***
— Я не очень хороша в этом, — предупредила Гермиона, — но ты просто должен понять, как чувствуется эта магия и попытаться ей противостоять, и тогда ты поймёшь по какому принципу действует окклюменция, хорошо? — Хорошо, — кивнул Рон, вздыхая, и смял край своей футболки из-за волнения. — Готов? — Да, — поднял на неё взгляд. Гермиона направила на него волшебную палочку. — Легилименс! После последней на день лекции по Нумерологии, которая почти выбила все последние силы, Гермиона сидела на постели Уизли в его с Гарри комнате, где всегда был немного спёртый воздух. Она открыла окно, когда пришла, и теперь прохлада финальных дней сентября давала возможность через раз почувствовать свежий ветер с первыми нотками разлагающейся листвы. Этот запах совсем не сочетался с тем, что обычно витал в спальне двух гриффиндорцев. Здесь был привычный бардак — неприбранные учебники, одежда, какой-то хлам, который обычно сложно идентифицировать. Рон, в отличии от Гарри, хотя бы умудрился заправить кровать перед её приходом. Когда Гермиона вошла, то цокнула, увидев смятые простыни на соседней постели, и задёрнула полог друга. Удивительно, что ей до сих пор было не всё равно на такие мелочи. Девушка не скромничала, говоря, что легилименция — не один из её талантов, но с одиннадцати лет палочка всегда уверенно лежала в её руке. Так что, произнеся заклинание, она сразу почувствовала, как её сознание вторгается в сознание Рона. Он будто совсем не сопротивлялся. Гермиона не пыталась ничего сделать, прочесть его мысли или что-то подобное, просто находилась внутри. Даже не напрягаясь, она могла увидеть какие-то неточные образы, плавающие в его мыслях. Там была она. И Гарри с Джинни. Ещё тренировки по квиддичу. И небо над Астрономической башней. И воспоминания о Фреде. Ничего больше, никаких секретов. Везунчик. Гермиона поняла, что Рон не сможет вытолкнуть её из своего сознания с первой попытки, и прекратила действие заклинания. — Это так странно чувствуется, — сказал парень, чуть вздрогнув. — Будто… — Тебе больше некуда спрятаться, — продолжила за него она, когда он не смог подобрать слов. — Не то что бы я хочу прятаться от тебя, — ответил Рон, задерживая взгляд на её глазах, — но всё равно такое чувство, что я не могу контролировать собственное сознание в полной мере. — Вот, — чуть улыбнулась Гермиона. — Окклюменция как раз гарантирует именно это — контроль. Ты должен пытаться вернуть его. — Я попытаюсь, — выдохнул он, переводя взгляд в сторону окна. Она вновь произнесла заклинание. Гермиона знала, как работала окклюменция, более того, она умела ей пользоваться. Научилась за лето. Очередной защитный механизм. Рон должен был пытаться оградить своё сознание от её, это требовало концентрации и навыка. Можно было использовать разные приёмы. В книге, по которой училась Гермиона, было сказано, что можно структурировать свой разум, представляя его домом с множеством комнат, библиотекой, комодом с разными ящиками или чем-то подобным. Ей не приходилось выбирать дважды. Её ментальная библиотека выстроилась примерно за месяц. Гермиона сказала Рону потренировать этот приём ещё когда он впервые попросил её помочь. Он выбрал дом. У него и правда так редко получалось удивлять её. В целом, ещё прошло слишком мало времени, чтобы у Рона могло что-то получаться, но сейчас, находясь у него в голове, ведьма не чувствовала и капли сопротивления. Пожалуй, стоило его как-то мотивировать. Она нырнула глубже, открывая едва ощутимую дверь одной из комнат его сознания. Ей тут же встретилось одно из его недавних воспоминаний. — Что у вас с Гермионой? — брови Джинни нахмурены, она бездумно водит рукой по траве стадиона. — Ты о чём? — Уизли поднимает на неё взгляд, продолжая натирать черенок метлы воском. — Рон, я понимаю, ты — парень, но даже ты не можешь быть настолько слеп, — его сестра переводит взгляд на Гарри рядом. — Даже Гарри замечает. — Я знаю, что с ней не всё хорошо, — немного насупливается Рон, — но я не хочу давить на неё. Быстрее беги из этого воспоминания. Гермиона попыталась нащупать что-то ещё в его сознании. — Уизли, плохо сработано. У твоей гриффиндорской киски явно есть неудовлетворённые потребности, — очевидная попытка Забини помочь Малфою. Поистине слизеринская дружба. — Грейнджер просто недовольна его маленьким членом. Мы вроде как выяснили это ранее, — Малфой даже со стороны смотрел на неё так пристально? Не только ей так казалось. Вспышка ярости Рона так быстро перерастает во что-то другое. Она думала, что знала во что, но ощутить это в его непосредственном восприятии было чем-то… Откуда тут взялась… ревность? — Мы также выяснили, что ты и сам не против… Как там было, Миона? Просветить тебя по теме женского тела? — Рон! Что ты несёшь? — он подавляет свой стыд, видимо, натренированный этой её интонацией, подпитывает себя обидой на неё. — Ну, он не сказал, что ему было бы противно, — Рону стоит стольких усилий выдержать этот холод, скорее лёгкую прохладу, в голосе. На лице блондина проскакивает мимолётное изумление. Сама Гермиона его тогда не заметила. — Что? — её возмущённый тон, в то время пока Рон продолжает наблюдать, как лицо Малфоя ожесточается, и он ядовито и низко посмеивается. — Кажется, Вислый трахает тебя только для галочки, Грейнджер. Честно говоря, неудивительно. У него всегда был пунктик на всё бесплатное. Гермиона так сильно краснеет. Мерлин. Теперь стыд Рона перекрывает все остальные его чувства. А ещё здесь было столько ненависти к слизеринцу… Она засомневалась, что сама ненавидела Малфоя так же сильно. Хотя… — Малфой! — Гарри пинает Уизли в голень под столом. — Я не… — это сказал. Гермиона и так знала, что он бы произнёс именно эти слова. Ей не хотелось продолжать, но Рон всё ещё не мог сопротивляться её магии. Девушка ощущала, что он пытается, — некоторые образы будто становились более мутными, но в целом это не имело никакого эффекта. Она двинулась дальше. Было кое-что… Кое-что, что стало ей интересно. Гермиона могла бы сказать, что только с научной точки зрения, но, честно, это было большее, чем просто любопытство. Реакция его сознания на действие серебряного кристалла. Она морально подготовилась. И стала искать. Гермиона напряглась. Она пропустила эпизоды с их разговорами о том случае, тот, что был сразу после, и позже по окончании Трансфигурации, моменты его размышлений о произошедшем, двигаясь к первоисточнику. Это была тьма. Сразу чувствовалось. Всё воспоминание было окутано чёрно-фиолетовой дымкой. Гермиона сглотнула, приготовилась. Коснувшись сознанием этого тёмного участка в сознании Рона, она почувствовала толчок. Но не слишком сильный. Интересно, это был Рон, или воспоминание само не желало быть потревоженным? Гермиона удвоила усилия. И на секунду эта тьма поглотила её саму. Собственное сознание будто начало задыхаться. Или это была её телесная оболочка? Гермиона чувствовала страх, пыталась подавить накатывавшие волны паники. Роном двигало что-то большее, Похоть подстёгивала все его собственные ощущения, заставляла поддаваться чему-то спрятанному глубоко внутри, инстинктам, негативным эмоциям, что когда-то остались в сердце гравием в подошве. В этом была своя правда. В каждом была спрятана тьма. И было неясно, её зёрна сеяла сама жизнь, или это было врождённое, и нас заведомо ставили перед весами, давая равный выбор перед хорошими и плохими поступками, и далее всё определялось лишь им. Но это было бы так нечестно. Кто решал, какие поступки правильные, а какие нет? Всё и всегда упиралось лишь в личные ценности. В жизни не было никакого чёртового баланса. Бог просто пытался всех одурачить, в очередной раз. Что-то в чувствах Рона было искренним. Наверное, потому что Гермиона правда ему нравилась, и, подействуй кристалл, когда её не было бы рядом, всё было бы по-другому, может, это оказалась бы даже не Похоть. Получилось интересное наблюдение. Рон резко вытолкнул её из своей головы. — Гермиона! — он вскочил с кровати. — Зачем ты?.. — Я просто… — она разогнула ноги и опустила стопы на пол, чуть вжмая плечи в тело. — Зачем ты лезешь туда?! — Рон сердился. — Просто у тебя не получалось… — начала девушка. — Ты не должна была! Я не хочу вспоминать об этом! — Уизли перевёл взгляд с её лица на стену, позволяя глазам стать жёстче. Защищая её кожу от своих эмоций, нанесения невидимых царапин. Они вряд ли могли сделать ей хуже чем было. — Прости, Рон, — Гермиона потупила взгляд и слегка ухмыльнулась, смотря на него снизу вверх. — Зато тебе удалось, сработало! Она взяла Рона за запястье, пытаясь заставить сжатый кулак расслабиться. В её голове билась лишь одна мысль. Гнев Малфоя был абсолютно голым. Почему? Вряд ли он так сильно ненавидел её, чтобы по настоящему хотеть причинить физический вред. Точно нет.***
Гермиона стояла в ванной, внимательно осматривая шею. Она уже несколько дней использовала дезилюминационные чары, а по утрам и вечерам обрабатывала ушиб мазью с бадьяном — лечить это магией самостоятельно девушка не решалась. Отметины от пальцев Малфоя уже стали зеленеть, но тёмно-фиолетовый оттенок всё ещё доминировал. Гермиона провела по синякам пальцем и сглотнула. Больно. Тебе… понравилось это?.. То что я делал тебе больно? Не поверишь, мне не доставляет никакого удовольствия делать тебе больно. Гермиона была в ужасе. Наконец оставшись в одиночестве тем проклятым воскресным вечером, шок окончательно прошёл и она разрыдалась, не могла успокоиться полночи. Вот, что она чувствовала. Но боль, по своей сути, всегда заканчивалась, и после… После ей становилось легче дышать. Она знала, что это не было нормально, ей и не нравилось. Просто… то облегчение в конце, оно… того стоило, почти. Нет. Прекрати. Всё так не в порядке. Девушка взболтала колбочку с косметикой. В отражении зеркала на неё смотрел кто-то другой. Тёмные круги под глазами не были такими уж удивительными, они появились уже давно, ещё в начале войны если не раньше. Волосы были короче, Джинни подстригла её перед началом учёбы, и теперь они едва доходили до середины плеча, но вились и пушились как прежде. Скулы чётче проглядывались, но в остальном… В остальном только её глаза были чужими. Ты напоминаешь призрака, Грейнджер. Гермиона провела кисточкой по шее, оставляя бежевый след. Субстанция была светлее тона её кожи. Видимо, в ней ещё теплилась какая-то жизнь. Она распределила косметику по синякам, маскируя неестественную синеву. Проверила результат. Прикрыла шею волосами. Сделала глубокий вдох. Снова в подземелья. В этот раз Дьявол появился через пару минут после её Инсендио. Он выглядел вполне спокойным, что не было редкостью, но всё равно каждый раз казалось Гермионе большой удачей. Мужчина стоял, сложив руки на груди, но он был тем редким примером человека, или чем бы он там ни был, у кого этот жест демонстрировал совсем не желание защититься — ему просто надоело нести на себе вес собственных конечностей. — Жница, — он сузил глаза, оглядывая её, — как хорошо вновь увидеть тебя. Скучала? — Честно? — девушка чуть приподняла брови. Его присутствие всегда давало в полной мере осознать насколько она была истощена, душевно. Наверное, потому что Дьявол и так будто видел её насквозь, а, может, потому, что ей приходилось напрягаться ещё сильнее, чтобы всегда оставаться начеку. — Ты знаешь, что можешь врать мне так часто, как тебе хочется, — ухмыльнулся он хитро, затем снисходительно хмыкнул. — За такое я не наказываю. Так что, скучала? — Безмерно, — устало выдохнула Гермиона, опуская взгляд на кровь на своей ладони. В таком освещении она начинала сомневаться, что та всё ещё была красной. — Как твоё задание, окончено? — Гермиона мотнула головой, в глазах Дьявола тут же проскользнул гнев. Такая знакомая ей эмоция. — У тебя осталась всего пара дней, милая. — Я не буду больше использовать… — спокойно начала говорить она. — Что? — гаркнул мужчина так, что пол под ногами почти треснул. Не из-за громкости. Ярости. Впрочем, он быстро её спрятал. Так, чтобы его тон не давал ей забыть, что он всё равно держал эту эмоцию среди козырей в своём рукаве. — Что ж, ты знаешь чем это чревато. Я преподал тебе замечательный урок. Если ты решишься провалить это задания, я гарантирую, что следующий ты запомнишь ещё лучше. А ты как никто знаешь, мои гарантии самые полные, самые вечные, самые дорогие. Гермионе оставалось только подготовиться. Она больше ни за что на свете не использует ни один из его кристаллов. Ни. За. Что. — Я понимаю. — Отлично, — Дьявол сверкнул глазами, — та старуха, как там её, как раз передавала тебе горячий привет. Гермиона сглотнула и повторила про себя. Ни. За. Что.***
За пару дней до
Он натянул чёрный свитер и взлохматил прилизанные тугим воротом вещи волосы. — Куда это ты собрался? — спросил Забини, откинув голову на подушки. — Паркинсон? — Нет. Есть одно дело, — пожал плечами Драко. — После отбоя? — мулат приподнял одну бровь. — Как видишь. — Мне стоит знать? — Абсолютно точно нет, — хмыкнул блондин, как бы говоря «всё в порядке, просто тебе может влететь, если ты рискнёшь увязаться за мной». — Не попадись, Малфой, — Блейз пристально на него посмотрел, «будь осторожен». Драко закатил глаза. — Ага, — он вышел из комнаты. Болтающий с компанией в гостиной Тео сощурился, провожая его взглядом. Малфой отсалютовал ему за секунду до того, как за ним задвинулась стена. В подземельях уже был дубак. Настал тот хреновый промежуток между сезонами, когда тепло продолжало заканчиваться, а Филч ещё даже не собирался накладывать согревающие чары в этой части замка. Самые опасные книги Хогвартса находятся не здесь. Драко не знал, понимала ли Грейнджер какую большую надежду ему подарила. Конечно, ничего стоящего в библиотеке Хогвартса не было. Точно не после всех проделок Золотого трио, и не после войны. Жаль, он сам сразу об этом не подумал. Сэкономил бы столько времени. Тёмные коридоры казались самую малость опаснее, когда на уме была шалость. Если шалостью можно было назвать стремление спасти собственную мать от предначертанной чёртовыми целителями судьбы. И Драко был готов заплатить за это немалую цену. Залезть в кабинет директора прямо перед отбоем, подставляя шею под молоток Визенгамота, было далеко не самым большим риском, на который мог пойти Малфой. Но всё же в данный момент он обращал внимание на каждый неровный вздох спящих портретов и свист ветра в просохших оконных рамах. Стоунхейвенские сороки. Макгонагалл вряд ли рассчитывала на его ночной визит, но сама виновата. К тому же, она была на каком-то важном совещании, о чём доложила староста девочек, имя которой Малфой даже не запомнил. Драко привык использовать свою наблюдательность с той же расчётливостью, с какой мог открыть счёт в Гринготтсе под большой процент. А ещё он был достаточно отчаянным, чтобы попытать свою удачу. Единственным реальным препятствием оставалась горгулья. Каким бы ни был исход, Драко должен был попытаться. Малфой вышел из-за поворота, сразу различая силуэт горгульи у прохода на лестницу в кабинет директора. Статуя махнула крыльями, заметив слизеринца, и изогнула в вопросе высеченную бровь. Драко произнёс пароль. Горгулья смерила его взглядом, вздохнула. Проход открылся. Вау. Парень сначала не поверил и нахмурился, ещё раз смеряя каменное изваяние подозрительны взглядом. — Пароль верный, — лишь прохрипело оно. Драко скептично приподнял брови, затем в последний раз оглядел пустой коридор, и зашёл внутрь. Бесшумно поднявшись по лестнице, он очутился в кромешной тьме. Разве что не зашторенное окно, пропускающее внутрь отблески луны, позволяло не убиться из-за мебели, расставленной по кабинету. Портреты директоров Хогвартса сладко посапывали. — Люмос! — Драко тут же зажмурился от казавшегося слишком ярким в темноте света своей палочки. Корешки книг, запаянные металлическими лесками, сразу ему подмигнули, давая понять, в какой стороне стоял стеллаж. Драко подошёл ближе и отправил сгусток света вверх. Он тут же дал увидеть слизеринцу, что последняя полка с книгами располагалась как раз где-то под потолком кабинета. Это был чертовски высокий потолок. Драко понял, что ему в жизни не изучить все книги в этой комнате за одну ночь. Насколько рискованно было вернуться сюда ещё раз? Нет, за два раза он тоже не справится. — Мистер Малфой, — спокойный словно вечерний бриз голос Дамблдора почти заставил его подпрыгнуть, но парень подавил реакцию, просто застыв перед книгами статуей. — Добрый вечер. Драко мысленно пригладил вставшие дыбом волоски на теле и медленно обернулся. Встретившись взглядом со стариком, он заметил, как глаза под еле различимыми седыми бровями блеснули. — Я… — начал Малфой, но хоть начало фразы и прозвучало уверенно, продолжить её не получилось. — О, я уверен, у вас есть прекрасное оправдание, чтобы находиться здесь, в этот незадачливый час, — сказал Дамблдор и поправил кисточку на своей шапке. — Это всего лишь вежливость. Не смею вас отвлекать. Слизеринец окинул портрет презрительным взглядом. Бывший директор лишь улыбнулся этой чёртовой улыбкой Джоконды. Магглы бы даже не заметили подвоха, поменяй кто-то местами две картины. Драко прочистил горло. — Добрый вечер, профессор, — ещё раз взглянул на лукавое лицо и развернулся, возвращая внимание книгам. Стал изучать обложки, заставляя натянувшиеся спицы в спине согнуться. — Ищете что-то конкретное? — поинтересовался Дамблдор, когда Малфой читал буквы на переплёте книги уже третьей по счёту полки. Парень закатил глаза. На кой чёрт это должно было быть его проблемой, что старику надоело сидеть в четырёх досках багета? — Вроде того, — сказал Драко скорее себе под нос и вытащил книгу. «Тёмные руны». Хм. — Здесь очень неплохая коллекция. Минерва хотела передать часть этих книг Министерству, но мы её отговорили, — почему-то голос старика странно успокаивал. Снижал тревогу от ожидания быть застуканным, почти разрешал слизеринцу находиться в кабинете. — Видите ли, это всё перед вами — годы поисков, памятник течению времени и директорскому посту Хогвартса. К тому же, как оказалось, совсем не помешает иметь альтернативный ресурс, такой богатый и ценный, как подобная литература вне стен правительства. Опыт показывает, власть и ценности её держателей — дело непостоянное. — Эта же литература помогла Тёмному Лорду создать крестражи, — добавил слизеринец, убирая книгу про руны обратно на полку. Глаза продолжали поиски. — Вы совершенно правы, — согласился профессор. — Но вы же здесь не затем, чтобы продолжать его идеи, мистер Малфой, не так ли? — Я пока в своём уме, — прохладно хмыкнул Драко. — Без всяких сомнений. — Я бы не был столь уверен, Альбус, — холодный голос Снейпа повторно заставил парня напрячься. Бывший декан и директор зашипел: — Драко, чем ты думал, когда лез сюда без разрешения? Слизеринец на мгновение обернулся, а потом пожал плечами, стараясь избавиться от ощущения острого взгляда, тут же вперившегося в спину. — Ты будто специально пытаешься попасть в неприятности, — Снейп звучал раздражённо. — Это всё из-за Нарциссы? Поэтому ты здесь? Пальцы сжались на обложке одной из книг крепче, впиваясь ногтями в выделанную кожу. Блять. Этих стариков хлебом не корми, дай посплетничать. Никакого такта. Нужно было сказать старухе, что стоило вести приватные разговоры приватно. — Да, — выдохнул Драко нехотя. — Что с ней? — тон Снейпа был почти бесстрастным, лишь с намёком на напряжённый интерес. Макгонагалл не вдавалась в подробности, что уже утоляло злость. Хотя… ему было неизвестно сколько рассказала ей мать. — Она больна. — Чем? — Неизвестно, — сквозь зубы сказал парень. — Это серьёзно? — имея в виду «смертельно?», но таким голосом, будто спрашивал нет ли сегодня дождя по прогнозу. — Да. — Мне очень жаль, Драко, — посочувствовал Дамблдор. Чёртовы гриффиндорцы. Слизеринец медленно выдохнул и сосредоточил глаза на книгах. Наступила пауза, которую многие нашли бы некомфортной, но все присутствующие были слишком темпераментными личностями, чтобы позволить себе чувствовать неловкость. — Выше, — твёрдо произнёс Снейп. Какого чёрта? — Что? — переспросил Драко, оборачиваясь. Мужчина упёр в него тяжёлый взгляд. Окей. — Северус, — Дамблдор не предупреждал, скорее было почти — приятно? — удивлён, будто всё происходящее было для него развлечением. Ёбаной театральной постановкой. — Альбус, — таким же тоном ответил зельевар. — Воспользуйся лестницей, Малфой, — приказал он, игнорируя старика. Драко перевёл взгляд в сторону, где стояла небольшая платформа-подъёмник с поручнем и небольшой лестницей. Видимо, с её помощью можно было подниматься к верхним полкам. — Тебе нужна третья полка сверху, — объяснял Снейп, — поднеси палочку к циферблату. Блондин встал на подъёмник, находя небольшой механизм на поручне под светом Люмоса. — И? — И, — Снейп язвительно повторил его пренебрежительную интонацию, — теперь укажи координаты. На каждой полке свои меридиан и параллель. Драко их осмотрел. И правда, на дереве были пометки с номерами и символами. Он просчитал примерное расположение, взмахнул палочкой и крепко ухватился за поручень, когда платформа стала подниматься вверх, создавая почти неслышный шум. — Слева. Серая обложка, — указал Снейп. — «Секреты высших. Тёмное зерно». — Можешь попробовать чуть ниже, чёрная книга, — подал голос Дамблдор. — «Заклиная кровью во вред» Годелот. Многообещающе. Следуя указаниям портретов, Драко взял со стеллажа несколько томиков. От некоторых из них так и веяло Тёмной магией. Что ж, это именно то, на что ты и рассчитывал. — И не забудьте придумать правдоподобное оправдание, когда в следующий раз почтите нас присутствием, — сказал Снейп, пока Драко накладывал на стеллаж чары, не позволяющие сразу заметить пропажу. Парень обернулся. — Думаете, горгулья не оповестит профессора Макгонагалл? — снисходительно ласковым тоном спросил Дамблдор, замечая его напряжённый вид. — Мы не будем говорить ей, за чем именно вы приходили, — добавил Снейп, будто делал одолжение в высшей инстанции. Впрочем, так и было. Драко смерил обоих профессоров острым взглядом. Дамблдор снова ему подмигнул. Салазар, когда кто-нибудь уже выколет старику его чёртов глаз. — Спасибо, — пробормотал он небрежно, опуская ногу на первую ступень лестницы, ведущей прочь из кабинета. — Будьте очень аккуратны с этой литературой, — хмыкнул Дамблдор в спину слизеринцу. — Удачи, Малфой, — послышалось холодное снейповское где-то сверху, благословившее светлый затылок.***
Настоящее время
— Тенебрис Спекьюло! — несколько капель крови Драко упало на каменный пол, тут же чернея. Он опустил палочку. Согласно заклинанию, магия должна была помочь найти «ответ, который свет не даст увидеть, и тьма, поглотившая обет, данный крови, что заклинатель проповедует, подаст тот знак, подаривший надежду на спасение». У автора книги явно были проблемы с языком. Как и у всех в шестнадцатом веке. Зацепка была хоть чем-то. Заклинание — что-то вроде тёмной версии зелья Феликс Фелицис. Сложно было найти в подобных книгах нечто, исключающее человеческие жертвоприношения или несуществующие ингредиенты для зелий. И Драко попробовал первое не слишком тяжелое заклинание. Он так же не очень понимал каким образом оно действовало, но пока действовало… Его кристально чистая кровь зашипела, а потом змейкой потекла прочь из комнаты. Кажется, ему стоило следовать за ней. Как и всю жизнь. Забавно. Хоть что-то постоянное, его вечный вектор. Всегда имевший вполне конкретное направление. Проблема была лишь в том, что у этого направления были толстые глухие стены и чётка картинка в конце пути. Будто ещё в детстве ему дали стереоскоп, и начиная с того момента Драко было нельзя убирать его от глаз. И все картинки идеально подобранные — его собственный портрет до последней морщины совпадающий с портретом отца, та же метка на левом предплечье под дорогой мантией, которая сейчас, должно быть, впитывала в себя пыль и сырость Азкабана. Точно. Драко двигался в верном направлении. Макгонагалл сдаст его Визенгамоту, и так до конца недолго. Хоть бы он успел найти способ помочь Нарциссе. Различимая в темноте из-за насыщенности чёрного струйка бежала по полу, не оставляя за собой следов, вышла за порог спальни, затем коридора, из гостиной, что уже пустовала. Драко вздрогнул — в подземельях было пиздец как холодно. В глазах начало рябить от долгой концентрации, но Люмос был чреват снятием баллов от дежурных или Филча. Бесшумные шаги, шорохи воздуха и тихий стук конденсата о камень в одном из концов коридора — вот и все соучастники его незаконных согласно уставу школы действий. Один поворот, второй, мороз щипал кожу под одеждой всё ощутимее. Драко завернул за очередной угол и увидел, как в крови отразился блик света. Так. Он напрягся и поднял взгляд выше. Дверь какого-то заброшенного подсобного помещения была открыта. Слизеринец подошёл ближе и встал к стене, чтобы иметь возможность практически незаметно наблюдать… Наблюдать за ёбаной Грейнджер. Салазар. Когда. Она. Угомонится. Малфой закатил глаза, подавляя желание раздражённо вздохнуть. Она явно наложила Силенцио, поэтому несмотря на то что её рот двигался, из комнаты не доносилось ни звука. Но Грейнджер была не одна. Какого чёрта она здесь забыла? Драко чуть повернул голову. Мужчина. Высокий. Грязнокровка изменяет Вислому? Кто это такой, блять? Слишком взрослый для ученика и точно не один из преподавателей. Малфой нахмурился. Грейнджер стояла у стены, вертя в руках палочку. Она казалась напряжённой, настороженной. Будто была на обсуждении одной из особо опасных операций Ордена. Будто была на войне. Наверное, похоже. Драко опустил взгляд ниже. Серые глаза чуть расширились. Пол был… Да, он был залит воском, а ещё на нем, кажется, была нарисована пентаграмма, кровью. Просто… Блять. Что… Салазар. Грейнджер… Что с тобой за пиздец происходит? Драко решил, что… Да, он решил, потому что после подобного невозможно было просто продолжать жить дальше. Драко решил, что Грейнджер сама виновата. И это была правда. Всё же, осознание, что это он почти убил её, заботило что-то внутри, смутно напоминавшее совесть. И Малфой находил это омерзительным. Это тоже была полностью вина грязнокровки. Дура делала вид, что ничего не произошло. И правильно. Но это всё было так… невероятно странно. На её шее больше не было того пиздеца. Драко надеялся, что она всё залечила. От мысли, что причинённая им, в состоянии аффекта конечно, боль продолжала сопровождать её на той совместной лекции по Зельям, во время еды в Большом зале, да всё чёртово время, когда он волей не волей замечалл её присутствие, ему было некомфортно. Малфою не было её жаль — она сама виновата — но он оставил на ней огромный, блять, синяк, почти задушил. Это было пиздец как ненормально. Нормально было… оскорблять друг друга. Презирать. Испытывать подобие ненависти. Подобие, потому что Драко ни разу не приходило в голову калечить её физически. Конечно, однажды он увеличил ей зубы, но это было безболезненно. Даже безобидно. Садизм был той исключительной чертой, что не передалась Малфою по наследству от Люциуса. Повезло так повезло. А теперь ты ничем не лучше. Драко выбросил мысль из головы и понял, что даже почти забыл про заклинание. Как это могло бы ему помочь? Каким, блять, образом? Грейнджер и какой-то левый мужик. Охуенно. Он мог бы с большим успехом ждать помощи от Паркинсон. Драко снова перевёл взгляд на пентаграмму. Струйка его крови юркнула в помещение и исчезла в этом чертеже. Тьма. Всё, что происходило, объединяла тьма. Грейнджер со своей хуйней, используемое им заклинание, то, что он наблюдал в этот самый момент. Малфой чувствовал — из подсобки веяло Тёмной магией. Ещё как. Он не мог спутать это ощущение ни с чем. Слишком долго был знаком с Волдемортом. Блять. Парень продолжал следить за происходящим. Двое всё ещё разговаривали. Грейнджер подпирала спиной стену, хмурилась, прикрывала глаза, принимая практически мученическое выражение лица. Мужчина перед ней иногда делал пару шагов в границах пентаграммы, показывал то резковатые, то очень манерные жесты руками. Драко почти сдался желанию снять её заглушку, но передумал — мало ли кто ещё мог заявиться сюда в это время, последовав на шум. Грейнджер снова попытается игнорировать его. Теперь он ей не позволит. Ни. За. Что. Дверь внезапно приоткрылась. Лицо грязнокровки вытянулось. Она замерла, вылупилась своими огромными глазами на него. Буквально потеряла дар речи. Боялась его? — Грейнджер, — выдохнул Драко, теребя фамильное кольцо на указательном пальце. — Спрошу ещё раз, что за хрень происходит? Она моргнула. Сглотнула, — он видел как сократилось её чёртово горло. Абсолютно целое. — Это… — прочистила его, — это не твоё дело. — Да? — недобро хмыкнул парень, — а это кто вообще? Малфой открыл дверь шире, ожидая увидеть в подсобке того мужчину. Но там никого больше не было. Грейнджер резко обернулась, но, кажется, заметив, что там пусто, выдохнула. — Кто? — как же неуверенно звучал её голос. — Не пизди. Достаточно! — он сам не ожидал, что скажет это так громко. Сжал челюсть. — Тебе некуда бежать. Ответь мне. Кто это был? — М-Малфой… — плечи Грейнджер начали мелко дрожать. — Ты не хочешь знать. — Я хочу. Знать, — зашипел Драко. — Что. За чертовщина. Происходит? — Ты следил за мной? — кажется, она немного отошла от испуга, если это был он, — зазвучала твёрже. — Ответь мне, блять! — он хлопнул по двери в подсобку, заставляя ту раскрыться до хруста и удариться о стену. — Тише! — шикнула гриффиндорка, делая шаг из комнаты. Поймала отскочившую дверь и закрыла за собой. — Что это? — потребовал он, указывая на изрисованный пол в комнате у неё за спиной за секунду до того, как тот скрылся за деревом. Грейнджер выдохнула. — Пентаграмма, Малфой. — Я знаю, как это называется, — почти что прорычал он. — Зачем? — Просто, — пожала плечами. Драко подавил желание потрясти её за них самому. — Мне нужно… Она развернулась в сторону коридора и почти сделала шаг на выход, когда парень протянул руку перед её лицом, останавливая. — Стоять, — отрезал он. — Малфой, — недовольно начала она, — хватит, мне не до… — Скажи мне! Грейнджер посмотрела ему в лицо, сложила руки на груди. Сука выглядела такой несчастной, уставшей. Добро пожаловать в клуб. Заметила его льдистый взгляд и приподняла подбородок. Хранила молчание. — Кто. Это. Был? — Дьявол, — прошептала она, опуская глаза. Драко замер, а потом вдруг заливисто рассмеялся, наплевав на время и риск быть пойманными. Даже перестал перегораживать ей дорогу и схватился рукой за живот. Салазар, она думала, что это смешно? Чёртов розыгрыш? Он откинулся спиной на стену напротив, немногим увеличивая расстояние между ними, — этот закоулок подземелий был не шире полутора ярдов. Чуть успокоившись, Драко вновь посмотрел на неё. Подбородок Грейнджер опустился ниже, оставляя совсем немного места между собой и её ключицами. — Грейнджер… — он помотал головой, неприятно ухмыляясь. Карий жалящий взгляд тут же упёрся в него. — Всё, Малфой? — раздражённо спросила она, отбрасывая волосы с лица небрежным движением. — Мерлин, — прыснул Драко, — долго придумывала? Грейнджер фыркнула и снова попыталась уйти. Драко сразу же оттолкнулся от стены и преградил ей путь, в этот раз собой. — Уйди с дороги, — прошипела она, чуть отклоняясь назад от нежелательного контакта. — В какие игры ты играешь, грязнокровка? — злобно зашипел Малфой, возвышаясь над ней. Ему надоело. — Я ни во что не играю! — вскипела гриффиндорка. — Ага, — кивнул головой, впёр кулак в стену слева. Пошёл в наступление — сделал шаг на неё. Грейнджер еле заметно вздрогнула, попятилась назад. — Малфой… — остерегающе. Кажется, их прошлый опыт настолько близкого общения не прошёл бесследно — ей было страшно, по-настоящему. Грейнджер помнила. И безбожно врала, говоря тогда что всё в порядке. А ты так хотел ей верить, правда? Драко остановился, давая ей увеличить расстояние. И просто выжидающе смотрел. — Не бойся, Грейнджер, — снисходительно произнёс слизеринец. — Я говорил честно, никакого удовольствия — калечить тебя. Как и трогать. Будто в противовес его словам её пальцы огладили шею. Гриффиндорка зажмурилась. — Кто это был? — повторил Драко. — Как он сюда аппарировал? Грейнджер, не открывая глаз, обняла себя руками и замотала головой. — Он не аппарировал, — её голос чуть дрогнул. — Сомневаюсь, что там есть камин, — хмыкнул он, кивая в сторону двери, но не отводя от неё взгляда. — Нету, — опять сглотнула. — Я не вру. Драко сощурился. Выдержал паузу, изучая её, почти привычно прижавшуюся к стене. — Дьявол? — прыснул он. — Дьявол, Грейнджер?! За кого ты меня держишь? Она снова помотала головой, закрыла лицо руками. — Не надо… — Какого. Чёрта. Происходит? — три слова и каждое — будто раскат грома. — Малфой… Он не сдержал рык, сделал шаг ближе. Грейнджер убрала руки, вскинула голову. — Расскажи мне. — Я не вру, — повторила она. А потом вдруг всхлипнула. Блять. Гриффиндорка так много врала. Ты никогда не заставишь меня плакать, Малфой. Ха-ха. С каждым разом Драко приходилось убеждаться, что её слёзы того не стоили. В прошлый она почти заставила его убить себя, а в этот… Малфой закатил глаза, сцепив зубы. Ну что ты будешь делать? — Грейнджер, — твёрдо произнёс он, — прекрати, — она задрожала сильнее. — Хватит! Ещё раз, для кого из них это должно было быть пыткой? Салазар. — Не вру, — шептала она. — Я не… Парень опёрся спиной на соседнюю стену, крепко приложившись о камень затылком. Блять. Просто вали, Драко. Пусть сама разбирается со своей хуйней. — Не… — продолжала лепетать Грейнджер неслышно. Малфой ещё раз стукнулся головой об стену. Замечательно. Просто, блять… — Дьявол, — сказал он спокойно. — Ладно… Просто допустим. Хорошо. Ты говорила с Дьяволом. Окей, — вздох, — блять… И зачем? Может, после войны у неё действительно поехала крыша. Просто сильнее, чем Драко сначала подумал. Её нервы совсем сдали. Окончательно. Грейнджер даже плакать не могла нормально — всхлипнула один единственный раз, и теперь просто дрожала как те последние листья, что еле цеплялись за растущие недалеко от замка деревья где-то над ними. Он не видел слёз, девушка снова закрыла лицо ладонями. Драко больше не мог сказать, хотелось ли ему, что бы они были. Честно не знал. Драко скатился по стене вниз, согнул ноги в коленях и положил на них локти, ероша пальцами волосы. Ну что за день. Что за неделя. Что, блять, вообще за жизнь. — Потому что я… я должна, — прошептала Грейнджер. Малфой прикрыл глаза. — Почему? — Таков был договор, — хмыкнула она, почти закашлявшись от жеста, из-за того что ещё и дрожала. Посмотрела куда-то вперёд. Слёзы всё же стояли в её глазах, но щеки были сухими. — Договор с Дьяволом? — недобро усмехнулся Драко. — Удивительная у тебя фантазия, Грейнджер. Так. И что это значит? — Именно то, что я сказала, — гриффиндорка нервно хихикнула. Совсем невесело. — Я продала душу Дьяволу, Малфой. И это полная и абсолютная правда. Драко покривил губами и поднял брови. Прекрасно. Грейнджер слетела с катушек. — Точнее, полдуши, — добавила она, покачала головой, и тоже села на пол, подогнув под себя ноги. Упёрлась пустым взглядом в пол. Кажется, её слегка отпускало. Им только чая не хватало для полноценных посиделок. А ещё параллельного измерения, где бы они происходили. А ещё кого-то вроде Крипетта, кто бы записывал в дурацкий блокнот их приговор, ах да, диагноз. — Зачем? — лишь спросил Драко. — Так было нужно. — Выгодная сделка вышла? — ухмыльнулся слизеринец. — Да, — смиренно кивнула она. — Вполне. — Победа того стоила, не так ли? — откуда в его голосе взялась вся эта ирония? — Вряд ли Волдеморт планировал победить, и оставить всё как есть. Он бы разрушил наш мир, жизни невинных волшебников и магглов. Так что да. — У нас разные миры, Грейнджер, — фыркнул Малфой. — Ах, да, — хмыкнула она, — конечно. Прости, Малфой, что разрушила твоё великолепное будущее, избавив от участи стать убийцей и прожить жизнь, заставляя себя и всех вокруг страдать. — Спасибо, Грейнджер, — ответил он с не менее толстым сарказмом в интонации. А ещё с горечью. Попытался сохранить всю серьёзность: — Ладно. Ты продала душу, — не смог сдержать хмык, — Дьяволу. У тебя была причина. И что дальше? — И потом он заставил меня ему служить, — она пожала плечами, продолжая изучать трещинки в полу. — Как я поняла, если бы он забрал мою душу, полностью, то она бы просто принадлежала ему. И меня ждал Ад, а остаток земной жизни я бы просто провела в этом теле. Без эмоций, или что-то вроде, — Грейнджер усмехнулась. — Наверное, это было бы лучше. Потому что он согласился на половину души. И, как я сказала, заставил меня ему служить. Салазар, где она только берёт этот бред? — Служить? — переспросил Драко, плохо скрывая скепсис. То есть не стараясь. — Да, — усталый вздох. — И те серебряные кристаллы. Он сказал, что они сделаны с ядом Змея-искусителя или что-то вроде. Я знаю, звучит как полнейший бред. Но ты сам видел как они действуют. Малфой нахмурился. — Семь сметных грехов, — пояснила она. — По… Помнишь, Паркинсон стала есть, — он мог бы назвать тот способ потребления пищи по-другому, — это было Обжорство. А у тебя — Гнев. Так. — Я не силён в маггловской религии, — прохладный намёк. — Ну знаешь, есть Рай и Ад, — начала Грейнджер, наконец посмотрев на него. Драко кивнул. — Вот, и так же есть семь смертных пороков, за которые ты можешь попасть в Ад, и семь добродетелей, чтобы оказаться в Раю. Грехи — Гордыня, Жадность, Гнев, Обжорство, Зависть, Леность и Похоть. И есть противоположные им положительные… качества. — То есть нам с Паркинсон предстоит гореть в Аду? — хмыкнул Драко, качая головой. — Будто кто-то сомневался, — фыркнула гриффиндорка. — И зачем это… ему? — Чем больше грехов совершают люди — тем вероятнее Дьявол получит их душу. Он сам до безумия порочен, жаден до невозможности. Я даже не знаю, какая у него выгода от владения всеми этими душами. — Никогда не хотела писать сказки, Грейнджер? — Только в детстве, — хмыкнула она. Слишком серьёзно. — Пиздец, — выдохнул Малфой, снова перебирая светлые пряди. — Да, — согласилась она. — Всё? Грейнджер встала, и сделала пару шагов в коридор. Взгляд Драко на несколько секунд упёрся ей в спину. Какой бы галлюциногенной пылью она не надышалась в этой подсобке, в её бреде была доля правды. Эти шарики… кристаллы, они делали что-то с людьми, что-то тёмное. Что-то неподвластное магии. И действие этой тьмы было сильным, мощным, способным противостоять многим заклятиям… — И как это делается… Продажа души? Грейнджер обернулась и обомлела. Он не был уверен, какая реакция случилась первой. — Что? Ты… — Просто скажи мне, — оборвал её слизеринец, сохраняя спокойный тон. — Малфой… — она замотала головой. — Типа сначала вызвать Дьявола? Или что? — Зачем тебе?.. — Просто скажи, — он перевёл дыхание, продолжая с расстановкой: — Как вызвать Дьявола? — С чего бы? — отдалось большим подозрением. — Ответь на вопрос, Грейнджер, — требовательнее. — Что бы там ни было, это… — Скажи мне, что ты за это хочешь, — снова перебил парень, пробуя другую тактику. Должно быть, он выглядел пугающе решительным. Поэтому в её глазах было столько всего: страха, сомнения, ужаса. — Дело не в этом! — повысила голос она. — Это безумие, Малфой! Ты не понимаешь… — Что. Ты. За это. Хочешь? — отчеканил парень, приближаясь. — Ты должна рассказать мне как это делается. — Ты хочешь продать свою душу?! С ума сошёл? — это она ему говорила? — Ни за что! Сейчас ты думаешь, что оно того стоит, но это совсем не так! — Грейнджер! — прорычал слизеринец, хватая её за плечи. Он почти сразу замер, выдохнул и убрал руки. Грейнджер застыла от его касания. В его голос пробралось тихое отчаяние. — Просто скажи мне, чего ты хочешь? Глаза девушки расширились. Будто она не помнила, когда ей в последний раз задавали этот вопрос, ещё и вот так, заставляя полностью потеряться. Драко чётко видел это в её взгляде. Во тьме её почти заполнивших радужку зрачков, будто все поиски скоро будут окончены, — вот и твой ответ.