Ещё один восход

Дарклинг

      Я почти не слушал Брума. Последние три часа он говорил одно и то же, просто строя разные предложения. Дрюскели и командиры отряда послушно кивали, похожие на болванчиков или шуханских котов, которые трясли, как заведённые, своими лапками. Время от времени в комнату заходила Ильва. Она приносила мужу и остальным что-то алкогольное, своеобразный аналог равкианского кваса. Когда она зашла в первый раз и увидела меня, то поняла, что чашек ей не хватает. В следующий заход, примерно через сорок минут, Ильва принесла с собой семь стаканов, наполненных темной жидкостью. Женщина была удивительно хороша собой. Правильные черты лица, яркие, запоминающиеся глаза. Она не казалась мне покорной: каждое движение Ильвы были вышколено долгой школой жизни рядом с таким человеком, как Ярл Брум.       В комнату постучали. Встав со своего высокого кресла, на резной спинке которого был изображён Джель, Ярл распахнул дверь, пропуская в слабо-освещённый кабинет дрюскеля. Я уже видел его: он стоял вчера около стены, направляя на меня оружие. — Коммандер Брум, пришло два письма. Почти одновременно, — отчеканил дрюскель, доставая из сумки запечатанные конверты. С моего места открывался не самый удобный обзор, но ярко-красную шуханскую печать не узнать было сложно. — Можешь быть свободен.       Ярл махнул рукой и мальчик вышел, плотно закрыв за собой дверь. Комната снова погрузилась в полумрак. Молчавшие командиры не сводили пристального взгляда с Брума, явно интересуясь содержаниями писем, но заговорить не решались. — Хорошие новости или плохие? — спросил я, дождавшись, наконец, когда Ярл отложит второй конверт. Коммандер пристально на меня посмотрел, буравя взглядом. — Королева Макхи согласилась выступить против Равки. Пять дней назад во время бракосочетания короля Николая и Эри Кир-Табан произошло жестокое убийство, в результате которого погибла шуханская принцесса. Конечно, после такого не может быть и речи о заключении с Равкой мира. — Но разве шуханцы не пытались дважды убить принцессу? — подал голос генерал пехотной дивизии. Я с интересом прислушался, пытаясь выискать для себя больше подробностей. — Не так важно, по чьей вине произошла эта трагедия, — хмыкнул Ярл, и по его довольному лицу я понял, что ему известно, кто стоит за убийством Эри. — Главное, что в ближайшей войне мы сможем рассчитывать на поддержку Шухана.       Я мысленно чертыхнулся, оставляя лицо непроницаемым. Шухан мог стать проблемой для равкианских войск: мы почти никогда не были приспособлены к войне на два фронта. А судя по тому, что Брум собирается выступить через девять дней, у Николая почти не остаётся времени для того, чтобы переформировать свои армии. — Но это не все новости, которые до нас дошли. Заклинательница Солнца, некая Алина Старкова, культ которой нашёл отклик и на территории Фьёрды, жива, — Ярл замолчал, наблюдая за моей реакцией.       Впервые за десяток лет мне на самом деле пришлось прикладывать усилие для того, чтобы остаться спокойным. Не отводя взора от Брума, я насмешливо изогнул бровь, хотя всё внутри меня молило о продолжении речи коммандора. — И Вы в это верите? — спросил я, продолжая ухмыляться. — Я видел Старкову: да, она была живой, но сил Заклинательницы точно не имела. — Ваши данные устарели, дорогой Граф. Многоуважаемая Алина вызвала солнце прямо на свадьбе, ослепив шуханскую делегацию. Об этом пишет Макхи. А вот наш равкианский друг говорит о том, что Заклинательница Солнца была в его поместье не так уж и давно, и участвовала в создании моросеев. — Сможет ли это помешать нам? — спросил командир армии, поднимаясь со своего места. — Эта дрюсье уничтожила Каньон, мой друг.       Эта ведьма. Пусть называет Алину как угодно. Пусть говорит что угодно.       Она жива. Всю ночь я не мог уснуть, думая о том, что именно по моей вине жизнь Старковой оборвалась, так и не успев начаться. Но она жива. И она снова Заклинательница. А так уж вышло, что к силе, которую она получила, прилагается небольшой подарок в виде вечности. Тепло разлилось по моему сердцу и лишь спустя пару часов я смог дать ему название.       Надежда. ____________________ — Эй! — Брум окликнул меня, сидя за столом напротив.        Большую часть дня я провёл к его кабинете, изучая отчеты генералов. В них, зачастую, не было ничего интересно, но в нескольких оказалась стоящая информация. Командиры войск, находящихся неподалёку от Равки, говорили о складывающейся ситуации: Николай эвакуировал близлежащие к границе деревни. Теперь в них не осталось ничего, кроме голых стен и печных труб. Рядом с лесом, разделяющим Равке и Фьёрду, король приказал выставить военных: солдаты Нулевой армии по двое стояли через каждые пол километра. — Пойдем, мне нужно размять ноги, — спустя пару минут сказал командир, вставая со стула.       Я отложил доклады, согласно кивнув. На самом деле, я и сам был не прочь выйти из кабинета Брума. Чёрный нравится мне, но холод, пробирающий до самых костей, не исчезал даже после растопки камина. Но чем дальше по коридору мы продвигались, тем холоднее становилось вокруг. Казалось, Ярл этого не замечал. Наверное, у всех фьёрданцев в крови переносить минусовые температуры совершенно безболезненно. Я же подобной «живучестью» не отличался. — Куда мы идём? — наконец спросил я, когда коммандор открыл дверь и, пропуская меня вперёд, начал спускаться по лестнице. — Посмотреть на работу.       Большего от Брума я добиться не смог. Через пару минут, спустившись под землю, я услышал нарастающий стук. Словно кто-то бил по металлу молотком, и тот постоянно съезжал в сторону.       Тяжёлая дверь открылась и мы вошли в просторное помещение, конца которого я не увидел. Оно больше было похоже на пещеру, лишь слегка оборудованную для жизни. По обеим сторонам тянулись печи, раскалённые до предела. О, здесь точно было теплее, чем во всём Ледовом дворе. — Здравствуйте, командир Брум! — поприветствовал его мужчина, снимая шляпу. Лицо его раскраснелось, тяжело дыша, он, казалось, еле передвигал ноги. — Здравствуй. Как продвигается работа? — Пойдёмте, пойдёмте, Брум. Давно Вы к нам не заглядывали, — мужчина с интересом смотрел на меня, но под пристальным взглядом Ярла не решился задать справедливого вопроса.       Он был не фьёрданцем. Скорее — шуханец, и то маловероятно. Что-то среднее между земенцем, шуханцем и равкианцем. Быстро передвигая длинные худые ноги, мужчина гораздо быстрее, чем приземистый Ярл, добрался до первой точки.       Я не смог сдержать удивлённого возгласа. — Что это? — А это, мой дорогой друг, оружие, против которого Равка ничего не сможет предложить, — ответил мне Брум, с удовольствием разглядывая творение.       Пещера в этом месте была немного больше: потолок возвысился, сверху лился естественный свет. В тех местах, где он попадал на обитые стеклом корпуса танка — тот будто растворялся. Мужчина с помощью стекла направил свет на другую часть адской машины и та растворилась. Словно её никогда и не существовало.       Три танка, стоящие передо мной, были удивительным, но ужасающим творением. Я отстранённо понял, что Ярл прав: вряд ли Равка сможет ответить чем-то на подобные машины.       Может, стоит признать поражение Равки? Как бы хорош ни был Николай, против танка они вряд ли смогут что-либо предложить. Так не лучше ли позволить Бруму выиграть? Его хорошее предложение всё ещё не было забыто мной. Я смог бы получить и Равку, и дружбу с Фьёрдой. Возможно, однажды — и безопасность для Гришей. Конечно, вряд ли Ярл Брум позволил бы сделать это, но имея власть, подобную той, что у меня будет… Я смогу найти место. Для каждого из них.       «Для каждого, кто останется в живых», — противно добавило сознание.       Мужчина двинулся дальше и Ярл, о чём-то спрашивая у него, пошёл следом. Вырвавшись из пут собственных мыслей, я поспешил вслед за ними. Фьёрданские одежды, которые были мне выданы, казались слишком огромными, чтобы быть хоть немного удобными. Длинные штанины путались под ногами, но у меня не было времени на то, чтобы искать себе новые среди кучи, кинутой с утра Милой.       Мила. Странная девица-Гриш, оказавшаяся здесь явно неспроста. Сафина не стала бы тратить своё время на то, чтобы поменять её внешность настолько кардинально, а я был уверен, что там не обошлось даже без изменений костей. Слишком уж… по-фьёрдански выглядела вдова Яндерсдат. Нам с ней не стоило враждовать, но, по всей видимости, у Милы было другое мнение на этот счёт. На мой счёт. Она ненавидела меня, и я видел эту ненависть в её расширенных зрачках и нервных движениях. Может, по моей вине умер кто-то из её близких? В любом случае, это было уже неважно. Мы оба, я и она, находились во Фьёрде.       Но с какими целями? — Шухан поставляет нам необходимое количество парема, но теперь, когда между нами был заключён мир, мы сможем потребовать увеличить эти поставки, — говорил мужчина и я, напрягая слух, подошёл чуть ближе. — У нас достаточно дрюсье? — спросил Ярл.       Дрюсье. Ведьм. Он говорит о Гришах? — Сейчас в Ледовом дворе их чуть больше пятидесяти. Формула, которую предложили шуханцы, особенно хороша: она почти не отнимает у дрюсье сил, но обеспечивает им невероятную зависимость. Они даже и думать не могут о том, чтобы сбежать. Новая доза — вот всё, о чём они мечтают. — И выполняют за неё любую работу, — довольно закончил Брум.       Меня уже трясло. Мы поднялись по лестнице с другой стороны и вышли около охранного пункта Ледового двора. Я знал это место. Видел, когда шёл с утра вместе с Ярлом в его кабинет. Мороз вновь сковал моё тело, но я продолжал идти. Первый этаж, второй, третий. Это была тюрьма: огромное количество заключённых смотрело на меня, разглядывало, кричало вслед Бруму. Дрюскели били палками по прутьям решётки, в попытках усмирить воров и бандитов.       Четвёртый этаж тюрьмы Ледового двора. Чистые белые половицы, сверкающие белизной стены. Такой же потолок. — Вот, взгляните. Мы уже не вводим парем: достаточно просто распылить его в воздухе, — мужчина нажал на зелёную кнопку рядом с дверью камеры.       Из небольших, едва заметных дырочек в стенах темницы повалился зеленоватый пар. Едва увидев его, Гриш вскочил и принялся дышать рядом, заглатывая в себя всё больше воздуха. — И он неопасен? — Здесь — нет, командир. Камеры тоже строили… дрюсье. Против них этот ничего не сможет. Да и доза слишком мала.       Как просто они говорили об этом. Идиот. Какой я идиот. Встать на сторону Брума? На сторону этого? Гришей, готовых за очередную дозу наркотика продать любые секреты, семью, Равку? Гришей, которых сломали и сломили.       Нет.       Я не позволю привнести это в Равку. Алина не позволила бы. Мы вместе не позволим Фьёрде победить. Чего бы нам это не стоило. ______________________________       Найдя в своей комнате несколько клочков бумаги, я взял у жены Брума ручку и сел за стол. Нужно было передать в Равку то, что мне удалось узнать. Нужно, чтобы Николай узнал, кто ещё теперь на его стороне. Ровные буквы вылетали из-под моей руки пулемётной очередью. Услышав стук в дверь, я откинул от себя ручку и сжал в ладони исписанную бумагу.       В комнату зашла Мила. Она была грустна и, даже не взглянув на меня, поставила на тумбочку тарелку с едой. Когда девушка уже развернулась для того, чтобы выйти, я окликнул её. — Нужно поговорить. — Вам? Со мной? — с усмешкой переспросила Яндерсдат, отпуская дверь и позволяя ей закрыться. — Ты ведь знаешь, кто я, — спокойно произнёс я, пытаясь расположить девушку к разговору и указывая на кровать, чтобы она присела. Та лишь мотнула головой, оставшись стоять около стены. — Знаю. — И я знаю, кто ты. — И ошибаетесь, если считаете так, — не без улыбки ответила Мила. — Твоё имя для меня не так важно, — махнул я рукой. — Ты — равкианка. И ты — Гриш.       Сейчас Яндерсдат уже не реагировала также бурно. Спокойно кивнув, будто смирившись, девушка пожала плечами. — Судя по всему, Вы не собираетесь бежать к Бруму, чтобы рассказать об этом, — подтвердила она, не сводя с меня пристального взгляда. — У тебя есть связь с Равкой?       Главный вопрос. Вопрос, ради которого я готов был открыть Миле, что на самом деле собрался делать здесь. — Зачем Вам знать об этом? — Ты видела танки, которые построили фьёрданцы? — вопросом на вопрос ответил я, следя за её реакцией. Девушка напряглась. Плечи её едва заметно дрогнули: она не знала. И, судя по всему, информация, которую мне удалось узнать, будет полезна. Я протянул Миле скомканную бумажки и та, выхватив её, пробежалась глазами по ровным буквам. — Слишком рискованно отправлять её в Равку. Мы не знаем, кто может перехватить нашу почту, — на выдохе произнесла Яндерсдат. Когда она вновь посмотрела на меня, во взгляде мелькнуло такое понятное мне недоверие. — Зачем Вам это? — Ты считаешь меня чудовищем, которое желает уничтожить свою страну? — Свою страну, — хмыкнула Мила. — Вы её уже уничтожили, Дарклинг. По Вашей вине погибло столько солдат и Гришей, что даже представить страшно! Так что «да», — добавила она тише. — Я считаю Вас чудовищем. И именно поэтому не понимаю рвения всё исправить.       Было странно понимать, что даже Гриши, те, кого я стремился защищать, считают меня чудовищем. Странно и даже больно. Ведь я… За что я боролся на самом деле? Может, раньше я, всё-таки, боролся за власть? — Когда мне было пятнадцать, Алина Старкова приказала вывести нас из Малого Дворца в Керамзин, — продолжила Яндерсдат, по своему трактуя моё молчание. — В пятнадцать лет я узнала, что человек, который должен был защищать нас, может напасть. А потом тот же человек, которого я видела по утрам за завтраками, который проходил мимо, пока мы тренировались… Этот же человек начал уничтожать Керамзин. В семнадцать я впервые смогла вернуться в Малый Дворец. В то место, которое когда-то было мне домом. Мы считали Вас отцом, Дарклинг. Защитником. Мы доверяли Вам. А потом Вы повернулись к нам лицом и решили уничтожить. — Я никогда не хотел уничтожать Гришей, — твёрдо ответил я, глядя в сторону.       Осуждение от девчонки, которую я вряд ли знал лично, не должно было так действовать. Но оно действовало не хуже разреза. — Но уничтожали. — Я правда хочу всё исправить, Мила, — произнеся это тихо, возможно, слишком тихо, я закрыл глаза.       Прошлый Дарклинг, прошлый я, возненавидел бы себя за подобное проявление слабости. А это было именно слабостью. Желанием открыть кому-то то, что осталось от души. Желанием, чтобы кто-то согласился подарить частичку надежды. Желанием, чтобы кто-то вновь мне поверил.       Яндерсдат встала с кровати, всё ещё держа в руках исписанный мною листок. — Я отправлю его, — сказала она, подходя к двери. — Спасибо, Мила. — Нина, — спокойно поправила девушка, выходя из комнаты.       Нина.       Лишь ложась ночью в постель, я понял, кто скрывался под маской фьёрданки.       Нина Зеник. Любительница вафель и девчонка, однажды подкинувшая мне на стул пару гвоздей.