Революционные этюды

— Этьенн, ты опять пришёл вчера домой среди ночи? В голосе матери не было злости, лишь ласковый укор. Анжольрас вздохнул. — Мамá, я взрослый человек. Позвольте мне самому решать, что делать и когда возвращаться домой. — Конечно, сынок, — грустно сказала женщина. В это время в гостиную вошёл отец. — Доброе утро, папá. — вежливо поздоровался Анжольрас. Вместо приветствия отец окинул сына хмурым взглядом. — Опять где-то шлялся полночи? — спросил он. — Вы прекрасно знаете, что я был на собрании, отец. — устало сказал Анжольрас. — Революции, революции... Не доведут они до добра, — проворчал отец и грузно опустился в кресло. Мать молча поднесла ему газету. Мужчина пробежался глазами по строчкам. На лбу его залегла глубокая складка, густые, с проседью, брови хмурились, мутные зрачки бегали по мелким газетным буквам, губы сжимались в узкую черту. Неожиданно он дёрнул головой и поднял глаза на сына. — Ты хотя бы иногда думаешь о реальной жизни, а не о призрачной свободе? В стране голод, экономический кризис... — Вот именно, что об этом я и думаю, — нетерпеливо перебил Анжольрас. — Ничего ты не понимаешь и не думаешь! — отец повысил голос. — Все из-за того, что оболтусы вроде тебя прогуливают университеты и занимаются непотребствами. Лучше б ты за учёбу засел, а не... — Не хочу с вами спорить, — холодно ответил Анжольрас. Отец стукнул кулаком по подлокотнику кресла. — Я долго ждал, когда закончится твоя придурь! Но ты заставляешь меня идти на крайние меры. Посмотри, посмотри, как краснеет твоя мать, когда знакомые спрашивают её о сыне! Посмотри на мои седые виски, на сочувственные взгляды моих коллег. Ты — позор нашей семьи! — отец распалялся все больше, кричал, уже не сдерживая себя. Анжольрас не отвечал. Бесполезным и глупым казался ему этот спор. Мать тихо всхлипывала в углу. Анжольрас и хотел бы её утешить, но не умел. Ярость отца достигла апогея, и он замахнулся на сына. Тот даже не вздрогнул, но продолжал смотреть отцу в глаза, не опуская головы. Мсье Анжольрас-старший нервно дернулся и опустил руку. — Вот как... Даже разговаривать с родным отцом не желаешь? — медленно проговорил отец. — Мне нечего вам ответить, — пожал плечами сын. — Ах нечего? Тогда и мне нечего с тобой разговаривать! — отец вновь начал закипать. — Погляди, до чего ты мать свою довёл! — Это вы её довели! — повысил голос Анжольрас. — Это только вам не нравится то, как я живу, но я уже взрослый и вправе решать сам, как мне жить! — Сосунок... — сквозь зубы процедил отец, и вдруг вскричал истерично: — Ну тогда нет у меня больше сына! Ты мне не сын, понял? Не сын! Мать, не сдерживаясь, зарыдала. Анжольрас весь вздрогнул изнутри, услышав эти рыдания женщины, но упрямо взглянул на отца, кивнул головой и вышел из кухни, громко хлопнув дверью. Он прошёл в свою комнату. Упал на диван, закрыв лицо руками. Затем резко встал, сжав губы в тонкую полоску, полный решимости, как натянутая струна. Анжольрас собрал только самые необходимые вещи — книги и тетради с собственными записями и рассуждениями. Чуть помедлив, взял с крышки старого пианино тяжёлый нотный сборник, кажется, сонат Бетховена. Так, чтоб не попасться на глаза отцу, Анжольрас попрощался с матерью и покинул дом. Анжольрас бродил по узким мощеным улицам, совершенно не зная, куда ему направиться. Привыкший к достатку, он не знал, как заработать денег на съем собственного жилья. Он не привык вот так бесцельно бродить по улицам, и странным, неправильным, нереальным казалось ему происходящее. Ноги сами привели его в квартал, где жил его самый близкий друг, не только среди общества Друзей азбуки, но и вообще — Комбефер. Он снимал комнату недалеко от медицинского факультета, где учился. Анжольрас уже несколько раз был у него дома, пару раз они даже проводили встречи вместо «Мюзена» у Ферра дома. Теперь, когда Анжольрас внезапно оказался предоставленным самому себе, он не придумал ничего, кроме как подняться по скрипучей лестнице в комнату Комбефера. Он постучал. Ферр, как ни странно оказался дома — в приоткрытой двери тут же показалось его серьёзное лицо в блестящих круглых очках. — Анжольрас? — Извини, Ферр. К тебе можно? — Да проходи ты, проходи уже, — Комбефер буквально втащил Анжольраса в комнату и закрыл дверь. Усадил несчастного лидера на диван, принёс ему кружку горячего чая. — Ну, рассказывай. — Ферр... Я окончательно поссорился с отцом и ушёл из дома! — выпалил он на одном дыхании. — Ох ты, Господи... — вздохнул Ферр. Затем проницательно взглянул сквозь стекла: — И ты хочешь сказать, что тебе негде ночевать? — Ага, — Анжольрас покраснел. Ферр вздохнул и обнял друга за плечи. Анжольрас позволил усадить себя в кресло в глубине комнаты, с благодарностью принял из рук Ферра чашку горячего чая. — Спасибо, — улыбнулся он одними глазами. — Ты можешь оставаться здесь сколько нужно, — внятно, точно маленькому повторил Комбефер. — Постелишь себе на диване, тот стол можешь занять своими книгами. В устах Комбефера это было равно приглашению поселиться надолго. Анжольрас благодарно кивнул головой.