Ещё один восход

      Алина

      Мал отказался ехать с нами в Лазлайон. Я даже не успела поговорить с ним прежде, чем Толя принёс Оретцеву одежду солдата Первой армии. Они вдвоём собирались совершить вылазку к шуханской границе, где должна была произойти встреча с информатором. До Сикурзоя можно было добраться и на «птичках» Николая, но Толя сказал, что в последнее время такие полёты перестали быть безопасными. Вся эта затея мне не нравилась. «- Это куда опаснее, чем моя работа в Лазлайоне! — восклицала я, глядя на одевающегося мужа. — Я не собираюсь сидеть без дела, пока ты снова будешь колдовать, — гневно выпалил Мал, не поворачиваясь ко мне лицом. — Моя сила — это не скверна! Неужели тебя так бесит то, что я снова гриш? — Да, Алина, бесит! — рубашка всё ещё расстегнута, щёки красные после пара в ванной. — Я тоже потерял свою силу следопыта. Но только она ко мне не вернулась. Я всё также бесполезен. — Ты не бесполезен, Мал… — я попыталась поцеловать его, но Оретцев лишь прошёл мимо меня, захватив сумку с кровати».       Они с Толей выехали на час раньше. Впрочем, нам всё равно нужно было в разные стороны: дорога в Лазлайон вилась в сторону севера, а вот Сикурзой, напротив, был ближе к югу. Стоя около королевской повозки, я поправляла на волосах чёрную шаль. Белый костюм, который я, всё-таки, смогла вытребовать у Жени, сидел как влитой. Я могла надеть кафтан, и знала об этом, но…. Даже когда Мал этого не видел, я бы всё равно предала какую-то часть нашей истории. Ту часть, в которой я поклялась никогда больше не надевать чёрного. — Тебе придётся раскрыться, Алина, — Сафина подошла ко мне неслышно. Положив руку на плечо, она закинула в привязанный чемодан тяжёлый свёрток. — Рассказать им, что святая ожила. — Может, придумаем душевную историю о моём воскрешении? — Стоило бы позвать Апрата. Одна встреча с тобой — и у него снова тысяча последователей. У этого старика просто талант писать истории, — улыбнулась портная, садясь в карету вслед за мной. Мы ехали вдвоём. Зоя с Николаем делили первую повозку, немногим больше. — Расскажи мне, что происходит с королём, — попросила я, когда мы проехали около мили. — С Николаем? — Если у тебя есть другой король, я с радостью послушаю историю и о нём. — Чёрт, Алина, — Женя поправила повязку и закатила единственный янтарный глаз. — Всё так… сложно. Он пытался избавиться от монстра при помощи древнего обряда — обисбайи. Оказалось, что многие святые были живее, чем мы думали. Сейчас всё и впрямь лучше. Он говорит, что контролирует его, и я ему верю. Последние две недели инцидентов не происходило, но до этого…. Мы усиливали сонное лекарство чуть ли не каждые пол месяца. — Король-монстр может сильно испугать людей, — задумчиво пробормотала я, наматывая прядь волос на палец. — Николай знает об этом. А после разговоров, пришедших из Фьёрды о том, что он бастард…. Если всплывёт правда, он вряд ли сможет удержать равкианский престол. — Не говори так. — Я говорю так, как чувствую. За королём-бастардом люди ещё могут пойти. Николай старается и они это видят, — Женя замолчала, посмотрев в сторону. — Но монстр…. Алина, если кто-то узнает, то мы сможем лишь молиться. Им не составит труда сложить два плюс два: сила Николая берёт своё начало от силы Дарклинга. — А люди помнят, каково было при нём, — закончила я, осознавая всю кошмарность положения.       До Лазлайона было не больше часа езды. Последние мили я никак не могла перестать думать о Дарклинге. Старалась выкинуть его из головы, но постоянно возвращалась к воспоминаниям об окутывающей тьме. Что, если бы тогда, много лет назад, я не сбежала бы вместе с Багрой? Осталась бы и поговорила с Дарклингом? Мне стало интересно, отказался бы он от своей затеи…. Стала бы я помогать ему? Впрочем, вряд ли. Я бы никогда не позволила ему использовать Каньон в алчных целях. Каждый месяц люди десятками погибали в нём. Волькры голодали, и их нападения на скифы становились всё более организованными. Нельзя было оставлять Каньон.       Но смогли бы мы вместе что-то придумать? Наши силы…. Они были единственными в своём роде. Таких больше не существовало. Я почти моментально поправила себе: нас снова только двое. И таких больше не существует. Болезненные оковы, начало которых отследить мне не удалось, сжались на сердце. Кто я теперь? Что, если меня снова ждёт та судьба, о которой когда-то говорил Дарклинг? Что, если впереди снова вечность? — Прибыли, — выдохнула Женя, с улыбкой вглядываясь в пейзажи за стеклом кареты. Я и не заметила прошедшие часы и теперь, словно очнувшись ото сна, посмотрела в окно. Лазлайон был не похож ни на одно строение, которое мне доводилось видеть раньше. Золото блестело в свете солнца, фрески невероятных размеров украшали стены. Садовники подстригали распустившиеся кустарники, придавая им форму шаров. Я задержала дыхание, выходя из кареты. — Мой генерал! — чей-то приторный голос донёсся до моих ушей, и я обернулась, замечая тощего мужчину с короткой стрижкой. Он тряс руку Зои, не желая выпускать её из своей цепкой хватки. — Не поужинаете ли Вы со мной сегодня? — Крыгин, если меня что-то и привлекает в мужчинах, то в Вас этого нет, — смерив графа грозным взглядом, Назяленская выдернула свою ладонь и вытерла её об кафтан. Найдя меня с Женей взглядом, она махнула нам, приглашая подойти. — Мы будем внизу. — Конечно-конечно, мой генерал, — даже не посмотрев на меня, Крыгин долго глядел Зое вслед. — Он безнадёжно влюблён в тебя! — воскликнула я, когда мы отошли достаточно далеко от поместья. Сейчас, пробираясь по тропинке между деревьями, я вновь сняла мешавшуюся шаль. В конце концов, нас окружал туман, сотворённый проливными. — И как давно это продолжается? — Больше года, — в изнеможении призналась шквальная, качая головой. Женя за моей спиной рассмеялась. — Он даже пытался подарить ей кольцо! Подложил его в устрицу, только представь себе! — Только Крыгин не учёл, что у меня аллергия на устриц, и я отдала её Жене. Надо было видеть лицо этого чудака, когда она открывала «подарок», предназначавшийся мне, — добавила Назяленская, слегка улыбнувшись. Мне нравилось видеть её такой… живой. Способной на проявление эмоций. — И что же, Женя, ты не согласилась? — рассмеявшись, спросила я, оборачиваясь к подруге. — О, боюсь, Давид бы не оценил.       Николай встретил нас около люка, ведущего под землю. Стараясь не вспоминать о долгих месяцах, проведённых под землёй вместе с Апратом, я задержала дыхание и взяла Женю за руку. Словно ощутив мои воспоминания, портная ласково погладила большим пальцем мою ладонь, успокаивая. Она тоже была там. Она тоже помнит. Я почти физически ощутила боль оттого, что Мал со мной не пошёл. Он был нужен мне. Особенно сейчас. И ведь Ланцов сказал ему, что он может поехать с нами.       Подземелье не ощущалось таким же давящим, как подземные коридоры, найденные Апратом. Спустившись вниз по выдолбленной лестнице, я, наконец, отпустила Женину руку и начала освещать нам дорогу. Никто не просил, но мне и самой нужно было чувствовать свет у себя в ладонях. Сила успокаивала не хуже лекарств. Зайдя в странный лифт, я заметила тросы, уходящие глубоко под землю. И Заклинателям удавалось вызывать свет там? Я поражённо выдохнула, сосредотачиваясь на ощущении лучей в пальцах. Тонкими струйками он рассеивался по кабине лифта.       Женя поправила шаль на моих волосах, полностью закрывая их. Глупость, конечно, однако Николай не хотел, чтобы все гриши знали о моём прибытии. Он собирался взять с фабрикаторов подпись, чтобы никто не сообщил остальным о том, что я жива. Я всё ещё считала, что это бессмысленно. Рано или поздно все узнают. В Малом дворце юные гриши уже косились на меня, когда я уезжала: даже не видя волосы, они узнавали лицо. Санкта-Алина была новой святой, которую они обязательно изучали. Моим подвигам было уделено почти три страницы: Женя постаралась, чтобы они были оформлены в лучшем виде.       Кабина лифта остановилась, и, когда Николай сделал первый шаг, выхода в туннель, я поняла, что шаль была идиотской идеей, а не просто глупостью. В проходе стояло двое эфиреалов: я не помнила их имена, но зато прекрасно успела запомнить лица. Они уже были в Прялке, когда там оказались мы с небольшой группой оставшихся гришей. Им потребовалась лишь секунда, чтобы узнать меня. Лишь мгновение, чтобы упасть на колени, шепча молитву.       Услышав, как выругался Николай, я рассмеялась. Смех разнёсся по всему туннелю, забравшись в каждую комнату, и постепенно из них начали выходить гриши и солдаты Первой армии. Кого-то я знала лично. Кого-то никогда раньше не видела. С другими дралась у Боткина. С последними ругалась в поисках правильного решения. Даже если я не знала кого-то из этих гришей, все они знали меня. — Санкта-Алина, — прошептала девочка лет тринадцати. На ней был красный кафтан, прошитый чёрными нитками. Сердцебитка. Ещё совсем дитя. Она смотрела на меня, как на божество, и впрямь сошедшее с небес. — А я, как дура, ношу Ваши кости. — Может, главное — вера? — с улыбкой спросила я, и девочка побледнела. Стянув с волос шаль и пройдя к опустившимся на колени эфиреалам, я попыталась поднять их. — Вставайте. — Мы молимся Вам, Санкта-Алина, — пробормотал один из них, пожимая мне руку. — Вы спасли каждого из нас. — Не знаю, святая я или нет, но точно знаю, что живая. И у нас, живых, есть проблемы поважнее. — Она права, — наконец выдохнул Ланцов, недовольно качая головой. — Возвращайтесь к работе. Постепенно гриши, кланяясь мне, стали расходиться. Я чувствовала себя более, чем неуютно. Их любовь, их вера…. Она не спасёт их, когда нападёт Фьёрда. Заметив, как пристально на меня смотрит Николай, я рассмеялась. — Что? — Они любят тебя. — Они считают меня святой. Это разные вещи, — заметила я, идя вслед за королём. Зоя и Женя растворились в одной из десятка комнат. — Тебя любят, Алина. Люди, гриши…. Ты могла бы быть хорошей королевой. — Ой, не начинай, ладно? — я рассмеялась, ударив его по плечу. — Я знаю, кто был бы хорошей королевой. Правда, любят её несильно. Николай посмотрел на меня, изогнув бровь. Я же, не переставая улыбаться, смотрела на него в ответ, прикидывая, догадается он или нет. Я видела, как он на неё смотрит. Как граф Крыгин. Только у Ланцова хотя бы хватает ума смотреть на неё так только в те моменты, когда сама Зоя не видела. — Перестань. Она мой генерал, — он попытался возмутиться, но вышло из ряда вон плохо. — Тебя ведь не это смущает, — сказала я задумчиво. Мы стояли перед дверью в очередную комнату, но Николай…. Ему нужно было поговорить. — Не это, — Ланцов кивнул. Кивнул, и замолчал, разглядывая стену позади меня. Я щёлкнула у него перед носом, вновь привлекая внимание короля, и увидела огромное количество невыплеснутой боли в глазах. — Она гриш, Алина. Сильная. Ты знаешь, что это значит.       И я знала. Я вдруг увидела в глазах Николая ту же боль, что раньше разглядывала в глубоких зрачках Мальена. Боль, которая исчезла, когда я снова стала отказницей. Боль, которая появилась, когда он понял, что я вновь Заклинательница.       Зоя проживёт дольше Николая. Может, не так уж и намного: двадцать или тридцать лет, но, всё же…. Это несправедливый союз. Для обоих. — Ей лучше найти себе достойную партию, — закончил Ланцов, толкая дверь в комнату фабрикаторов. Алкемы. Пары химикатов, которые они выделяли, клубились под потолком. Кивнув вошедшему королю и мне, они вновь вернулись к своей работе. — Помнишь люмию? — я заметила, наконец, Давида, стоявшего в окружении остальных гришей. Он обратился ко мне, сняв с глаз очки с толстыми зелёными стёклами. — Мы немного усовершенствовали её. Надень их.       Приложив очки в глазам, я посмотрела туда, куда указывал Костюк, и выдохнула, не в силах поверить. Люмия была светом, веществом, которое горело, ничего вокруг себя не разрушая. Но это! Вновь убрав очки, я увидела лишь стеклянный куб. Огонь, который создали алкемы под руководством Давида, был невидимым. — Что это? — поражённо спросила я, отдавая прочнику очки. Тот лишь махнул рукой, надевая на себя другие. — Мы назвали это вещество люциферином. В общем, — Костюк потёр лоб рукой, подбирая слова. — Есть химикат с таким же названием. Он входит в состав водорослей, мальков. Днём его совсем невидно, он накапливает свет. В клетках, где люциферин содержится, происходят химические реакции, в результате которых ночью, в отсутствии света, вещество начинает светиться. Люциферин лежал и в основе люмии: мы использовали его свойства, чтобы создавать безопасный свет. Но год назад Леони, — Давид пропустил вперёд девушку с тёмной кожей. Земенка. — Предложила изменить реакции, происходящие в люциферине. Вместо того, чтобы начинать светиться, мы смогли направить получающуюся энергию к смеси с огнём. Как итог: абсолютно невидимая смесь, способная разрушить всё на своём пути.       Я видела, насколько доволен был Давид результатом. На самом деле, я тоже не смогла сдержать собственного восхищения. Это было невероятно. То, что они сделали, было невероятно. — И где вы планируете применять это? — Сначала мы думали о простой атаке, но единственная и главная проблема люциферина в том, что его нужно либо поджигать, либо использовать сильнейшие удары, — сказал Николай, которой тоже надел очки и теперь с интересом вертел стеклянный куб в руках. — Инферны могли бы поджигать его в полёте, но тогда исчезновение огня стало бы слишком заметным. — Поэтому мы решили, что запихнём сухую смесь в ракеты, — закончил Давид, осторожно забирая куб из рук короля. — А что, если люциферин попадёт к фьёрданцам? — Его невозможно… — Порошковой смесью, — добавила я, разглядывая белый «песок», лежавший в пакетах на столе. — Тогда у нас будут проблемы, — пожал плечами фабрикатор, переглянувшись с Николаем. — Невозможно создать что-то и не позволить никому воспользоваться твоими разработками. Рано или поздно их начнут использовать. Люмия уже повсеместно используется в Кеттердаме и Новом Земе, а прошло всего три года.       Николай отвёл меня в сторону, вместе с Давидом переходя в следующую комнату. Я сразу же заметила знакомого инферна — Всеволода — который старательно нагревал металлическую пластину. — Что они делают? — То, на что не способны, — буркнул Ланцов, подталкивая меня к прочнику. — Андрей, это Алина. Заклинательница солнца. Она сможет помочь.       Я видела, как медленно челюсть Андрея опадает вниз. Он был младше меня. Лёгкий пушок на подбородке ещё не обрёл жёсткость, лицо было почти младенчески округлым. Под внимательным взором короля он осёкся, не решившись вслух озвучить свои мысли. — Алина, я пойду к Зое. Нужно разобраться с моросеями. Давид? — Да, я с Вами, ваше Величество, — кивнул фабрикатор, пожимая мне руку.       Оставшись наедине с двумя мужчинами, я поздоровалась с Всеволодом, который смотрел на меня, как на призрака. Улыбнулась ошалевшему Андрею. — Вы ведь…. Вы — святая! — пробормотал он нерешительно. — Вы вернулись, чтобы помочь королю Николаю? — Вроде того, — уклончиво ответила я, улыбнувшись. — Не нужно смотреть на меня, как на чудо света. Сейчас я просто человек. Просто Заклинательница, — мне было неуютно под этим восхищающимся взглядом, но Андрей, казалось, этого не понимал. — Многие видели, как огонь поглотил твоё тело, Алина, — сказал инферн, передавая мне в руки перчатки из плотной кожи. — Кто, как не святой, может вернуться из мёртвых? — Ладно! — не желая в очередной раз мусолить тему своей «смерти», я подняла ладони вверх и снова посмотрела на Андрея. — Скажи, что мне нужно сделать. — Это фабрикаторский металл, но мы создавали его с тем расчётом, что заклинатели смогут закалить его. Процесс обжига слишком долгий, а без закаливания он развалится при высоком давлении. Это для моросеев, — добавил прочник, краснея. — Я ещё не видела их. — О! Моросеи — это как…. Это лодки, но они под водой плавают. Совершенно неслышные, незаметные! Но чтобы оказываться так глубоко, им нужны плотные металлические стены. Внутренние стороны мы делаем из обычного фабрикаторского железа, потом прослойка воздуха и… вот это, — он махнул рукой на стену с висящими пластинами. — Тебе нужно нагреть их до высокой температуры с помощью своей…. Своей силы, да. — Насколько сильно? — спросила я, всё же надевая предложенные Всеволодом перчатки. Не хотелось в первый же час обугливать себе ладони. — Настолько, насколько сможешь.       Я призвала свет, окутывая комнату яркими лучами. Сосредоточив их на пластине, я усилила луч, постепенно нагревая его. Пальцы покалывало от горячего потока, на лбу выступили капельки пота. Казалось, сам воздух нагрелся от солнечного луча. Постепенно металлическая пластина передо мной начала белеть: исчезал этот оттенок серого металла. Прекратив и взглянув на Андрея, на мгновение я подумала, что сделала что-то не так. — Офигеть…. — не удержался прочник, подбегая к пластине и касаясь её пальцем. Одёрнув руку от разгорячённого металла, он подул на обожженную поверхность и вновь посмотрел на меня. — Офигеть! Как ты это сделала? Заклинатели, конечно, старались, но на одну пластину уходило не меньше полутора часов! Офигеть!       Я не стала говорить ему о том, что Заклинатели солнца делили мою силу. Не стала говорить, что сейчас я получила силу обратно от каждого отказника, которому она принадлежала три года. Конечно, у меня получится быстрее. Я как минимум в сотню раз сильнее каждого, кто был в этом подвале.