Ещё один восход

Дарклинг

      Стены Ледового двора искрились в свете ясного солнца. Поездка сюда заняла даже меньше времени, чем я предполагал: оставив лошадь в первой же деревне, я поменял её на более выносливого тяжеловоза. У него были крупные ноги и отвратительный характер, но уже к вечеру я мог бы назвать нас «друзьями». Его белые стоячие уши всегда ловко реагировали на звук, а вплетённые дочкой хозяина в гриву ленточки развевались при быстром скаче. Мужчина, который продал мне его в обмен на лошадь и несколько равкианских золотых момент, сказал, что коня зовут Булон. И порода у него была булонская. Самые сильные во всей Фьёрде хладнокровные тяжеловозы, способные скакать даже при минусовой температуре.       Впрочем, сам я долгое время не был уверен, что способен скакать почти постоянно. Ночами морозы сковывали Фьёрду, и они ощущались куда жёстче, чем любая равкианская зима. Булон по колено утопал в сугробах, когда я уводил его в леса. Чем ближе мы оказывались к Ледовому двору, тем выше была вероятность встретиться с людьми, знающими, кем я являюсь.       Остановившись в старой хижине, похожей на брошенную рыбаками конуру, я смог развести костёр и уснуть, отогревая замёрзшие конечности. В силе Алины определённо были плюсы — она смогла бы согреть себя даже не разводя огня. Тени же были мне защитниками, но в и без того тёмной Фьёрде, чаще всего, становились бесполезны. Ровно до тех пор, пока мне не придётся отражать атаки.       Я долго думал о том, что сказать королю. Что мог знать обо мне Гримьёр? Кроме того, что я умер? Вряд ли так уж много. Для всех я был генералом Кириганом, ещё одним Дарклингом. Мне удалось обмануть тысячи людей теми историями о сыновьях Чёрного Еретика. Каждый раз возвращаясь, я называл себя новым именем, но никогда, — никогда, — я не позволял себе использовать имя, данное матерью. Как-то однажды она сказала мне, что имя — это броня. И если это было правдой, то я понимал, почему Багра назвала меня Александром. Защитник. Возможно, не думая, она сама избрала мне путь. Защитник Гришей. Защитник Равки.       Я не хотел, чтобы кто-то ещё узнал о моём имени. Увидел мою броню. Чужие имена, как тени, скрывали мою настоящую сущность. Прятали очертания тела, цвет глаз. Чужие, неправильные имена приживались. Прижился и титул — Дарклинг. Некоторые даже не утруждались запоминать, кем я пришёл в очередной раз: иногда я был Евгением, иногда Михаилом, иногда Серафимом.       Алина рассмеялась, услышав моё имя. Оно показалось ей слишком простым. Как будто она правда считала, что у такого, как я, обязательно должно быть странное и пугающее имя. Не знаю, поверила она мне в тот миг или нет, но с тех пор я никогда не слышал, чтобы кто-то называл меня Александром. Кроме неё. В те минуты, когда я умирал.       Мне хотелось верить, что она оставила моё имя где-то глубоко. Глубже, чем любовь к следопыту. Глубже, чем ненависть к тому, что я сделал.       Король Гримьер не был старым, но оказался достаточно умным, чтобы скрывать свой возраст. По моим подсчётам, ему должно было быть около пятидесяти. Его жена — прелестная женщина сорока двух лет, единолично воспитывала сына. Болезненный мальчик. Грубый мальчик. Мальчик, который должен будет стать королём.       Чего хотела Фьёрда? Чего хотел Гримьер? Как ни странно, это были взаимо отделимые понятия. Король Гримьёр мечтал о спокойной и тихой жизни, вдали от войн, Фьёрда же — представлять которую взялся Ярл Брум — мечтала о завоеваниях. И Равка, особенно в период после гражданских войн, оказалась лучшей территорией. Испокон веков северная страна желала оторвать кусок равкианских земель. Было в них что-то…манящее. Недоступное Фьёрде.       Мне нужна была аудиенция с королём. Я уверен, что смог бы убедить Гримьера в том, что война — это не необходимость. Союз с Равкой может принести куда больше, чем война. Вряд ли король понимает, чем может обернуться для фьёрданских войск эта история, а если Ярл Брум надеется на то, что Ланцов сдастся на милость северному главнокомандующему… То, что ж. Остаётся только пожелать Бруму удачи.       Предупредительный залп раздался в вышине, из сторожевой башни Ледового двора. Я посмотрел вверх, против солнца, но не смог разглядеть никого в окне. Впрочем, это неважно — меня они уже увидели. Я не пытался прятаться или пробираться во дворец тайком. Нет. Терять собственное достоинство я точно не собирался. — Sluta! Vem gar? — выкрикнул дрюскель, стоящий перед воротами.       Светлые фьёрданские волосы были коротко острижены, тонкая борода только недавно начала пробиваться, но мальчик уже сбривал её. Направив на меня ружьё, дрюскель внимательно осматривал лошадь. — Jag kom fran Ravka. Med order fran kungen, — ответил я. «Прибыл из Равки. С поручением для короля».       Я знал, насколько во Фьёрде ценится знание местного языка. Услышав из моих уст столь идеальную речь и произношение, дрюскель, отступив, кивнул. Редкий человек мог похвастаться моим умениями. — Jag maste begara kungen av Ravkas sigil.       «Я должен посмотреть на печать от короля Равки». Ну, конечно. Кто бы сомневался в том, что вышколенный дрюскель забудет попросить печать: отправляя гонцов с поручениями, короли государств, находящихся на грани войны, были обязаны заверять печатью каждого из своих служителей. А так как Ланцов не посылал меня и, впрочем, даже не знал о моём местонахождении, злополучной печати не было. Но дрюскелю не стоило знать об этом.       Я изогнул бровь, достав из кармана плаща лист бумаги, сложенный вчетверо. На самом деле это было меню из трактира, в котором я остановился сегодня утром. — Ты хочешь остановить меня здесь, чтобы я не успел попасть к королю Гримьеру до обеда? — выкрикнул я на равкианском, продолжая трясти бумажкой около лица дрюскеля.       Тот тщетно пытался забрать её и качал головой, всем своим видом показывая, что он не понимает моих слов. — Vill du stoppa mig har sa att jag inte kan komma till kung Grimier? — повторился я на фьёрданском, пряча бумагу обратно в карман. — Jag tror inte att han blir glad.       «Ты хочешь, чтобы король был несчастен». Это подействовало. Дрюскели, особенно молодые, знали о том, что не стоит сердить короля. Среди них бытовало мнение, что те, кто израсходовал всю его милость — теряли благословение Джеля. А это было куда страшнее любого наказания Ярла Брума. Коммандор, конечно, страшил их, но Джель был священен.       Быстро кивнув мне, охранник трижды стукнул по воротам и крикнул, чтобы их открывали. Металлические створки бесшумно распахнулись, позволяя мне проехать внутрь. Даже не попрощавшись с молоденьким дрюскелем, я оказался в первом ярусе Ледового двора. Защищённая территория точно была построена с помощью Гришей — ни один фьёрданский или иностранный строитель не будет способен возвести подобные стены. Даже сейчас. Что уж говорить о том, что было сотни лет назад?       Видимо, дрюскели уже успели передать сообщение о том, что равкианский гонец прибыл во дворец, потому что при проходе во второй ярус никто уже не тряс с меня злополучную печать. Поздоровавшись с охраной, я быстро кивнул им, не давая мужчинам разглядеть моё лицо, и проехал внутрь. Снег рассыпался под копытами Булона. — Вам придётся спустить с лошади, — на ломаном равкианском сказал конюх, беря Булона под узцы.       Я знал, что перед проходом на территорию самого дворца придётся пройти досмотр, поэтому лишь согласно промолчал, спрыгивая на землю. Морозный холод и ветер точно не прельщали меня, и я вспомнил, почему так не любил посещать Фьёрду. Когда я был здесь в последний раз? Я напрягся, поднимая из своей памяти воспоминания. Наверное, при третьем короле Равки. Он хотел жениться на фьёрданской принцессе, а я должен был выступить в качестве переводчика. Брак не удался, но зато меня запомнили среди местных. Этакий чёрный ворон, разговаривающий, будто каркая. Именно после той поездки я начал брать уроки языка.       Дрюскель завёл меня в комнату, созданную для досмотра. «Разденьтесь и сложите оружие вот сюда», — указал мужчина на стол рядом с собой. Сняв с себя тёплый плащ и оставшись в рубашке, я развёл руками, когда тот неуверенно взглянул на мой пояс. Поиск оружия не удался: трижды осмотрев меня, дрюскель с разочарованием кивнул. Его наверняка убедили в том, что равкианцы не выходят на улицу без доброй пары револьверов и ножа, спрятанного в сапоге.       Может, отчасти так и есть. Но вот мне оружие было не нужно.       Пропустив меня вперёд, дрюскель крикнул что-то в окно, прилегающей к первой комнате. — Здравствуйте, — речь этого мужчины даже прозвучала без акцента. — Меня зовут Владим. И что же Вам нужно от короля? — Я уже сказал дрюскелям, что приехал от короля Николая, — спокойной ответил я.        Этот человек не был похож на фьёрданца: не было привычно широкого подбородка, толстых бровей и больших глаз. — Король Николай ни за что не стал бы сотрудничать с Дарклингом, — сильно выделив это имя, улыбнулся Владим. — Да и король Гримьер, мне кажется, достаточно ясно объяснил, что переговоров не будет. — Не думаю, что Вас должны касаться дела, которые ведутся в гораздо более высоких слоях общества. — Осторожнее, Дарклинг. Одно моё слово — и Вас вздёрнут. Нужно быть глупцом, чтобы заявиться в Ледовый двор. Ни Вас, ни Ваших предков здесь не жалают, — выплюнул Владим, испепеляя меня взглядом.       И этот тоже считает, что генерал Кириган умер в Каньоне. Что Заклинательница Солнца убила его. Интересно, праздновала ли Фьёрда смерть такого Гриша? Они ведь должны были быть счастливы: Гриш впервые пошёл войной на себе подобного. Алина сделала то, о чём, наверняка, мечтал Брум в свои юные годы. — Я пришёл с миром. И у меня есть, что предложить. — Так пришли Вы? Или, всё-таки, король Николай решил сотрудничать с Фьёрдой?       Я наклонился к мужчине: он был на целую голову ниже меня, но это не мешало ему смотреть мне прямо в глаза. Карие радужки словно пытались испепелить моё тело своим огнём, но Владим раз за разом терпел неудачу.       Дверь за моей спиной хлопнула. — Схватить его! — незнакомый и жесткий голос, будто гром, раздался под потолком. Я обернулся и выставил перед собой руки, собирая со стен тени. Они клубились в ладонях, принимая различные формы, но я не хотел причинять дрюскелям вред. Я пришёл сюда не для этого.       Ярл Брум стоял около выхода, с ружьём наготове. Трое дрюскелей рядом с ним боязливо жались к стенам, не решаясь выступить против меня с оружием. Разве имело оно вес, когда я призову разрез? О, наверняка, даже здесь, среди фьёрданских войск, они знали, что разрез делает с людьми. — Интересно, какой станет твоя сила, Дарклинг, если накачать тебя паремом? — с усмешкой спросил коммандор, доставая из сумки шприц.- Ты никогда не задумывался? — Я могу предложить вам неплохую сделку, — пытаясь достучаться до разума Ярла, я натыкался на ледяную и непроницаемую маску его равнодушия.       Только лишь интерес изредка мелькал в его глазах. Бруму и впрямь было интересно, что станет с моим тенями. — Я не заключаю сделок с демжином.       С дьяволом. — Очень лестно. И глупо, — улыбнулся я, подходя ближе к коммандору. Мужчина не пошатнулся, но вот на лицах его дрюскелей проступил испуганный пот. — Вы ведь и не догадываетесь, какой информацией я могу обладать. — А какой? Например? Думаете, у меня в Равке нет информаторов? — Думаю, что у Вас нет меня. — Вы слишком самодовольны, — Ярл Брум пожал плечами, не сводя с меня взгляда. — Чего Вы хотите?       А чего хотите Вы, Ярл? Я не задал этого вопроса. У меня не было на него права, также, как не было и времени на то, чтобы обдумать свой дальнейший план. — Я знаю о Равке то, о чём неизвестно ни одному из Ваших информаторов. Знаю о тайных ходах, ведущих в Ос Альту, о системе, с помощью которой Николай передаёт сообщения между отрядами, знаю сотни высокопоставленных лиц, которых не устраивает режим Ланцова.       Это был бросок в пустоту. Да, такие люди наверняка были — но имена их мне были неизвестны. Но вот для Брума министры, внезапно перешедшие на сторону Фьёрды, могли бы стать неплохой поддержкой. Чаще всего у каждого зажиточного дворянина, входившего в Совет короны, имелась усадьба. Если переменить их на свою сторону — то будет возможность получить кров и еду во время боёв рядом с этими домами. В обмен на «место под солнцем» под крылом нового правительства. — Я не веду дел с Гришами, — вновь заявил Брум, но теперь уже с меньшей уверенность. Он, по крайней мере, опустил шприц, и перестал наставлять иголку мне в шею. Тени, которые я отпустил, спрятались в углах комнаты. — И, тем более, с Дарклингами. Но если бы, допустим, Вы представились… — Графом? — Может и так, — кивнул коммандор.- Тогда, возможно, мы смогли бы найти общий язык. Но с одним условием. — И что же Вам нужно? — с интересом спросил я, втягиваясь в затеянную нами игру. — Вы будете представлять интересы молодого принца. Не фьёрданского, упаси Джель, — добавил Брум, выталкивая дрюскелей за дверь. Владим вышел вместе с ними. — У нас есть информация о том, что Николай Ланцов, сидящий на равкианском престоле, никто иной, как бастард. И так сложилось, что во Фьёрде скрывался один из настоящий детей Александра Ланцова. Ещё один сын. — Вы хотите посадить его в Равке. — Фьёрде не нужна столь огромная территория: будущий король не справится с ней, уничтожит. Нам лишь нужно свергнуть Николая и сделать так, чтобы вместо него трон занял Виктор. Позволим Виктору разгромить фьёрданскую армию. Позволим ему победить.       В моих глазах блеснул восторг. Конечно, я не одобрял действий Брума, но не мог не восхищаться идеей, пришедшей ему в голову. — Он молод. И, именно поэтому, ему может потребоваться… советник. — Дарклинги долго служат королевской династии, — согласно кивнул я, не переставая улыбаться. Ярл должен был поверить в то, что я буду на их стороне. Теперь, когда завеса плана Фьёрды стала открываться передо мной, я начал немногим лучше понимать эту спешку в нападении. Им нужно лишь разгромить армию Николая. Нанести сильный первый удар, который уничтожил бы веру народа в своего короля. — А теперь будут служить ещё и Фьёрде. ____________________       Ярл сделал меня чем-то средним между пленником и союзником. Выделив мне небольшую комнату рядом со своими спальнями, Брум ушёл, сказав, что через пару часов пришлёт сюда служанку. Она была вдовой торговца рыбой и дружила с его дочерью. А дочь, Ханна, понравилась принцу. Теперь он почти каждый день приглашал мисс Брум к себе, а Мила, как её подруга и помощница, не отставала ни на шаг. Коммандер сказал, что это его шанс избавить Ханну от назойливой дамы. По его мнению, именно она мешала возможной свадьбе.       Я не понимал рвения Ярла выдать дочь за остолопа-принца. Брум не жаловал его, и за то короткое время, что мы ещё провели вместе, я понял, что через какое-то время после начала правления молодого мальчишки — командир дрюскелей соберётся его уничтожить. Впрочем, может, в этом и был смысл. Оставив на фьёрданском престоле дочь, Ханну, он смог бы обеспечить меж Фьёрдой и Равкой, на престоле которой должен будет сидеть Виктор, дружественный союз. Свадебный союз.       Дважды постучав, вдова Яндерсдат вошла, опустив голову. Брум не сказал ей, кому теперь она будет прислуживать, но я сомневался, что фьёрданская девица может что-то обо мне знать. Откуда? Миниатюр Беззвёздного святого всё ещё не существовало. — Pratar du ravkan?       Девушка вскинула голову, и две пшеничные косы упали ей на спину. Увидев меня, она отшатнулась, неуверенно вглядываясь в моё лицо. Возможно, я ошибся. — Не очень хорошо, — пробормотала Мила. Без акцента. Словно заметив насмешливый изгиб моей брови, она неловко улыбнулась и добавила. С акцентом. — Но я учусь. Скоро Равка будет частью Фьёрды. — Да, — согласно кивнул я, улыбнувшись. Яндерсдат вновь отшатнулась, будто увидев перед собой призрака. Вылитая фьёрданка. Пышная грудь, затянутая в не очень новый корсет, шерстяное платье синего цвета. Без отделки. Слишком дорогое, чтобы купить его самостоятельное, но слишком дешёвое, если это был чей-то подарок. Две тугие косы спускались до самой талии. Голубые глаза — истинно фьёрданские глаза — смотрели внимательно и прямо. Но я видел недоверие в них. Видел знакомый страх.       Мы изучали друг друга. Она — словно пытаясь найти опровержение тому, что Дарклинг сидит перед ней. Я — пытаясь понять, кем была Мила Яндерсдат до того, как портные поработали над её внешностью.       Я встал с односпальной кровати, сделав несколько шагов к Миле. Дёрнувшись к стене, девушка попыталась стоять ровно, но страх, слишком древний, чтобы противостоять ему, заставил «вдову» сделать несколько шагов назад. — Я закричу. — Правда? — переспросил я с усмешкой.       Рядом с волосами Милы тянулась незаметная обычному взгляду линия. Никто, даже Ярл с его умением раскрывать Гришей, не смог бы обнаружить такую работу. Но за те годы, что Женя служила королеве, я научился распознавать её творения. — Сафина хорошо постаралась над тобой, — я всё ещё стоял близко к Миле. Услышав знакомую фамилию, она напряглась, но не выдала собственного удивления. — Я не понимаю, о чём Вы говорите. Прошу, отойдите от меня. Никто во всей Фьёрде не позволяет себе подходить так близко к женщинам, если не желает связать себя узами брака, — голос вдовы дрогнул, но она не отвела от меня взгляда. — Поэтому хорошо, что мы с тобой из Равки, — шепнул я Миле, беря её за запястье. Глаза Гриши расширились, когда она почувствовала усиление своего дара. — И хорошо, что мы на одной стороне.       Яндерсдат вырвалась из моей хватки и, толкнув дверь на себя, выбежала из комнаты. Мне оставалось лишь усмехаться, глядя ей вслед. Девчонка. Как долго она скрывается здесь, во Фьёрде, рядом с охотником на таких, как она сама? Как долго работает на Равку под прикрытием вдовы торговца? Ярл сказал, что познакомился с ней, когда приехал за Ханной месяц назад.       Ночью я вышел из комнаты. Брум не стал ставить дрюскелей около дверей в спальню, полагая, что я всё равно не выйду за принадлежащие коммандору комнаты. Впрочем, это была правда: мне и нужно было оказываться снаружи. Пройдя по тёмным коридорам, я, наконец, оказался около окна. Лунный свет пробивался сквозь тонкую решётку, разрушая ночные тени. Когда-то у меня была способность вызывать свет. Просто притрагиваться к нему, создавая тонкий луч. Эта возможность появилась в связи с образовавшейся связью. Я получил свет. Алина же — тени, вытекающие из пальцев.       Сегодня ночью я впервые признался себе в том, что боялся, что она может умереть. Боялся, что она уже мертва.