Муже(ложе)ство

Да ну ясное дело, что Антон волнуется! И ежу, и иной живности понятно это. Ему до сих пор не верится в то, что дело всей жизни, которое не казалось всем вокруг таким уж серьёзным, может иметь такие перспективы. Вот уж точно, охуеть и не встать. Получать подзатыльники от Поза за маты уже стало почти традицией, так что и сейчас, когда Стас пришёл и сообщил, что их зовут на канал... делать... своё... ЮМОРИСТИЧЕСКОЕ ШОУ... Антону кажется, что он матерно выдыхал минуты две не прерываясь. – Да ну ты гонишь, – качает головой Антон, наконец, выдыхая ещё раз, теперь со словами, – прям так сразу? Так просто? – Иди уголь грузи, если тебе легко, – упирается кулаком в плечо Дрон, становясь за секунду из охреневшего воронежца собой, – когда мы едем? – Всё немного сложнее, – Шеминов выдерживает интригу, жучара, что-то всё-таки условия выставили. Ну конечно, никто не рассчитывал, что их с распростёртыми объятьями примут и выдадут помещение. – Что, они хотят, чтобы мы выступали без штанов? – кидает предположение Поз, чем заставляет Антона нервно усмехнуться, – так нас такое не пугает. У нас вон, есть рекордсмен заходов полуголым. И кивает на Антона. Естественно, сам Шастун считал это триумфом, едва ли не вершиной своей, на тот момент, начинающейся юмористической карьеры. – Нам за такое, как раз, могут и атата сделать, – грозит пальцем Стас, как маленьким детям, – условия два: первое, что все потенциальные участники шоу просто обязаны быть альфами. Антон хотел бы выдохнуть с облегчением, но что-то подсказывало, что второе условие будет поинтереснее. Но беспокоиться не о чем, все они: Дима, Стас, Антон и Андрей – самые альфовые альфы во всём Воронеже. Хотя, Шастун прекрасно знает, что выглядит не то чтобы убедительно в альфовом понимании. Слишком худой, слишком милый, при этом совмещающий в себе непосредственность двенадцатилетнего мальчишки и задрипанного гопника с левого берега лучшего города на Земле. И да, первого сейчас в нём больше. Ну да и ладно, от него мало чего ожидают, тем больше они охуеют от того, что он умеет. Ну вот, в мыслях очень убедительно звучит. – А второе: мы должны объединиться с театром импровизаций из Питера. Дима и Андрей недовольно гудят, прям как два паровоза, предупреждающие о том, что скорости сбавлять не намереваются. Антон же вздыхает и закатывает глаза. И не на условие, а на реакцию парней. – Да вы чего? – Начинает возмущаться Шастун, упирая кулаки в бока. – Ну подумаешь, новые лица. Поучимся чему интересному. – Антош, – Дима зажимает пальцами переносицу, о, этот тон, сейчас начнутся дедовские поучения, – эти интеллигенты слишком хорошими могут оказаться. Стас, это звучит херово. – Поз, соберись, – одёргивает его Шеминов, абсолютно спокойно глядя на него в ответ, – ты же знаешь, что нам нужен этот шанс. Попробовать не просто надо. Необходимо! Поэтому, я в вас верю, мы собираемся и выезжаем в Москву, общаться. – Терять нам уже нечего, мужики, – Андреев обретает такой до боли смиренный вид, что Антон в голос смеётся. – Я пошёл собираться, – приободрившись не на шутку, Антон надевает на себя куртку и вываливается на улицу. Антон привычно закуривает и, горбясь, топает до квартиры по родным закоулкам. Вообще, его радости нет предела, он искренне хотел, чтобы возможность появилась. Да похрен дым на этих питерских, что они общий язык не найдут? Найдут, потом все будут охреневать, как такие разные альфы с разных уголков России смогли сделать такое... такое... нечто, что вдохновляет. Шастуну ну очень захотелось пиваса, потому он делает над собой усилие и заскакивает в магазин, чтобы отпраздновать сегодняшнюю поистине прекрасную новость. *** Антон знал, что будет нелегко, но чтобы настолько... он подозревал, что люди, которые хоть и понравились тебе почти с первой секунды, могут оказаться совсем не теми, кем представлялись. Не, в смысле, это не подставные мафиози с Рен-ТВ. Кто был заявлен в театре «CRA3y», тот состав и приехал. Просто... признавать, что Дима был прав, иногда даётся очень сложно. Помимо того, что ребята оказываются с характерами не сахарными, так ещё и сверху накладывается абсолютное отторжение запаха. Были бы они все бетами – претензий не было бы. Но, увы и ах, с великою силою приходит великая ответственность. Ну мир так устроен, что если собираются альфы в одном месте, то всегда есть большая вероятность, что будет драка, нежели что-то дельное. Слава Дусмухаметов почему-то в этот проект верит. Антон не может толком стоять рядом с питерскими парнями. И если к запаху испорченных оливок Димы и пластика с резиной Стаса он привык, то к «букету аромата» парней просто не был готов ни физически, ни морально. Зохан, спасибо ему большое, пахнет краской из баллончика, к этому ещё привыкнуть можно. Но Матвиенко с дико горьким запахом, щиплющим нос изнутри и Арсений, воняющий всем бытовым отделом гипермаркета… положа руку на сердце… просто невыносимы. И именно с этими людьми им делать программу на тв. Шастун старательно курит, уходит подышать свежим воздухом вперемешку с никотином, потому что это хоть как-то терпимее. А ещё в нем просто матами орут инстинкты. Да, у всех альф это происходит, все борются за условную территорию. В случае со всей командой – за внимание Стаса. Арсений уже успел пошутить на тему того, что их креативный продюсер – прекрасная дама, за сердце которой они тут все удавиться готовы. За что и был кинут через бедро Димой. Нервы ни у кого здесь совсем не железные. Антон хоть и выглядит милой булочкой, послушным, уютным мальчиком, который в институт только поступил, но его лучше не злить. Тут совсем недавно он проходил плановый медосмотр, после которого выяснилось, что у Шастуна вполне возможно развитие гиперальфовости. Такое явление, обычно, проявляется ещё в детстве, но, как показывают исследования последних лет двадцати, выползти такая штука может и в достаточно взрослом возрасте. Антон думает, что очень зря поделился этой новостью с Серёжей, потому что тот… не верит и просто треплет его по волосам. Матвиенко иногда хочется усовестить за то, что он мыслит слишком принципиально. Да, никто в этом мире не идеален, просто обидно, что взрослый альфа, сформировавшийся до зрелости, временами ведёт себя как свободный радикал. В смысле очень блудно и жёстко придерживается сделанных выводов. Переубедить того может только Арсений. Кстати о нём. Попов, едва узнав, что есть в коллективе кто-то, кто потенциально альфовее, чем он сам, буквально стал вести себя как скотина. Антон ощущает себя не просто бесящим его альфой, он начинает думать, что все проблемы в жизни его сиятельства исключительно из-за него. Арсений так злится, что не дай бог встать им в пару играть. Первый мотор не принимают. Причин много, одна из них – отсутствие взаимодействия внутри команды. Антон бесится и курит ещё больше, чем обычно. Вообще то, что Дрон не альфа, он знал всегда. За что им прилетает от руководства канала так сильно, что ещё несколько дней воронежские не могут смотреть в глаза питерским. Но и с другой стороны оказываются теми ещё молодцами: Захарьина прятали как могли, а он бета. Какой стоял ор на всё съёмное помещение для тренировок! Ментов даже вызвали, думали, что бомжи дерутся за картон. На втором пилоте всё было ещё хуже. Это была слепая вера в то, что всё вырулится само собой. Естественно, что Стас был непривычно злым после отказа. Антон в это время как раз пытался разобраться, когда проявит себя гиперальфовость, чтобы вовремя её ухватить и постепенно развить без проблем. Дима резко ловит какой-то неведомый дзен, поэтому в драки даже не лезет. Серёжа, кажется, пухнет от злости на то, что усиленно ищет виноватых в провале. А Арсений… выводы свои сделал. У него во всех проблемах был виноват Шаст. Антон очень не хотел, чтобы кто-то попался под горячую руку, потому что он такой человек, что сначала терпит, терпит, а потом ещё терпит, терпит. А в итоге совсем не как в меме: взрыв будет не просто опасным. Шастун хорошо помнит период альфового созревания. Тому пацану просто не повезло иметь длинный язык и сломанный механизм самосохранения. Тогда была не просто драка, Антон попросту вывернул ему руку, взамен получив совершенно несимпатичную травму колена, из-за которой в футбол ему профессионально больше не играть. Арсений словно бы напрашивается, колко шутит (а между дружеским стёбом и попыткой задеть всё-таки есть разница), выпендривается своими максимально профессиональными актёрскими навыками, пытается выёбываться акробатически, при этом совершенно не считается с личным пространством, старательно оказывается рядом, щипается, даёт подзатыльники (как только достаёт вообще). Антон терпит, усердно и целеустремлённо. Удивительно, как этот человек, который не даёт продыху своими тупыми поступками каждый божий день, умудряется быть таким понимающим и подхватывающим любую идею на сцене? Как? Видимо, каком кверху, потому что Антон просто не понимает… секунду назад было весело, многогранно, глубокий смысл даже у игры прослеживался, а секундой позже Попов меняет выражение лица на сучье и уходит, кинув что-то типа «мелкий ещё для таких постановок». У всего есть предел. Особенно у нервов людей, которые очень хотят, чтобы их проект имел успех… а его не приходит и с третьего раза. Стас просто молча заходит в зал, становится перед парнями и разводит руками в сторону. – Я так и знал! – Взрывается Серёжа, даже не пытаясь сдержать эмоций. – Стас, бля, абсолютно не умеешь быть ведущим, это заколотило крышку гроба нахер. – Если бы ты со своим мнением не лез, может что хорошее заметили руководство, – Дима защищает Стаса, борется – Антон знает, что изо всех сил – с непереносимо тяжёлым восприятием запаха Матвиенко. – Формат не тот, мы ведь совершенно другого хотели, – подцепляет деталь Шаст, глядя на всех растеряно, смотря то на Стаса, то на ребят, вдруг совсем не понимая, что происходит. Грудную клетку давит, становится непросто сфокусироваться на чём-то одном. Не может же у него быть паническая атака? А, нет, это то, чего он ждал чуть попозже. Но выйти из этого разговора не получается. – Да неужели вы не понимаете? Это похоже на цирк! – Голос Арсения врывается в сознание так громко, что Антон вздрагивает сильно. – Это прогорает из-за того, что идея собрать вместе тех, кто поладить не могут никак. На уровне природы тем более. Более того, среди нас настолько непрофессионалы, что… – Арс, остановись, пока не поздно, – Стас предостерегает, но, как становится по решительному повороту в сторону Шастуна, остановить поток негодования уже нельзя. – Хотите знать нашу проблему? Я скажу. То, что собрались четверо альф, которые друг друга на дух не переносят, на запах не переносят, видеть в глаза не желают – абсолютно бредовая и невозможная идея! Что Позов бычит бесконечно на то, что все вокруг, видите ли, недостаточно умные вокруг него, что Тоша у нас самый альфовый альфа колется на каждой шутке, разбивая всю атмосферу! Антон хочет прервать Арсения словами, но они застряли в горле от отсутствия дыхания и расфокусировки взгляда. Для него сейчас любое действие даётся с трудом. – Чего молчишь? Давай, здесь все вокруг так и ждут, что ты раскроешь свой рот и все вокруг от смеха упадут. Ведь это же наш Шастун, который одним только видом вызывает умиление. Ничего из себя как не представлял, так и не представляешь! Антона как перещёлкивает. Он резко выпрямляется и рычит. Это предел. Шастун чувствует, как его собственные глаза наливаются кровью от ярости, он в два шага достигает Попова и ударяет тому в челюсть. Буквально через мгновение его держат Дима, Стас, Дрон и даже Зохан, пока Серёжа кидается к Попову, стараясь того отгородить от всего. – Какого хуя ты рот свой поганый вообще смеешь открывать?! – Антон хочет скинуть с себя всех вокруг, они мешают ему достигнуть личного дзена – ещё раз со всей дури въебать этому пидорасу. – Только и делаешь, что выпячиваешь своё актёрство, которое никому, блять, не всралось, как и ты сам со своими хитровыебанными терминами! – Ты что там тявкаешь? – А у Попова совсем с башкой беды, раз он напрашивается ещё больше. – Без этих сложных для твоего прокуренного мозга слов, мы бы дальше первого мотора не ушли. – Да какого хрена Шаст такой сильный? – возмущается Захарьин, не понимая, как в добродушном тёзке умудрились разбудить такую ярость. – Иди, сука, сюда! Я оторву тебе нахуй лицо! – Антон пытается вырваться ещё раз, но его за загривок хватает Стас и хорошенько встряхивает. – Пусти, Стас! Он напросился. – Держи этого щеночка, ему намордник надо натянуть! – Кричит Арсений, которого утаскивает по направлению к выходу Серёжа. – Никогда не зли меня, сука, если жить хочешь! – последнее, что кидает Антон вдогонку, прежде чем упасть бессильно на пол. Приступ гиперальфовости только что закончился тем, что они разругались в ноль. *** С момента их общего сбора проходит почти год. Антон пробовался пойти в одиночку и на «Камеди баттл», с Макаром участвовали в «Не спать». Кстати, надо отдать должное, Илья, как порядочный омега, но хороший друг, надрессировал Антонову устойчивость. Да, Попов в какой-то степени был прав, «намордник» приходилось надевать, не настоящий, конечно же. Пришлось целый год работать над собой, чтобы скачки гормонов не мешали жить. – Тох, ты как, нормально? – интересуется Илья после очередных съёмок «Не спать», подсаживаясь за стол рядом с выпивающим Антоном. – Да, – отмахивается Шастун, добивая этот стакан виски. – Так, брат, я знаю, как это выглядит. Колись, что случилось. – Это непрофессионально, – утыкается взглядом в стакан Антон, покручивая кольцо на среднем пальце. – Хорош в депрессию ударяться, расскажи мне всё. – Я скучаю по ним. Макар понимающе кивает. Но разобрать на составляющие это отчаяние не успевает. На мобильник Антона кто-то настойчиво пытается дозвониться. – Поз, здорово, – удивляется Шастун так сильно, что даже не сразу прогружает, кто звонит на самом деле. – Шаст, это Стас, просто только что Диме сказал, – на фоне раздаются восторженные возгласы и какие-то поздравления, – я Дарине предложение сделал, и она… сказала мне «Да!». Так что свадьба уже запланирована, и ты приглашён. Я ставлю тебя перед фактом, да. Я полетел готовиться. – А, стой, Стас! – Успевает хоть что-то ухватить Антон, но на связи остаётся Дима. – Антош, мы тебя ждём в Воронеже, – уточняет по-отцовски Позов, – тебя предупрежу, чтобы ты знал. Питерские тоже будут. Стас хотел, чтобы мы все собрались. – Понял-принял, Дим. – И сбрасывает вызов. – Ну, поедешь на тусовку? – подхватывает Илья, снова ища взгляд друга, который успел заметно напрячься. – Если честно, я бы не хотел им на глаза показываться. – Да ладно, Антох, год прошёл. Уже все обо всём забыли. – Я всё ещё зол. – Слушай, – Макар впечатывается взглядом прямо в глаза и не даёт их отвести в сторону, – ты ссышь, что ли? – С чего бы? – вскидывается Антон. – Да ну точно. Ссыкуешь встретиться с Поповым лицом к лицу. Тебе ему в глаза стыдно смотреть за то, что сорвался. Стопроц. – А вот нихуя, – поднимается с места Шастун, – тем более, меня там ждут друганы. Все там будем. Какой-то там хрен с Питера меня не остановит. – А вот это уже похоже на моего лучшего друга. Давай, оттянись там. *** На процессе бракосочетания удаётся держать дистанцию и не глядеть на Арсения во все глаза. Антон даже солнечные очки для крутости надевает, чтобы не было так заметно, что он пялит. Вот ведь… ничего не поменялось. Как был Арсений типичным альфачом, так им и остался. Так же обаяет всех дам вокруг, парней не обаяет из незнания, скорее, потому что так и в табло напроситься можно. Шастун и хотел бы слиться с каким-нибудь деревом, но тему свадьбы Дарина выбрала «Белый цвет», так что прикинуться ветошью не получается. Как-то ненавязчиво Поз смылся танцевать с Катей, Серёжа пролетел мимо, как ошпаренный, оставляя рядом с Шастом… ничего непонимающего Арсения. Приплыли, блять. С самого начала у них была какая-то тактика и они её придерживались. Удалось, конечно, они теперь стоят тут, как два ясеня, слова сказать друг другу не могут. Антон не чувствует больше желания ударить Арсения, только этот забытый почти запах отдела бытовой химии. Молчание длится едва ли не вечность, пока рядом с ними не проносится девочка, у которой прямо в руке лопается шарик. – Ай, блять, – вскрикивает Шастун, чуть подпрыгивая на месте, чем заставляет Арсения немного улыбнуться, но не расколоться. – Круто, что Стас решился, – вполголоса говорит Попов, нарушая, наконец, неловкое молчание. И Антону не совсем понятно, про что именно тот говорит. Про то, чтобы сделать Дарине предложение, чтобы собрать их вместе или же, что вообще додумался придумать шоу на тв. – Ну да, – соглашается Антон, не зная, что сказать ещё. Молчание снова повисает между ними. Хорошо, что это праздник, вокруг все веселятся и танцуют, радуются жизни. И только им двоим всё никак гордость не позволяет забить на прошлое. Антон мельком бросает взгляд на Арсения. – Как твоя челюсть? – сдаётся Шастун, просто потому что нет сил больше это терпеть. – Зажила через два дня после удара, – странно, но Арсений обиженным не звучит. Снова молчание. Антон поворачивает голову в его сторону, как доносится тихое: – Я скучал. Шастун только и может, что округлить от охреневания глаза и уставиться на Арсения. – Не по удару в лицо, а по… – Я тоже, – Антон не хотел услышать совсем уж нереальное «по тебе». Потому что на секунду показалось, что именно это Попов произнесёт, – ты… злишься на меня? – Мы оба были не в себе, – выдыхает, кажется, с облегчением Арсений, поворачиваясь уже всем телом к Антону, – у меня тогда был первый день гона, ты, как мне потом Поз рассказал, только попал в фазу проявления гиперальфовости. Виноваты оба. – Ты не ответил на вопрос, – подмечает Шастун, ухватывая пальцами фужер с шампанским. – Я злился долго, – следует примеру Попов, причём, как и всегда каким-то очень пафосным движением выписывая бокалом круг в воздухе, – месяц точно, выносил мозги Серому, жаловался на то, какой ты растакой. Попустило меня после разговоров с психологом… в общем, ты был прав. Это из-за того, что я просто смириться не мог, что кто-то может быть альфовее меня. Это я должен... извиниться. Антон смотрит в упор, Арсений тоже глаз с него не сводит. На мгновение чудится, что привычный уже запах химии угасает и пробирается в эти оттенки нечто новое, отдалённо знакомое, но всё ещё туманное, неуловимое. – Прости за то, что наговорил тебе. – Ух ты, – выдыхает Антон, – сам граф Попов приносит свои извинения. Шастун уже успевает мысленно посыпать голову пеплом и принять бокал шампанского в лицо, но этого не происходит. Арсений только мягко посмеивается, протягивая бокал для чоканья. – Мир? – предлагает Попов, совершенно незнакомо по-доброму наклоняя голову. Антон вдруг не находит в себе силы отказать, едва замечая, как потеплело в его груди от этого вопроса. – Мир, – легко прикладывает свой фужер к чужому Антон, тут же отпивая игристого. Правда в глаза Арсению он смотреть не перестаёт. Шастун и не думал, что от их примирения так хорошо и легче станет на душе. Стас собирает их всех, чтобы сообщить важную новость. – Звонил Слава, сказал, что нужно снимать шоу для интернета. Как думаете, осилим? Эта новость не может не радовать. На таких эмоциях даже близкое нахождение Арсения не раздражает. Наоборот, Антон как будто заново с ним знакомится. Раньше он как с его злым двойником общался, а теперь катится с любой шутки совершенно искренне. Шастун не перестаёт удивляться, насколько всего много знает Попов, какие у него дурные каламбуры и как интересно он рассказывает о своих театральных похождениях. – ...весь в этих лентах запутанный так Саня и провисел минут пять, – заканчивает историю Арсений, пока Антон сгибается пополам, представляя эту картину. От большого количества алкоголя оно ещё смешнее. Шастун так доволен тем, что на веранде почти никого не осталось, кроме самых танцующих гостей, а они с Арсением сидят в плетёных креслах и разговаривают как настоящие... друзья. – Бля, Арс, я и не думал, что в ваших этих институтах так угарно, – сознаётся Антон, отпивая ещё Лонг-Айленда из стакана, в котором лёд так и не успел растаять. – А ты говоришь заучки, – поддерживает инициативу приложиться к стакану Арсений. – Да ну прекращай, мы же помирились, – пьяно улыбается Шастун, нечаянно задевая рукой расслабленную руку Попова. – Это да. Как же хорошо, что это так. Антону комфортно. Раньше в компании альф он чувствовал себя неловко, потому что все такие из себя самцы, хвастаются дорогущими котлами, тачками и меряются, у кого «омежек» было больше. А сейчас с Арсением ему просто. – Терпеть не могу, когда мне начинают рассказывать, что «такую тёлочку снял, так она подо мной стонала», – роняет в тишину Арсений, пока Антон охуевает с того, что это только что была его мысль. – Вообще не вижу смысла в таком позёрстве, – соглашается Шастун, отпивая ещё коктейля, – то, скольких альфа нагнул, не говорит о том, что он становится уважаемее. – Поддерживаю, – салютует стаканом Попов, – просто вспомнилось тут, как Белый кичился своими достижениями, грустно стало. – Давай не будем об этом. Лучше расскажи ещё что-нибудь про твои театры и как ты в них... служил. – Ты тоже как Позов будешь меня за это стебать? Да пожалуйста, всё равно я прав. Ну нет, – вдруг глядит Арсений серьёзно, – лучше ты теперь рассказывай. Наверняка в обычном институте много забавных историй произошло. – Я ж не доучился, – напоминает Антон. – Вот и первая забавная ситуация. И смеётся. Шастун видимо очень пьян, потому что ему так нравится звучание голоса. Оно такое мягкое и уютное, что под него хоть засыпай. – Я толком ничего на менеджменте и не запомнил, знаешь. Только то, что все вокруг с ума сходили от изобилия доступных тел, а я особо и не кайфовал от этого. – Странный ты альфа, Шаст, – делает вывод Арсений, допивая свой напиток, – другой на твоём месте всё двигал и... оприходовал бы. – Это просто уморительно, – лыбится довольно Антон, – такой взрослый мужчина, два высших образования, а слово «трахал» сказать не может. – То, что я бы это сказал, мой интеллект только поуменьшило, – пожимает плечами Арсений, – не отходи от темы. – Так и не я в неё пришёл, Арс. В гон я вообще толком ничего не помню. Я даже не уверен, занимался ли я когда-нибудь сексом из светлого чувства. А ты мне про «всё». – Звучит грустно. – Не грустнее, чем фраза «я никогда не целовался». Блять. Антон просто сказал это вслух. Просто вот взял и ртом сказал. Арсению. Не Диме, который отправит спать в подобном случае. Не Серёже, который в чухню эту не поверит и тоже пошлёт отсыпаться. Он сказал это Арсению мать его Попову. – Да ну не может быть, – посмеивается в ответ Арсений, при этом очень внимательно следит за Антоном, – да нет. Ты меня разыгрываешь. – Я уже сам не знаю, что несу. Я бухой, Арсюх, так что забудь. Что ж, Антон хотя бы попытался это замять. Помните, он старался. – Нет, погоди, – Арсений предпринимает попытку сесть ровно, но его всё равно кренит к спинке кресла, – как так-то? Ты же гиперальфа. У твоих ног должны лежать все. Нет. Ну не укладывается это в моей голове. – Да ну что ты так заморочился? – Антон почти в панике. А вдруг этот сейчас всем растрезвонит. – Какая нахуй разница? Ну не целовался и хрен с ним. – Антон, – Попов драматично прикладывает пальцы к собственным губам, – но это же как минимум несправедливо. Как максимум – негоже! Так, нужно срочно это исправить! – Ну и как ты себе это представляешь? – Шастун находит в себе силы, чтобы опереться на подлокотник, перенести весь вес на него, чтобы чётче видеть этого спасителя нецелованных. – Ты же не будешь ходить по окрестностям и искать добровольца для... Антон считает себя впечатлительным человеком. Его может приятно удивить всё, что угодно. А напугать и того больше. Но то, что происходит сейчас, ни под какую категорию среди впечатлений не попадает. Потому что... на губах ощущается привкус виски, тепло, лёгкий оттенок чего-то растительного. В одну секунду происходит то, что и во сне не приснится. Арсений целует Антона. Вот прям серьёзно, целеустремлённо, скрупулёзно даже, проходится короткими касаниями по контуру нижней губы, потом возвращается, чтобы хоть на немного углубиться. Шастун просто охуевает от жизни, потому что... Попов его засосал. Альфа, который никому не может простить большую альфанутость, чем у него самого. Поцеловал альфу. Антона, который только судорожно вдыхает и хочет отстраниться. Но его придерживают пальцы за подбородок. Поцелуй длится недолго, похоже Арсений приходит в себя от собственных же действий. – Теперь ты целованный, – необыкновенно ласково говорит Попов, убирая пальцы и от лица. Антон только кивает, задерживая взгляд на только что отстранившихся губах. Арсений, как видно, ничего пояснять и извиняться не собирается. Он встаёт с кресла и потягивается, чтобы с довольным лицом произнести напоследок: – Спокойной ночи, милый мой, – клюнуть ещё раз, только в щёку и уйти по направлению в дом. Шаст так и сидит в кресле, наблюдая, как лёд в стакане почти дотаял, пока в голове роится куча вопросов. Но главный из них только один: «Какого хуя, Арс?»