Рокировка

      Леви сидел, привязанный к стулу, и наблюдал за тем, как Армина лапал отвратительный толстый мужик с самыми сомнительным намерениями, какие только можно было вообразить. Впору бы возмутиться, но Леви сам загнал их в эту ситуацию, поэтому оставалось только молчать. А путь к этому фиаско был долгий и тернистый.       Перформанс Леви с прыжком со стены оправдали банальным нервным срывом. Пусть любой, кто знал его хоть немного дальше имени, засомневался бы в столь сомнительной причине, но большинство оказалось готово ей поверить в стремлении очеловечить того, кого вчера величали монстром. Оказывается, многие хотят дружить с тобой, когда знают, что ты единственный титан на стороне человечества против трёх потенциальных вражеских. Сам Леви не отвечал ни на один вопрос, предоставив всё Эрену, Ханджи и Армину. У него были проблемы с доверием, начавшиеся относительно недавно. В Подземном Городе он таких проблем не испытывал, потому что там и доверять было фактически некому. Однако Эрен удерживал планку: он ничего не сказал о том разговоре, что произошёл на подъёмнике. Со стороны всё выглядело так, будто он успокоил впавшего в истерику подчинённого и уговорил того вести себя смирно. Это выставляло Эрена в выгодном для него свете и позволяло Леви дальше игнорировать обеспокоенные взгляды товарищей.       Он поведал о том, что собирались делать с ним Райнер и Бертольд, однако этой информации было мало, чтобы выудить из неё хоть какие-то наводки. При этом Леви участливо упустил разговор с Имир о том, как она десятками лет скиталась по пустыне и обрела свои способности, съев одного из товарищей Райнера и Бертольда. Она не помнила ни лица, ни имени, зато высказала предположение о том, что у Леви может быть та же проблема. Это натолкнуло Леви на размышления. Всё свободное время (в основном выпадающее на бессонные ночи) он пытался найти в памяти отрезок, элементы которого не стыковывались между собой, чтобы таким образом вычислить приблизительное время, когда он мог получить свою силу. Однако это было подобно поиску иголки в стоге сена, потому что память Леви часто подводила его с тех пор, как он впервые превратился в Тросте. Он знал многие вещи, о которых даже не задумывался, но не мог извлечь из себя те знания, что могли ему понадобиться.       Вместе с этим юноша регулярно возвращался к столкновению с аномальным титаном, не попытавшимся закинуть его в рот в ту же секунду, когда обнаружил. Каким образом Леви рассмотрел в нём женщину? Что на него тогда нашло? Он знал, что именно благодаря его приказу титаны атаковали Райнера, выкинув из внимания людей, однако упоминать это было опасно. Леви не контролировал эту способность и не знал, действительно ли она принадлежала ему, или случившееся было простым совпадением. Слишком много их случалось за последние дни.       Появились проблемы и с Эреном. Точнее, в том, как Леви видел его. Он будто вечно ждал подвоха со стороны капитана, но того не следовало. Эрен не раз пытался поговорить с Леви по душам, сердечно клянясь, что всё услышанное заберёт с собой в могилу, но Леви было нечего ему сказать. Он сам чувствовал, что Эрен многое не договаривает, поэтому на недоверие отвечал собственным недоверием. Эрен видел это. Он видел, что Леви напуган, пусть не демонстрировал этого вовсе, выглядя таким же спокойным и уверенным в себе, как в лучшие времена. Но Эрен не просто так наблюдал за ним всё это время — он мог похвастаться, что знал Леви лучше, чем большинство в его окружении, даже Ханджи. Поэтому он знал, что Леви сделает шаг навстречу только тогда, когда Эрен сделает свой. Это были переговоры без переговоров, продолжающиеся сутками: в долгих взглядах друг на друга, в опущенных уголках губ и приподнятых бровях, в напряжённом молчании. Каждый из них ждал хода оппонента, и это было абсурдно, потому что Эрен был на стороне Леви, и это знали все. Со стороны они выглядели как строгий капитан и покорный подчинённый со скверным характером, однако любой, кто обладал глазами, мог рассмотреть нешуточное беспокойство, что Эрен проявлял по отношению к Леви раз за разом. Именно поэтому он решил поступить как настоящий взрослый и сделать свой первый шаг. Эрен позвал юношу в свой кабинет и рассказал о странном совпадении, когда они с Ханджи и Жаном одновременно сказали, что им надо направляться в лес гигантских деревьев, заверяя, что чувствуют, будто их тянет сюда.       — Я не знаю, каким образом ты это делаешь, но ты будто зовёшь нас к себе, — попытался описать странное чувство Эрен. Леви смотрел на него как на слабоумного, нахмурившись. Он не стал садиться, игнорируя предложенный стул. Эрен позволил юноше смотреть на себя сверху вниз — хоть когда-нибудь ему представится такая возможность.       — Не понимаю, о чём ты говоришь, — бесцветным голосом сказал Леви. — Возможно, в вас просто взыграла интуиция. Даже я не ожидал, что вы найдёте нас так быстро. Это застало Райнера и Бертольда врасплох.       Эрен смерил собеседника долгим взглядом, однако Леви остался непреклонным. Мужчина вздохнул и стянул резинку с волос, тряхнув головой, чтобы позволить им рассыпаться по шее и плечам.       — Я понимаю, если ты не доверяешь нам, поэтому поставлю вопрос иначе: с тобой всё будет в порядке? — неожиданно сменил подход, заставив Леви нахмуриться в недоумении. — Последнее время ты неважно выглядишь, и это не заметит только ленивый. Если тебе плохо или требуется отставка…       — Я просто плохо сплю, — прервал его Леви раньше, чем Эрен успел начать парад сожаления. Только этого ему не хватало. Изабель и Фарлан и так смотрели на него, как на побитого щенка, — не хватало ещё одного сострадальца. — Похоже, из-за всех этих превращений я слегка не в ладах с головой, поэтому сон даётся мне туго.       — Я могу чем-то помочь? — спросил Эрен. Леви покачал головой. Несмотря на то, что это явно опечалило Эрена, он говорил правду. — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной не только о том, что касается разведки, Леви?       Леви. Обычно Эрен называл его так вдали от чужих ушей. На людях он предпочитал использовать прозвище «Аккерман», будто тем самым увеличивал расстояние между ними, искусственно делая их чужими, на что Леви отвечал своим язвительным «капитан Йегер», не звучавшим даже близко к уважительному. В такие моменты редкого уединения они могли открыться друг другу, вспомнить каково это — быть Эреном и Леви.       — Просто большинство проблем почему-то идёт отсюда, будто мёдом намазано, — ответил Леви, передёрнув плечами.       Эрен ответил невесёлым смешком. На краю его стола лежало дело о переводе Оруо вследствие полученной травмы, на восстановление после которой уйдут месяцы. Ничего смертельного, но он больше не сможет резво скакать по титанам и убивать их одного за другим, как раньше. Эрен предложил пенсию или перевод в Гарнизон, однако Оруо устроил целый скандал, голося, что его списывают со счетов в такой важный для всего человечества период. В итоге он отправился в тыл, где должен был помогать логистам и всячески делать себя полезным в своих условиях. Рядом с делом о его переводе лежало и дело о переводе Петры. Та была порядочно ошарашена столкновением с Женской Особью, способным встряхнуть даже бывалого бойца, поэтому ничего удивительного в том, что она решила воспользоваться шансом и убраться с дороги раньше, чем тяга к авантюризму смогла убить её в самом прямом смысле. Леви не осуждал это решение, особенно учитывая, что Петра просто попросила перевести её к логистам, где будет работать Оруо, не желая бросать его на растерзание безумным стратегам. Они стоили друг друга.       Оглядываясь назад, Леви с лёгкой меланхолией заметил, что из собранного Эреном отряда с ними остался только Эрд, державшийся камнем среди шторма. Эрен предложил перевод и ему, сказав, что свою миссию по присмотру за Леви они выполнили сполна, но мужчина удивил обоих, когда сказал, что не простит себя, если сбежит поджав хвост и позволит Леви натерпеться больше, чем он уже успел. Леви был странно тронут этим жестом, ведь совместную работу с разведчиками они начали не с самой лучшей ноты. И почему-то он всё равно ощущал нечто сродни ностальгии, когда вспоминал совместные трапезы в замке, игры в шарады и слова по вечерам. Он успел узнать этот отряд не только как бойцов, но и как людей. Стоило признать, что после пережитого они не были ему чужими. И уж тем более — Эрен. Если бы не он, Леви бы наверняка разобрали на запчасти при первой же возможности. Эта мысль заставила расслабить плечи.       От Эрена не укрылась смена настроя Леви, и он решил рискнуть и приблизиться. Встав со стула, неторопливо обошёл стол и упёрся в него бёдрами, закрыв собой дела Оруо и Петры. Он сам выглядел уставшим и опечаленным, пусть лучше скрывал это в силу опыта.       — Не держи всё в себе, иначе сойдёшь с ума, — сказал мягко.       Леви хмыкнул.       — А я думал, это один из критериев отбора в Разведкорпус, — сказал он и остался доволен, когда его слова вызвали у Эрена улыбку. Часть Леви хотела вернуться в то время, когда они безоговорочно доверяли друг другу, не тая никаких секретов. — Не исключено, что я обладаю какой-то способностью, помимо обращения. Как я понял, у каждого разумного титана есть своя особенность, как броня Райнера, скорость Имир и тому подобное. Может, во мне тоже сидит нечто подобное, но я не знаю. Ты думаешь, что я не доверяю тебе, но на деле себе я не доверяю куда больше.       Эти слова стали для Эрена неожиданным ударом, потушив те искры веселья, что ему насилу удалось высечь.       — Тогда я буду верить в тебя с двойным упорством. Давай так: ты говоришь мне то, что считаешь нужным, а я буду решать о том, кому следует об этом знать, — сказал он и протянул вперёд раскрытую ладонь.       Леви смерил его пристальным взглядом, будто между пальцев Эрена могла прятаться отравленная игла. Однако вместо этого глаза Леви увидели старые загрубевшие мозоли и тонкие шрамы, показывавшие цену Эрену как бойцу. Этим простым жестом Эрен просил довериться ему в ответ, раз Леви не мог поверить в себя.       Не позволив себе усомниться, Леви крепко сжал предложенную руку, чувствуя, как шершавые мозоли скребут гладкую кожу его восстановившихся рук. Леви так привык к собственным шрамам и мозолям, что не видеть и не чувствовать их было странно.       — Если тебя это посмешит, то могу сказать о том, что чуть сам не бросился тебя спасать. Микасе пришлось успокаивать меня, и только тогда я остудил голову.       Леви закатил глаза, но уголки его губ приподнялись. Это звучало похоже на Эрена — только он мог пойти против обладающего очевидным преимуществом противника с двумя клинками наголо.       — Хочу уточнить, что чуть не рванул спасать не важную боевую единицу, а тебя, Леви. — От этих слов глаза юноши чуть округлились. — Что бы ни случилось, я хочу показать тебе море. Помнишь?       — Ты так часто о нём говоришь, что тут не забудешь даже при желании, — ответил Леви, пытаясь сарказмом скрыть разлившееся в груди тепло. Он сам перестал ценить свою жизнь в тот день, когда чуть не упал на зубы титану, будто какая-то часть Леви действительно умерла в тот страшный миг, однако приятно было слышать, что кто-то всё ещё помнил о том, кем он являлся за этой титанической оболочкой. Сам Леви начал об этом забывать — Когда ты стал так хорош со словами?       — Взял пару уроков у Армина, — усмехнулся Эрен, явно гордясь собой. Леви вновь закатил глаза, но так, как делал это когда-то давно, когда Эрен, по его скромному мнению, нёс какую-то околесицу. Приятно было увидеть проблеск чего-то хорошо знакомого после того, через что они были вынуждены пройти за какие-то несколько дней. Казалось, прошло несколько лет.       — Я же говорил, что ты без них не выжил бы, — привычно подколол Леви, позволяя ненадолго сделать вид, что они вернулись на три года назад.       — Не отрицаю. Без них моя жизнь была бы менее красочной, — не стал возражать Эрен, пожав плечами. Он тоже изменился за эти годы, пусть менее заметно. Но неизменно пылал огонь в светлых глазах. — Как и без Изабель, Фарлана и тебя.       Последнее слово он произнёс особо мягко, и Леви ощутил, как лёгкие сжало, будто он вновь оказался в руке у титана. Ощущение удушья пугало, а Эрен будто бы не заметил напряжения, протянув руку и коснувшись одной из тёмных прядей, из-под которых Леви созерцал его всё это время.       — Порядочно отросли, скоро глаз не видно будет. Собираешься повторить за мной? — спросил он и показательно тряхнул каштановой шевелюрой.       Леви привычно скривился.       — Чёрта с два, обрежу, когда дадут отгул, — сказал он. Эрену нравился этот настрой. Он подразумевал, что после всего случившегося они впятером смогут вернуться домой. Карла наверняка обрадуется. Она не раз намекала, что без присутствия троих детей её дом вновь начал казаться слишком пустым. Эрен знал, что «дети» тоже скучали по ней. Особенно Леви, пусть упорно старался не демонстрировать этого.       Эрен тихо рассмеялся и позволил себе немного поиграть с отросшими прядями, открыв взору серый глаз Леви, пристально смотрящий в ответ. У Леви был очень проницательный взгляд, пробирающий насквозь. Порой Эрен ловил себя на мысли, что не может отвести взгляд. А ещё у Леви были очень мягкие волосы. Они стали здоровее с тех пор, как он начал лучше ухаживать за ними, и их приятно было касаться.       В голове проскочила мысль о том, что никто не касается Леви так, как Эрен. Даже Фарлан и Изабель, несмотря на глубокую привязанность, держали почётное расстояние, которого для Эрена не существовало с момента знакомства, когда он бесцеремонно подхватил тощего мальчишку и зажал его под рукой, игнорируя любые потенциальные протесты. Леви позволял ему касаться себя и даже не уклонялся больше, и Эрен чувствовал странную гордость. Будто смог приручить дикого зверя, не пускавшего к себе никого больше. Повезёт тому, кого Леви сможет так же пустить к себе в жизнь.       — Тебе пора идти. Ханджи и Армин ждут, — сказал Эрен, хотя напоминание понадобилось скорее ему, чем Леви. Тот всегда был ответственным сверх меры. — Я подойду к вам позже, когда проведаю Микасу.       Леви кивнул и первым сделал шаг назад, отдаляясь от ласковых рук. Семья Йегеров не переставала удивлять его, но именно они научили ему сдерживать себя, даже если он по привычке хотел отстраниться. Они учили его принимать чужую нежность — что-то, к чему у Леви не было шанса привыкнуть. Даже Фарлан и Изабель сейчас касались его чаще, не боясь, что он откусит за это палец или отпрыгнет на другой конец комнаты. Леви стал мягче, и он не знал, сможет ли переучиться обратно, если ему это понадобится. Сможет ли он отказаться от того, к чему так привязался.       Напоследок они с Эреном обменялись долгими взглядами, в которых прозвучало больше, чем могли сказать любые слова. Закрыв за собой дверь кабинета, Леви коснулся волос там, где недавно была рука Эрена. Действительно отрасли. Это позволяло ему не смотреть в глаза людям, с которым он говорил, но для бойца неполный обзор был недостатком страшнее многих. Так что придётся последовать собственному совету и подрезать, как только руки дотянутся до ножниц. Вспомнив комментарий Эрена, Леви фыркнул себе под нос. Сейчас бы подражать какому-то сентиментальному идиоту. Ему просто повезло, что никто ещё не додумался хорошенько схватить его за волосы. В Подземном Городе такие недостатки заставляли быстро выучить урок. Это натолкнуло Леви на мысль о том, что Изабель вновь начала отращивать волосы после того, как они выбрались на поверхность. Она всё ещё держала их короткими, чтобы не мешались, однако разница была видна. Время от времени Леви помогал расчёсывать их, когда девушка долго возилась после ванной. Изабель обожала такие моменты, даже если Леви недовольно бормотал себе под нос, пока вычёсывал особо коварные узлы. Она продолжала настаивать на том, что у него волшебные руки.       Подумав об этом, Леви посмотрел на собственные гладкие ладони, лишённые малейших шрамов. Регенерация восстановила всё с точностью вплоть до последней полоски, однако странно было смотреть на собственные руки, но будто бы видеть чужие. Вот так и стёрлись годы скитания по подземным улицам, стирание пальцев в кровь о тренировочные клинки и товарищей по корпусу во время тренировок. Леви был похож на чистый лист.       Откинув философские рассуждения до мирных времён, он направился в аудиторию, где собрался обрадовать Ханджи новыми сведениями о титанах, которые они теперь могли подтвердить, связав все факты воедино. В этом пригодился Конни, поведавший историю о своей внезапно опустевшей деревне, и после того, как они навестили единственного оставшегося там титана, неспособного к передвижению, отрицать очевидное стало невозможно. Титаны — видоизменённые люди. И если Леви довольно близко сроднился с этим фактом, то для ветеранов Разведкорпуса, регулярно убивавших особь за особью ради банального выживания, новость о том, что они, оказывается, убивают людей, стала своего рода шоком.       Леви развеял напряжение, пояснив, что титаны полностью лишены рассудка и наверняка не понимают того, что происходят. Его теория была охотно подхвачена Ханджи — слова Леви были подтверждены одним из давних экспериментов по вскрытию титанов, после которого обнаружилось, что в затылочной зоне нет ничего особенного. И никакого признака наличия людей. Исходя из этого, можно было предположить, что лишь разумные титаны обладали способностью сохранять сознание и возвращать себе человеческую форму. Леви не стал бы утверждать так смело, но и не собирался отбирать у людей надежду на то, что они таки не стали убийцами десятков или сотен потенциально живых людей. Проще верить, что они были освободителями.       Восстановив свой кредит доверия, Леви был допущен к планам Разведкорпуса. Они собирались заняться тем же, что и обычно, только теперь разведка была направлена не на внешний мир, а на то, что скрывалось за стенами. Кто-то из центра явно хотел устранить Леви любым способом, а это в свою очередь стало бы сильнейшим ударом для Разведкорпуса. Пока что они считались дрессировщиками для титана Леви, но если того вдруг не станет, то и дрессировать будет некого. Экспедиции уже давно были признаны гиблым делом, а все силы были брошены на развитие инфраструктуры внутри стен. Так что Разведкорпус просто распустят за ненадобностью, а ворота замуруют для надёжности. И это напомнило об ещё одном неприятном событии, случившемся на днях.       Во время обсуждения дальнейших планов со стороны Ханджи прозвучала новость о том, что пастор Ник был убит. Леви мгновенно насторожился, уловив выбор слов: «убит» и «умер» — очень разные вещи. Похоже, кто-то бросился подчищать следы и убирать неугодных. У них было мало времени, потому что следующий удар могли нанести как завтра, так и через несколько дней.       Начали с рассказа Хистории, поведавшей о своей непростой судьбе в качестве незаконнорождённой дочери аристократа, оказавшегося членом настоящей королевской семьи. Единственной реакцией со стороны Леви была лишь приподнятая бровь, выражавшая интерес. Он не высказал ни жалости, ни сострадания. Стоило предположить, что Хистория в них и не нуждалась, если её глаза не врали. Леви тоже ненавидел жалость, с которой смотрел на него любой, кому доводилось услышать, что юноша является выходцем из Подземного Города. Он не собирался стыдиться того, что школа выживания у него была получше, чем у всех товарищей по корпусу вместе взятых.       После услышанного пришли к выводу, что теперь у потенциального противника есть две желанные цели: Леви, обладающий способностью перевоплощаться, и Хистория, обладающая секретной информацией. Значит, их надо было убрать куда подальше, остановив великолепные планы по заделываю пролома в стене Мария. Неожиданно, основное сопротивление относительно этого плана пришло со стороны Ханджи. Они долго обсуждали ситуацию с Эрвином, пугающе обрадовавшимся тому, что стали на шаг ближе в разгадке происхождения титанов. Леви тоже навестил главнокомандующего один раз, когда навещал Микасу, восстанавливаюшуюся с пугающей скоростью, будто не хотела пропустить всё веселье. Эрвин ещё раз посоветовал Леви не винить себя и делать всё, что было в его силах. Сам он не выглядел особо расстроенным потерей руки, заявив, что прогресс в расследовании того стоил. Леви побаивался его, потому что какой человек не боялся за свою жизнь и улыбался, слыша о том, что титаны, вероятно, — видоизменённые люди? Со стороны Ханджи прилетело замечание о том, что Эрвин пугает ребёнка. Мужчина взял себя в руки, однако не сумел подавить улыбку.       — Прошу прощения, просто не могу не радоваться тому, что спустя столько лет наконец сумел поймать дым, — сказал он. Страшный человек.       Однако он внезапно вдохновил Леви затолкать сомнения куда подальше и начать действовать. Тогда же Леви объявил Ханджи, что согласен участвовать в любом эксперименте и любом плане, что ударит им в голову. Он был готов к этому ещё тогда, когда попросил Эрвина принять его в Разведотряд. Дороги назад не было. Леви перестал быть подземной крысой и превратился в военную собаку. Оставалось лишь гавкать по команде.       После этого Эрен заново сформировал свой отряд, введя в его состав кадетов 104-го корпуса, знавших Леви и Хисторию лучше, чем кто-либо иной. С каждым из них Эрен поговорил лично, убеждаясь в верности и пригодности, после чего принял своё решение. Армин стал связующим звеном между отрядом и Ханджи с Эрвином. Его тоже припахали к разработке очередной хитроумной махинации, что взорвёт головы всем вокруг, но каким-то образом сработает, потому что так всегда было, когда доходило до планов Эрвина Смита. Армин же и должен был стать ключевым звеном, потому что в отсутствие Эрвина и Ханджи мозгом команды выступал именно он.       Новообразовавшийся отряд отправился в сторону максимально отдалённой от любых населённых пунктов местности, обосновавшись в хижине, будто бы внезапно выросшей посреди случайного леса. Разведчики действительно глубоко запустили свои пальцы в мир за стенами. Иронично, что при всём этом они не ожидали именно удара в спину. Теперь пришлось срочно переучиваться. А Леви, Фарлан и Изабель были мастерами в ремесле подозрения. Фарлан и Изабель были чуть ли не расцелованы Ханджи после того, как предоставили целый кладезь сплетен, что им удалось собрать то здесь, то там касательно всего: политиков, военной полиции, аристократии. И пусть половина этих сведений была либо уже известна, либо бесполезна, никакая информация не была лишней в их деле. А лишние шпионы были, как оказалось, на вес золота. Так что к Фарлану и Изабель присматривались очень близко, явно намереваясь использовать в случае необходимости.       Леви же ограничился тем, что использовал их как рабочую силу во время уборки. Пусть они собирались поселиться в хижине на некоторое время, но он отказывался жить в грязи и дышать пылью. В итоге весь первый день пока одна половина отряда ездила за провиантом и средствами первой необходимости, вторая драяла дом с потолка до подвала. Эрен присвистнул, когда увидел результат организованной Леви уборки. Хотя восхитился он больше всего тем, как не особо внушительный (на вид) юноша сумел припахать даже самых беззаботных (по его словам) бездельников, которым и в свинарнике ночевать было неплохо. В будущем Леви мог стать одним из капитанов, если пожелает. Эрвин без сомнений позволит тому взять 104-й корпус под себя, если Эрен по каким-то причинам откажется их вести. Но у Леви и так было достаточно обязанностей, а ворох бумажной волокиты не радовал никого. Эрд даже шутил, что со всеми этими заговорами Эрен может хотя бы забыть о бумажной работе, заставляя мужчину со стоном вспоминать, сколько отчётов его будет ждать, когда это закончится. Пусть вечно живёт логистика, однако он до последнего не являлся её фанатом. Может, удастся подговорить Армина, если того не похоронят под отдельной стопкой схем и карт.       Как только закончили с уборкой и переговорами по душам, на следующий день сразу же перешли к экспериментам. С превращением не возникло никаких проблем, однако дальше дело быстро зашло в тупик. Леви не знал, как образовать оболочку на своём теле. Он некоторое время стоял, смотря вдаль, после чего повернулся к наблюдающим поверх карьера товарищам и выдал череду непонятных жестов.       — Он говорит, что может не владеть этой способностью вовсе! — вмешалась Изабель, не дав Ханджи сломать голову в попытке разгадать странные жесты.       — Ты понимаешь этот язык? — спросила Микаса.       — А вы нет? — удивилась девушка. Фарлан что-то шепнул её на ухо, и её лицо посветлело в осознании. Тем временем Леви вновь привлёк их внимание. Ткнув пальцев в Изабель, сделал нечто вроде зазывающего жеста и подставил открытую ладонь, на которую девушка прыгнула с почти детским восторгом.       Подняв её наверх, Леви показал несколько жестов одной рукой. Изабель что-то ответила ему, на что он покачал головой, сделал ещё пару жестов и завершил немые переговоры поднятым большим пальцем.       — Хочет, чтобы Изабель ранила его, спровоцировав защитный рефлекс, — перевёл Фарлан, после чего продолжил уже собственные рассуждения: — Недурно. Большинство способностей Леви пробудил неосознанно, значит, они заложены где-то глубже, чем в сознании. Тогда логично, что ему нужна провокация.       Рот Ханджи приоткрылся, когда мысль увели прямо из-под носа.       — Ты где нашёл этих детей?       Эрен пожал плечами, посмеявшись с вопроса.       — Я потихоньку начинаю думать, что это они меня нашли, — сказал он, наблюдая, как Изабель достаёт лезвие и заносит его над ладонью Леви.       Она нанесла один короткий удар прямо в самый центр. Выражение лица Леви не изменилось, лишь глаза чуть округлились от любопытства, пока он склонил голову, чтобы рассмотреть результат. Лезвие легко прошло через кожу без малейшего препятствия. Леви действительно не мог создать оболочку даже в провокационной ситуации. Титан сделал пару жестов, на что Изабель ответила слишком тихо, чтобы услышать, следом протянув руки вперёд. Леви закатил глаза и приблизил её к своему лицу, дав погладить по щеке, после чего вернул довольную девушку на землю и уставился на Ханджи в ожидании следующих указаний.       — Хотелось бы мне покататься на нём как-нибудь, — это было со вздохом сказано Эрену, после чего всё внимание перевели обратно на Леви. — Как насчёт проверки тренировочным боем? Попытайся не контратаковать, а защититься!       Титан поднял вверх большой палец.       — Эрен, окажешь нам честь?       Мужчина вздохнул и выступил вперёд, собирая волосы в привычный неряшливый пучок. Ему не улыбалось причинять вред Леви, однако долг требовал. Им надо было выудить как можно больше информации, пока ситуация позволяла.       — Саша пропустит такое шоу, — шепнул Конни на ухо Жану, когда они инстинктивно сделали шаг назад, освобождая площадку для капитана, доставшего лезвия.       Эрен сорвался в бой без единого слова, явно стремясь заставить всё выглядеть серьёзно. Он не метил в затылочную зону, чтобы не навредить самому Леви, однако его титана ранил беспощадно. Со стороны выглядело так, будто они сражались вовсе не для практики. Эрен то и дело исчезал меж деревьев, окружавших небольшое ущелье, и так же внезапно появлялся, будто выныривал из самих теней. Лишь молниеносная реакция Леви позволяла ему следить за передвижением противника, однако даже он не всегда поспевал уклониться или заблокировать удар, так как скорость у человека была в разы выше. И всё же титан держался достойно.       Через десяток-другой минут стало очевидно, что избиение тоже не поможет. Раны на теле Леви источали пар, затягиваясь, однако оболочку создать так и не удалось. Он не владел такой способностью, что было плохо, так как на неё Армин сделал большую ставку изначально, едва увидев подобранный Ханджи осколок кристалла Энни.       — Не расстраивайся, малыш, — это обращение звучало дико, направленное в сторону пятнадцатиметрового титана. — Это был самый лёгкий и очевидный план, но у нас есть множество запасных. На тебя найдётся управа!       Леви показал Ханджи большой палец, после чего изобразил несколько жестов. Прежде, чем Фарлан и Изабель успели открыть рты для перевода, Леви уже дали ответ:       — Да, можешь выбираться. Закончим на сегодня, а завтра проведём ещё один эксперимент, что так и не успели завершить в прошлый раз.       — Вы знаете язык жестов? — удивился Фарлан.       — Я учёный, малыш. — Что звучало не менее странно при том, что Ханджи приходилось поднимать голову, чтобы смотреть на собеседника. — Есть множество способов изучить то, чего ты не знаешь, хотя вы заставили меня чуть напрячь мозг.       — Круто! — искренне восхитился Фарлан, чем вызвал на лице Ханджи гордую улыбку.       — Благодарю. Задержишься, и я научу тебя парочке фокусов.       — Боюсь, командир, Вы лишь окажете на него пагубное влияние, — вмешался в разговор Моблит.       — Эй, ты на чьей вообще стороне?       — Здравого смысла.       Злость Ханджи продлилась недолго, сменившись тихим смехом, однако свой удар по плечу Моблит получил. Он не выглядел расстроенным.       Тем временем Леви выбрался из титана и подал сигнал Эрену. Тот помог юноше выбраться наверх, ведь расходовать снаряжение УПМ они сейчас не могли. Иногда оно оставалось целым после превращения, а порой полностью плавилось, превращаясь в ни на что не годный металлолом. Лучше не рисковать потерями ценных ресурсов, когда ситуация с верхушками была напряжённой. У Эрвина были свои каналы, но прибегнуть к их использованию хотелось лишь в крайнем случае.       Вернувшись в хижину, Леви почти сразу провалился в сон. Обычно он держался до последнего, не позволяя усталости возобладать над собой, но следующий эксперимент предполагал, что Леви сможет приложить все усилия для получения самого точного результата.       Он даже не удивился, когда во сне вновь обнаружил себя в пустыне. Леви постепенно начал привыкать к этому месту. Он хотел найти ту женщину, с которой общался, чтобы убедиться, что она ещё здесь, но не стал этого делать. Она сама хотела уйти дальше, чтобы найти того, кого потеряла. Леви пожелал ей удачи. Он чувствовал себя так, будто частичка спокойствия этой женщины передалась и ему. Теперь было не так страшно самому потерять в Путях, потому что он знал, что находится на своей тропе, к которой сходились другие. Леви попытался использовать собственный путь, чтобы вспомнить то, что не было доступно его сознанию. Он развернулся, представляя, как идёт назад, отматывая свою жизнь. Перед глазами мелькали образы знакомых, кого он успел встретить за всё это время, однако Леви не останавливался на них взглядом. Он невольно удивился тому, что со своим стилем жизни волка-одиночки умудрился обрести столько связей. Столько троп тянулось к нему, однако сейчас он не звал никого. Ему надо было прийти в тот конец, где располагалось начало.       Через некоторое время перед глазами возник образ. Леви уже встречал его, когда бродил по путям. Эти круглые очки, мешающие увидеть глаза, сложно было забыть. Леви даже не стал тратить своё время на этого человека, зная, что всё равно не получит никакого отклика, если попытается обратить на себя внимание. Склонив голову набок, он окинул мужчину взглядом и решил продолжить свой путь.       — Даже не попытаешься позвать его? — спросил голос из-за спины, заставив Леви замереть на месте с занесённой ногой. Это был Эрен — тот самый, что продолжал настаивать на том, чтобы Леви подчинился ему и перестал закрывать своё подсознание. Однако Леви даже не пытался закрыться. Он просто считал, что этот Эрен несёт какой-то бред, даже если некоторые его слова имели смысл. — Он мог бы ответить на твои вопросы. Всё-таки из-за него мы тут находимся.       Леви повернулся на пятках, вновь оказавшись лицом к лицу со своим единственным собеседником, сопровождавшим его, как преданная тень. Однако прежде, чем он успел произнести хоть одно слово, его глаза накрыла большая ладонь, заставив шокировано замереть.       — Не говори с ним, мальчик, — прозвучал возле уха дрожащий голос. Говорящий будто сотрясался от страха. — Не позволяй ему сбить тебя с толку. Он — всего лишь потерянное воспоминание.       — Что это значит? Кто ты? — спросил Леви, не пытаясь вырваться. Никто в Путях не мог причинить ему вред.       — Я тот, кто заставляет других нести бремя собственных ошибок. И я прошу тебя остановить его. Он живёт во мне, но не в тебе, ты не обязан подчиняться его воле. Не дай этим воспоминаниям ожить. Прости за то, что тебе приходится это делать. Прости меня.       — Как тебя зовут? — попытался зайти с другой стороны мальчик. С закрытыми глазами ему было легче сосредоточиться. Он не чувствовал того удушающего страха, что испытывал при разговорах с Эреном. Ужас сковывал конечности, стоило услышать о том, что вся борьба Леви бесполезна, а история лишь повторит саму себя. Он не знал, что это за история, однако догадывался, что ничего хорошего в ней не написано.       — Ты уже знаешь. Скоро ты вспомнишь. Не возвращайся в Пути, пока не сможешь одолеть его.       — Я и не возвращаюсь. Они сами меня зовут.       — Тогда позволь мне помочь тебе. Это меньшее, что я могу сделать.       Впервые Леви проснулся сам. Он просто открыл глаза, чувствуя себя выспавшимся. Голова была кристально ясной, будто кто-то разложил все мысли по полочкам. Ушёл страх, ушли сомнения. Ему будто позволили вновь стать собой.       Сев на кровати, Леви увидел, что другие всё ещё спали. Саша и Изабель переплелись так тесно, что их нельзя было отделить друг от друга — что было странно, ведь они должны были спать на разных местах. Зато на ложе Саши, судя по пустующим простыням, расположилась Хистория. Когда успели сделать рокировку? Хотя после сонных привычек Бертольда Леви перестал задавать какие-либо вопросы, порадовавшись, что хотя бы остальные оказались на своих местах. Он откинул одеяло в сторону, бесшумно поднявшись на ноги, взял вещи и покинул общую комнату, где они спали, чтобы тихо переодеться в столовой, соединённой с кухней, и выйти на улицу.       Прохладный ветер ещё лучше прояснил сознание, и Леви вздрогнул, чувствуя, как руки покрываются мурашками. Невольно он начал сомневаться в том, жил ли вообще до этого дня или просто влачил жалкое существование, следуя туда, куда направят.       Решив быть полезным, направился в сторону наблюдательного поста, чтобы дать тому несчастному, кому досталась собачья вахта, немного поспать до рассвета. Стоило приблизиться, как его встретило дуло винтовки, заставив усмехнуться. Леви нравилось, когда всё делалось практично, а не через дурацкое «назовись и подними руки», будто враг решит сделать именно это.       — Расслабься, свой, — сказал он, и Хистория опустила оружие, вновь сев на своё место, чтобы сосредоточенно уставиться куда-то в деревья, будто те могли расступиться, предоставив ей живую мишень. — Можешь оставить винтовку, я посижу до рассвета.       — Не стоит. У тебя важный день, — отказалась Хистория.       — В последнее время сложно сказать, какой день не был важным, — пожал плечами Леви, криво усмехнувшись. — Давай, перестань упрямиться. Уставший солдат — мёртвый солдат.       Хистория криво усмехнулась, что довольно непривычно смотрелось в её исполнении. Обычно она либо мило улыбалась всем подряд, либо не проявляла ярких эмоций, держа всё в себе. Похоже, сейчас она сама начала стряхивать с себя скорлупу под названием «Криста Рейнц».       — Восхищаюсь этой твоей чертой, — сказала она.       — Сомнительный выбор, но какой из? — спросил Леви, взобравшись на площадку и упёршись бёдрами в перегородку, чтобы не стоять.       — Ты всегда выглядишь уверенным в том, что делаешь, и готов стоять на своих принципах. Ты смог убедить всех в том, что тебя надо не бояться, а уважать. И даже среди всего этого, — она неопределённо повела рукой, демонстрируя масштаб ситуации, в которой они очутились, — ты остаёшься собой. Я так долго была кем-то другим, что теперь не знаю, что мне делать.       Леви смерил девушку пристальным взглядом. Она держалась за винтовку так, будто та была спасительным тросом, помогающим не уйти от реальности. С опущенной головой и приподнятыми плечами Хистория выглядела ещё меньше, чем обычно.       — Тяжела твоя судьба, — сказал Леви таким тоном, что сложно было понять — шутит он или говорит абсолютно серьёзно. — Я вот едва выполз из Подземного Города, как оказался в пасти титана, а потом за одни сутки из врага человечества переквалифицировался в его надежду. Звучит достойно для написания какого-нибудь романа. Однако ты сама видела, что жизнь куда менее радужна. Поэтому вместо того, чтобы искать новые пути, продолжай идти тем, на который уже ступила.       — Но ведь я больше не…       — Решение вступить в Разведкорпус приняла Криста или Хистория? — спросил Леви, даже не дав договорить. Девушка подняла на него напряжённый взгляд, однако он не повёлся. — Отвечай.       — Хистория.       — Какая удача, значит, ты находишься именно там, где планировала. Перестань приписывать другим ожидания, которым ты должна соответствовать. Хоть кто-то из наших начал относиться к тебе иначе? — Хистория покачала головой. — Значит, мы все в одной лодке. Ты всё ещё остаёшься собой со всей этой историей об отринутости. Просто теперь у тебя на один повод меньше для лжи.       Хистория смотрела на Леви, словно хотела найти малейший признак сомнения в его словах. Но Леви не собирался распинаться зря, говоря то, с чем не согласен. Он не собирался проявлять жалость и сочувствие там, где оно было неуместно. Зато мог дать отрезвляющего пинка, если понадобится. Всегда работало безотказно.       Увидев, что он не собирается отступать от своих утверждений, Хистория усмехнулась.       — Я всегда считала, что у тебя скверный характер, — сказала она.       — Взаимно. Терпеть не могу послушных девочек, — ответил Леви ей в тон, после чего протянул руку вперёд. — Леви. Рад знакомству.       — Хистория. Сомневаюсь, что взаимно, — ответила девушка, однако руку сжала твёрдо и уверенно. Леви хмыкнул, приподняв уголок губ.       — Не думай, что корона на твоей голове помешает мне надрать тебе зад, — сказал он, заключая негласное соглашение. Хистория выглядела довольной, будто именно эти слова она и хотела услышать всё время. Леви был рад оказать услугу. Ему самому порой приходилось искать напоминание о том, что он всё ещё имеет право на существование. Тяжело не задуматься об этом, когда косвенно по твоей вине погибло множество людей.       До рассвета досидели вместе, передав пост зевающему Конни, мгновенно проснувшемуся, когда заметил цепкий взгляд Леви. Спина выровнялась, как по команде, а рука непроизвольно дёрнулась от желания прижать кулак к груди. Аура вокруг Леви была пугающей, иногда сложно было поверить, что он такой же зелёный новобранец, как и они все. Между остальными и Леви будто разверзлась настоящая пропасть за минувшие недели. Он и раньше был недостижим, а сейчас находился на каком-то ином уровне — и это касалось не только способности к превращению. Взгляд Леви будто бы изменился с тех пор, как они воссоединились в Разведкорпусе. И сложно было сказать, что конкретно пошло не так, но это небольшое несоответствие всё равно пугало, ведь даже смотря на знакомое лицо Конни порой чувствовал себя так, будто не узнавал его вовсе.       Вскоре начали просыпаться все остальные. Эрен окинул Леви странным взглядом, будто заметил те миниатюрные изменения, что привнёс хороший сон. Оставалось надеяться, что ему нравилось то, что он видел. После завтрака они направились в другую расщелину, не желая задерживаться на одном и том же месте дважды, рискуя быть замеченными. Превращение Леви и так оставляло после себя немалый след, так лучше было использовать его для того, чтобы запутать потенциальных преследователей. В итоге дорога до поля для испытаний порой занимала больше времени, чем само испытание, но жаловаться было не на что.       В этот раз целью Ханджи было проверить сколько раз подряд Леви сможет превратиться, сохранив рассудок. Как они выяснили ранее, трансформация была весьма энергозатратным процессом, и после неё требовалось время на восстановление. Даже Леви с его пугающей скоростью восстановления был вынужден отдыхать после таких перформансов, как бы стойко он их ни переносил. Они хотели рассчитать временные промежутки в случае повторных трансформаций Леви, чтобы отталкиваясь от них предположить, как обстоит ситуация у других носителей. Сам Леви считал это бесполезным делом, так как на опыте знал, что разные титаны обладают разными характеристиками. Но если это позволит Ханджи спать спокойно, то почему бы и нет. Ему тоже пригодятся знания о пределе своих возможностей, чтобы не облажаться в самый неподходящий момент, как это бывает. Если бы Райнер не сообщил о том, что трансформация не работает, пока у человека отсутствуют конечности, Леви бы не рискнул это проверить на собственной шкуре. Спасибо ублюдку за урок в полевых условиях.       После сигнала Ханджи Леви провёл по ладони ножом. Убрав оружие, запустил трансформацию, принявшись ждать сигнала, когда должен будет покинуть оболочку и превратиться снова. Эрен сидел на камне со скрещёнными ногами, подперев подбородок кулаком, пока наблюдал. Заметив, что почти белые на свету глаза остановились на нём, лениво махнул рукой. По сигналу Ханджи Леви выбрался из титана, проворно высвободив конечности, и ранил себя снова, запуская второе превращение. На вопрос Ханджи о самочувствии он поднял вверх большой палец, после чего принялся выполнять команды, проверяя моторику и скорость реакции. Титан выглядел так же впечатляюще, как и первый, умственные способности не пострадали, как и контроль над телом. Завершив тесты, перешли к третьему превращению. И вот с него начались проблемы, потому что титан получился чуть ниже, и координация движений стала хуже. Леви всё ещё осознавал себя и выполнял команды, но усталость виднелась в каждом движении. Когда у него спросили, готов ли он продолжать эксперимент, Леви поднял вверх большой палец и по команде Ханджи выбрался из титана.       Намётанным глазом Эрен увидел, как Леви поднял руку к лицу, вытирая что-то. Это явно был не пот, потому что запястье прошлось под носом. Однако прежде, чем Эрен успел окликнуть юношу и притормозить эксперимент, Леви уже спрыгнул с титана и в полёте создал нового. Этот был примерно того же роста, но не выглядел надёжно. Теперь его слабость виднелась во всём. Моблит быстро делал наброски, пока карандаш Ханджи беспрерывно строчил заметки. Титан пошатнулся, но удержался на ногах. Послышался ритмичный стук карандаша о бумагу, символизировавший задумчивость Ханджи. Леви ждал выводов.       — Итого у нас две полноценные боеспособные трансформации, одна средняя, и дальше дело идёт в упадок. Ладно, не вижу смысла продолжать, тенденция стала понятна. Надо будет провести такой же эксперимент через некоторое время, чтобы подметить изменения. Леви, выбирайся оттуда!       Леви внимательно слушал каждое слово Ханджи, однако выглядел он весьма потерянным, если так можно было сказать о титане.       — Слышал меня? Заканчиваем! Надо убираться отсюда, потому что такое количество пара невозможно игнорировать, — последнее замечание прозвучало значительно тише и не было адресовано никому конкретному.       Титан так и остался стоять посреди расщелины. Эрен убрал руку и поднялся на ноги, поняв, что что-то пошло не по плану. Леви издал рык, смерив смотрящих на него людей почти хищным взглядом. Он выдал череду беспорядочных жестов, похожих на судороги. Все тут же повернулись к Фарлану и Изабель, признанных переводчиками.       — У него не получается выбраться. Он теряет контроль, — сказал Фарлан.       — Худо дело, надо ему помочь, пока он не свалился, — прокомментировала Изабель. Поняв намёк, юноша кивнул и подошёл к краю обрыва, намереваясь с помощью привода притянуть себя к Леви.       Неожиданно для всех титан увернулся, и Фарлану пришлось срочно менять направление. Похоже, Леви расценил его ход как нападение и уклонился от потенциальной атаки. Однако этим он открыл спину остальным, и вскоре Эрен и Микаса приземлились ему на плечи.       — Опустись на землю, чтобы эта туша не упала, когда мы тебя вытащим! — крикнул Эрен прямо в заострённое ухо, держась за чёрные волосы на тот случай, если Леви попытается сбросить их с себя.       Однако титан повиновался команде и с рыком опустился на колени.       — Наклони голову, чтобы у нас было место для работы! Мы с Микасой вытащим тебя!       Леви покорно склонил голову. Моблит заполнял очередной лист, пока глаза Ханджи неотрывно наблюдали за происходящим. В отличие от остальных, цепкий взгляд учёного уловил изменение во взгляде особи, следом за которым граница между радужкой и белком будто бы стёрлась. Вероятно, Леви не стал сопротивляться лишь потому, что его титану голос Эрена был знаком и ассоциировался с союзником, а не врагом. Попытайся тот же Моблит предпринять что-либо, и его размазали бы по камням без промедления. Интересная деталь, сопоставимая с тем инстинктом, что вёл безмозглых титанов к местам скопления людей, будто там было намазано. Только инстинкт Леви говорил защищать тех, кого он знает. Это воодушевляло. Однако происходящее прямо на глазах — нет.       Эрену и Микасе уже пришлось вырезать Леви из затылка однажды, и сейчас они действовали более слаженно, учитывая то, что Леви не проявлял никакого сопротивления — это только играло им на руку. Подвох оказался в ином: стоило сделать надрез, как рана закрывалась почти мгновенно, практически не испуская пара.       — Ни дня без сюрпризов, малыш, — с невесёлым смешком Ханджи пришлось лично спуститься на шею титану и пояснить происходящее Эрену раньше, чем тот начнёт паниковать и применит свои лучшие навыки по нарезанию титанов. — Он не смог создать твёрдую оболочку и компенсирует это ускоренной регенерацией. Придётся вскрывать одновременно, орудуя всеми руками. Готовы?       Вытащить Леви оказалось не так просто. Стоило им обнажить тело, как возникла иная проблема: оно настолько плотно срослось с титанической оболочкой, что вытащить юношу было нереально. Пришлось резать, как бы жестоко это ни было. Задачу выполнила Микаса, рука которой никогда не дрожала — и вскоре освобожденный из плена Леви безвольно повис в руках Эрена. Его лицо и торс превратились в одну сплошную рану, от которой шёл густой пар, почти обжигающий кожу. Надо было как можно скорее выбираться из этого ущелья и возвращаться в хижину, чтобы дать Леви восстановиться. Они снова толкнули его слишком далеко, а он и рад был стараться.       — Аккермана в телегу и накрыть тентом, — принялся раздавать приказы Эрен, ткнув пальцем в Фарлана и Моблита, после чего перевёл взгляд на Жана. — Мы с тобой следим за периметром и любыми свидетелями.       Жан кивнул и вытащил подзорную трубу из набедренной сумки. Они разделились, позволяя остальным вести телегу, пока сами следили за окрестностями. Убедившись, что преследователей не обнаружится, взяли лошадей и направились к хижине.       — Вы так быстро сориентировались в ситуации, не поддавшись панике, — восхитился Жан, стремясь скрасить молчание.       Эрен хмыкнул себе под нос. Если это он «не поддался панике», то в панике превратится в полное посмешище.       — Ошибка может стоить жизней, поэтому стоит сначала делать, потом предаваться эмоциям. Ты тоже неплохо повёл себя во время спасательной операции, продолжай в том же духе, — сказал он, желая поощрить парнишку. Молодёжь часто велась на комплименты, а Эрен умело владел и кнутом, и пряником. Ему придётся подружиться с молодёжью, чтобы укрепить связи в отряде и убедиться, что каждый его приказ будет выполнен с идеальной точностью без промедления.       Похоже, Жан впечатлился и принял слова к сердцу, что было приятно. Эрен ценил свой авторитет, заслуженный потом и кровью. Ему пришлось не один раз переступить через себя и пересмотреть свои взгляды на жизнь и борьбу за эту самую жизнь, чтобы стать тем, кем он являлся сейчас. Он мог быть героем, но оставался таким же человеком, способным на сомнения и ошибки. Вспоминая разорванный торс Леви, Эрен надеялся, что в этот раз он не ошибся, доверившись Эрвину.       Леви проспал целый день до глубокой ночи. Рядом с ним постоянно кто-то дежурил на тот случай, если юноша очнётся или что-то в процессе пойдёт не так. Его лицо вскоре вернуло изначальную форму, оставив лишь привычные яркие метки и тёмные полосы возле глаз в напоминание о случившемся. Руки тоже восстановились, и новая кожа, ещё не лишившаяся розоватого оттенка из-за повышенной температуры, выглядела здоровой. Моблит постоянно делал заметки под диктовку Ханджи, пока Эрен листал портреты, точно повторявшие каждое изменение в облике титана на протяжении эксперимента. Был там и потрет, изображавший Леви сразу после того, как его вытащили из титана. Мышечные волокна тянулись из тела, срастаясь с лицом. Леви будто начал растворяться в теле титана, что было весьма пугающе, учитывая то, кем становились люди, которых уже нельзя было вернуть. Значит, не больше трёх трансформаций. Нельзя было позволить Леви потерять контроль над собой.       Очнувшись, Леви сел на кровати так резко, что скривился от головокружения. Чуть не уснувшая от скуки Саша тут же вскинулась и побежала звать остальных. В комнате резко стало людно: товарищи чуть ли не залезали друг другу на плечи, чтобы получше рассмотреть очнувшегося Леви, медленно моргающего, пока осознавал обстановку и своё положение. Изабель, проявив чудеса ловкости, протиснулась между Сашей и Конни, упав на колени возле кровати и одарив друга широкой улыбкой.       — Как ты? Мы тут чуть ли не по потолку ходили от волнения, — сказала она.       — Особенно этот парень. — Конни показал на Фарлана, тут же залившегося краской. Однако замечание было верным: он хлопотал над Леви безостановочно, терпя все указания Ханджи ради общего блага. Лишь убедившись, что друг будет в порядке, позволил Изабель оттащить себя в сторону после того, как девушка напомнила, что Леви обругает их, если увидит всю ту грязь, что они занесли в дом второпях. Больше всего, правда, перепало тем, кто вручную доставал Леви из титана, — вот по ним плакала ванная.       Увидев, что Леви сидит на кровати и смотрит на всех с немым «чего припёрлись», Эрен наконец выдохнул, чувствуя себя так, будто задержал дыхание на все долгие часы. Насмотревшись, молодёжь была безжалостно вытолкана из комнаты руками Ханджи, чтобы Леви не перенапрягся с обработкой информации. Он был нужен при здравом уме для опроса касательно его собственных ощущений и деталей, которые мог заметить только он, находясь непосредственно внутри титана.       Леви говорил несколько медленнее, чем обычно, звуча сонно, однако это не было проблемой, пока он чётко излагал свои мысли. Он прекрасно помнил первые два превращения, ощущавшиеся, как выполнение тренировочной программы за день. Третье превращение сопровождалось лёгким помутнением рассудка и падением зрения, так как все силы уходили на поддержание крепкой физической формы, способной защитить носителя. После того, как выбрался из титана в третий раз, Леви чувствовал головокружение, сопровождающееся звоном в ушах. То ли от перепада давления, то ли от нагрузки у него лопнули сосуды, и из носа пошла кровь.       — Ну вот примерно так, — сказал Леви, смотря на две тёмные капли, упавшие на одеяло. До него не сразу дошло, что кровотечение происходит в реальности. Прежде, чем юноша с округлившимися глазами успел поднять руку к носу, Микаса протянула ему платок, который Леви принял с тихой благодарностью. — Надо выстирать, пока не засохло, иначе останется только выкинуть.       — Наглядную демонстрацию проводить было не обязательно, — после небольшой шутки лицо Ханджи вновь стало серьёзным. Очки были подняты на лоб, а карандаш ненадолго отложили в сторону. — Как самочувствие? Мы можем оставить тебя в покое до поры до времени, хотя лучше всего говорить, пока свежи воспоминания.       — Всё в порядке, — отмахнулся Леви, велев продолжать опрос.       Когда он превратился в четвёртый раз, юношу настигло ощущение дереализации. Понадобилось время, чтобы осознать себя и людей, наблюдавших за ним. Первые минуты Леви не различал лица и голоса, хотя мыслительный процесс шёл без перебоев. Он понимал, что находится посреди эксперимента, осознавал свою слабость, однако это не дало особого результата при попытке выбраться, когда он расслышал приказ Ханджи лишь со второго раза. Тут-то Леви и настигла деперсонализация, из-за которой он не сумел отделиться от титана. Ослабев физически и морально, он пытался сэкономить ресурсы, из-за чего начал сливаться с оболочкой, всем естеством противясь высвобождению. Леви искренне удивился, когда услышал от Ханджи об ускоренной регенерации, усложнившей процесс. Это было неестественно, но объяснение причин случившегося звучало достаточно убедительно, чтобы ему поверить.       С окончанием разговора остановилось и кровотечение из носа, однако Леви оставил платок себе, сказав, что вернёт после того, как отстирает кровь. Он удивился, когда рука Ханджи легла ему на колено.       — Прости нас за то, что заставляем тебя проходить через это, — эти слова были сказаны без жалости, но звучали искренне. Никому в здравом уме не понравится видеть как пятнадцатилетний ребёнок истекает кровью и продолжает гнуться до тех пор, пока не сломается. Тем более, Леви каким-то образом запал в сердце каждому, с кем сотрудничал. Первое впечатление о нём почти никогда не было приятным, однако за острыми словами и сложным характером скрывалось доброе сердце. Несмотря на жестокость мира, не раз кидавшего Леви в грязь лицом, он каким-то образом совершал добрые поступки с той же лёгкостью, с какой и дышал, не придавая этому значения, будто для него это являлось естественной вещью. Он сам не заметил этого, но заслужил уважение каждого разведчика, с которым когда-либо сталкивался. С таким моральным стержнем нужно было считаться.       И сейчас, будто бы подтверждая все эти мнения, Леви покачал головой.       — Вы делаете то, что нужно ради всеобщего блага. Я знал, на что иду, — сказал он. Почему-то благородные слова не внушали надежду, а вызывали тоску и печаль. Эрен вспомнил себя в пятнадцать, когда он только выпустился из кадетского, вступил в Разведкорпус и горел желанием уничтожить всех титанов, чтобы люди могли выйти за стены и увидеть большой мир. Понадобились годы, чтобы притупить его острый максимализм, свойственный любому юноше, однако Леви был лишён подобных амбиций. Его судьба была предопределена, и он покорно ей следовал.       Эрен чувствовал горечь во рту. Поблагодарив Леви за сотрудничество, Моблит и Ханджи принялись собирать свои вещи — им предстояло вернуться за стены и отправиться на встречу с Эрвином и Армином, планировавшим провести разговор с Пиксисом, чтобы склонить его на свою сторону. Без поддержки внутристенных войск разведчики были не то чтобы беспомощны, но весьма близки к этому. Лучше перестраховаться, чем недостраховаться. Леви оставили отдыхать и набираться сил, потому что приходилось быть готовым ко всему. Их небольшое укрытие могли выследить в любой момент, и тогда проблем не оберёшься. Прихватив испачканное одеяло, Микаса пошла организовывать молодняк (скорее, развлекать их своим присутствием), чтобы они не разорвали Эрда на сувениры. Услышав это, Леви хмыкнул. Между делом Жану повезло оказаться в одном отряде с кумиром всей его жизни. И как он ещё ни разу сознание не потерял, когда Микаса обращалась к нему?       Оставшись наедине, Эрен сел на кровать, вспоминая, как когда-то точно так же сидел в подземелье. Казалось, это было так давно, но на деле прошло совсем мало времени. По крайней мере, руки Леви теперь были свободны, пусть бледный цвет лица и круги под глазами губили даже самый оптимистичный настрой.       — Я не вытворил ничего страшного, пока был без сознания? — спросил Леви.       — Уклонился, когда Фарлан попытался приблизиться к тебе, но больше ничего такого. Ты довольно легко позволил нам с Микасой вытащить тебя.       Леви вздохнул.       — Хоть что-то хорошее, — сказал он, звуча разочарованным. Не удержавшись, Эрен погладил отросшие на затылке волосы, стремясь успокоить. По рукам Леви пробежались мурашки.       — Ты хорошо справился, даже превзошёл ожидания Ханджи, — сказал капитан, стараясь подбодрить. Леви был практичным человеком, и на него не работали утешающие слова, зато он безоговорочно верил результату.       — Всё равно не могу перестать чувствовать себя беспомощным. Мне кажется, мы замахнулись на нечто большее, чем осознаём, — сказал он. Эрену не нравилось, когда Леви рассуждал подобным образом: напоминало о ночи, когда он сказал, что всё только начинается. Леви больше не упоминал ничего такого, явно не осознал оброненных слов в состоянии аффекта. Но в его памяти крылось больше, чем он осознавал. Эти знания, безусловно, помогли бы им, если бы они нашли способ вытянуть их наружу, однако Эрен боялся, что это может сломать личность самого Леви. Лишь сегодня утром он выглядел и вёл себя естественно, каким-то образом избавившись от той тени, что следовала по пятам. Хотел бы Эрен помочь ему в это незримой борьбе, но он даже не подозревал, насколько далеко тянутся корни.       — Но дороги назад уже нет после того, как мы сделали первые шаги. Остаётся лишь одно.       — Бороться? — сказал Леви, криво усмехнувшись и глянув из-под отросших прядей.       — Видишь, уже мыслишь достойным образом, — с улыбкой сказал Эрен. — Мама передала письмо. Она скучает по всем нам.       Леви прикрыл глаза, пытаясь вспомнить женщину с пылающими глазами и дерзкой вечно юной улыбкой. Он боялся, что со всеми этими событиями в какой-то момент забудет самое важное. Он знал, что не должен забыть себя.       — Я тоже скучаю, — признался тихо.       — Думаю, скоро мы сможем встретиться. Враг должен будет залечь на дно после этого удара, так что у нас будет шанс, — сказал Эрен, желая и подбодрить, и дать стимул продолжать бороться.       — Посмотрим, — неопределённо ответил Леви, не желая давать себе ложную надежду.       Он позволил Эрену посидеть рядом ещё некоторое время, неторопливо поигрывая с короткими волосами, покалывающими мозолистые подушечки пальцев. У Эрена были приятные руки, способные и на нежность, и на жестокость. Хорошее сочетание, которое Леви уже не надеялся постичь. Он слишком привык идти по пути насилия, поэтому чувствовал себя дико, когда кто-то проявлял к нему нежность. Но в случае с Эреном это стало чем-то привычным, как прикосновения Фарлана и Изабель. Леви позволил себе опустить защиту. После того, через что они прошли и что готовы были друг для друга сделать, это было справедливое решение. Эрен заслуживал доверие, и для Леви это было наибольшее, что он мог дать, представляя, как посмеялся бы Кенни, учивший тому, что каждый друг — неквалифицированный враг.       Вместо возвращения Ханджи им досталось торопливо написанное письмо. Прочитав его, Эрен передал послание Микасе, после чего они пустили его по кругу, дав каждому прочитать по одному разу, сразу после чего Эрен сжёг бумагу, проследив, чтобы от той ничего не осталось.       — Кто готов довериться и рискнуть головой, прошу на выход, — сказал он.       Леви достал из-под кровати рюкзак, который держал там с самого первого дня. Он предполагал, что надолго они не задержатся, поэтому не стал даже разбирать вещи, предпочитая всегда быть готовым и не дать застать себя врасплох. Со знающими ухмылками Фарлан и Изабель проделали то же самое, и троица встала рядом с Эреном без единых вопросов. Они позволили бы отвести себя и на край света, стоило Эрену лишь предупредить.       — Я же говорил: они ненормальные, — шепнул Конни на ухо Саше, авторитетно кивнувшей и нервно улыбнувшейся, когда взгляд Леви сосредоточился на них. Юноша приподнял бровь.       — Ждём особого предложения? — ехидно спросил он, тут же запустив процесс сборов. Эрен гордился им.       Вскоре все следы пребывания людей в хижине были стёрты, а отряд расположился неподалёку, наблюдая за действиями врага после заката. Как и предсказывалось, на них вышли, и из теней выступила группа людей, окруживших дом.       — Можно сказать, мы везунчики, — присвистнул Эрен и повернулся к молодёжи, не разделявшей его жажду приключений. — Идём к стене, пусть луна подсветит нам дорогу.       План Эрвина, как обычно, был переполнен безумием и прекрасным расчётом, поэтому оставалось только следовать ему до самого конца. Двигались тихо, поворачиваясь на каждый шорох и держа руки на ножах на тот случай, если враг таки выследил их и крадётся следом. Но слова Эрена оказались не простым сотрясанием воздуха, и им круто повезло добраться до стены невредимыми. Перед тем, как выйти на людную улицу, они остановились для коротких переговоров, чтобы скорректировать свои действия. Леви сразу же согласился играть роль приманки, так как достойной замены ему бы не нашлось. Армин согласился играть роль Хистории, так как его телосложение позволяло при определённых обстоятельствах списать мышцы и грубость форм на военную подготовку. Парик скрывал черты лица достаточно чтобы запутать, но оставлял открытыми светлые голубые глаза. Леви не представлял, какой выдержкой надо было обладать, чтобы добровольно вызваться на роль заложника-девушки. Любой, кто хоть раз соприкасался с тёмными мира сего, знал, что в плену девушек не ждёт ничего хорошего. Леви воспылал к Армину небывалым уважением.       Перед входом в город Леви провёл ножом по животу, оставляя тонкую аккуратную рану. Закрыв её тканью, чтобы одежда не пропиталась кровью, опустил рубашку и запахнул верхнюю одежду, чтобы убедиться, что всё выглядит естественно. При надобности всё заживёт мгновенно, не оставив и шрама. А при крайней необходимости эта царапина поможет ему превратиться с титана и наделать много шума. Но это только если встанет вопрос жизни и смерти. Завершив подготовку, они вышли на людную улицу, чтобы позволить врагу схватить желаемое.       Собственно, это и привело их к нынешней ситуации, где Леви сидел, привязанный к стулу, и наблюдал, как случайный старик без стыда и совести трогает Армина, влажно дыша тому куда-то в шею. Судя по взгляду Армина и искривлённому в неподдельном отвращении (вряд ли актёрский талант был настолько велик) лицу, тот сам три раза пожалел, что согласился сесть на это место. Хистория была перед ним в неоплатном долгу.       «Считается ли эта ситуация вопросом жизни и смерти?» — философски подумал Леви. Стоило старику протянуть руки куда не следовало, и вся игра будет сорвана. Их маскарад и так прошёл со скрипом и закончился бы избиением похитителей, если бы Леви не проглотил комментарий про рост. А Хистории следует сердечно отблагодарить Армина за те страдания, что ему приходится сносить.       — Что с ними там делали в этом кадетском корпусе? Такие мышцы каменные, — пробормотал мужчина, прощупывая грудь через рубашку. Армин выглядел так, будто сейчас заплачет. Выдержит ли его психика такой удар?       — Разве не ты рассказывал, что тебе нравятся сильные формы? Как под заказ, — фыркнул второй, посмеявшись собственной шутке. Леви едва не закатил глаза. Долго им ещё ждать? Эрен и Микаса там чаепитие устроили по дороге? Армин не простит такого предательства. Подобное испытание вынесет далеко не каждый мужчина.       Леви выдохнул и решил взять дело в свои руки. Точнее, ноги, потому что руки были прижаты к стулу. Связали Леви самым кривым образом, буквально соблазняя попытаться выбраться. Но он держался, понимая, как много стоит на кону. Скорее всего, на них охотился идиот. Или кто-то очень хотел, чтобы ему дали отпор. Вероятны были оба варианта.       К счастью, герой сцены подоспел раньше, чем Леви успел пустить камень с сапога ублюдку в лоб, спровоцировав его на драку и пустив план коту под хвост. Как и ожидалось, дорожки сходились к компании Ривза, явившегося посмотреть на пленных собственной персоной. Правда, раньше, чем он успел предпринять хоть что-то, Микаса выскочила из укрытия и сломала одному из охранников челюсть, без промедления бросившись на ближайшего. Леви высвободил руки и одним движением ослабил верёвку, вскочив со стула и метнувшись к пристававшему к лапавшему Армина ублюдку, перекинув его через себя с пугающей силой и впечатав в пол, сразу после чего прицельным пинком отправил в нокаут. Поделом.       Битва была короткой и больше походила на избиение младенцев, чем нечто серьёзное. Вскоре все были связаны, а Армина отправили отходить от пережитого шока. Напоследок Леви хлопнул его по плечу, выражая сочувствие и искреннее уважение. Тем временем самого Ривза нежно упаковали в телегу и отправили к стене, за которой располагался Трост. Его отпустили сразу же, как только подъёмник достиг пункта назначения. Очевидно, мужчина был не настолько глупым, чтобы сбежать. Вместо этого он вальяжно подошёл к краю стены, сел и закурил сигару.       — Ну и зачем вы меня сюда притащили?       — Красивый вид, навевает воспоминания, — пожал плечами Эрен, стоя рядом.       — О да. Я никогда не забуду, как этот малец чуть не располовинил мою телегу во время эвакуации. Хорошо сработал тогда, — со смешком сказал Ривз.       — Этот малец в тот же день пожертвовал своей жизнью, попав в пасть титану, а потом принёс человечеству его первую победу, вселившую в людей надежду. Много солдат погибло, чтобы защитить его и обеспечить успех, и сейчас ты решил отобрать у человечества последний шанс продвинуться вперёд?       — Собираешься воспитательную речь мне зачитать, сынок? — спросил Ривз, криво усмехнувшись.       — Не думаю, что скажу то, чего вы доселе не знали, поэтому перейдём сразу к делу. Что вам предложила центральная полиция? — спросил Эрен, окончательно откинув маску дружелюбия.       Ривз саркастично хмыкнул, меланхолично смотря вдаль.       — Предложила? Будто они могут что-то предложить. Мне просто отдали приказ без права отказаться, — сказал он.       — Значит, всё как и предполагалось. Вас запугали обещаниями вроде отобранного имущества и подстроенного «несчастного случая», а вы все рады стараться и решили бросить надежду человечества на алтарь.       — Большие слова от человека, ведущего за собой людей на прокорм титанам.       — Люди идут за мной убивать этих самых титанов, чтобы такие люди, как ты и твоя компания могли и дальше переживать за своё имущество. Всё взаимосвязано, и стоит вытащить хотя бы одну деталь, как вся конструкция рухнет. Разве ты этого не понимаешь? — спросил Эрен. Он звучал удивительно спокойно и даже нравоучительно, что шло вразрез с его эмоциональной натурой.       Сев на край рядом с Ривзом, он тоже свесил ноги.       — Если я не буду беспокоиться о своём имуществе, множество людей окажется на улице, как ты верно подметил. Я положил свою жизнь на это дело, а люди доверили свои жизни мне, — сказал тот, выдохнув облако дыма.       — А я положил свою жизнь на это, — ответил Эрен и повёл рукой, охватывая весь Трост и то, что простиралось дальше. — Представляешь, почти пятнадцать лет положил на то, чтобы гоняться за ветром. Знаешь, сколько раз я слышал о том, что мы бредом страдаем? Но именно благодаря этому стену сейчас пытаются заделывать, ты всё ещё подвязан к Тросту и можешь надеяться вернуться на родину. Люди помогают нам, мы помогаем людям. Понимаешь?       — Безусловно, только Леви и Кристу вы нам всё равно не отдадите, поставив свои благородные цели выше жизни простых людей, — со вздохом сказал Ривз.       — Кто сказал? — прозвучал голос сзади, и мужчин накрыла тень. Леви подошёл поближе, смотря туда, где ещё недавно закрыл брешь в стене, став местной легендой в наручниках. Присев на корточки, он посмотрел на Ривза, повернувшего голову и пристально рассматривавшего мальчишку, перекинувшего через себя человека в два раза большего в размерах. — Я сам выходец из низших слоёв общества, поэтому проблемы людей принимаю близко к сердцу, как свои собственные. И я вполне не против прыгнуть к вам в руки, чтобы спасти невинные жизни.       — Шутишь в такое время? — фыркнул Ривз, однако для шутника юноша выглядел пугающе серьёзным.       — И в мыслях не было. Хоть сейчас вяжите и ведите, но есть одна беда. Если капитан меня не отпустит, я не смогу пойти с вами, поэтому придётся либо договариваться, либо искать место на кладбище. Но Вы человек деловой, поэтому должны как-то разобраться, — совершенно спокойно сказал Леви.       Димо Ривз повернул голову в другую сторону, но не увидел на лице Эрена ни капли протеста или удивления. Тот лишь приподнял брови, ожидая. Ветерок колыхал вытрепавшиеся из хвоста пряди. Мельком Ривз подумал о том, какое же молодое лицо у этого капитана для человека, пятнадцать лет проведшего в аду.       — Смотрю, дети капитану под стать, — пошутил с примесью горечи.       Уголок губ Эрена приподнялся в кривой ухмылке.       — Многие говорят, что они превзойдут меня. Так что, поступим, как деловые люди, и договоримся?       В этот самый момент Ривз подумал о том, до какого же абсурда докатилась его жизнь. Он собирался фактически перепродать ребёнка, а тот ещё и подстрекает со своей стороны, говоря так спокойно, будто его жизнь не оборвётся из-за одной этой сделки. А капитан согласился продать своего подчинённого. В каком мире они жили?       Пусть вмешательство Леви не было запланированным, но после его вступления в разговор дело пошло куда быстрее. Эрен невольно восхитился. Он знал, что согласно плану Эрвина должен выдать противнику желаемое, чтобы потом застать того врасплох, заставив увериться в собственной победе. Леви довольно легко согласился на подобную авантюру, а у Хистории попросту не было выбора после этого, однако она высказала своё согласие, не желая казаться беспомощной. Она старалась равняться на Леви, принимающего любые превратности судьбы и готового встретить их в лоб, чтобы дать достойный отпор.       Как только сделка была заключена, они перешли к следующему этапу плана: Леви и Хисторию выдали полиции, как и полагалось, но повезли такими путями, что в дождь просто невозможно было удержаться на дороге. Избавившись от погони и выиграв себе немного времени, они затаились, чтобы выбить как можно информации из пленённых полицейских.       — Ты же понимаешь, что назад дороги не будет? — лицо Ханджи было нехарактерно серьёзным, когда прозвучал вопрос. Оно-то и неудивительно: до этого дня они никогда не причиняли людям вред напрямую.       — У нас не остаётся другого выбора. На месте их может оказаться любой из нас, если мы дадим слабину, — сказал Эрен, вызвав у собеседника тихий вздох.       — Страшный ты человек, капитан Йегер. Ну что, пора взрослым вступить в игру?       С мрачными лицами они спустились в импровизированную пыточную, готовясь перешагнуть черту. Пусть Эрен согласился сыграть садиста, но он выставил свои условия: никакого непоправимого ущерба. Услышав со стороны Ханджи возражение о том, что при таких методах они ничего не добьются, Эрен усмехнулся и напомнил, что является сыном медика и в своё время подцепил несколько фокусов из этого поля. Иголки под ногти, аккуратные переломы, меткие удары, приносящие больше боли, чем вреда (хотя можно было и наоборот). Эрен мог похвастаться определённым уровнем мастерства, пусть и не так планировал применить свои таланты в жизни. Видела бы его мать, в кого он превратился, вынужденный играть в тени вместо того, чтобы стремиться навстречу солнцу. Эрвин и его шахматные партии. Эрен никогда не считал себя хорошим игроком.       Когда раздался крик, сидевшая в комнате относительно неподалёку молодёжь вздрогнула. Удержались лишь Армин, Леви и его друзья: первый потому, что знал план, оставшиеся трое — по привычке.       — Да что же это такое? — пробормотал Жан накрыв голову руками, будто это могло уберечь его от звуков.       — Пытки, — налегке ответил Леви, подпирая спиной стену со скрещёнными поперёк груди руками. Он был прямо само спокойствие, даже Армин выглядел зажатым. — Не слышал о таком? С людьми творят всякие страшные вещи для получения информации и любой…       — Я знаю, что такое пытки! — вспылил Жан, метнув из-под волос жгучий взгляд, не нанёсший никакого морального ущерба. — Просто это же бред какой-то. Мы разведчики, мать его, защищающие людей. Почему сейчас мы причиняем им вред?       — Тебе развёрнутый ответ или для умных? — приподнял бровь Леви. — Предположим, что ты умный, чтобы я не распинался. Помнишь хижину в лесу? Так вот: если бы не предупреждение главнокомандующего, то сейчас ты лежал бы там с перерезанной глоткой, и твой убийца не слишком горевал бы по этому поводу. Сейчас наши противники это не титаны, а люди. И в отличие от тех же титанов, люди иногда думают. И если мысли ваши расходятся, то проще убрать непригодную помеху, чем договариваться. В двух словах: либо «мы», либо «нас». Достаточно понятно?       — Всё равно сложно так просто взять и принять, что мы должны повернуться против людей. Неужели вам безразлично вот это? — Конни махнул рукой в направлении криков.       — Хочешь, чтобы вместо него вопил ты? — резонно переспросил Леви. — Отвечая на твой вопрос: нет, не безразлично. Присмотрись к ней — она сейчас душу небу отдаст.       С этими словами Леви ткнул пальцем Изабель. Та сидела на корточках, обхватив себя руками, будто защищалась от влажного холода подземелья. Лишь со временем стали видны детали: крепко сжатые пальцы, бледное даже при тусклом свете лампы лицо и загнанный взгляд. Несмотря на всю смелость, никому не было легко, просто кто-то держался лучше другого. Они все оказались в лодке, и Конни осознал, что действительно поторопился со своим обвинением. Он просто ещё не готов был столкнуться с реальностью, где зло угрожало не в виде огромных человекоподобных монстров, а в лице самих людей.       Заметив, что за ней наблюдают, девушка тут же вскинулась и поднялась на ноги.       — Я не боюсь! — заявила она, однако голос предательски дрогнул под конец.       — Разумеется, нет. К такому не привыкнешь, — сказал Леви, потрепав подругу по рыжим волосам в знак поддержки. Похоже, это сработало, потому что Изабель немного расслабилась, ощутив заботу. Леви позволил ей прижаться к своему боку в поисках тепла. Они всегда так делали, когда пережидали особо холодные зимы, косившие подземных жителей не хуже чумы.       Подняв руку, Армин нерешительно коснулся макушки девушки, погладив.       — Вы хорошо справляетесь. Спасибо вам за это, — сказал он, обращаясь ко всем.       — Так уж случилось, что в нашем мире выживает сильнейший. Не наша вина, что нам приходится такими быть, — добавила Микаса. Лица подростков посветлели, пусть так и не избавились от теней сомнения. Никто не собирался их осуждать — непросто было повернуться к людям спиной после того, как тебе годами вбивали в голову то, что ты должен защищать их даже ценой собственной жизни.       Таковы были разведчики — им было проще расстаться с собственной жизнью, чем с чужой. И в этот мрачный день им пришлось наступить на горло собственным принципам, чтобы стать кем-то иным. Сильным, выжившим. Слишком большой была ставка, чтобы бросить игру.       Тем временем в комнату заглянул Моблит и позвал Армина — настала его очередь блеснуть талантом. Пока избитый полицейский, выглядящий относительно потрёпанным, сидел в камере за старательно приоткрытой дверью, настало время вывести на сцену другого и заставить прочитать написанную Армином речь, настолько проникновенную, что смогла сломить дух Санеса лучше, чем все пытки вместе взятые. Когда Эрен и Ханджи вернулись в пыточную, полицейский выложил всё как на духу, тронутый предательством. Вот именно поэтому Эрен продолжал утверждать, что интеллект Армина завёл его дальше, чем собственная грубая сила. Упускал он лишь тот факт, что талантом настолько доверять своим друзьям обладал не каждый, именно поэтому таки Эрен был назначен капитаном.       Санеса, отделавшегося парой лёгких переломов и мелких ран, раздражающих своей болезненностью, засунули в одну камеру с его «расколовшимся» товарищем, напоследок развеяв случившееся недопонимание и поблагодарив обоих за сотрудничество. Эрен видел, насколько тяжело Ханджи дались эти пытки, возможно, истощив их двоих даже больше, чем самих пленных. Всё-таки они шли вразрез с собственными принципами, вынужденные примерить маски тех, кем на самом деле никогда не являлись. Эрен положил руку на напряжённое плечо, встретив взгляд, в котором смешались мириады эмоций: от огненной ярости до всепоглощающего бессилия. Эрен жестом велел охранникам удалиться, после чего притянул Ханджи к себе, обнимая и чувствуя, как отчаянно сжимают всё ещё заляпанную кровью рубашку дрожащие от злости руки.       — Спасибо.       — Не стоит. Мы погрязли в этом вместе, так что вместе на каждом шагу, — сказал Эрен.       Со стороны Ханджи послышался смешок, и вскоре поднятые очки вернулись на место, пряча преисполненный несовместимых эмоций взгляд.       — Лучше дружить с тобой, чем против тебя, капитан Йегер. — И Эрена с тихим надломленным смешком хлопнули по груди.       — То же самое могу сказать и про тебя, командир Ханджи, — парировал он, ответив звонким щелчком по лбу.       Смех был неплохой защитной реакцией. Эрен не раз слышал, как шутили разведчики, когда знали, что не вернутся живыми. Тогда его это злило чуть ли не до желания почесать кулаки, но со временем он привык, а ещё чуть позже — сам начал шутить так же, нервируя молодняк. Лучше смеяться и идти в бой, чем плакать, ожидая смерти.       Дальше дело лишь набирало обороты. Подозрения подтвердились, и род Райсс действительно оказался настоящей королевской семьёй, живущей под прикрытием долгие годы. Это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошая часть заключалась в том, что на руках у Разведкорпуса была настоящая королева, которую оставалось только посадить на трон, надев корону — однако в этом начиналась плохая часть. Услышав о том, что её собираются сделать королевой, Хистория была ошарашена до такой степени, что не сразу поняла суть того, что с ней собирались сделать, фактически превратив в марионетку военных, чтобы развязать тем руки.       — Я… королева? — переспросила она в надежде услышать, что это лишь дурацкая шутка. Она только смирилась с ролью брошенной дочки неспособного воздержаться от любовных порывов аристократа, но роль королевы… это было слишком.       — Получается, так, — ответил Эрен, явно не улавливая напряжения.       — Но я… не смогу, — пробормотала Хистория и отступила на шаг, порываясь сбежать.       Леви заметил, как смягчился взгляд Эрена, и его собственное лицо закаменело. Они не могли позволить себе проявлять жалость в этот момент, потому что жалость затупляла клинок уверенности. Если дать Хистории пойти на попятную, то весь грандиозный план накроется медным тазом титанических размеров, а они смогут лишь вздёрнуться на ближайшем дереве, облегчая полицейским задачу.       — О да, столь важную роль сложно так быстро принять, — сказал он, заставив всех повернуться, напрягшись от пониженного почти до рычания голоса.       Отойдя от стены, Леви подошёл к Хистории, смотря на неё в упор, даже если сама девушка не решалась поднять взгляд и ответить тем же.       — Но так уж сложилось, что часики тикают, и нет времени примерять мантию. Говори, — сказал Леви.       — Это слишком важно. Я не готова…       — Думаешь, я был готов превратиться в пятнадцатиметровое чудище, когда меня напополам раскусил титан? Думаешь, я был готов к тому, что надо мной будут ставить опыты, как над безмозглой игрушкой? Думаешь, они, — ткнул пальцем в Эрена и Армина, застывших в нерешительности, — были готовы к тому, что им придётся стать мучителями для людей, которых они защищают? Ещё недавно ты красиво плела о борьбе и о том, что Кристы Рейнц больше нет, а на её место пришла циничная Хистория Райсс. Так играй свою роль до конца, коль начала.       Хистория тяжело сглотнула. Её руки, сжатые в кулаки, мелко дрожали, однако Леви продолжал напирать, давя морально.       — Эй, Леви, не стоит так кипятиться. Ей нелегко… — начал Конни, однако замолчал от одного резкого взгляда в свою сторону.       — А тебе сейчас легко? — спросил Леви и повернулся ко всем, дав Хистории шанс либо сбежать, либо дослушать. Если в её черепной коробке действительно прятался какой-то зачаток разума, то она выберет последнее и примет решение. — Тем, кого пытали ради этого, легко? Вы думаете, каким-то чудом всё само решится, и завтра мы снова будем беззаботно носиться за титанами? Задумываетесь ли вы о том, что в случае провала завтра может не наступить? И никого из нас тут не будет? Вряд ли. А вот я думаю об этом каждый чёртов день — зубы титана неожиданно хорошо открывают глаза. И если завтра мир рухнет, я буду готов к этому и вступлю в бой со всем, что у меня есть, потому что вся жизнь и есть выживание. И если мне придётся делать ужасные вещи, чтобы гарантировать, что я проживу на день дольше под этим проклятым небом, то я готов это сделать. — После этих слов Леви на каблуках развернулся в сторону девушки, смотрящей на него широко раскрытыми глазами. Лицо Леви всё ещё оставалось непроницаемым, и лишь на дне зрачков пылал яростный огонь. — Теперь вопрос к тебе, Хистория. Сбежишь ли ты, испугавшись ответственности, или возьмёшь её на себя и сделаешь всё, чтобы сражаться на нашей стороне до самого конца? С нами или против нас?       — Я… я не…       — Отвечай! — гаркнул Леви так громко, что все присутствующие скривились, однако в голове у девушки будто что-то перемкнуло.       — Я сделаю это! — крикнула она в ответ, будто стремилась что-то доказать.       Леви кивнул.       — Это твой выбор. Я выбрал быть оружием в чужих руках, ты выбрала быть нашей королевой, — сказал он, ставя точку.       Хистория криво усмехнулась.       — Я же говорила, что у тебя скверный характер, — дерзко сказала она, несмотря на то, что дрожь так и не успела покинуть голос и тело.       — Прошу прощения, Ваше Величество, — без толики уважения ответил Леви, после чего повернулся к Эрену. — Прошу прощения, что прервал беседу, капитан, продолжайте.       После этого он вернулся к своему месту под стеной и не издал и звука до самого конца. Эрен быстро пришёл в себя и велел Нифе продолжать чтение послания Эрвина. Леви своим неожиданным выпадом значительно упростил им задачу, сэкономив уйму времени, что Эрен мог бы потратить на уговоры. Стоило признать, он сам поначалу горел желанием вступиться за Хисторию и напомнить Леви о том, что тот должен с пониманием относиться к чужому положению, однако теперь Эрен мог признать, что Леви знал, что говорить и как это сказать. Его интеллект и умение ориентироваться в ситуации поражали воображение точно так же, как навык чтения людей. Каким-то образом он за секунды просчитал, что именно эти слова, сказанные именно таким тоном, сработают на Хисторию должным образом и заставят её саму принять решение.       На каждого спонтанная речь Аккермана повлияла по-своему. Армин зацепился за часть с оружием человечества, ощутив укол стыда, когда осознал, что они делают. Разведкорпус докатился до того, что использовал практически детей в своих целях. Но это придало Армину злости, потому что враг точно так же использовал всё тех же детей, явно промывая им мозги на совершенно ином уровне. Вдохновляющими речами дело явно не ограничилось. Четверо враждебных титанов (пусть Имир играла на собственной стороне) являлись товарищами Леви по корпусу, и взялись за дело, когда были многим младше. Это заставляло ненавидеть потенциального врага, не жалеющего детские жизни — хотя сейчас они мало чем отличались.       Фарлан и Изабель никак не отреагировали на речь Леви, потому что были согласны с каждым его словом. Они в первых рядах наблюдали за тем, как Леви ежедневно боролся за своё выживание и был готов пойти на огромные жертвы, чтобы защитить тех, кого считал близкими. Если бы он не оттолкнул Изабель в сторону во время атаки Троста, она могла бы не дожить до этого дня. Если бы он не вернулся за ними в Подземный Город, они бы никогда не выбрались на поверхность. Для него они готовы были заплатить любую цену, да и пока не случилось ничего, выходящего за рамки того, с чем троице уже доводилось встречаться. Уж они-то из первых рук знали о том, насколько жестока реальность.       Жан, Саша и Конни с опаской поглядывали на своего младшего товарища, однако тот с лёгкостью игнорировал косые взгляды, внимательно слушая инструкции по дальнейшему продвижению. Надеть корону и красиво сидеть на троне — не самое страшное, что могли заставить сделать хрупкую девушку. По крайней мере, в неё не будут втыкать иглы и лезвия, что уже плюс в данной ситуации. Оставалось надеяться, что не случится инцидента, подобного тому, что случился с Армином, когда его мужская гордость пострадала от беспощадного удара.       Так как они охотились на Рода Райсса, то можно было надеяться на лучшее, если получится обвести его вокруг пальца и хорошенько пригрозить. С этой целью Леви и Хистория должны были быть переданы в руки заказчику, после чего их спасли бы из плена, а Рода Райсса посадили на короткую цепь до поры до времени. Чтобы привести план в исполнение, Леви и Хисторию отдали в заботливые руки Ривза, дабы тот мог сделать вид, что сумел поймать беглецов во второй раз и припрятать от разведчиков в укромном месте. Леви скривился, когда его обмазали грязью для достоверности, на что Ривз ответил ехидным смешком, явно радуясь возможности отплатить.       — Хорошие у Вас товарищи, Ваше Величество. Отправил в ад и полез следом, — сказал он, обращаясь к Хистории. — Страшно придумать, через что тебе пришлось пройти, чтобы дойти до такого, мальчик. Твои мозги, да моему бы сыну.       — Не пожелаю ему заработать их так, как пришлось мне, — невесело отшутился Леви, криво усмехнувшись.       — Надеюсь, твой капитан об этом позаботится.       — Вы заключили сделку, а он позвоночник готов сломать, чтобы исполнить данное обещание. Вы доверились нужному человеку.       — Не сомневаюсь. Нечасто в наших кругах можно услышать, чтобы подчинённый так отзывался о своём работодателе. Ваш капитан пугающий человек, пусть явно не плохой.       — Есть такое, — хмыкнул Леви. Увидев поднесённую к нему горсть лезвий, он нахмурился в недоумении.       — Сделаны на заказ. Острые до жути, помогут быстро ранить себя, если понадобится, — пояснил Ривз, звуча невероятно гордым.       — Нет надобности. Нас обязательно обыщут вдоль и поперёк перед отправкой, так что это лишь навлечёт лишние подозрения. Окажете услугу?       Мужчина приподнял брови, ожидая. Умный человек, не стал соглашаться заранее.       — Закатите мне штанину и оставьте на ноге глубокую рану. Этого будет достаточно, — попросил Леви, вытянув ту самую ногу.       — У меня много вопросов, но я не хочу задавать их, — пробормотал мужчина и сделал, как требовалось. Он скривился, когда вогнал лезвие в светлую кожу, однако Леви даже не напрягся, не издав и звука, чем несколько облегчил чувство вины. Не каждому человеку нравилось ранить детей, когда собственный сын буквально минуту назад стоял рядом. Вовремя он вышел, не увидев, как отец творит непозволительное.       Послышались шаги издалека, и Ривз торопливо затянул повязку вокруг рта юноши, лишая того возможности прокусить язык, после чего завязал глаза, лишая ориентиров.       Шаги с вальяжной неторопливостью проследовали вглубь шахты, и Леви свесил голову, изображая бессилие. Однако всё его тело напряглось, словно скрученная пружина, стоило только услышать голос гостя:       — Хорошая работа, Ривз, — сказал мужчина, Леви мог руку дать на отсечение — да хоть все две — что он бы и спустя вечность узнал его даже если бы лишился всех чувств. Говорил Кенни.       — Опаздываешь, Аккерман. Я уже хотел накидывать проценты за передержку, — ехидно сказал Ривз.       Леви чувствовал себя, как натянутая тетива, пока волны ярости накатывали на сознание, с каждым разом накрывая всё больше. Он не заметил, как начал дрожать в путах.       — Я смотрю, тут у нас одни знакомые лица. Помнишь меня, Криста? — спросил Кенни, после чего, не дожидаясь ответа, вплотную подошёл к Леви, остановившись буквально в шаге. — Слышал, что ты у нас теперь большой страшный титан. По мне, ни разу не похож, но за что купил — за то и продаю.       Не выдержав, Леви принялся рычать через повязку, надеясь перекусить её зубами и осыпать Кенни всеми ругательствами, что выучил за время его отсутствия. Ублюдок просто однажды рассеялся в воздухе, а теперь появился как наёмник, чтобы изловить его, как какое-то животное. И ещё хватило нервов разбрасываться шуточками, будто не было всех этих лет, посвящённых выживанию в полной неизвестности. Леви хотел перегрызть ему глотку, если не сможет освободить руки. Продолжая рычать, он напряг все мышцы, заставив верёвки скрипеть от напряжения. Он мог бы разорвать их одним хорошим рывком, однако Кенни не дал этого сделать, почти нежно положив укрытую перчаткой ладонь на затылок.       — Легче, малыш. Я тоже рад тебя видеть, — сказал он, после чего нечто твёрдое ударило Леви в висок, и он повис путах без сознания. Кенни хмыкнул, пряча нож, вытащенный так быстро, что Хистория не успела проследить за движением. — Как был зверёнышем, так и остался.       Хистория с замиранием сердца наблюдала, как Леви чуть не сошёл с ума прямо у неё на глазах. Она и не догадывалась, что он может быть знаком с главой отряда карателей, обладающим громким именем в своих кругах, но остающимся загадкой для внешнего мира. Но когда Ривз назвал его «Аккерман», многое встало на свои места, однако вопросов меньше не стало.       Прислушавшись к дыханию юноши, Кенни поднялся на ноги и деловито обратился к Ризву:       — Идём, побеседуем.       Мужчина бросил последний взгляд на Хисторию, слишком обеспокоенный для человека, отыгрывающего ненависть, и направился вслед за мужчиной. Хисторию обыскали, не найдя ничего подозрительного, после чего повторили то же самое с бессознательным Леви, проверив все те места, где Ривз хотел расставить лезвия, если бы Леви не запретил ему.       — Похоже, торгаш честно сделал свою работу, — сказал один из карателей.       — Неважно, всё равно Райсс приказал не оставлять свидетелей.       Тошнота подступила к горлу, когда до Хистории дошёл смысл услышанных слов. Её отец приказал избавиться от Ривза, как только заказ будет выполнен. Наверняка, сейчас этот нож, что недавно продемонстрировал Кенни, отберёт жизнь человека, старавшегося помочь своим людям любой ценой. Не важно, согласился бы Ривз на сделку с разведчиками или нет — его ждал один исход.       Поглощённая страшными мыслями, девушка даже не заметила, как её метко ударили по затылку, заставив потерять сознание. Открыв глаза в следующий раз, она увидела перед собой отца. Однако она была так удивлена последующими действиями проснувшегося Леви, что даже не заметила тех самых тёплых объятий, о которых всю жизнь мечтала.       Очнувшись, Леви обнаружил себя в темноте. В этот раз неловкие попытки в связывание сменили вполне сносной конструкцией, блокировавшей руки. Он был в каком-то тесном закрытом пространстве, однако не слышал ничего вокруг и не чувствовал характерных покачиваний. Значит, его упрятали куда-то и держали взаперти, как трофей. Стоило подумать об этом, как потолок, оказавшийся крышкой, сдвинулся, и Леви закрыл глаза, чтобы не ослепить себя. Открыв их вновь, он увидел Кенни собственной персоной. Тот практически не изменился со дня своего исчезновения — разве что зарос больше и седины прибавил. Леви считал, что он уже удобрял собой траву или гнил в какой-нибудь канаве вдали от людских глаз. Оказывается, самые паршивые мира сего всегда будут на шаг впереди.       — Здаров, Леви. Давно не виделись, — сказал Кенни, опуская крышку с показушным кряхтением. Леви повёлся бы, если бы не знал, как легко этот выпендрёжник может раскидать целую группу людей, сам будучи безоружным. — Насилу оторвались. Этот твой капитан настоящий зверь — его даже пули не пугают. Я в какой-то момент подумал, что он в меня зубами вцепится.       Он наклонился для того, чтобы помочь юноше сесть. Воспользовавшись этим, Леви напрягся всем телом и с размаху ударил мужчину в лоб. Триумф был так ярок, что он даже не ощутил боли от столкновения. Не был бы завязан рот, ещё и посмеялся бы, смотря, как Кенни скривился, отступив на шаг. В груди вибрировала мстительная радость. Много вреда Леви не нанёс, но желаемый посыл донести смог. Этой встрече он не был рад от слова «вообще».       Цыкнув себе под нос, Кенни коснулся болящего лба.       — Слышишь, молодёжь, нельзя так над стариками издеваться — годы у меня уже не те. Напомню тебе, кто тут главный, — сказал он, и ещё один прицельный удар заставил Леви отключиться. Он жалел лишь о том, что не смог ударить Кенни ещё раз. Тот заслуживал куда большего, чем лёгкого удара в лоб, неспособного повредить его проспиртованную голову. На самом деле, в голове Леви вертелось множество вопросов, однако ярость была настолько сильна, что он поступил импульсивно, нарушив один из постулатов, вбитых всё тем же Кенни: никогда не позволяй всяким чувствам замедлить твой расчёт. Человек, научивший Леви всему, что тот знал и благодаря чему годами выживал в Подземном Городе, привёл воспитанника на верную смерть. Какая ирония.       Открыв глаза в следующий раз, Леви тут же прищурился. Рот был неприятно растянут кляпом странной формы, а попытка двинуться привела к другому неприятному открытию: его руки были растянуты в стороны цепями, тянувшимися к потолку, а сам он сидел в коленопреклонённой позе, обездвиженный во всех смыслах. Ноги прикованы к полу, талия обёрнута цепями, а руки плотно перебинтованы, лишая шанса на любую махинацию. Кто бы ни придумал эту конструкцию, с фантазией у него проблем не было. Без посторонней помощи шансы выбраться были ничтожно малы.       Опустив глаза, он увидел, что Хистория была абсолютно свободна и стояла рядом со своим подонком-отцом, слушая, как они с Кенни тихо переговаривались. Именно Кенни первый заметил, что узник очнулся, указав на Леви пальцем. Хистория улыбнулась — впервые с тех пор, как пропала Имир. Это выглядело жутко. Вся ситуация была похожа на бредовый сон. Леви находился в какой-то ярко освещённой пещере, покрытой странным кристаллом. Раз Хистория стояла рядом со своим папашей с пугающе счастливым выражением лица, значит, тот каким-то образом сумел промыть ей мозг. Леви собирались сожрать, и никто не воспрепятствует этому. Даже Кенни тактично свалил, подмигнув на прощание.       — Не бойся, Леви! Потерпи ещё немного, и я тебе всё объясню! — крикнула Хистория, не подозревая, что это нисколько не воодушевило юношу. Мало что может воодушевить в ситуации, когда мышцы напряжены до предела, слюна стекает по подбородку из-за дурацкого кляпа, а голова болит от бьющего в глаза света, исходящего со всех сторон.       Хистория продолжила вещать о благородных намерениях своего папаши, а Леви поразился тому, как же мало усилий понадобилось приложить, чтобы промыть ей мозг. Люди с благородными целями не организовывают похищение и не заковывают гостей в цепи для милой беседы.       Отец и дочь направились к одной из лестниц, ведущих к подъёму, на котором восседал Леви.       — Кажется ли тебе это место знакомым? — спросил Род Райсс. Похоже, у него в голове было ещё меньше извилин, чем можно было надеяться, если он действительно ожидал, что Леви выдаст ответ. — Можешь не отвечать, я подскажу. Ты знаешь это место, просто не помнишь. Но тот, кто был здесь до тебя, помнит.       Либо Леви действительно сошёл с ума, либо старикан нёс полнейшую ахинею. Похоже, Хистория тоже не поняла услышанного, потому что Род продолжил:       — Память сокрыта внутри него. Вместо объяснений стоит дать ему вспомнить. Думаю, в этом месте даже простого прикосновения будет достаточно.       Леви не видел, что они собирались сделать, но инстинктивно напрягся в ожидании неизвестного. В тот момент, когда две ладони — широкая и маленькая — коснулись его спины, по всему телу прошёлся разряд, и Леви выгнулся, широко раскрыв глаза. В голове мелькали воспоминания, а кристалл под коленями сменился песком. Он оказался в Путях.