Нам тьма наступала на пятки

Верить в высшую силу, наверное, было большим облегчением. Верить, что не можешь изменить то, на что у тебя нет влияния. Найти в этом спасение и обречь всех прагматиков на страдания в одиночестве, из-за того, что у них есть эта сломанная надежда — отсутствие границ, свобода, эхом бьющая по голове, когда в жизни наступает чёрная полоса. И всё, что остаётся — положиться на самого себя. А верить в себя намного сложнее, чем в Бога. Где вообще заканчивался лимит между собственными возможностями, и отсутствием лимита как такового у высших сил, они же на то и высшие, так? Это бы заняло целую жизнь — понять собственные границы дозволенного. Но раз на всё в этом мире воля божья, так почему оно вообще должно иметь границы или хотя бы мораль? Но Драко не верил в маггловского Бога. С чего бы? Магия была одной из этих высших сил, но в то же время чем-то абсолютно реальным, тем, что с древних времён пыталось быть осмыслено всеми ею владеющими. И этому осмыслению не было суждено когда либо закончиться. Вот она и вечность, прямо перед глазами. Люди умирали и рождались, оставляли свой след — маленький и не очень, полезный и разрушительный, и всё, что кто-то мог с этим сделать, это обернуться назад, когда наставал его момент вносить свою лепту. И повторять эту историю из раза в раз. Грейнджер как-то нашла способ вызвать — окей, он уже допустил эту мысль — Дьявола. Малфой использовал заклинание, с помощью которого тоже узнал об этой… возможности. Возможности лишиться души. Возможности вылечить Нарциссу. Это была заслуга магии. Высшей силы. А магия, как оказалось, была заслугой кого-то ещё. Дьявол же был всесилен, так? Играл лишь по божьим правилам, и ни по чьим больше. А они, земные обитатели, должны были следовать целым системам, алгоритмам, выстроенным собственными предками, а винить и благодарить за всё Всевышнего, единственного, кого никогда нельзя было привлечь к ответственности. Хитро. Даже по-слизерински как-то. Настолько по-слизерински, насколько было для Малфоя рассчитывать, что его душа имела достаточную ценность, чтобы стать расплатной монетой. — Зачем тебе?.. Ты хочешь вернуть Волдеморта? — Не глупи, Грейнджер. — А что тогда? Деньги у тебя есть… Ты настолько тщеславен, что хочешь власти или?.. — Нет. — Зачем тебе это, Малфой? — Нужно. Так же, как было тебе. — Я тебе не верю. Что ты хочешь? — Ничего, что бы как-то повлияло на тебя, или кого-либо ещё. Ничего плохого. Об этом беспокоишься? — Хм. Я повторю, чего бы ты не желал, оно того не стоит. — Я как-нибудь сам решу. Просто скажи мне, как это делается. — Мерлин… Нет. Ни за что. — Я могу заплатить тебе. Перестать доёбывать, если ты правда этого хочешь, или… — Нет. — Грейнджер… — Нет, Малфой. Ты не понимаешь… — Да тут не нужно понимать! Это то, что мне нужно! Просто расскажи! — Нет. — Не будь сукой. — Сначала считаешь меня сумасшедшей, потом пытаешься подкупить, а теперь оскорбляешь прямым текстом? Хотя, мне всё равно, что ты будешь делать. Нет. Всё, уйди с дороги. — Грейнджер. — Отвали, Малфой. — Нет. — Хватит! Нет! Я ничего тебе не скажу! — Мне нужно знать! Грейнджер! Грейнджер была такой сукой. Он уже говорил это, не так ли? Ты как всегда прав, Драко. А ещё суками были её друзья. Особенно чёртов Поттер. Очкарик вышел на новый стадион в такой же новенькой сияющей форме, даже его шрам сверкал наравне с дебильной улыбкой. Уродец. Радость Поттера притупляла даже тот факт, что капитаном его команды был Блейз. По рассказам друга, в начале, когда распределение было окончено и позиции игроков новых межфакультетных команд объявлены, Герой войны совсем растерял свою спесь и выглядел так, будто собирался блевануть слизнем. Видимо, что-то изменилось. Увидев его неожиданно позитивную рожу, мулат скривился, переглядываясь с Драко. Впрочем когда Поттер заметил Малфоя, его будто стукнули по башке, и мутные глаза прозрели — превратились в две щёлки, а идиотская улыбочка стёрлась. — Что здесь делает Малфой? Он в другой команде, — обратился он к Забини. — Драко полетает с нами. Я ему разрешил, — пожал плечами Блейз, продолжая сверять списки. Это была уже вроде бы восьмая по счету тренировка, но, раз теперь в составе находились даже пуффендуйцы, которых Забини сразу отправил в запас, он всё ещё не запомнил пару своих подопечных по именам. Если вообще пытался. Драко удивился, когда Забини рассказал, что решил пробоваться. Конечно, друг всегда более чем достойно играл в квиддич, был чуть ли не лучшим защитником на памяти всех капитанов Слизерина, сменившихся за эти годы, но стать капитаном самому… Блейз не был лидером. Раньше. Может, просто все разными способами пытались вернуть ощущение контроля в свою жизнь, и поэтому он захотел попробовать. Драко надеялся, что он не разочаруется. К тому же, команда сменялась четыре раза за год, так что у Забини было несколько попыток научиться быть тираном. Драко просто пока понаслаждается его возможностью ставить Поттера на место. — Но… — Герой явно растерял слова, — сейчас тренируется наша команда. — Моя команда, Поттер, — отрезал Блейз. — Мои правила. Если сам хотел стать капитаном, поздно, и это только твои проблемы. Ты вроде ловец? Вот и лови. Мулат откинул списки в сторону и ловким движением раскрыл футляр со снитчем, чуть подбросил его вверх, заставляя золотой мячик встрепенуться и улететь в неизвестном направлении. Лицо Поттера вытянулось, он ещё даже не успел прихватить новенькую «Молнию». — Давай, Поттер, — хмыкнул Драко, потуже затягивая ремешок на перчатке, и кивнул в направлении упорхнувшего инвентаря, — пулей. — Малфой, — вау, это что, грозный тон, Потти? — Быстрее ветра, — осознанно ласковый шёпот, и Малфой увидел, как заходили жевалки гриффиндорца. Блейз ухмыльнулся и постучал пальцем по циферблату на запястье, поднеся его ближе к своей капитанской морде. Шрамоголовый на секунду зажмурился, затем резко выдохнул и стремительным шагом ушёл к шкафу с мётлами. Место, Поттер. — Не ной мне, когда он не выдержит, и врежет тебе наконец. Драко обернулся на друга, стряхивая с груди невидимую пыль. — Взаимно. Я живу в ожидании этого момента. Забини широко улыбнулся и провёл по белоснежному ряду зубов языком. Позёр. — Ну же, Драко. Апорт. Он вытряхнул ещё один снитч, у этого были серебристые крылышки, тут же унёсшиеся ввысь. А ещё долбоёб. — Иди нахуй, Забини, — закатил глаза Драко, запрыгивая на метлу и взлетая. Поднявшись над землей на едва ли достойную высоту, слизеринец тут же выправил метлу, которую слегка повело с резким порывом ветра. Пасмурно, влажно, тленно. Осень вошла во вкус. Премерзотный и скользкий. Наверное, принадлежность к слизеринскому факультету предполагала, что Драко должно такое нравиться, но… Нет. Он всё ещё предпочитал летний сезон. Разве что, кроме последнего. Утром мама снова прислала письмо. То есть, из Мунго доставили документы, а уёбок-Крипетт решил не гонять Алу лишний раз, и заодно добавил в увесистую папку пергамент, исписанный, слава Салазару, всё ещё ровным почерком Нарциссы. И её последние рисунки. Драко не имел ни малейшего понятия, что они должны были значить. Листы, измазанные пёстрыми мазками акварели. Эти подписи… «Больничный сад». «Интерьер». «Вечер». Парню хотелось бы надеяться, что его мать просто стала вдохновителем какого-нибудь нового движения в живописи, типа нео-пост-импрессионизма на экзистенциальную тематику или что-то вроде. Хотелось бы. Реальность никогда не была в этом заинтересована. Поэтому он и попросил Забини потренироваться с его командой. Это отвлекало. Драко выкладывался на полную на собственных тренировках, и его капитан, какая-то когтевранка на стероидах по имени Кендра, даже искренне похвалила его. Малфой не впечатлился — продолжал отыгрывать свою часть, игнорируя всё остальное: попытки лидера команды наладить работу, сплотить коллектив и так далее и тому подобное. Хуйня. Драко просто нравилось летать, и он планировал продолжать это делать, пока мышцы после тренировок не прекращали покалывать, а эндорфины шевелить кровь. Ему нужно было больше, четырёх раз в неделю не хватало. А Забини не отказывал, когда мог. И вот, Драко отслеживал блики металла, путешествующие между насыщенно-синими фигурами на поле. Лазоревыми, как сказал Забини, заставляя блондина закатить глаза. Новая форма команд была… лучше старой. Качественная, современная, с продвинутыми чарами защиты и магически сниженным сопротивлением воздуху, аэродинамикой, явно облегчённая. Синий теперь стал цветом команды Забини. Рашгард с рельефными накладками на грудь, плечи и локти, штаны с наколенниками, эластичные плащи с эмблемой Хогвартса, что так же красовалась нашивкой на самой спецодежде. Щедрости Министерства не было предела. Малфой и сам чувствовал гладкость материи на коже, в его случае — абсолютно чёрной, так что он не слишком выделялся среди пешек Блейза. Другие две команды носили фиолетовую и оранжевую формы. Если бы Драко определили к последним, он бы точно отказался. Было сложно описать насколько комично выглядел Вислый в собственной форме, заявившись в ней на прошлый ужин. Просто ходячая морковка. Что поделать, нейтральные цвета. И как после этого образа Грейнджер могла продолжать с ним трахаться? Никто из них не знал — о её хобби. Это было очевидно. Пронюхай Поттер про дела своей подружки, он бы давно уже попытался её спасти. От Дьявола. Или шизофрении. Смотря что из этого являлось реальной проблемой грязнокровки. Драко же раздражало то, что она становилась его проблемой. Слизеринец продолжал изучать украденные с разрешения Дамблдора и Снейпа книги, но в них с каждым днём оставалось всё меньше неопробованных заклинаний. Это напрягало. Что, если безумство Грейнджер его единственный шанс? Единственный шанс Нарциссы? Поверить одной сумасшедшей, чтобы спасти другую. Стоп. Нет, Малфой. Твоя мать не сумасшедшая. Станет, если ты ничего не сделаешь. Пока ещё она просто больна, так? Да, именно так. Хорошо. Драко выдохнул и устремился вниз, ускоряясь, мелькал чёрной тенью между пытавшимися перебрасывать квоффл учениками. Снитч не хотел даваться так просто. Упрямый, как сука-Грейнджер. Если бы она только сказала ему. У Малфоя бы появился выбор. Ему так хотелось его иметь. И если бы он не нашёл ничего больше, это был бы его шанс. Тоже сойдёт. Он ведь достоин хотя бы шанса. Драко схватил черенок крепче, увеличивая скорость до опасной. Относительно той, которая считалась безопасной, а что касалось его самого — вполне приемлемой. Щёки жгло от ветра, Драко всё же натянул ненавистные квиддичные очки, идущие, кажется, только и так четырёхглазому Поттеру. Придурок всё крутился вокруг ребят, отбивающих бладжеры, пытаясь поймать золотой мячик. Такой же золотой, какими стали его яйца после победы над Лордом. Ради них, получается, Грейнджер продала свою благородную душонку? Прекрасно. Вот это вложение. Поттер уже исполнил свой долг, почему он всё ещё болтался перед глазами? Драко так хотел его ненавидеть, по-настоящему. Желать ему мучений и смерти. Но это желание всплывало безмерной лужей неприязни, нефтью, которую он не мог поджечь. И оставалась лишь злость и желание задохнуться под этой плотной плёнкой. Драко прижался к метле, выцепляя взглядом свой снитч. Стопы крепче упёрлись в сошки, перчатки захрустели на черенке. Малфой не давал ветру сместить себя с просчитанной траектории, как и другим мешающимся со всех сторон игрокам. Заставил какую-то гриффиндорку на пару лет младше пропустить квоффл, отвлекая своей грацией и ловкостью. Или пугая развитой скоростью. Неожиданно, рядом с его снитчем оказался поттерский. Два шарика кутили в воздухе словно птицы, исполняющие брачный ритуал. Драко даже почти перестал различать где чей. Он сместил взгляд правее, замечая гриффиндорца. Поттер нёсся, почти не различая дороги, чудом обходя членов своей команды и кольца, висевшие в воздухе. Кажется, он уже давно пытался словить мячик — безуспешно, и уже начал злиться, пока Драко просто наслаждался полётом, лишь мельком отслеживая перемещения своего снитча. Выжидая. Хм. Не стоит, Малфой. Ну… почему нет? Драко визуально просчитал глиссаду. Вполне могло получиться. Главное, не покалечить Героя, а то Блейз его за это убьёт. Предстоящий матч был не за горами, его команда играла с фиолетовыми, а чёрные — с оранжевыми ещё через неделю. Нельзя было настолько занижать планку Забини. Насколько бы неприятным являлся этот факт, Поттер был неплохим ловцом. Всё, отрежь себе язык, Драко. Так что в каком-то плане Блейзу даже повезло. Хотя, наблюдая за техникой гриффиндорца, Драко казалось, что тому каждый раз просто тупо везёт. Тролль на метле смотрелся бы органичней. Малфой нащупал мелкий рычажок и потянул. «Молния» заревела, и упругие прутья загорелись белым пламенем. Драко почувствовал, как тело завибрировало вместе с метлой. Он пронёсся перед Поттером за секунду до того, как тот смог бы поймать снитч, словив оба мячика и еле успев направить черенок вверх, чтобы не врезаться в трибуну стадиона. Спустя мгновение Драко поднялся почти на две сотни ярдов над полем, постепенно снижая скорость и угол полёта. Завис в воздухе. Тишина. Здесь, на высоте, была тишина. Только слишком громкий вой ветра в ушах, от того же совершенно неслышный, поскольку абсолютно оглушающий. Драко чувствовал две пары трепещущих крылышек, щекочущих ладонь. Видел, как в кольце вокруг стадиона мелькают синие плащи, чуть дальше возвышался замок, в стороне — лес. И блеск рябившей от этого же ветра воды Чёрного озера у противоположной границы Хогвартса. Только сумасшедшие порывы воздуха объединяли две эти реальности. Неравномерное давление атмосферы. Вот, что заставляло вставать дыбом волосы у Драко на голове, вырывая пряди из-под резинки очков для квиддича. Он сделал медленный вдох, прощаясь с этим ощущением, и начал планировать вниз, замечая, как к нему приближается синяя точка. Гребаный Поттер. Когда они поравнялись, гриффиндорец попытался ему что-то крикнуть, но до тупой башки только в тот момент дошло, что его не будет слышно, даже если ветер не затопит его глотку, заставляя давиться. Драко пролетел мимо, проигнорировав его, и, преодолев весь стадион, спикировал вниз в нескольких шагах от Блейза, объяснявшего что-то паре своих подопечных. Поттер приземлился следом, откинул в сторону метлу, уперев разъярённый взгляд в слизеринца, невозмутимо складывающего снитчи в футляр. — Малфой! — ух, — ты совсем обнаглел! Забини на миг заткнулся, скосив на него глаза, но сразу же продолжил свой капитанский трёп, напоследок переглянувшись с Драко. Малфой стянул дурацкие очки, чуть пожал плечом и отвернулся, хватая бутылку воды с близстоящей скамейки. — Я с тобой разговариваю! — Поттеру не хватало только подойти ближе и дёрнуть слизеринца за плащ, чтобы обратить на свою персону внимание. — Зачем ты это сделал?! — Успокойся, Поттер, — хмыкнул Драко небрежно, убирая капли у рта тыльной стороной ладони. — Просто тренировка. — Ты сорвал мою тренировку! Тебя вообще не должно здесь быть! — Здесь — это где именно? — сощурился Драко, кидая на землю опустевшую бутылку. — Не стоило тогда давать те показания, если не рассчитывал увидеть меня снова. Точно, — Драко на мгновение поднял взгляд к небу, — думать наперёд совсем не твоё. — На поле, Малфой! — гаркнул гриффиндорец. — Я понимаю, Забини по какой-то причине, которую я никогда не пойму, дружит с тобой, но это переходит все границы! Это всё, — он стал махать руками, напоминая вёсла кораблей Дурмстранга, — специально придумано, чтобы наладить общение между факультетами, а ты как обычно всё портишь! Почему ты просто не можешь тренироваться со своей командой?! Потому что Малфой и так «тренируется со своей командой», а внеурочное лётное время было забито всеми остальными. Ему просто нужно больше. — Скажи спасибо, Поттер, что я создаю для тебя реальные условия игры, — фыркнул Драко, расстёгивая перчатки. — И поблагодари Забини за то, что он так озабочен твоей подготовкой к матчу. Ты совсем расслабился, таскаясь по лесам, по горам весь прошлый год. — Я!.. — воскликнул Поттер. Спас весь Магический мир. Говори это чаще своей подружке, уёбок, чтобы Грейнджер окончательно откинулась. — Ты, Малфой!.. Просто!.. Захотел повыёбываться — меня в это не впутывай! Где мой чёртов снитч?! Драко хмыкнул и кинул футляр ему под ноги. Брюнет четвертовал его взглядом, затем грубым движением схватил коробку с травы, вырвав несколько ростков. Ухмылка Малфоя стала чуть шире. Поттер только открыл защёлку, как к нему обратился Забини. — Куда собрался, Поттер? Через пять минут заканчиваем, — кинул Блейз, отворачиваясь от уходящих в сторону раздевалок ребят, с которыми только что закончил обсуждать какие-то стратегии, и сверился с часами. Он сделал пару шагов к своему ловцу и властно положил руку на футляр, перетягивая на себя. Гриффиндорец издал раздражённый рык и резким движением впечатал предмет прямо в грудь Забини. Мулат приподнял брови, смеряя его удивлённо-презрительным взглядом. — Забей, друг, — махнул рукой Драко, обращаясь к Блейзу. — У Поттера просто гормоны шалят сегодня. Забини растянул губы в плоскую линию, понимающе кивая. Малфой начал потягиваться, закрепляя результат работы мышц. — Вы, слизеринцы!.. Мерлин! Я не могу!.. — покрасневший Поттер направился в раздевалку, втаптывая ещё недавно выдираемую им траву глубже в землю. От него только пар не шёл. — Окей… — протянул Забини, переводя взгляд на Драко, и покачал головой. — Он точно скоро врежет тебе, Малфой, — вероятно. — Очень прошу, спланируй его срыв на после нашего матча с командой Уоррена, ладно? — Замётано, — невозмутимо пожал плечами Драко, ощущая толчок в плечо. Как хорошо, что Блейз всё понимал. А если и не понимал, то хотя бы не задавал лишних вопросов. — Ого, Драко! Ты поймал оба снитча! — Паркинсон только что спустилась с трибун, подбегая ближе. — Я всё видела! Блейз комично покивал, будто подтверждая её слова. Да она глаз с тебя не спускала, приятель. — Ага, — выдохнул он, чувствуя как она коснулась его локтем, когда они втроём начали шагать в сторону, куда где-то впереди топал Поттер. — Устал? — спросила Пэнси, обвивая руку парня. — Не надо, — сказал Малфой и освободился из её захвата, — я вспотел. — Ничего страшного, — она хмыкнула, повинуясь, и поправила и так идеально сидящий на плечах зелёный шарф. После тренировки одежда неприятно липла к телу. Кстати, о Паркинсон. Слизеринка несмотря на свой факультет и аристократическое воспитание плохо понимала концепт личного пространства. Возможно, он сам был в этом виноват, потому что, когда на какой-то лекции краем уха услышал реплику «ну ты же встречаешься с Драко», адресованную Милисентой к Паркинсон, он не обратил на это никакого внимания. И, кажется, девушка реально так думала. Малфой мог найти тысячу и одно дело важнее этого аспекта своей личной жизни, так что ему было совсем не до скандала, который Пэнси бы обязательно закатила, скажи он, что они просто друзья. С привилегиями. — Хочешь, я подожду, пока раздевалка освободиться и?.. — зашептала Паркинсон. И ты снова меня трахнешь. Драко вздохнул, прислушиваясь к себе. Секс тоже обычно помогал, так же как квиддич. Но сейчас всё, что он чувствовал, это приятную усталость в теле и в голове, и голод. Когда там ужин? — В другой раз. Не хочу опоздать на ужин, — ответил блондин, кладя пятерню на основание шеи, чтобы похрустеть позвонками. — Ладно, — промямлила Пэнси, садясь на лавочку рядом с раздевалкой, к которой они уже успели подойти, и тут же начала придирчиво рассматривать свой маникюр. Блейз крепко хлопнул его по спине, хмыкнув, перед тем как они разделились — у каждой команды была своя раздевалка, поэтому предложение Паркинсон априори было составлено неправильно. Комната из трех стен со шкафчиками и одной с располагающимся рядом душевыми кабинками была абсолютно пуста. Драко сразу растворился в её тишине. Здесь она была не такой, как там, в небе. Полая. Обнимала тянущие мышцы плеч ожиданием тревоги. Вот, сейчас, или спустя секунду, или спустя ещё несколько в его голове появится новая мысль. И покой закончится. Вот-вот. Уже скоро. Чутьё редко его подводило. Когда они вернулись в замок, ужин уже начался. Блейз и Пэнси всю дорогу о чём-то говорили, забив на Драко, уставшего из-за тренировки и злого из-за пустого желудка. Они всегда так делали, когда он погружался в себя. Драко бы и не заметил, что они вдруг замолчали, если бы не Макгонагалл, ждавшая их у входа в Большой зал. Брови старухи хмурились, когда она поправляла очки у себя на носу, изучая Малфоя взглядом. Так. — Профессор, — первым отреагировал Забини, расплываясь в широкой, но совершенно неискренней улыбке, — добрый вечер. Как ваши дела? — Замечательно, мистер Забини, проходите на ужин, — Макгонагалл даже не удостоила его взглядом, всё ещё пристально смотря на Драко. — Мисс Паркинсон, мистер Малфой. — Приятного аппетита, профессор Макгонагалл, — дежурно проговорила Пэнси, первой скрываясь за массивной дверью. Блейз сделал шаг следом, обходя старуху, но обернулся, вопросительно глядя на блондина. Драко стрельнул в него глазами, чтобы валил ужинать. Потом расскажу. — Мистер Малфой, — строго сказала Макгонагалл, когда Драко поймал начавшую закрываться за спиной мулата дверь, и сцепила руки-ветки, будто заимствованные у Гремучей Ивы, перед собой. — Зайдите ко мне в кабинет после трапезы. Драко сохранял невозмутимость. Было несложно — он устал как чёрт. — Зачем? — Позапрошлым вечером, когда я возвращалась в свой кабинет после встречи, горгулья поведала мне, что вы, кажется, хотели о чём-то поговорить со мной. К сожалению, на тот момент вы уже ушли, — Макгонагалл смяла тонкие морщинистые губы. — Я бы очень хотела узнать тему нашего несостоявшегося диалога. Иначе мне было бы очень сложно предположить, что привело вас в кабинет директора в десятом часу вечера без приглашения. — Всенепременно, профессор, — вздохнул Малфой, делая шаг в зал. — Мне ждать вас в кабинете или рядом? — беспардонная уточняющая интонация. Взгляд старухи ожесточился. В её глазах так и горели буквы, выжигаясь возмущением во что-то вроде «какой наглец». — Рядом, мистер Малфой. Прошу, — она сделала движение рукой в сторону стола Слизерина, и, зайдя следом, тут же удалилась. Отлично, блять. — Что хотела Макгонагалл? — поставить меня в угол коленями на горох, Забини. — Неважно, — отмахнулся Драко, садясь за стол. — Как тренировка? — спросил Тео, отрываясь от своей уже полупустой тарелки. Он никогда не жаловал спорт и обычно проводил свободное время читая магические приключенческие романы или бездельничая в гостиной. — Отлично! Драко поймал два снитча сразу! — объявила Пэнси, выбирая себе яблоко покраснее. — Ты так хорошо играешь в квиддич, Драко, — улыбнулась. Проигнорировал. — Два? — переспросил Нотт, приподнимая брови. — Ага, — хмыкнул Блейз, накладывая себе еды до отвала. — Свой и Поттера. — Поттера? — Золотой мальчик не снёс сегодня яичка, — прыснул мулат. — Признайся, Малфой, ты стал ходить на тренировки Блейза только чтобы стебать его, — Тео даже специально обернулся на стол Гриффиндора. Драко перевёл взгляд туда же. Полностью отзеркаливая взгляды слизеринцев, на них пялилась красно-золотая четвёрка. Поттер плевался в своих дружков негодованием после тренировки, явно вспоминая Малфоя не последним недобрым словом. Иначе на кой чёрт Грейнджер и двое Уизли также пялились на них, чуть ли не тыкая пальцами? — Конечно, Тео, — саркастично протянул Драко, встречаясь глазами с грязнокровкой. И сощурился, транслируя через зал всю пассивную агрессию, что она в нём вызывала. Это был второй раз, когда он держал с ней зрительный контакт дольше пяти секунд. Впервые, ещё недавно, когда сидящая рядом Паркинсон пыталась вместить в себя пять порций завтрака. Драко видел её ужас и страх, вину. Тогда это было чем-то новым. До того, как те же эмоции в десятикратном размере плескались в ней, пока его руки душили её. Грейнджер снова не отводила взгляд. Пока их гляделки не заметил Вислый, тут же зашептав ей что-то на ухо, и она не отвернулась. Малфой поймал себя на мысли, что уже два раза вот так смотрел на неё, а ещё два раза трогал — сжимал шею, заставляя задыхаться, и тряс за плечи, когда она не хотела рассказывать про продажу души. Кошмарные два раза. И всё по одной причине. Война. Она заставила Грейнджер обратиться за помощью к Дьяволу, и это стало катализатором всех остальных процессов. Победа Поттера, его мать, эти… как их, кристаллы, всё остальное. Да, пожалуй, можно верить в высшие силы помимо магии. Если Грейнджер всё ещё в своём уме, то вся их новая реальность — воля Дьявола. И если одно из следствий это смерть Волдеморта, можно ли было считать повелителя Ада злодеем? Ведь сейчас могло страдать намного большее количество людей чем она, Драко, ну и Нарцисса. Но Малфоя никогда не волновало это большее количество. Так что в каком-то смысле грязнокровка была виновата. Так. Это было бессмысленно. Винить кого-то. Он это уже проходил. Всё, что оставалось — пытаться исправить. Просто Грейнджер могла бы искупить свою долю привнесённого в мир (жизнь Малфоя) пиздеца. И уже, блять, наконец-то рассказать ему про эту чёртову Тёмную магию, которую открыла. — Ты чего? — спросил Забини, хмурясь. Драко наконец-то моргнул, переводя на друга взгляд. — Ничего, — Драко пожал плечами, наконец-то пробуя ужин. Еда. Точно, он голоден. Блейз оторвался от переброса колкостями с Ноттом и сузил глаза, но не стал приставать, заметив аппетит блондина. Или просто решил, что допросит Драко после ужина. Сразу после Макгонагалл. У него намечался прекрасный вечер. Салазар… Заворачивая к кабинету Макгонагалл, Драко нахмурился. Рядом с Горгульей стояла Грейнджер. Так. По идее, он никогда не стремился видеть её. Вообще, где-либо и когда-либо. Но теперь, как бы печально это ни было, ему было от неё что-то нужно. Пиздец. Само осознание было крайне отвратительным. Ничто не отменяло факта, что Малфой не хотел её видеть. Гриффиндорка изучала взглядом дверь, а в руках у неё покоилась огромная старая книга. Кажется, это всегда было её способом защититься от мира, порой вполне буквально, потому что когда её голова повернулась, и Грейнджер его увидела, то тут же встала к нему всем своим корпусом. Броня в виде какого-то талмуда. Типично. — Малфой… — Не бойся, я здесь не по твою душу, — холодно хмыкнул Драко. Призадумался, приложив палец к подбородку: — Ах да… Она цокнула. — Что ты натворил в этот раз? — раздражённо вздохнула. — Не твоё дело, Грейнджер. Это та книга, в которой говорится про продажу души? — Малфой усмехнулся, но во взгляде промелькнула серьёзность. — Решила отдать старухе, чтобы я до неё не добрался? — Нет, — сжала губы, попыталась обжечь глазами, — ту книгу я давно уничтожила. — Что? — она не могла. Блять. Блять. — Я уже говорила, это того не стоит, — какая же сука. — Ты не можешь убить меня взглядом, Малфой. Жаль. — Но ты всё ещё знаешь, как это сделать, — зашипел слизеринец. — И я никогда тебе не скажу, — она приподняла свой чёртов подбородок. Невозможная. Стерва. — Я тебя заставлю, — не угроза, предупреждение. Драко почти удивлялся, как её лицо всё ещё осталось целым после его взгляда. — Малфой… — усталый вздох, она вроде как хотела что-то сказать, но просто помотала головой, опустив взгляд. Сдалась. — Ох, мисс Грейнджер! — из-за спины парня вышла Макгонагалл. — Вы что-то хотели? Какой любезный тон. Бесит. — Профессор, — сразу же улыбнулась Грейнджер, переведя на старуху взгляд, так неискренне, — я хотела вернуть книгу, которую брала у вас в начале года. Я могу зайти позже, если… — Нет-нет, Гермиона, — замахала руками директор, — проходите. И вы, мистер Малфой, — тон сразу же изменился. Салазар, просто прекрасно. Макгонагалл назвала пароль чёртовой горгулье и стала подниматься по лестнице, ведя дежурную беседу с грязнокровкой. Драко отставал на несколько шагов. Намеренно, конечно же. Подняв взгляд вверх, он сощурился, ненароком замечая край юбки Грейнджер. Ему вдруг захотелось рассмеяться. Высокие ступени оставляли не слишком много пространства воображению, но… Серьёзно? Никогда. Просто… нет. Малфой чуть мотнул головой и перевёл взгляд себе под ноги, до боли сжав руки в кулаки. Нахрена Макгонагалл их обоих сюда притащила? Дамблдор в очередной раз ему подмигнул, испытывая его терпение, заставляя сцепить зубы. Снейп лишь окинул взглядом сначала слизеринца, а потом чуть сжал губы, уставившись на Грейнджер. Кажется, в другой жизни, когда зельевар терпел её вездесущесть на своих парах, он смотрел на неё точно также. Но сейчас это казалось чем-то противоестественным. Он был мёртв, а они… они пережили войну. — Я хотела бы взять ещё кое-что, если вы не против, профессор Макгонагалл, — сказала Грейнджер, пока Драко ожидал своей очереди, оперевшись на спинку одного из кресел в кабинете. — Конечно. Берите, что хотите, — великодушно разрешила старуха, — только запишите где-нибудь, какие именно книги вы выбрали. Чтобы я не беспокоилась если что. Малфой чуть напрягся. Так. Говоря о книгах, старуха не выглядела слишком взволнованно. Значит, ещё не заметила. Он сможет отвертеться. — Обязательно, — Грейнджер ушла к стеллажу, и слизеринец сделал пару шагов к директорскому столу, за который села Макгонагалл. — Так о чём вы хотели поговорить со мной в тот раз, мистер Малфой? — поинтересовалась она, откладывая в сторону какие-то бумаги. Затем поправила очки на носу и устремила на него строгий взгляд. — Мне нужно, чтобы вы отправили запрос в Министерство, и мне дали разрешение воспользоваться камином, — скучающим голосом ответил Драко, теребя фамильное кольцо на указательном пальце. — Вы хотите навестить мать? Малфой мог дать руку на отсечение — грязнокровка подслушивала. Ему захотелось заставить старуху страдать за то, что допустила подобное. Грейнджер не за чем было греть уши его заботами. Ни единой причины. Она вообще никак к этому не относилась. Лишь знала о том, что могло бы помочь ему. — Ага, — интонация та же, когда он соглашался, чтобы Паркинсон подлила ему тыквенного сока час назад за ужином. — Думаете, вам разрешат увидеть её до слушания? — скептицизм Макгонагалл был вполне оправданным. — Я бы хотел увидеть её сразу после. И самому сообщить о новостях, — будто приговор Люциуса мог стать чем-то неожиданным. Старуха на миг задумалась. — Хорошо, — кивнула, сделав пометку в каком-то журнале. — Я позабочусь об этом. Только зачем же вы ждали двое суток, чтобы я сама заставила вас озвучить собственную просьбу? — Я бы зашёл к вам сегодня, — беспечно пожал плечами Драко, — просто вы меня опередили. — Ах вот как, — точно не веря ему, покачала головой она. — Что ж, сделаю всё от меня зависящее, чтобы Министерство рассмотрело ваш запрос вовремя. — Премного благодарен, профессор, — манерно произнёс Малфой, растягивая гласные. — Профессор, а где у вас?.. — сзади послышался голос Грейнджер, нарушивший заминку в их диалоге. Драко сжал кулаки и степенно повернулся в её сторону. Что если… Если ей нужна была одна из книг, что мыкнул слизеринец, то ей лучше бы замолчать. Прямо сейчас, блять. Заткнись, Грейнджер. Просто заткнись. Кажется, его взгляд ясно донёс до неё эту мысль. Но она обычно никогда его не слушалась. Гриффиндорка стояла на волшебной платформе чуть правее от центра стеллажа. Её глаза смотрели на него сверху вниз, одна рука лежала на поручне, а вторая на зачарованной им полке, чтобы чей-то всезнающий нос не пронюхал, что несколько самых опасных томиков покоились в малфоевской спальне в подземельях вместо этого кабинета. Она почему-то медлила. — Да, мисс Грейнджер? — поторопила её Макгонагалл. Ещё мгновение серые зрачки пытались мысленно покарать её, заставить разучиться говорить. Просто молчи. Молчи, дура. Грейнджер чуть ухмыльнулась, и Драко уже заранее заставил тело чуть расслабиться, чтобы выглядеть максимально невиновным, когда она скажет… — А, — девушка перевела взгляд на полку, беря первую попавшуюся книгу, — всё. Нашла. Извините, профессор. Губы Макгонагалл мазнула дежурная улыбка, и она вернула своё внимание на Драко. — Это всё, мистер Малфой? — Да. — Тогда хорошего вечера. — И вам того же. Слизеринец развернулся на пятках, напоследок скосил взгляд на гриффиндорку, продолжавшую изучать книги на полках, и ушёл. Интересно, она думала, что сделает ему одолжение и всё, Драко от неё отстанет? Дурочка.

***

Это было так странно. Её самый большой и тёмный секрет отныне известен лишь её врагу. Из-за этого было не очень понятно, стоило ли испытывать облегчение. Обычно, делясь своими переживаниями и проблемами с друзьями, Гермионе становилось легче, если её понимали и сочувствовали, вроде как. Это являлось бы логичным. Это было так давно, чтобы помнить. Гипотетически, если она пойдёт и скажет Джинни, что, например, ей осталось жить всего год, и подруга не станет плакать и жалеть её, а просто обзовёт сукой или грязнокровкой, сидя в противоположном от Гермионы углу, станет ли ей от этого легче? Но Уизли бы всё равно осталась рядом, не ушла? Ещё раз, Гермиона. Тебе стало легче от того, что Малфой не свалил, да или нет? Во-первых, он сам заставил её рассказать. Ну как заставил, она просто устала отпираться, это был и так кошмарный вечер. Уходишь от сути. У Гермионы не осталось сил, чтобы игнорировать его навязчивые «что с тобой не так?». А ещё до этого Дьявол предлагал ей варианты того, что с ней сделает, если она провалит задание. А она провалит. Поэтому, когда в конце встречи он пообещал, что придумает что-нибудь поинтереснее, так как перечисленные им наказания показались ему унылыми, Гермиона чувствовала себя обречённой. Она уже решила, что не использует больше ни один кристалл. Ей было более чем достаточно произведённого эффекта. После этого Малфою оставалось лишь добить её. Он бы никогда не упустил такой возможности. Что и требовалось — снова? — доказать. Во-вторых, хорёк уже сам докопался до истины. Наблюдательный ублюдок. А было ли тебе тревожно от факта, что он вообще узнал? Честно? Этот секрет дробил её кости, и Гермионе казалось, что вскоре она просто разрушиться, превратившись в мешок с органами. По идее, все тайны нужно было прятать. Они так на то и назывались. Должны были существовать, чтобы копиться кольцами в кольчугу на теле, со временем становясь неподъёмными. Но ты молодец, Гермиона, защищаешь Гарри и остальных от жестокой реальности, в которой существуешь сама. Просто леди-Ланселот. Малфой совсем не вписывался в эту благородную сказку, это не было тайной ради него. Ничего в понимании Гермионы, каким либо образом касающееся её самой, не было ради слизеринца, Мерлин упаси. Ему было совершенно не выгодно рассказывать кому-то об этом всём, так что… В каком-то смысле ничего не изменилось. Таки да, в-третьих… В-третьих, ему какого-то чёрта самому вдруг захотелось отдать собственную душу Дьяволу. Гермиона бы засомневалась, что это могла быть выгодная для повелителя Ада сделка. Душе Малфоя кнат цена. К тому же, слизеринец не собирался говорить ей зачем. Это всё так её огорошило. «И как это делается… Продажа души?» Гермиона забыла о том, как жалела себя ещё минуту назад. Она не могла ему поверить. Кто, ну кто в здравом уме на такое пойдёт? Мир уже был спасён от Волдеморта, не существовало равной или более стоящей причины для такой жертвы. Просто нет. Малфой заставлял её гадать. Это бесило. А ещё Гермиону бесило, что пришлось выступать перед ним в роли Дьявола, который тоже когда-то задавал ей подобные вопросы. Хочешь денег, хочешь власти — будто человеческие души стоили только мелочных эгоистичных желаний. Но он не собирался раскрывать ей свою душу. Это тоже могла бы быть своеобразная сделка. Правда. Если бы Гермиона когда-либо кому-либо пожелала испытать что-то схожее с тем, во что превратилась её жизнь после встречи с Дьяволом… Нет, Малфой. Ни за что. Гермиона не могла ответить на этот вопрос. Оба варианта были слишком пугающими. Ей больше нравилась появившаяся неопределённость, непонятная надежда на то, что ей стало чуть легче, и на то, что Малфой оставался тем, кем был для неё в школе все предыдущие годы. Ненавистным задирой и слизеринским ублюдком, не желавшим ей ничего кроме всего самого плохого. Во всяком случае это был именно тот статус, которого он верно придерживался. Это была сумасшедшая неделя. Малфой превзошёл все возможные ожидания. Просто детский сад. На совместном уроке у Слизнорта, когда они варили Слабительное зелье, Рон снова зашептал ей на ухо. — Малфой на тебя пялится, — раздражённо оповестил он, — опять. После целого ужина под эмоциональную тираду Гарри о том, как Малфой взбесил его на тренировке, и их последующие вражеские гляделки через зал, Уизли считал своим долгом каждый раз говорить ей об этом. Будто Гермиона и так не чувствовала каждый колючий взгляд слизеринца. На завтраке, обеде, ужине, совместных лекциях, иногда даже просто оказываясь в одном коридоре. Он постоянно смотрел, выжидал, будто силой мысли пытался узнать требующуюся ему информацию у неё из головы. Это стало чертовски нервировать. При этом, он был аккуратен. Не обращал на неё никакого внимания, если рядом была его свора и кто-то из них мог заметить. Да и вообще старался делать так, чтобы только она знала об этом, сразу выражая взглядом весь свой настрой. Я буду мучить тебя, Грейнджер, пока ты не расскажешь мне всё, что я хочу знать. Гермионе было не привыкать к разного рода нежелательным взглядам. Хотя привычки имели пагубную черту, она могла не подавать вида, но это не значило, что это не вызывало никакой реакции внутри. Вызывало. Жутковатые такие мурашки, которые девушка ненавидела. Гриффиндорка держалась. Наверное, именно это спровоцировало Малфоя на все эти глупые игры. Процесс варки зелья был достаточно сложным, многоступенчатым. Слизнорт всё доходчиво им объяснил в начале урока и оставил справляться с третьим этапом самостоятельно. Они варили эту скучную бурду уже месяц. Гермиона бы не поверила своим мыслям, если бы это ощущение не было настолько очевидным. Слабительное зелье. Наверное раньше она могла бы найти тысячу и одну причину, почему знать как оно готовиться было полезным. — Не обращай внимания, Рон, — буркнула она, продолжая нарезать сушёные плоды смоковницы. — Мы должны что-то с ним сделать, — продолжал парень, не желая успокаиваться. — Сначала он ведёт себя как ни в чём не бывало, бросается словечками, потом портит твой День рождения, теперь задирает Гарри. И тебя тоже, будто что-то замышляет. — Он всё ещё смотрит? — незаинтересованно спросила Гермиона. — Уже нет, но… — Тогда прекрати, — шикнула, пододвигая к нему вторую доску с ингредиентами для зелья. Рон неразборчиво что-то ответил, беря в руки ступу. Гермиона выдохнула. Мерлин. Единственный плюс во всём занятии — здесь и правда стоило сконцентрироваться, работа отвлекала, упорядочивала мысли хоть на время. Все этапы готовки зелья должны были быть чётко соблюдены, чтобы оно хорошо получилось. И слабительное правда было не самым лёгким, так что ей приходилось помогать Гарри и Рону, в общем-то ничего нового. Будто дёрнувшись за невидимую ниточку, голова друга обернулась к ней с передней парты. — Что такое, Гарри? — спросила Гермиона, не отвлекаясь от сверки с учебником. Он уже хотел было что-то спросить, но, когда она его опередила, стушевался. Всё же, потупив взгляд, Гарри произнёс: — Мне кажется, у меня неправильный цвет... Можешь проверить, пожалуйста? — Сейчас, — вздохнула Гермиона, запоминая строчку учебника, на которой остановилась. — Что там у тебя? Она сделала пару шагов к его котлу, вставая рядом с другом, и заглянула внутрь. — Ты не забыл добавить сок из пиявок? — уточнила она, размышляя на каком этапе Гарри мог бы напутать с рецептом и сделать зелье желтоватым вместо болотного. — Ах, точно-точно! Спасибо! — залепетал он, хлопая себя по лбу. — Ты как всегда права! Гермиона улыбнулась, кладя руку ему на плечо. — Будь чуть внимательнее, Гарри, и у тебя всё получится. — Хорошо, — неловко ухмыльнулся он. — Ещё раз спасибо. Гриффиндорка почувствовала, будто спины коснулся лёгкий поток воздуха, и обернулась. Ничего. Показалось. Но, когда она наконец добавила смоковницу, зелье внезапно зашипело, выделяя тёмный дым. Чёрт. — Мисс Грейнджер! — внезапно рядом оказался Слизнорт. — Что у вас случилось? Профессор выглядел обеспокоенным. На его оклик обратило внимание несколько студентов — никто не ожидал, что у Гермионы Грейнджер может что-то пойти не так. Раньше бы со слизеринской половины класса шепотки были громче, — теперь просто удивлённо-насмешливые взгляды. Она и сама не ожидала. Сизый сгусток заставил её сильно нахмуриться в попытке найти в работе ошибку. Слизнорт взмахнул палочкой, анализируя природу дыма. — Так! Лучше никому не дышать! — объявил профессор. — Дым обладает эффектом зелья, которое мы готовим. Если не хотите провести остаток дня в туалете, заткните носы! Что? По классу раздались обрывки её собственных мыслей: что, как, Гермиона… Она резко обернулась в сторону слизеринцев. Малфой развалился на стуле, чуть склонив подбородок вниз, и смотрел на неё исподлобья с вызовом в глазах, в его пальцах крутилась волшебная палочка. Что сделал этот?.. Мерлин. — …ова борода, Миона! — воскликнул наблюдавший за происходящим во все глаза Рон, перед тем как зажал свой нос. Гарри выглядел точно также, обернувшись к их парте и напрочь забыв о собственном задании. — Я не могу просто избавиться от него? — отойдя в сторону, опасливо спросила Гермиона у Слизнорта, пока тот пытался выцеживать дым над котлом заклинанием. Сейчас он точно скажет, как сильно в ней разочаровался.        — О, нет, что вы, мисс Грейнджер! Я никогда не видел, чтобы это зелье можно было превратить в дым! Просто невероятно! Вы гений! Двадцать очков Гриффиндору! — радостно лепетал профессор, собирая дым в колбу. — Что вы туда добавили? — Э-э, — Гермиона так редко теряла дар речи, что опешила от самого факта своего удивления. — Кажется, крылья феи? — это было единственное, что пришло ей в голову. — О! — Слизнорт буквально светился. — Прекрасно, это просто прекрасно! Мисс Грейнджер, вам и так часто это говорят, но вы удивительная волшебница! Гений, да ещё и Героиня войны! Это такая честь для меня — быть вашим учителем! Если Малфой рассчитывал на такую реакцию своего декана, то он абсолютно точно угадал с пыткой для неё. Гермиона чуть покраснела, желая только, чтобы профессор прекратил. Она любила похвалу. Заслуженную. Остальное — самое обидное оскорбление и лишь плескавшийся внизу живота стыд. К тому же, это было так глупо. И вообще странно, что ей всё ещё не всё равно. — Если вас это интересует, я мог бы дать вам дополнительный доклад о вашей находке! — предложил Слизнорт. — Это было бы прекрасным вкладом в науку и ваше будущее, и, конечно же, дополнительные баллы. — М-м, хорошо, — неуверенно согласилась девушка, заправляя волосы за уши, силой принуждая щеки перестать краснеть под лазерами чужих глаз. Она скосила взгляд на Малфоя. Нет, он не ожидал такой реакции Слизнорта, но в чём она была уверена на сто процентов — он был более чем доволен результатом. Какой же ты ублюдок, Драко Малфой. — Ох, жду не дождусь! Как прекрасно! — пропел профессор, удаляясь. Остаток занятия Гермиона провела пожимая плечами на вопросы и озадаченные взгляды мальчиков, сбивая их с толку своим стремительно воскресшим желанием помочь с варкой их зелий. Она ещё пару раз чувствовала как глаза слизеринца вырезают контур её лопаток невидимым лезвием. Сколько наглости в нём было? Уму не постижимо. Оказалось, даже уму самой Гермионы Грейнджер. После следующей тренировки по квиддичу у Гарри почти случился нервный срыв. — Я!.. Я просто!.. В бешенстве, мать вашу! — Гермиона никогда не слышала от него столько ругательств, лишь изредка разбавляемых нормальной лексикой. — Он!.. Я… ненавижу Малфоя! — Что… Что случилось, Гарри? — спросила она, пока Джинни пыталась погладить его по щеке, успокаивая, а Рон просто ждал подробностей, изучая непривычную эмоциональность лучшего друга с приоткрытым ртом. Никто даже не вспомнил про ужин. — Он… Он… — Гарри заикался от ярости. До этого момента Гермиона не знала, что такое возможно. — Тише, Гарри, — спокойным тоном говорила Джинни. Всё лицо друга было красным, глаза влажными, он немного дрожал, его грудь заметно вздымалась. Граната, с практически вырванной чекой, еле-еле державшейся, чтобы пружина не разогнулась. Бедный Гарри. Вина. Чёрт. Гермиона не хотела её чувствовать. Это была самая больная её точка, и Малфой надавил, не до упора, но ощутимо. Какой же он был мерзавец. Просто… Злости не хватало — кажется, этим вечером она полностью принадлежала Гарри. А вина была абсолютно бессмысленной, кричала сама себе Гермиона. Она не несла никакой ответственности за выходки Малфоя. Разве что, могла их прекратить, возможно навсегда. Нет! Это глупый шантаж! Ни за что! Всё это просто… — Он… — Гарри глубоко вздохнул, на секунду прикрывая глаза, — Сначала он вёл себя как обычно, просто пару лестных словечек, задел меня плечом на выходе из раздевалок, ничего такого, — он подвинул к себе кубок с соком. Пальцы белели, сжимаясь, и было просто везением, что посуда не стеклянная. — Но потом… Потом Забини снова выпустил два снитча, как в прошлый раз. И сначала всё было нормально, мы каждый занимались сами по себе, я выслеживал свой, а он свой. Только он ловил его со странной частотой. То раз, то два, я уже подумал, что он как-то его заколдовал, но решил, что это не должно меня волновать. Пусть делает, что хочет, только мне не мешает, — челюсть Гарри внезапно сжалась. — А потом? — спросил, не скрывая любопытства, Рон, вырывая друга из яростной пелены воспоминаний во взгляде. — Потом мы стали сталкиваться, — начал Гарри сквозь зубы. — Он постоянно подрезал меня, то справа, то слева. Носился как ненормальный! Я уже высказал ему всё, но он продолжал. И тогда… Тогда он стал подъёбывать меня, мол, что я слишком медленно реагирую, и стал летать у меня на хвосте, постоянно комментируя мои действия, — он громко стукнул несчастным бокалом по столу. — Все действия! Я уже тогда взбесился, хоть и старался не обращать внимания. «Поттер, слева твой снитч, куда смотришь.», «Поттер, тебе одних очков мало, глаза разуй.», «Поттер, тебя Грейнджер летать учила?»… Без обид, Гермиона, — вставил Гарри, кидая на неё взгляд. Она помотала головой. — И потом он стал говорить про войну и… И я просто уже не мог это выдерживать. Он просто… Просто… Такой, блять, урод! Я ненавижу его всеми фибрами своей души! — Ох, Гарри, — выдохнула Гермиона. — Я знаю, он ужасный… — Гарри, — начала Джинни неожиданно серьёзно. — Ты должен понимать, что Малфой всего лишь… защищается. В младшую Уизли впились три удивлённых взгляда. Глаза Золотого трио расширились настолько, что, укажи кто-нибудь на вновь подкинутого в людное место соплохвоста или воскресшего Дамблдора, они бы не сразу заметили. О чём ты Джинни, чёрт возьми? — Когда вас не было в прошлом году, — начала она, вздыхая, — он следил за порядком в школе вместе с Кэрроу, и то, что сразу стало понятно о самом Малфое — он не такой как они. Он не садист, если только на словах, понятное дело, ему нравится выводить людей на эмоции, но… Если он понимал, что ученик, которого ему приказывали пытать знает, что делать, он всегда использовал Круцио по минимуму. Делал все подобные вещи только для галочки. И… честно, — Джинни сглотнула, — мне даже страшно представить, что пришлось переживать ему самому, живя в одном доме с Волдемортом, Беллатрисой и всеми остальными. Да, ещё совсем недавно Хогвартс наполняли крики детей, мучающихся под палочками Пожирателей. Ещё недавно поле рядом со школой было усыпано телами погибших. Ещё недавно была война. И не все битвы велись в открытую, запоминаясь поколениям вперед датами в учебниках по истории. Масштабы трагедий никогда не возможно установить хотя бы с относительной точностью, человеческие души помнили всё в избытке и хранили эти битвы внутри. Когда Джинни закончила, рот Гарри тут же открылся, но он не издал и звука. — Но Малфой продолжает изводить нас с начала года! — возмутился Рон. — Он оскорбляет нас, испортил её день рождения, — тык в воздух в сторону Гермионы, — а война то закончилась! Зачем он… Не закончилась. Гермиона почувствовала, как воздух на миг запутался в лёгких, а мысли в голове устроили маленький бунт. Поэтому он продолжает, поэтому ему нужно узнать о продаже души. Вот в чём дело. Вот твой ответ, Гермиона. Ты же хотела знать? Малфой хочет закончить свою битву тем же способом, что и ты. И продолжить её на соседнем поле. Мерлин, Малфой… Взгляд сам метнулся на слизеринский стол. Блондин сидел рядом с Паркинсон, уплетая ужин. На нём всё ещё была форма для квиддича, абсолютно чёрная. Наверное, специально оставил её, чтобы добить Гарри. Он усмехался над шуткой одного из своих друзей, но совершенно не так как это делал бы Гарри или Рон. То была реалистичная, но будто вырезанная из мрамора ухмылка. Кто заставил тебя научиться этому искусству, привязав к рукам все эти скарпели и бучарды вместо кандалов? Кого тебе нужно победить, Малфой? Стоп, стоп, стоп. Это что, Гермиона? Да, я тебя спрашиваю! Что это? О чём ты думаешь? Бедный Малфой, родился в семье богачей-аристократов, стал жертвой обстоятельств, которую заставили биться не на той стороне войны, да? Хочешь его пожалеть? Ну, посмотрим, куда это тебя приведёт. Удачи, конечно, но ты просто… Прекрати уже! Ничего из этого его не оправдывало. Вообще ничего. Каждый человек сам выбирал, кем ему быть. Всегда был выбор. Нельзя спускать ему с рук все эти выходки, слова, глупые манипуляции, потому что это всё его проблемы. Он сам не может переступить через своё омерзительное воспитание и детские обиды. Это вообще не твоё дело. Хватит. Гермиона выдохнула, отведя от него взгляд. — Потому что, Рон, — твёрдо ответила его сестра, — нам всем нужно время, чтобы привыкнуть к нормальной жизни. Вы сами помните ту речь Макгонагалл, которую с таким запалом мне пересказывали. Это ко всем относиться. Просто старайтесь не обращать на него внимания. Это то, чего он добивается. — Наверное, — всё же начал Гарри под наводящим взглядом своей девушки, сделав наконец глоток измученного сока, — я просто не думал, что он… Ну… То, что ты сказала, Джин. У него свой способ переживать конец войны и всё такое. — Джинни, мне очень жаль, — сказала Гермиона, внимательно смотря в глаза подруги. Она имела в виду тот кошмар, о котором думала, представляя школу в прошлом году. — Ой, что ты, Гермиона! — усмехнулась Джинни, искренне улыбаясь, но в глазах всё же была доля грусти. — Мы все через многое прошли, — эта до боли заезженная фраза так правильно звучала из уст рыжей, — так что всё в порядке. У всех была своя партия. И мы же выиграли, не так ли? — Это точно! — самодовольно усмехнулся Рон, поднимая свой кубок. — За нас! Гермиона приподняла бокал последней, сжимая улыбку в шероховатости искусанных губ. Эта информация улеглась в голове первым снегом. Он всегда таял почти сразу. Следующая выходка Малфоя просто… Она не вмещалась ни в какие ворота. Ни в парижскую Триумфальную арку, ни в Бранденбургские, это… Ни у кого не было слов. Как-то за завтраком Рон выпил свой тыквенный сок, ничто не предвещало беды. Пока он с ног до головы не стал оранжевым. Весь. Полностью. Ну, он и так был рыжим, так что… Вся его кожа стала такой, будто он всю жизнь питался лишь морковкой. Первые две минуты шока и перешёптываний сменились невероятным хохотом. Большой зал просто задыхался. Кажется, Джинни по настоящему плакала от смеха. Гермиону сдерживали только слегка покрасневшие щёки Рона, и тот гигантский стыд, который он абсолютно точно чувствовал. Помимо цвета кожи он был в порядке. Но это… просто. Она не могла поверить. Стол Слизерина загибался пуще всех остальных. Теодор Нотт и Блейз Забини хохотали от души, а Малфой… Малфой так скорее всего не умел, но он точно веселился где-то там внутри, под завалами своей надменности. Наверное, это была месть за Паркинсон. Что ж, это вполне заслуженно, если бы его жертвой стала Гермиона, но вот так… Тоже заслуженно. Он же вроде бы встречался со слизеринкой, это логично. Гермионе, помимо всего, было обидно, что Рон воспринимал такие вещи близко к сердцу. Конечно, все над ним смеялись, но в мире были проблемы намного серьёзней. И она сказала ему единственное, что могло бы помочь. — Представь, что на твоём месте сделал бы Фред, — прошептала ему она, беря под локоть, когда Рон уже был готов сбежать из зала. Уизли сначала нахмурился, но потом закрыл на секунду глаза и выдохнул. А, открыв, весело протянул на чей-то громкий выкрик «Морковка!»: — Кажется, профессор Спраут потеряла меня в своей теплице. Как хорошо, что первым уроком Травология. Следующий поток смеха уже заставил его улыбаться. Гермиона толкнула его локтем в бок и продолжила завтрак. Эта улыбка не продержалась долго на лице Рона. Когда он пришёл к Помфри, она не смогла вернуть ему прежний цвет кожи, но, проверив справочник, сказала, что какое-то зелье ему точно поможет, только его приготовление займёт у целительницы три дня. Этой мысли понадобилось время улечься в горячей голове гриффиндорца. Они все догадались, что это был Малфой, но он работал чисто. Пойди Рон к Макгонагалл, она бы скорее всего поверила ему, но всё равно не смогла ничего сделать. К тому же, вряд ли это могло стоить проблем с Визенгамотом для слизеринца. Всё же это было бы серьёзно, а все эти шалости… пройдут. Все было уже привыкли, но в один из этих дней у Уизли был квиддич, и на ужин он пришёл с гордо поднятой головой. Такой же оранжевой, как всё его тело в спортивной форме. Тогда Гермиона не сдержалась. Она смеялась минут пять не переставая, друзья даже начали беспокоиться, но она лишь махала на это руками и продолжала хохотать, стирая такие непривычные слёзы. Боже, Малфой… Нет, она не могла поверить. — Я так соскучился по твоему смеху, — сказал Рон, когда она всё-таки успокоилась, и поцеловал её в щёку. — Осторожнее, Гермиона! — закричала Джинни игриво, тут же оттягивая её в сторону. — Вдруг это заразно! Она так давно не смеялась. Правда. Но, что бы ещё не учудил Малфой, Гермиона твёрдо знала, она ни за что не будет содействовать ему в его сделке с Дьяволом. Просто нет. Никогда. Даже если это могло ему чем-то помочь, даже если… Она была почти готова признаться, что сама сглупила, пойдя на это. Они могли бы продолжать бороться. Гермиона просто выбрала лёгкий путь. Лёгкий. Ха-ха. Быстрый. Но не единственный, и уж точно не верный. То, чего хотел Малфой, нельзя было пожелать ни одному своему врагу. Он просто не понимал. Не понимал, на что способен Дьявол. Это было также глупо, как не верить в Бога, которому было абсолютно плевать на твою религию и отношение к его политике и философии — в этой истории он был создателем. И в любую секунду мог обрушить на мир бурю, стихийное бедствие или гнев Дьявола. На что ляжет карта.