Рокировка

      Эрен попросил желающего проводить Леви до казарм и проследить за его состоянием на тот случай, если дела вновь покатятся по наклонной. Он не удивился, когда желающими вызвались все сразу.       — Как бы я ни гордился вами за столь хорошую заботу о ближнем своём, будет странно, если целый отряд вдруг пропадёт с приёма, — со вздохом сказал капитан.       — Я могу пойти, — внезапно оживился Бертольд, выровняв спину, будто таким образом желал казаться надёжнее. — Моё отсутствие не смутит никого и даже благополучно повлияет на общую атмосферу.       Звучало довольно самокритично, однако в словах парня была доля истины. Вряд ли ему приятно играть роль зверушки, на которую время от времени поглядывают любопытные зрители. Это было лучшим поводом сбежать от чужих глаз и при этом принести пользу.       Эрен кивнул, соглашаясь.       — Нужны ещё двое, чтобы присмотреть, — сказал он.       Жан и Фарлан вызвались почти одновременно, опередив других на долю секунды. Изабель тут же надулась, понимая, что наверняка останется позади. Фарлан наклонился и что-то шепнул ей на ухо, после чего девушка немного воспряла духом и передумала напирать на Жана, чтобы тот уступил.       И пусть Леви попытался сказать, что ему не нужно сопровождение, как какому-то беспомощному, его возражения были пропущены мимо ушей, и юношу отправили в казармы отлёживаться до тех пор, пока Эрен не удовлетворит внимание присутствующих и не получит возможность вызвать подчинённого на допрос с пристрастием. И Леви даже не знал, что ему сказать. Главное — как. Он сам не до конца понимал увиденного. Если раньше воспоминания чётко занимали свою нишу, дополняя картину знаний о мире, то в этот раз он будто подобрал лишний осколок, не принадлежавший ему. Увиденное было похоже на сон наяву, и Леви тряхнул головой, отгоняя наваждение. Он не хотел выглядеть безумцем в глазах других, ведь ему и без того хватало сомнительной репутации. Ему надо было найти какое-то тихое одинокое место, где он мог бы выпасть из реальности и позволить себе попытаться понять, что же он видел.       — Вам не обязательно за мной присматривать, — попытался убедить он товарищей, державшихся на почётном расстоянии, чтобы Леви не разозлился из-за навязанной опеки. Он не любил демонстрировать слабость, и ни для кого это не было секретом. Много кто в отряде старался подражать этой черте, надеясь когда-нибудь выработать собственную внутреннюю стойкость. Однако даже за нерушимым фасадом скрывался живой человек. Леви всё ещё выглядел так, будто призрака увидел, пусть и взял себя в руки. — Вы можете проводить меня и вернуться на приём, чтобы не скучать в пустых казармах.       — Я не фанат громких мероприятий. Они похожи на постанову, и мне скорее неловко в них участвовать, — сказал Жан, передёрнув плечами, будто смахивал наваждение. Он звучал вполне искренне.       — Я не хочу, чтобы на меня смотрели. А это хороший повод избежать неловких вопросов, — признался Бертольд, неловко взъерошив волосы на затылке.       — Ну а с меня Изабель шкуру спустит, — вклинился Фарлан, заставив Жана фыркнуть в подобии смеха. Его забавляло то, что иерархия в группе Леви была строго пропорциональна росту.       Сам Леви лишь хмыкнул и не стал уговаривать дважды. Раз они приняли это решение, пусть сами за него и отвечают, а у него не было настроения развлекать кого-то или пытаться объяснить случившееся. В этом и не было нужды, ведь все в отряде знали, что контакт с представителем королевской семьи может спровоцировать неоднозначную реакцию. Благодаря этому Леви обладал теми знаниями, что должны были погибнуть вместе с семьёй Райсс. Можно было лишь предположить, что в этот раз он снова увидел нечто из чужих воспоминаний.       Переступив через порог казарм, Леви сразу же стянул с себя верхнюю одежду и расстегнул первые пуговицы рубашки, чтобы воротник перестал душить его. Ткань пропиталась потом даже на спине, и кожа покрылась мурашками, стоило прохладному воздуху коснуться тела. Леви едва заметно вздрогнул и скривился от недовольства. Ему срочно надо было помыться и переодеться, чтобы хоть как-то избавиться от этого мерзкого чувства, вызывавшего желание содрать с себя кожу. Он объявил, что до ванной его можно не провожать, и показательно громко закрыл дверь душевой, оставив товарищей по другую сторону тешить свои догадки. Если они обсуждали случившееся, Леви было на это плевать — чем бы дети ни тешились, лишь бы его оставили в покое.       Избавившись от одежды, он опустил голову и провёл пальцами по животу, где должны были вонзиться зубы титана. Кожа была лишена каких-либо следов случившегося, будто Леви всего лишь вспомнил старый кошмарный сон, увиденный когда-то в прошлом. Но он не мог избавиться от чувства реальности случившегося, осмотрев себя со всех сторон. Никаких шрамов. В итоге он тёр кожу до покраснения, будто надеялся продраться сквозь иллюзию и увидеть то, что было скрыто от глаз. От пара и высокой температуры закружилась голова, и Леви пришлось остывать некоторое время перед тем, как он смог безопасно покинуть душ без риска разбить лицо в результате потери баланса и прицельного пикирования на пол.       Судя по лицам парней, выглядел он всё ещё хреново, если не хуже, чем раньше. Порозовевшая от пара кожа заставляла почти зелёные круги под глазами выглядеть ещё выразительнее, а сонный прищур глаз казался угрожающим, если не знать, что это обычное выражение лица Леви.       — Как ты себя чувствуешь? — осторожно поинтересовался Жан.       — Будто мной полы вытирали, — не стал лукавить Леви. Он уже смекнул, что лучший способ избавиться от опекунов — дать им то, что они хотят. — Можете развлечь себя увлекательным сидением надо мной, а я собираюсь лечь спать. Самый шумный получит пинка.       Последнее звучало особо щедро с его стороны, потому что большую часть времени Леви не предупреждал, а сразу делал. Впервые ему была предоставлена целая комната, пока остальные отсутствовали, и он хотел сполна воспользоваться хотя бы внешними тишиной и покоем, потому что до внутреннего баланса ему было примерно как до края света. Стоило лечь и закрыть глаза, как за веками чётко и ясно появилась знакомая и в то же время странная картина: он пронзает лезвием верхнюю губу титана, чтобы не дать затащить себя в пасть целиком, зубы смыкаются на талии, и Леви кричит от невыносимой боли.       Не вынеся одного и того же зрелища, юноша открыл глаза и долго смотрел на стены, потолок, зашторенные окна. В ушах всё ещё звенело, и сквозь шум он, казалось, мог расслышать отдалённый крик Изабель. Время от времени кто-то заглядывал в комнату, стараясь открывать дверь практически бесшумно, что плохо работало с обострёнными рефлексами Леви. Ему не нравилось беспокоить людей, когда он сам не мог объяснить конкретную причину. Ему надо было попасть в Пути и дать волю этому воспоминанию (если это было оно), однако Леви не мог продраться через пелену почти животного страха, скручивавшего внутренности и сжимавшего горло до подступавшей тошноты. В итоге он лишь провалился в поверхностный сон, исполненный тревожности. Леви не видел (или не запомнил) ничего конкретного, но помнил смесь ужасных чувств: злости, тоски, страха, потерянности. В итоге сон не слишком помог решить его проблемы. И Леви был почти благодарен, когда его разбудили.       Увидев перед собой Эрена, он удивился, ведь для капитана было нехарактерно лично посещать общие казармы. Стало быть, Эрен действительно переволновался, раз послал к чёрту негласные правила и взял всё в свои руки. Поздоровавшись необычно тихо, он запустил пальцы в волосы Леви, в некоторых местах пропитавшиеся потом. Видимо, в комнате они были наедине — иначе Эрен не подверг бы их бессмысленному риску ради минутного проявления нежности.       — Тебе лучше? — спросил мужчина. Судя по парадной одежде и уложенным волосам, он прибежал чуть ли не сразу после окончания мероприятия, если не отпросился раньше.       — Относительно, — сказал Леви, чувствуя себя помятым и потрёпанным несмотря на ранее принятый душ.       — Ханджи волнуется со страшной силой. Как и все остальные. Я получил разрешение украсть тебя до отбоя. Хочешь уйти?       Леви взвесил аргументы у себя в голове. Пусть он не желал выставлять напоказ особое отношение к себе — даже если оно наверняка уже не было ни для кого секретом, — он точно так же не хотел оказаться под пристальным взглядом бесчисленного количества глаз. Он не был неблагодарным ублюдком и умел ценить чужую заботу, однако в этот самый момент ему нужно было пространство.       В итоге Леви согласился, и уголки губ Эрена приподнялись, пусть он всё ещё выглядел обеспокоенным.       — Возьми, что тебе нужно, а я скажу остальным, чтобы они не волновались, когда мы сбежим.       — Сбежим? — нахмурился Леви, наконец приняв сидячее положение и свесив ноги с кровати. Теперь в глазах Эрена сверкнула искра азарта.       — Мы только вернулись с банкета, и тебе лучше уйти через окно, если ты не горишь желанием контактировать с людьми. Встретимся у чёрного входа, а пока я позабочусь обо всём.       Леви хмыкнул себе под нос и не стал медлить, сдвинув штору и открыв окно. Плюсы нахождения на первом этаже — у тебя всегда есть несколько путей побега. Похоже, Эрен хорошо всё продумал прежде, чем вернуться. Леви скривился от мысли, что ему наверняка придётся объяснить случившееся. Но он и так хранил достаточно тайн. Уж это он мог доверить Эрену в ответ на его безоговорочное доверие.       Они встретились в оговоренном месте и направились к квартирам, выделявшимся командованию на время проживания в Тросте. Пусть Эрен сохранял приличное расстояние и молчал всю дорогу, Леви мог чувствовать его взгляд время от времени, однако предпочёл делать вид, что наслаждается свежим воздухом. В голове действительно прояснилось, и гнетущее чувство отступило, затаившись. Пусть Леви не любил быть на виду у кого-то в моменты слабости, присутствие живого человека помогало, как было в случае с Жаном, Бертольдом и Фарланом, отвлекавшими своими разговорами. Стоило по-человечески поблагодарить их, когда он вернётся.       Закрыв за ними дверь, Эрен выдохнул, избавился от резинки со шпильками и взъерошил волосы, портя свой идеально-банкетный вид. Теперь он больше походил на нормального человека, а не на иллюстрацию из учебника по истории. Пригласив Леви присесть, Эрен избавился от парадной одежды, оставив её на вешалке, и ушёл в ванную, чтобы умыться и собрать волосы в небрежный хвост. Наблюдая за ним, Леви подумал, что есть смысл продвигаться по карьерной лестнице только для того, чтобы получить апартаменты в своё распоряжение. В гостиной, разделявшей кухню и спальню, помимо дивана стаяла пара кресел, а прямо перед ним расположился низкий столик. Стены были светлыми, ненавязчивого тёплого оттенка, вызывавшего чувство уюта. Пусть один кабинет Ханджи выглядел дороже, чем эта квартира, тут было комфортно. Чтобы избавить помещение от чувства пустоты, на одной из стен повесили широкую картину, которую Леви рассматривал в ожидании неизвестно чего.       В этот раз Эрен забыл обо всех правилах приличия, упав на диван так близко к юноше, что они почти соприкасались бёдрами, после чего посмотрел почти в самую душу своими проницательными светлыми глазами. Леви достаточно времени провёл рядом с Эреном, чтобы заметить чуть нахмуренные брови, напряжённую челюсть и поджатые губы, означавшие, что Эрен волнуется и собирается сказать нечто неудобное. Впрочем, они не могли вечно ходить вокруг да около.       — Это было видение, — сказал Леви до того, как Эрен успел обезоружить его вопросом. Тот так и застыл, чуть приоткрыв губы. — Когда я коснулся Хистории, одно из воспоминаний неожиданно ударило по мне, и нервная система не выдержала такого напряжения.       Эрен кивнул с пониманием, однако взгляд его стал печальным.       — Расскажешь мне, что ты видел? — спросил он ненавязчиво. — Если не можешь, ладно. Я даже не скажу Ханджи, если это не что-то важное.       Леви видел, что Эрен должен был переступить через себя, чтобы сказать эти слова, потому что долг всё ещё оставался долгом, и он был обязан предоставлять отчётность.       Опустив взгляд, юноша сделал глубокий вдох, ища внутренний баланс.       — Я умер, — сказал он неожиданно твёрдо. Глаза Эрена округлились, и Леви слышал, как он попытался что-то сказать, но передумал и закрыл рот, сделав такой же глубокий вдох, будто пытался вдохнуть сами слова.       — Глупо звучит, но ты выглядишь более чем живым сейчас, — осторожно сказал он, чуть наклонившись, чтобы посмотреть на лицо Леви. Тот оставался предельно серьёзным и вновь смотрел перед собой так, словно видел вовсе не ковёр. Эрен уже привык к тому, что иногда Леви выглядел очень отстранённо, но в связи с услышанным это не на шутку нервировало его.       Проведя языком по губам, Леви попытался подобрать слова, однако был ошарашен, когда Эрен неожиданно положил руку ему на плечо.       — Подожди, я принесу воды, — сказал мужчина, вставая с дивана. Леви почувствовал, как исчезло тепло живого тела, находившегося рядом. — Не думаю, что сейчас еда будет актуальным вариантом, но обезвоживание тоже не норма.       С этими словами он ушёл в соседнюю небольшую комнату греметь посудой, будто специально демонстрировал, что всё ещё остаётся в доме, пока Леви остался в окружении своих мыслей. Теперь он начал выстраивать мысли одну за другой, словно нанизывал на нить бусины.       Вернувшись и поставив на низкий столик стакан и графин с водой, чем заставил Леви удивиться столь широкому ассортименту хрупкой посуды, Эрен вновь сел на диван. В этот раз перекинул руку через спинку, не касаясь юноши, но находясь предельно близко, пока Леви сделал небольшой глоток воды, думая, с чего же начать.       — Я увидел тот момент, когда меня перекусил титан, — сказал он, решив обойтись без красочных метафор и покончить с этим как можно скорее для них обоих. Эрен кивнул, молча прося продолжать. По поджатым губам было видно, что это было не самое приятное напоминание, которое он хотел услышать. — И я увидел, что могло бы случиться, если бы тогда я не обладал силой титана. У меня не было шанса спастись в той ситуации, и всё закончилось бы на том самом месте, если бы не действия твоего отца. Видение казалось настолько реалистичным, что передалась даже боль от укуса, хотя я успел о ней забыть. Поэтому меня и перекосило от неожиданности нахлынувшего.       Собственно, в этом и была вся правда — определённая её часть. Леви не высказал своих догадок относительно того, к чему были эти видения. Он не желал нервировать Эрена ещё больше, ведь тот и так побледнел от череды осознаний. Изменив собственному принципу, он таки положил ладонь на плечо Леви, обхватив его рукой.       — Знаешь, — начал он и тяжело вздохнул, будто не верил тому, что собирался сказать. — После того, что я узнал за эти дни, я не думал, что признаю это, но я благодарен отцу за некоторые принятые им решения. — Признавшись в этом, Эрен прижал Леви к себе и зарылся носом в его волосы. — Не представляю, что бы я делал без тебя.       К сожалению, Леви не мог разделить этого заявления, поэтому лишь хмыкнул и повернул голову, чтобы лицом прижаться к шее Эрена и вдохнуть его запах: порошок для стирки, смешавшийся с лёгким запахом пота. Когда они были прижаты так близко, Леви без труда чувствовал сердцебиение Эрена, ритмичное, как часы. Ничто лучше не напоминало о том, что сейчас они всё ещё были живы. Тепло чужого тела постепенно проникало под кожу, грея снаружи, пока нежность грела изнутри. Эрен продолжал поглаживать его плечо, будто старался втереть спокойствие в тело сквозь рубашку.       — Как прошёл банкет? — поинтересовался Леви. Он хотел, чтобы голос Эрена вытеснил крики у него в голове.       — Как может пройти королевский банкет? Все оставшиеся завидовали вам за то, что вам удалось сбежать, — со смешком сказал Эрен, легко сменив тему. Он понимал, что говорить о собственной потенциальной смерти Леви было так же непросто, как ему — слушать об этом.       Чтобы не гнуться в три погибели, Эрен ненавязчиво подтолкнул Леви к тому, чтобы устроиться у него на коленях, пока они пользовались редким моментом полного уединения. Леви лениво перекинул руку через его плечо, пока Эрен не задумываясь окольцевал чужую талию, будто это было самым естественным для него движением. Рассказывая о том, как ему пришлось уклоняться от неудобных вопросов, не теряя дружелюбной улыбки, Эрен выводил абстрактные круги на бедре Леви, просто чтобы ощутить прикосновение. Леви время от времени хмыкал и издавал другие невнятные звуки, чтобы показать, что он слушает. С переменным успехом ему даже удавалось соединять слова в предложения, из которых он вынес общий вывод о том, что каким-то чудом никто не опозорился, пусть неловко было всем. Голос Эрена действительно помогал держаться реальности, как и ощущение его рук, ритмично поглаживающих. Леви принялся перебирать пальцами собранные в хвост волосы, помогая себе заземлиться ещё и тактильным контактом. Он и не заметил, как расслабился. Эрен неизменно дарил ощущение безопасности одним своим присутствием.       Они просидели так не один десяток минут, после чего Эрен решил рискнуть и предложить Леви обед, плавно перетекающий в ужин. Леви не мог гарантировать, что пересилит себя, но попытаться стоило. В последние дни его питание оставляло желать лучшего, а следом за ним и физическое состояние. Без должного запаса энергии он не мог и надеяться вновь провернуть несколько превращений подряд. Пока Эрен отправился на улицу за едой, так как кухня держалась исключительно для символизма и запасов чая, Леви занялся изучением интерьера, чтобы развлечь себя. Спальня была довольно скромной в размерах, но достаточно просторной, чтобы вместить в себя широкий шкаф, преступно большую кровать и пару тумбочек. Ноги Леви утопали в ковре, и даже через носки он чувствовал его мягкость.       Кухня оказалась самой маленькой комнатой, если забыть о ванной. Леви бесцеремонно осмотрел шкафчики, игнорируя посудный сервиз, пока не докопался до баночек с чайными листьями. Достав одну наугад, приоткрыл крышку и вдохнул запах листьев, хранившихся внутри. С тихим «неплохо» поставил банку на место и принялся искать чайник, не желая сидеть без дела, чтобы шумы и видения не подстерегли его в бездействии. Леви сам создавал себе звуки, имитирующие бурную деятельность, — даже окно приоткрыл, чтобы слушать, как жила улица. К возвращению Эрена он заварил чай и наблюдал за людьми, чуть двинув шторы, чтобы не выдать своего присутствия, но открыть хороший обзор.       Поставив бумажный пакет на стол, Эрен извлёк из него фрукты и какие-то пирожки. Этого было достаточно на один приём пищи, что было логично, ведь обычно они ходили в ближайшую столовую или таверну. А в замке просто дежурили по кухне — славные были времена. Разделавшись с пирожками (неожиданно оказавшимися горячими), Леви принялся ловко резать яблоки, время от времени бросая на Эрена строгие взгляды, когда тот пытался украсть уже порезанное. Неловко улыбаясь, он выглядел как мальчишка, а Леви лишь закатывал глаза для поддержания порядка. Между этим завязался привычный разговор о планах на будущее, потому что совмещение работы и свободного времени уже вошло в привычку. Подобные разговоры дарили веру в то, что завтра наступит.       Эрену таки удалось украсть дольку, несмотря на все ухищрения Леви, и он ткнул юношу в плечо, заставив обернуться. Увидев, как Эрен глупо улыбается с зажатым меж зубов яблоком, Леви приподнял брови, надеясь взглядом передать посыл «ты идиот». Эрен на внушение не повёлся и наклонился, безмолвно предлагая откусить вторую половину. И Леви был уверен, что он будет делать это со всеми оставшимися долями, пока не добьётся желаемого. Оставалось закатить глаза и подыграть, подавшись вперёд и зацепив яблоко зубами, мстительно отстранившись слишком быстро, чтобы Эрен не успел догнать. Поделом. Леви спиной видел, как тот дуется, словно маленький ребёнок, а у самого уголки губ ползли наверх. Сжалившись, последнюю дольку яблока он взял меж зубов и повернулся к Эрену в безмолвном приглашении. Тот аж просиял и для надёжности схватил Леви за талию, чтобы вдруг не убежал. Жаль, они могли играть в это до отбоя, вынуждающего вернуться к своим ответственным ролям. Эрен не был бы против, чтобы каждый день проходил так. Когда они зачистят остров от титанов, он хотел поговорить с Ханджи об этом подробнее. А пока что позволил себе наслаждаться моментом.       Решив продемонстрировать Леви спальню, Эрен показательно расстроился, услышав, что юноша уже обыскал весь дом без него. Но сразу же реабилитировался, триумфально заявив, что кровать он ещё не опробовал. Леви окинул его почти оценивающим взглядом. Он начинал скучать по тому времени, когда Эрен едва осмеливался переплетать их пальцы.       — Я не должен вернуться в казармы более помятым, чем при уходе оттуда, — сказал Леви.       Поняв намёк, Эрен с довольной ухмылкой взялся за пуговицы его рубашки, не разрывая зрительного контакта. Лицо Леви оставалось невозмутимым, однако сердце колотилось в груди, и румянец окрасил бледные щёки, заставив пылать даже кончики ушей. Толкнув Эрена на кровать, чтобы перехватить контроль, Леви снял с него рубашку и медленно провёл подушечками пальцев по тёплой коже, остановившись напротив гулко бьющегося сердца. Не один он тут нервничал, сохраняя уверенный вид. Эрен спокойно смотрел на него из-под ресниц, позволяя задать темп. Леви видел, как расширились его зрачки от безмолвного ожидания. Решив не тянуть и без того короткое время, юноша обхватил ладонями разгорячённое лицо и приник к приоткрывшимся губам с долгим поцелуем, в процессе которого стянул резинку с волос Эрена и повалил мужчину на покрывало, предусмотрительно накрыв его затылок ладонью.       Выпрямившись и с удобством устроившись на чужой талии, Леви посмотрел на Эрена сверху вниз, взглядом провожая движение своих рук, пока запоминал очертания тела под собой. Эрен был чертовски привлекателен, и часть Леви злорадно усмехалась мысли о том, что это принадлежит ему. Всю жизнь он довольствовался ничем, и вот настало время, когда жизнь платила по счетам. Будто в доказательство этого, Эрен лишь устроил ладони на обтянутых штанами бёдрах и сжал пальцы, не предпринимая ничего больше, пока Леви устроил раскрытую ладонь на быстро вздымающейся груди, невзначай проведя подушечками пальцев по соскам в процессе. Взглянув в блестящие глаза и на завороженно приоткрытые губы, криво усмехнулся.       — Что ты там хотел сделать в кабинете? — спросил он, понизив голос.       Приняв вызов, Эрен оскалился, сжав пальцы ещё крепче и перевернув их. Словно этого и ожидая, Леви обхватил его талию ногами. Он выглядел собранным, однако румянец тянулся аж до груди. Эрен не забывал о том, насколько сложно Леви было полностью довериться кому-то и полностью отпустить контроль. И тем приятнее было видеть его с растрёпанными волосами, резко контрастирующими со светлым покрывалом, и полуопущенными веками, никак не притуплявшими острого взгляда. Поддавшись влечению, Эрен накрыл Леви собой и поцеловал его, довольно выдохнув, когда почувствовал пальцы у себя в волосах.       Леви нравилось чувствовать на себе чужой вес — это отрезвляло и, вопреки привычкам, не вызывало желания сбежать. Жар тела Эрена передавался и ему, позволяя почувствовать себя живым. И если поначалу Леви был напряжён, то с каждым следующим мгновением мышцы расслаблялись сами по себе под мягкими прикосновениями мозолистых рук. Проведя детство в борделе, он получил вполне стойкую теоретическую базу о том, как работает человеческое тело и какие преимущества и недостатки оно имеет. Поэтому действия Эрена казались ему предсказуемыми и не вызывали желания отпрянуть. Леви знал, что Эрен был последним человеком, способным причинить ему реальный вред. Зато он более чем напоминал Леви о том, каково чувствовать себя живым.       Чертовски приятно было не прятаться по углам, а оказаться на настоящей кровати и не торопиться, словно через минуту случится конец света. Главное удерживать в голове мысль о том, что не стоит повышать голос слишком сильно, чтобы не привлечь нежелательную аудиторию. Эрен услужливо помогал, вовремя закрывая рот поцелуями, будто пытался проглотить каждый звук. А пальцами вцепился в бёдра с такой силой, словно не хотел никуда отпускать вовсе. Леви и не собирался бежать, в доказательство этого обхватив шею Эрена руками и впившись ногтями в кожу, чем вызвал тихое шипение, в котором боль смешалась с удовольствием.       Позже, когда Эрен встал с кровати, чтобы подготовить Леви ванную, юноша увидел, какой номер провернул с его спиной, и присвистнул. Агрессивные даже на вид, красные полосы тянулись от плеч и чуть ли не до самой поясницы. Посмотрев на свои ногти Леви подумал о том, что стоит их подстричь. Несмотря на то, что он выглядел потрёпанным, Эрен довольно бодро перемещался между комнатами, каким-то чудом вспомнив об одежде в процессе. И у кого из них была супер-регенерация? Леви чувствовал, что где-то его обманули. Он видел, как Эрен остановился у зеркала и провёл пальцами по предусмотрительно оставленным ниже уровня воротника следам укусов, начавшим превращаться в тёмные засосы. Он выглядел чертовски довольным собой, пока Леви распластался на животе, устроив голову на скрещённых руках, и усиленно держал глаза открытыми, ибо вид того стоил. Сам он наверняка выглядел куда более помятым, намеренно тормозя процесс регенерации, чтобы дать Эрену полюбоваться результатом своих стараний. Что называется «дорвался».       Пока Леви пользовался прелестями приватной ванной, Эрен сменил постельное и озаботился тем, чтобы привести в себя порядок и не выглядеть как дикарь. Леви и под дулом пистолета не признался бы, что и в подобном амплуа Эрен не терял в харизме, если не прибавлял.       — У нас есть немного времени перед тем, как я должен буду вернуть тебя, — сказал он, когда Леви вышел из ванной, пожалев, что не додумался прихватить сменную одежду — уж как-то не рассчитывал он на такое продолжение банкета, и голова была забита другим. Зато сейчас в ней была блаженная тишина.       Утвердительно хмыкнув, он упал на прохладные простыни, и Эрен сдвинулся в сторону, предоставляя больше места, после чего перекинул руку через талию Леви и устроил щёку у него на груди, слушая размеренное сердцебиение. Леви снова принялся поигрывать с влажными волосами, щекочущими кожу.       — Я планирую выкроить время и рассказать Фарлану и Изабель о наших отношениях, — сказал Леви. — У нас не принято хранить такие секреты друг от друга, но можешь быть уверен, что они будут держать рот на замке.       Эрен медленно выдохнул, снова расслабляясь.       — Я не сомневаюсь. Удивлён, что ты не рассказал им раньше.       — Случай не подвернулся, — сказал Леви. Если подумать, то в безумном круговороте их жизни в принципе сложно было найти подходящий случай для чего-либо, поэтому приходилось брать всё в свои руки.       — Я тоже должен рассказать Армину и Микасе. Хотя Армин наверняка догадался и молчит из солидарности, ожидая, пока я приду сам, — пробормотал Эрен.       — Я с самого начала говорил, что он самый умный среди вас, — насмешливо сказал Леви, побарабанив пальцами по чужому затылку. По всему телу разлилась приятная усталость.       — Ещё надо как-то сказать маме. Не представляю, как она отреагирует, — вздохнул Эрен. Ещё несколько лет назад он и представить не мог, что окажется в таком положении, и вот где он сейчас: слушает сердцебиение своего партнёра, едва не засыпая от того, как приятно ловкие пальцы перебирали волосы и массировали кожу. Леви даже не задумывался о том, что он делает, но получалось великолепно.       — Я пойму, если она разозлится, но тебе лучше быть честным. Карла ненавидит ложь, в чём я её поддерживаю, — сказал Леви, вновь звуча как ответственный взрослый. Видение порядком встряхнуло его, и теперь он окончательно утвердился в своём решении не упускать момент.       Они наслаждались теплом и тишиной, оттягивая время до тех пор, пока это не стало рискованно. Леви оделся и осмотрел себя в зеркало, чтобы убедиться, что выглядит презентабельно для возвращения в круг знакомых.       Глянув на блаженно улыбающегося Эрена, вновь собравшего волосы в хвост, Леви прищурился и неожиданно пнул мужчину под колено.       — За что? — озадаченно спросил Эрен.       — Ты похож на сытого кота, — ответил Леви и направился к двери, где ждала сброшенная обувь. Желаемого эффекта он не добился, и Эрен теперь выглядел ещё больше довольным жизнью.       — Ничего не могу поделать, когда счастлив, — сказал Эрен. Из них двоих он был больше открыт к проявлению эмоций, что было очаровательно временами. Внутри Леви могла греметь буря, однако выдавал это разве что пристальный взгляд. А Эрен с самой первой встречи не сводил с него взгляда, всегда замечая то, что должен и не должен был видеть. Вот и сейчас он видел, как уголки глаз Леви чуть сузились от сдерживаемой улыбки. Эрен нечасто наблюдал, как люди улыбаются глазами, но зрелище это каждый раз вызывало восторг.       Перед тем, как открыть дверь и переступить через порог, за которым они вновь станут разведчиками, Эрен невесомо поцеловал Леви на прощание. Они дошли до казарм неспешным шагом, растягивая время ещё больше, после чего Эрен отдал Леви в добрые руки товарищей и скрылся в ночи, махнув рукой и сверкнув улыбкой, предназначавшейся всем и Леви лично. Юноша лишь закатил глаза, пока никто не видел, после чего приготовился к волне вопросов.       Его окружили, усадили на кровать и с пристрастием пытали, пока не убедились, что он цел и здоров. После этого Леви ловко сменил тему и поинтересовался тем, как прошёл банкет, пусть уже слышал историю из уст своего капитана. Это легко сместило общее внимание, и его завалили эмоциональными историями, тараторя до тех пор, пока их не разогнали по комнатам, объявив, что даже герои должны следовать комендантскому часу. Впрочем, это не мешало продолжить говорить на пониженных тонах, прислушиваясь, нет ли за дверью чьих-то шагов. Вспомнились старые деньки в кадетском корпусе, когда никто не ложился вовремя, чтобы поболтать подольше. Как и тогда, Леви слушал эти разговоры до тех пор, пока глаза не начали закрываться сами по себе. Стоило признать, день выдался долгим и насыщенным разными событиями, поэтому сложно было делать вид, будто сон это хобби, а не необходимость. Да и Леви предстоял долгий разговор, что было иронично, учитывая его намерения ненадолго отдохнуть от Путей, утомляющих примерно так же, как многочисленные превращения.       Не обращая внимания на Пути, Леви огляделся в поисках призрака, преследовавшего его с тех пор, как он пробудил силы титана. Вокруг было пусто, и он сосредоточился, воспроизводя образ у себя в голове.       «Почему же ты не приходишь, когда зовут?» — подумал едко, сосредоточенно нахмурившись. Леви устал ходить вокруг да около — ему были нужны ответы. И он знал, что не просто так вспомнил прошлое. Это было даже не его воспоминание, и он хотел поговорить с настоящим владельцем.       — Когда я рядом, ты недоволен, когда меня нет — тоже. Тебе всё никак не угодишь, Леви, — раздался почти заигрывающий голос из-за спины, и Леви обернулся, вновь вспоминая этого Эрена — страшно похожего, но до жути другого. Уставшего и одинокого.       — Сколько тебе лет? — спросил Леви, повернувшись всем телом.       Брови Эрена приподнялись, будто он насмехался над собеседником за странный и неуместный вопрос, но это плохо сочеталось с опустившимися уголками губ. Этот человек будто состоял из противоречий.       — Несколько неожиданный вопрос, — заметил мужчина, попытавшись отшутиться, что довольно плохо ему давалось. Не с этим тяжёлым взглядом. Эрен знал, что Леви всё понял.       — Просто ответь на чёртов вопрос. Я хочу убедиться, что прав, — процедил юноша, смотря прямо в глаза. Жалостью его было не взять, даже если сердце невольно сжималось оттого, что Эрен был ему небезразличен. Как показала жизнь, во всех проявлениях.       Запустив пятерню в волосы, Эрен провёл по ним рукой, открывая лицо.       — Мне тридцать три, Леви. Едва успел отметить, — сказал он совершенно серьёзно, ставя точку в конце приговора.       Внутренности обдало холодом, и у Леви чуть не подогнулись колени. Он знал ещё до того, как Эрен открыл рот. Эта мысль всегда была у него в голове, коварно таясь среди догадок, чтобы атаковать в случайный момент, обухом ударив по голове.       — Это были твои воспоминания, не мои, — сказал он скорее для себя, чем для собеседника.       Прочитав книги Гриши, Леви узнал, что Атакующий титан может видеть будущее через память следующих носителей. Однако сам Леви ни разу не видел даже намёка на то, что должно было случиться. Всё, на что он мог полагаться, — подсказки и муторные загадки Эрена, чудесным образом знавшего всё наперёд. А ведь ответ всегда лежал на поверхности: Леви просто не должен был получить эту силу. Эрен был её настоящим владельцем.       Значит, он действительно умер, и это было не дурное предчувствие. Вновь подняв взгляд Леви посмотрел на Эрена. Тот выглядел странно умиротворённым, будто смирился с тем, что это должно было случиться. Или смирился с тем, чего в итоге не случилось. Леви уверенно приблизился к нему.       — Покажи мне, — требовательно сказал он. Глаза Эрена чуть округлились от недоумения. — Покажи мне эти воспоминания. Раз будущее для меня закрыто, я должен знать.       Уголок губ Эрена приподнялся в пародии на ухмылку. Его глаза всё ещё оставались безжизненными.       — Неужели тебе было мало напоминания о том дне? — спросил он. Значит, он тоже его видел. Оно и неудивительно — они были связаны настолько тесно, что теперь сложно было подумать, кто частью кого являлся.       Теперь резко стали понятны все оговорки, казавшиеся Леви бредом сивой кобылы: «жаль, не застал тебя раньше», «ты должен вспомнить», «это всё воспоминания», «на твоём месте я его убил», «он не способен спасти даже себя». Всё, что злило Леви до дрожи в руках своей неопределённостью, — каждая фраза была прозрачно правдива, и Эрен даже не пытался ему врать. Леви просто ничего не помнил, потому что эти воспоминания не были доступны ему. Это было не его будущее. Но для Эрена оно уже случилось.       — Покажи, — повторил Леви, схватив Эрена за грудки и собираясь дёрнуть на себя.       — Я не могу повлиять на тебя, — возразил мужчина.       — Когда ты пытаешься подмять меня под себя — безусловно. Просто покажи мне то, что ты видел, — сказал Леви, не собираясь останавливаться. Если надо будет — вытянет воспоминания клещами, выпотрошив черепушку любому из них.       — Подглядывать нехорошо, — насмешливо возразил Эрен, и лицо Леви резко смягчилось от искреннего удивления. Так это был его голос тогда. Значит, и это был не сон. Леви уже начал путаться между тем, что было реально на самом деле. Почувствовав широкую ладонь на затылке, непривычно гладкую и лишённую всех мозолей, Леви напрягся от неожиданности и поднял взгляд. Меж бровей Эрена залегла морщина, а взгляд пронзал насквозь. — Мне самому не хочется возвращаться туда.       С этими словами мужчина соединил их лбы, и у Леви искры посыпались из глаз, а виски взорвались оглушающей болью. Очнулся он лёжа на песке, пока Эрен сидел рядом и смотрел на разветвление Путей вдали.       — Вспомнил? — тихо спросил он, даже не повернувшись. Леви не смог ответить из-за того, как сжалось горло. Был бы в реальном мире, сто процентов уже перекатился бы и блевал дальше, чем видел, а так отделался лишь тремором во всём теле и звоном в ушах. И лишь когда Леви показалось, что он не чувствует нижнюю половину тела, он опустил глаза, увидев свои босые ступни. Теперь он всё помнил.       — Сколько я был в отключке? — пророкотал он не своим голосом.       — Между парой минут и несколькими сутками, — в своей излюбленной манере ответил Эрен. А в голове Леви промелькнуло несколько лет.       Первым, что он увидел, было его собственное располовиненное тело. С высоты роста Эрена Леви смотрел на себя и чувствовал, как сердце колотится где-то в горле, а по жилам начинает течь раскалённая ярость. Скорбь и обида ощущались как собственные. Он в деталях запомнил оставшиеся открытыми, но навсегда померкнувшие глаза, кровавую пену в уголке губ, остатки внутренностей, кровавым пятном расплескавшиеся по дороге. Сзади звала Микаса, не позволяя титанам приблизиться, однако её голос для Эрена уподобился комариному писку. Они вернулись сразу же, как только получили тревожный сигнал, и всё время Эрен себе под нос мантрой повторял «только бы живы». Фарлан и Изабель встретились ему просто случайно, когда он вошёл в город. Глаза Изабель покраснели, из носа текло, а она продолжала захлёбываться рыданиями. Леви чётко помнил, как всё внутри Эрена похолодело. Фарлана хватило только на «Леви, он…» — после этого юноша указал пальцем примерное направление, Изабель разрыдалась в голос, и Фарлан обнял её, прижимая к себе так крепко, будто хотел вытеснить страшное зрелище. Все следующие годы Изабель будет считать, что Леви погиб из-за неё. Если бы он не оттолкнул её, то не попался бы в руки титану. Если бы Изабель не растерялась, то успела бы его спасти. И миллионы таких «если».       Но для Эрена мир перевернулся в тот момент, когда он увидел лишь половину тела, брошенную, словно поломанная кукла. В этот момент память в его крови ожила, и Эрен с нечеловеческим воплем пронзил собственную руку лезвием, впервые превратившись в титана. Он был абсолютно неконтролируем, но не причинил вреда людям, атакуя лишь титанов и выбивая из них всё до последнего, будто таким образом желал отомстить за то, что уже нельзя было исправить. Он закрыл ворота Троста и спас человечество, однако ничто из этого не имело значения, ведь Эрен не сумел спасти единственного человека. Он так и не сумел себя простить, возложив вину на собственные плечи. Это он спас Леви в тот день и притащил к себе домой. Он уговорил Леви вступить в кадетский корпус. Это из-за него Леви погиб, так и не успев выпуститься. Леви дали посмертное звание героя, ведь благодаря ему эвакуация прошла успешно, но это не могло вернуть утраченную жизнь.       В итоге один из самых многообещающих капитанов Разведкорпуса предстал перед судом как чудовище. Даже знакомые не узнавали Эрена в лицо. В нём будто что-то надломилось без шанса на починку. Он продолжал повторять, что перебьёт всех титанов любой ценой, заставит их расплатиться. Эрвин сумел убедить Закклая дать Эрену шанс. За стенами от него будет больше пользы, чем в гробу. И так Эрен превратился в живое оружие Разведкорпуса. Вся его личность изменилась. Армин и Микаса постоянно держались рядом с ним, но между ними и Эреном будто разверзлась целая пропасть. Они не давили на него, понимая, что Леви для Эрена был кем-то особенным, и с этой потерей нельзя было смириться за пару дней. Однако Эрен не смирился даже спустя месяцы. Годы. Закрывая глаза, он видел, как безжизненный взгляд Леви обращается к нему, безмолвно вопрошая: «За что?»       Фарлан и Изабель вступили в Разведкорпус, желая исполнить последнее желание Леви и выйти за стены ради него. Они попали к Армину, которого поставили на место Эрена, чтобы рокировка не слишком помешала внутренней структуре разведчиков. Эрен не мог исполнять свои обязанности, находясь под подозрением, однако де-факто он всё ещё оставался на своём месте. Фарлан и Изабель старались держаться рядом с ним, чтобы показать, что не винят Эрена. Изабель даже попыталась завести разговор о том, что Леви не держал бы зла, однако Эрен попросил перестать. Пусть говорил он спокойно и почти мягко, но у девушки волосы на теле дыбом встали. Воспитанная подземельем, она хорошо чувствовала опасность. С тех пор никто из них даже не произносил имя Леви, а Эрен отдался новой мечте — перебить всех титанов. О свободе и море больше не шло речи. Ему нужна была кровь.       Эрен чуть не убил Энни, едва спасшуюся всё тем же трюком с кристаллом. Когда Райнер и Бертольд попытались его выкрасть, Эрен со всей искренностью пообещал предоставить им самую мучительную смерть. В его глазах они были врагами и чудовищами. Они сломали стену, из-за чего Леви погиб. Ещё и посмели проникнуть в его отряд и разыгрывать друзей. Эрен не собирался щадить их, чувствуя, как от злости кипит кровь. Ему было плевать, что Бертольду было жаль, и он не желал смерти Леви. От одного упоминания имени всё перед глазами становилось красным. Эрен чуть не перегрыз горло Райнеру, не имея рук, чтобы его задушить. В итоге Райнер и Бертольд едва успели унести ноги, когда разведчики настигли их, потому что Эрен не собирался поддаваться.       Потом случилось ещё одно похищение и пренеприятнейшее знакомство с Кенни Аккерманом. Закованный в цепи, Эрен тряхнул головой, чтобы из-под копны спутавшихся волос глянуть на мужчину.       — Аккерман, — позвал он, едва обретя голос после того, как порвал связки, когда его воспоминания вернулись. Зубы тоже едва отрасли после того, как он перекусил кляп, теперь болтавшийся на подбородке. Если бы не цепи, помогающие сохранять вертикальное положение, от бессилия Эрен уже распластался бы на земле. В голове была каша из чужих воспоминаний и осознания того, что сотворил его отец, превратив его в чудовище без единого объяснения.       Род и Кенни повернулись к нему, услышав эхом пронёсшийся по высоким сводам оклик. Хистория смотрела на Эрена со смесью ужаса и отвращения в глазах. Он мог её понять. Она знала его как кровожадного безумца, стремящегося к мести. Не слишком располагало к доверию. Даже Армин и Микаса смотрели на него с некой примесью страха во взгляде.       — Чего тебе, капитан? — спросил Кенни, пистолетом поправив шляпу, чтобы лучше видеть собеседника. Эрен выглядел почти жалко, когда не трепыхался.       Сглотнув, Эрен провёл языком по потрескавшимся губам.       — Леви Аккерман… ты знаешь его? — спросил он, едва заставив имя протиснуться сквозь зубы.       Кенни вытянулся в лице, забыв о Роде и их высокоморальном разговоре о передаче силы титана. Полностью повернувшись к Эрену, он прищурился.       — Я-то знаю. А вот ты откуда его знаешь? — спросил настороженно.       — Я спас его в Шинганшине, — ответил Эрен, чувствуя, что лёгкие отказываются работать исправно. Дыхание ускорилось и стало короче. Но он должен был сказать. — Он жил с нами несколько лет, стал частью семьи. Вступил в кадетское и хотел вступить в Разведкорпус. Он погиб во время осады Троста пару месяцев назад, и я поклялся… поклялся отомстить за него. Он не должен был умереть. Он только выбрался и стал свободным. У него всё было впереди.       Лицо Кенни закаменело, и по нему сложно было что-либо прочитать. Эрен дышал через рот, однако в груди будто открылась какая-то дыра, сжиравшая весь воздух. Сколько бы он ни вдохнул, этого было мало.       — Значит, зря я тратил на него время, раз он ничему не научился, — пробормотал Кенни, после чего направился к лестнице.       — Ты что делаешь, Кенни?       — Хочу помочь. Капитану, вероятно трудно перекусить язык, когда он вялый, как сонная муха. Я человек не сентиментальный но довольно семейный, — на этих словах Кенни подавился смешком, больше похожим на всё тот же кашель. — Ури бы оценил шутку.       Зайдя за спину Эрену, он объяснил правила: побеждает сильнейший. Кенни было до задницы, кто перебьёт всех титанов в итоге, пока это будет сделано. Свой долг перед Ури он давно выполнил, и смысла стелиться перед Родом не было никакого.       Подняв волосы Эрена, Кенни сделал ровный надрез у него на лбу, давая флаг в руки. Бери да превращайся. Однако смотря на Хисторию, он не мог заставить себя причинить ей вред. Она была товарищем Леви и не сделала ничего плохого. Он не мог позволить себе переступить эту черту. Не после того, как узнал, что сотворил его отец.       Когда Хистория спросила, почему Эрен не превращается, он тихо рассмеялся. Может, она была права, и он давно превратился в монстра, просто пытался цепляться за что-то человеческое.       — Ты была другом Леви, — сказал он. — Я стал тем, из-за кого он погиб. —Перед глазами поплыло, и Эрен не сразу понял, что это слёзы. Сначала он подумал, что это кровь стекает по щекам. — Я не смог защитить его, хотя обещал ему будущее. Я не смог сдержать даже это простое обещание и защитить того, кто был мне дорог. Я не знаю, имею ли я право жить дальше после этого, но я хочу отомстить. Мне жаль, что тебе приходится это делать.       Неожиданно его самоненависть тронула Хисторию, и она решила дать Эрену шанс. А Эрен впервые излил душу с тех пор, как увидел лишённый ног труп. Он так и не убрал книги, собиравшие пыль в его комнате. Не прикасался к чаю, отложенному специально для Леви. Воспоминания были слишком хрупкие, чтобы просто от них избавиться. Казалось, пока он помнит Леви, он может двигаться вперёд. Это было его внутренним стержнем.       В итоге Хистория стала королевой, а Эрен стал её верным псом. Он позволял эксплуатировать себя до тех пор, пока не начинал харкать кровью, в результате чего вызвал чувство жалости даже у Ханджи. Однако Эрен не собирался останавливаться. В битве за Шинганшину он чуть не убил Райнера, упустив в последний момент, зато прикончил Бертольда, скормив его Армину благодаря той сыворотке, что они нашли рядом с бездыханным телом Кенни. В той битве погиб практически весь Разведкорпус, их остались считанные единицы. Ещё больше смертей тянулось за Эреном кровавой тропой, а Эрвин стал худшей потерей. Тогда Эрен даже не знал, что Зик был его братом, потому что тот туманно пообещал вернуться и спасти от чего-то, после чего сбежал, едва завидев на горизонте Микасу. Прочитав книги отца, Эрен воспылал жгучей ненавистью ко всей своей семье, кроме матери. Перед Карлой ему было просто стыдно, и он ничего ей не рассказал. Он просто молча отдалился, прикрываясь службой и тем самым свалив всё на Микасу, Фарлана и Изабель. Карла перенесла смерть Леви тяжело, неожиданно поседев целыми прядями. Она успела привыкнуть к мальчику и верила, что перед ним было великое будущее. Они с Изабель долго обнимались, разделяя горе друг друга, пока Фарлан проливал свои слёзы в тишине и вдали от чужих глаз. Эта рана так и не зажила.       Узнав правду о мире и получив знание о будущем, Эрен решил организовать свою игру, превратив всех в орудия. Он даже наступил на горло своей ненависти к Зику ради того, чтобы воспользоваться им для достижения собственных целей. К тому времени в голове Эрена смешалось всё, что могло, и он едва понимал, что правильно, а что нет. Узнав будущее, он понял, что мирного решения не будет, поэтому вариантов оставалось немного. Эрен не хотел ломать картину мира тем, кто продолжал надеяться. Поэтому он решил стать изгоем: в один прекрасный день просто пропал и не вернулся, напоследок лишь обронив фразу с обещанием, что всё решит. Уже тогда Эрен знал, что ему нужно будет сделать. Стать врагом всего мира, чтобы объединить его обитателей. Сложно ненавидеть друг друга, когда против вас обоих выступает кто-то более сильный и пугающий. Фанатичные мечты Зика о бездетной старости казались Эрену утопическим бредом, ведь они не решали проблему. Элдийцев всё ещё будут держать в гетто и пускать в расход, как пушечное мясо, пока они не переведутся и не вымрут, как скот.       В итоге Эрен прожил в Марлее некоторое время под именем своего предшественника. Его мировоззрение вновь перевернулось, ведь он был вынужден наблюдать за жизнью людей, спрятанных за стенами от таких же людей, что было абсурдно до предела. Эрен собирался подарить своему народу свободу и избавить их от стен, как когда-то пообещал. Правда, к этому времени он плохо помнил, кому. С поддержкой разведчиков он сумел нанести сокрушительный удар по военной верхушке Марлея, попутно перебив многих невинных, ещё утром с улыбкой гулявших по улице и не подозревавших, что их ждёт. Теперь пути назад не было, и Эрену оставалось лишь идти до конца. Он стал врагом всего континента, осталось подвязать к этому сам Парадиз.       И пусть все, кого Эрен знал, смотрели на него со смесью беспокойства и затаённого страха, он старался не обращать на это внимания. Разумеется, они не поймут, потому что будущее знал только он. Но он старался ради их же блага. Да, ему не удалось стать героем-освободителем, но стать общим врагом для того, чтобы люди перестали убивать друг друга хотя бы на некоторое время, звучало неплохо. Эрену пришлось отвернуться от всех, кого он звал родными и друзьями: отчасти для того, чтобы не видеть сожаления на их лицах, от другой части для того, чтобы не пожалеть самому. Пути назад уже не было. Когда время пришло, он воспользовался образовавшимся вокруг него культом, чтобы обеспечить Парадизу защиту. Стоило снести Флоку голову и доходчиво объяснить, что такое тирания, как против него настроились те же, кто ещё час назад готов был за него убивать своих же товарищей. Люди были переменчивыми существами, но в то же время все они были одинаковы.       Эрен попросил Зика позаботиться о Карле, потому что та ничего не знала, получая лишь короткие письма время от времени. У Эрена не хватило смелости посмотреть ей в глаза после того, что он сделал. Он был уверен, что при любом раскладе она меньше всего желала, чтобы её сын превратился в чудовище. Эрен начал «Гул», разрушив стены и без оглядки возглавив Колоссов, двинувшихся на материк. К тому времени он потерял даже отдалённые человеческие очертания, превратившись в жуткое нечто. Ему только оставалось надеяться, что тем, кого он пощадил, хватит сил, чтобы его остановить и прославиться. Эрен вёл колонну довольно неторопливо, позволяя собраться с силами и решиться на неизбежное. Он уже забрал множество невинных жизней, и ему оставалось лишь закрепить содеянное, навсегда запятнав имя кровью. Упрямый мальчик с горящими глазами, позже — юноша с великим будущим, следом — капитан отряда особого назначения, потом — левая рука главнокомандующего, сейчас же — вестник конца света. Никто не мог предсказать подобный исход, кроме Эрена, знавшего всё с начала и решившего идти до самого конца.       Оглядываясь назад, он жалел о том, что всё так обернулось. Но он не жалел о сделанном выборе. Зик присоединился к людям Парадиза, едва избежав смерти. Марлейцы объединились с элдийцами, чтобы остановить его. Йегеристы разочаровались в нём и похватали свои вилы уже с новой целью. Всё шло по плану. А в конце они всё ещё останутся обычными людьми.       Когда его голову отделили от тела, Эрен был почти благодарен. Честно говоря, он легко отделался, за множество преступлений получив простое убийство взамен. Он знал, что ничем не искупит свои грехи, но надеялся, что сделал достаточно, чтобы люди не повторили тех же ошибок в будущем.       Всё это знал и Гриша, вынужденный увидеть будущее, в котором его сын уничтожит всё, за что они так рьяно боролись. Это знание о будущем преследовало мужчину с тех пор, как он впервые увидел глаза своего новорождённого сына. И годы жизни Гриша потратил на то, чтобы понять, какой же момент он должен изменить во избежание ужасных последствий. И ответом для него стал худощавый мальчишка, чья смерть надломила Эрена и запустила процесс страшных изменений. Одна глупо утраченная жизнь стоила миру сотен тысяч. И Гриша решил, что Эрена сможет остановить только тот, кто сумел его сломить. Цепочка была разорвана этим решением, и в итоге Эрен превратился лишь в тень забытого будущего. Он пробудился, когда Леви превратился в первый раз, разорвав титана, попытавшегося его съесть. И с тех пор Эрен был лишь зрителем перед сценой этой истории, где всё было похоже, но в то же время совершенно не так. Он получил то, о чём не мог и надеяться в собственных воспоминаниях. А Леви не знал его, потому что в его воспоминаниях Эрена, положившего себя на строительство нового мира, не существовало тоже. Зато теперь он помнил. Теперь он понимал.       Эрен месяцами наблюдал за тем, как Леви осваивается с дарованной ему силой — стоило признать, кровь Аккерманов обладала своими преимуществами. Леви предавали всё те же люди, и всё медленно шло к тому же исходу, поэтому Эрен решил вновь взять всё в свои руки и стать светочем того будущего, которому предрешено было свершиться. Он готов был вновь приставить пистолет к виску человечества и положить палец Леви на курок, подарив ему эту силу и власть. То, что доводило Леви до белого каления и заставляло сопротивляться до последнего, было сделано ради его же блага, потому что Эрен не знал другого пути. Пока Леви не показал ему сам. Теперь неудивительным казалось то, что Эрен перестал мешать ему и навязывать свои идеи, вновь став сторонним наблюдателем и комментатором. Он вложил пистолет в руки Леви и предоставил выбор, на кого его направить.       Приподнявшись на локтях, Леви смог сесть с тихим кряхтением. Конечности всё ещё не слушались его должным образом, и он чувствовал себя гостем в собственном теле. Увы, он не знал никого, пережившего собственную смерть, чтобы спросить, нормальная ли это реакция.       — Ты жил с этими воспоминаниями всё время? — спросил он, смотря на профиль Эрена, чья кожа казалась белой от далёкого света.       — Эти воспоминания — то, чем я являюсь. Моё будущее, — ответил мужчина.       — Но не моё, — тихо сказал Леви. Теперь он заметил чуть сгорбленную спину и приподнятые плечи, на которых Эрен нёс больший вес, чем мог удержать.       — Ты видел, где в моей памяти обрывается твоё будущее. У меня не было шанса увидеть, каким человеком ты станешь. Но даже делая ужасные вещи, я будто слышал твой голос, просящий остановиться, хотя было слишком поздно. Я знаю, что ты бы тоже был там, — сказал Эрен и не ошибся. Леви бы прикончил его твёрдой рукой. Вряд ли бы это решение далось ему легко, но он поступил бы так, как было правильно. Голова кружилась от воспоминаний о лицах Фарлана и Изабель, перекошенных горем, когда им пришлось пойти против того, кто подарил им жизнь. Эрен сделал их героями.       — Определённо, — выдавил из себя Леви, смотря на блестящий песок.       Эрен неопределённо хмыкнул.       — Если бы Гриша не пустил меня в своё подсознание и не дал шанса повлиять на него с самого начала, я бы не мешал тебе. Я не был бы вынужден видеть, как ты умираешь, и потом сходить с ума от одиночества и чувства вины. Я даже представить не могу, насколько же повезло мне из твоей реальности быть рядом с тобой от начала и до самого конца.       И действительно не мог. Как Леви не мог понять, почему Эрен с самой первой встречи странно смотрел на него и всё подговаривал идти по уже протоптанной дорожке, реагируя с какой-то меланхоличной радостью каждый раз, когда Леви сопротивлялся и делал собственный выбор, кардинально отличавшийся от того, что было предрешено. Не знать будущего было блаженством, но он сам выбрал увидеть эти воспоминания, разделив их с Эреном. Сложно представить, насколько же ему было одиноко все эти годы.       Вновь подняв взгляд, Леви с замиранием сердца увидел на щеке Эрена блестящую дорожку. Тот упрямо смотрел перед собой, не желая показывать слёз, в которых смешалась боль непрожитых лет, которые Леви не предстояло познать, ведь он был лишь сторонним зрителем. У него был свой путь, ведущий в другую сторону.       Подсев ближе, он руками заставил Эрена повернуться. Впервые за всё время их знакомства тот выглядел живым и настоящим. Леви стало стыдно за то, что он говорил, не зная правды. А Эрен всего лишь наблюдал, впитывая крупицы того, чего ему не досталось в жизни. Сейчас в его глазах поблёскивали слёзы, срываясь после каждого моргания. Обхватив лицо мужчины ладонями, юноша принялся большими пальцами стирать слёзы с щёк и глаз, действуя осторожно, будто успокаивал ребёнка. Эрен даже не пытался сопротивляться роскоши чужого сострадания.       — Я понимаю, — тихо сказал Леви. И он действительно понимал боль, копившуюся в Эрене годами. Видел, как она разъела его изнутри, словно ржавчина. Эрен сделал ужасную вещь, не подлежащую оправданию, но Леви думал, что он сам это знал.       От услышанного губы Эрена дрогнули, будто он в последний момент удержался, чтобы не скривиться. А слёз стало ещё больше. Леви притянул его к себе, и Эрен согнулся, чтобы ткнуться лицом в его плечо, обняв так крепко, словно больше не хотел отпускать.       — Мне так жаль, — сказал Эрен, звуча надломлено. Вернее было сказать «раздроблено». Какими только способами его не испытала жизнь. — Я виноват перед тобой.       — Это был мой выбор. Как видишь, я сделал его дважды, — возразил Леви, обхватив голову Эрена руками и поглаживая по волосам. Он придвинулся так, что они плотно прижались друг другу. Освободив одну руку, Леви перекинул ноги Эрена через собственные, не садя его себе на колени, но делая нечто похожее, чтобы подарить ощущение близости.       — Я знал, что ты это скажешь, — меланхолично ответил Эрен. Знать-то знал, но ему не хватало именно этих слов, сказанных вслух и наконец избавивших его от ошейника вины, пережимавшего горло. Он оступился великое множество раз в своих воспоминаниях, и насколько же по-человечески приятно было знать, что Леви всё ещё был рядом с ним, пусть и другой. — Если хочешь, я могу попытаться отделить мои воспоминания от твоих. Я не могу повлиять на тебя силой Прародителя напрямую, но мне удалось найти парочку обходных путей напоследок.       — Чтобы потом я снова хотел вырвать все волосы, пока буду слушать твои загадки? Чёрта с два, — хмыкнул Леви, в контраст своим словам продолжая медленно поглаживать по голове. Подняв взгляд к далёкому небу, он задумчиво продолжил, понизив голос: — Я не пойду по тому пути, что прошёл ты, но благодаря этим знаниям я могу попытаться изменить то, что казалось невозможным. В каком-то смысле это тоже будущее.       Эрен издал тихий смешок, подразумевающий «меньшего я от тебя и не ждал».       — Я не против посмотреть на мир, который ты создашь, — признался он.       Создать мир. Звучало как слишком много чести, и, чёрт возьми, Леви придётся это сделать. Он уже слишком глубоко вляпался, чтобы дать заднюю. Если ему придётся чинить козни за спиной союзников ради их же блага, так тому и быть. Со временем отыграется. Пусть у них с Эреном было много расхождений, но особо явно они сходились в том, что никогда не останавливались на полпути, давя до конца.       Они просидели в обнимку где-то между парой минут и несколькими сутками прежде, чем голова Леви начала болеть и отдачи снова. Каким-то чудом Эрен, продолжавший сидеть согнувшись в три погибели, сумел почувствовать это. Когда он выпрямился, Леви внезапно ощутил холод вместе с появлением дистанции — что было странно, так как в Путях он обычно не ощущал перепадов температуры.       — Тебе лучше не задерживаться. Пути довольно коварны, пусть и кажутся послушными до поры до времени.       Леви не стал даже спорить и огрызаться — на себе прочувствовал подвох не один раз. Потеряй контроль хоть на секунду, и обнаружишь себя стремительно летящим в бездну, даже не поняв, где оступился. Он привык быть осторожным на каждом шагу, поэтому принял любезно протянутую руку и поднялся на ноги, пошатнувшись от головокружения. Эрен придержал его за локоть, обеспокоенно поджав губы. Как он изменился после простого разговора и крепких объятий. Должно быть, тяжело оставаться узником собственного разума и травить его другим. Причём сейчас Леви понимал все намёки, что Эрен намеренно оставлял ему, надеясь, что их обнаружат и поймут. Тогда-то всё казалось злорадными шутками. Ещё и страх Гриши спутал все карты. Хотя, увидев потенциальное будущее, Леви не мог отрицать — там есть чего бояться.       — Не скучай, — сказал юноша.       Уголки глаз Эрена сузились в едва заметной улыбке.       — Даже когда тебя здесь нет, я всегда, — сказал он и ткнул Леви пальцем в висок, как делал раньше, — здесь.       Вопреки привычке, Леви не разозлился и не оскалился. Теперь эта фраза возымела совершенно иной смысл, окрашенная новыми воспоминаниями. Да и в Эрене он больше не видел угрозу, а такого же пленника. Голос в голове хмыкнул с интонацией Зика. У страха глаза велики.       Глянув напоследок на сияющие Пути, Леви вновь увидел там чей-то силуэт, что было странно, ведь он не обращался ни к чьим воспоминаниям. Однако прежде, чем он успел открыть рот, Эрен толкнул его, заставив провалиться в реальность.       Очнувшись, Леви обнаружил, что впервые проснулся позже остальных. Вокруг полным ходом кипела жизнь: все готовились к утреннему построению. Герои или нет, а следующим пунктом на повестке дня стояла зачистка стен от титанов, и они собирались перейти к этому как только, так сразу. Леви оперативно привёл себя в порядок, вяло кивая здоровающимся разведчикам.       — Дружище, я думал, тебе нужно хорошенько проспаться, но теперь сомневаюсь, что и это поможет, — сказал Конни, широко улыбнувшись. У Леви даже не было настроения наградить его подзатыльником, поэтому он удостоил собеседника красноречивым взглядом, к которому, увы, его товарищи постепенно вырабатывали иммунитет.       — Да тут нужна полноценная кома, — сказал Жан, возясь с ремнями на спине, перекрутившимися из-за спешки. И Леви помог бы ему, но Жан сам вырыл себе могилу, когда решил открыть рот.       Несмотря на шум и хаос, к построению все были как штык, встретив капитана бодрым салютом. Эрен ответил сдержанной улыбкой, удовлетворённый тем, что настроение бойцов улучшилось. Стоило ему дойти взглядом до Леви, как мужчина едва заметно приподнял брови, но больше ничем не выдал своего удивления. Каким образом Леви умудрился выглядеть ещё более уставшим, чем накануне? Эрен применил свою догадливость и списал всё на беспокойный сон, спровоцированный видениями.       Сам Леви выглядел так же индифферентно, как обычно, однако всё время пристально смотрел на Эрена, не слишком вслушиваясь в то, что он говорил: наверняка очередная бодрящая речь с обещанием, что скоро их выпустят за стены. Голова Леви была забита немного другим, и сложно было сдержать чувство меланхолии при мысли о том, во что мог бы превратиться этот яркий человек с многообещающим будущим. И пусть в неслучившемся будущем они не стали ничем вроде того, кем являлись друг другу сейчас, но одной потери хватило Эрену для того, чтобы сойти с ума. И сейчас Леви сомневался, что на его месте он бы держался лучше. Он изначально не слишком любил мир в котором жил, потому что видел всю его гниль из первых рядов. И теперь же он вцепился в эту дурацкую, вполне способную называться наивной, мечту спасти всех, кого мог. Он не сказал Эрену о том, что увидел в Путях, потому что необязательно забивать голову им обоим сразу — пусть хоть кто-то сохранит чистый рассудок. Сам Леви до конца не мог сказать, руководствуется он собственными желаниями или тем, куда толкают его чужие воспоминания. Впрочем, пока что он мог с чистой душой отложить этот вопрос в долгий ящик и сосредоточиться на том, ради чего вступил в Разведкорпус. Их наконец выпустили за стены.       Основной упор был сделан на отряды Ханджи (и, видимо, упрямство тоже передавалось вместе с титулом главнокомандующего, потому что никакие уговоры не заставили Ханджи прохлаждаться в кабинете и руководить процессом на расстоянии), Эрена и Эрда. Остатки боеспособных разведчиков, не переметнувшихся в другие подразделения, распределили между этими группами. И Леви искренне возрадовался, когда снова начал маневрировать. Приказом Ханджи ему было дозволено не превращаться в титана за исключением крайних мер (Леви и так порядком настрадался, но этого не напишешь на официальной бумаге), и Леви вернулся к старому-доброму нарезанию титанов, по которому успел соскучиться. В итоге практика показала, что превращение в титана ему не нужно вовсе — Леви был самой настоящей машиной для убийства титанов. Он делал всё настолько филигранно, что ему реже всего приходилось менять лезвия, за что логисты были готовы лично жать юноше руку при встрече. Именно это и сделал Оруо после того, как Петра заключила юношу в крепчайшие объятья, заставив опешить настолько, что Леви даже не попытался отстраниться.       Однако его же мастерство стало своего рода проблемой: им с Микасой было откровенно тесно в одном отряде, и Эрен с лёгкой руки пожертвовал Леви Эрду, чтобы было кому подать пример идеального исполнения приказов. Леви и Эрд хорошо общались и легко сработались, адаптировавшись под смену динамики. Каждая экспедиция была подобна глотку свежего воздуха, и Леви начал замечать, как на него давят эти стены. А когда-то он считал идею выхода на поверхность безумной. Теперь же только в движении Леви мог почувствовать себя как никогда живым. Или это его разум наконец обработал мысль, что он мог всего этого лишиться ещё месяцы назад, если бы не бунт Гриши, решившего положиться на удачу, а не предсказания. Странно было думать так о человеке, сломавшем множество жизней, включая собственную, но Леви даже был ему благодарен. Череда ошибок привела его к тому, кем он являлся сейчас, а это в свою очередь позволяло сражаться за то, чтобы всё стало немного лучше, чем предполагалось.       Когда часть Шинганшины стала пригодна для жизни, разведчики стали распределяться между штабами. Отряд Ханджи оставался в Тросте, пока отряды Эрена и Эрда обитали в Шинганшине, чтобы каждую экспедицию расходиться в разные стороны и встречаться через долгие часы с отчётностью по убийствам. Как только план Ханджи был одобрен, они начали совершать и ночные вылазки маленькими группами, так как проще было справляться с титанами, когда те были практически безобидны. Этот ощущалось как жульничество, но таковы были законы выживания. Вспоминая Дину, Леви особо не жалел ни о чём — он дарил освобождение каждому, кому было некуда вернуться. Как Имир когда-то упоминала годы своих скитаний, каждый из этих потерявшихся людей мог существовать уже десятки лет. Эпоха ушла вперёд, поэтому милосердно было отправить их следом. Разумеется, Леви держал эти мысли при себе, не желая взваливать на плечи Ханджи ещё большую ответственность.       Он практически не выходил в Пути, так как не было надобности. Практика показала, что Эрен способен затянуть Леви туда чуть ли не насильно, если будет такая надобность. Поэтому Леви смог на некоторое время притвориться рядовым разведчиком, выполняя приказы и трудясь на благо человечества. Лишь один раз случился эксцесс, когда почти перед самым закатом они напоролись на группу титанов, будто бы готовившихся к спячке. И вот тогда Эрд от всей души поблагодарил Эрена за то, что тот додумался перевести Леви к ним. Юноша превратился по первому же приказу, не заставив себя ждать, и отвлёк внимание, позволив разведчикам действовать быстро и оперативно. Обошлось без человеческих жертв, лишь некоторые отделались ушибами, вполне совместимыми с продолжением службы. С тех пор уровень уважения к Леви подскочил в разы, особенно в глазах Флока, искоса поглядывавшего на него долгое время. Теперь же он то и дело мечтательно вздыхал, смотря Леви вслед, чем вызывал смех у сослуживцев и хлопки по спине, потому что все знали: эта рыба была слишком крупной для улова.       Отчёт о случившимся вызвал у Ханджи искреннее сожаление о том, что не удалось увидеть всё своими глазами и не проанализировать как следует. Однако это говорила привычка — после прочтения книг Гриши Йегера титаны перестали быть такой же загадкой, как раньше. Теперь они даже не вызывали такого хтонического ужаса, как первое время, разве что лёгкую жалость. Да, они всё ещё были смертельно опасны для людей, но на этом и всё. Когда-то они сами были такими же людьми.       Пользуясь подвернувшимся случаем и тонной свободного времени (пока его не пытались убить, любое время можно было считать свободным), Леви наконец поведал Фарлану и Изабель о своих отношениях с Эреном. Чтобы не устраивать лишнего шума, он изложил положение дел на бумаге и просто жестами сообщил друзьям, что им надо поговорить наедине, после чего вручил записку, велев сжечь сразу после того, как прочитают. Компромат на себя же держать не хотелось.       Фарлан и Изабель вчитывались в написанное с совершенно одинаковым недоумением, отпечатавшимся на лицах, пока Леви сидел на кровати напротив, вальяжно закинув ногу на ногу. Вообще Изабель не должна была находиться в их с Фарланом комнате, но ввиду того, что они находились далеко от главного штаба, такими мелочами можно было пренебречь. Эрен и Эрд благополучно делали вид, что не замечали партии в карты, комментируемые громким шёпотом, а у Армина даже хватило совести присоединиться. Леви всегда знал, что он не так прост, каким хочет казаться. Но сейчас его больше интересовала реакция друзей, судя по времени, уже успевших прочитать записку раз пять.       — Ну? — всё-таки спросил он, носком сапога пнув Фарлана в колено для привлечения внимания.       Парень поднял глаза, пристально уставившись на Леви, будто пытался уловить шутку, которую не понимал. Однако Леви оставался предельно серьёзным. Да и Фарлан с Изабель прекрасно знали, что он не стал бы шутить о подобном. Леви был компетентен до мозга костей и скорее задушил бы себя, чем распустил такие слухи.       — Это правда? — спросил Фарлан, поднеся записку к лампе, чтобы пронаблюдать, как та превратится в пепел.       — Чистейшая, — в тон ему ответил Леви. — Я рассказал вам, потому что верю, что вы не станете болтать.       — Разумеется, не станем. Это серьёзное дело, — сказал Фарлан, после чего шлёпнул себя, заставив Леви вопросительно приподнять брови. — Это столько всего объясняет. Только слепой не увидит, как Эрен к тебе относится.       — Тогда нам повезло, что весь Разведкорпус не может похвастаться хорошим зрением, — хмыкнул Леви, мысленно вычеркнув Ханджи из этого списка, что было довольно иронично.       — Они просто не знают деталей, — отмахнулся Фарлан.       — Для этого мы и стараемся, — пожал плечами Леви. Он был рад тому, что не вызвал никакой бурной реакции или истерики. Даже Изабель сидела тихо, устроив подбородок на ладонях и смотря куда-то в одну точку.       — Я рада, что это Эрен. Он заботится о тебе так, как не может никто другой, — неожиданно серьёзно сказала она. — Это было видно с самого начала, поэтому мы не заметили разницы. Но Эрен действительно подходит тебе, а ты — ему. Вы можете сделать друг друга счастливыми. Вы уже это делаете.       — Не говори так серьёзно, я начинаю бояться, что ты взрослеешь, — сказал Леви, хмыкнув.       Изабель тут же вспылила, что больше подходило её типичному поведению.       — Я взрослею! — сказала она, резко подскочив на ноги. — И радуюсь тому, что мой драгоценный братишка нашёл себе достойного мужчину.       С этими словами она набросилась на Леви, проигнорировав его недовольное «не шуми ты так, нас услышат». Как и проигнорировала следующие слова, превратившиеся в неразборчивое бормотание, когда Изабель залезла на кровать, стоя на коленях, и прижала Леви к себе, беспощадно трепля его волосы, пока не превратила их в воронье гнездо. Леви даже не попытался сопротивляться, придерживая девушку за талию, чтобы она вдруг не свалилась на волне энтузиазма и не вспорола его затылок о стену.       Фарлан наблюдал за ними с тёплой улыбкой, немного ударившись в рефлексию. Когда Леви ушёл на поверхность, Фарлан боялся, что это будет последняя их встреча, если Леви понравится там больше. Когда он сказал, что нашёл семью, готовую их приютить, Фарлан боялся, что Леви покинет их в угоду светлому будущему. И было много случаев, когда страх того, что рано или поздно их пути разойдутся, накрывал сознание ледяной волной, скручивая внутренности, однако раз за разом Леви возвращался к ним. Изменившийся, потрёпанный, немного сумасшедший, но всё ещё их Леви. Часть их странной разношёрстной семьи.       — Прими мои поздравления тоже, если тебе ещё уши не оторвало, — сказал Фарлан и опустился на локоть, наблюдая за тем, как Изабель пыталась вытрясти из Леви душу. Судя по тому, что Леви перестал даже возмущаться, у неё получилось.       На том тема и была закрыта, а разговор перетёк на будни Леви в составе чужого отряда. Накануне он вернулся с метками на лице, а это значило интересную историю, и Изабель хотела выпытать всё. Жизнь продолжалась.       Минула зима, и Леви отпраздновал своё шестнадцатилетние. Точнее, его заставили. Он-то не собирался проводить день хоть как-то по-особенному и обращать внимание на то, что он каким-то чудом сумел пережить этот растянувшийся в вечность год. В его голове цифра «шестнадцать» даже не начинала описывать то, каким старым Леви себя ощущал. Однако покой был нарушен, когда Изабель на весь этаж поздравила его и подбежала дарить кожаный футляр для ножа, цеплявшийся на форменные ремни. Он был достаточно мелким, чтобы не нарушить баланс и тем самым испортить маневрирование, зато теперь Леви не приходилось изгаляться с тем, чтобы цеплять нож за пояс. Но после поздравления Изабель на него прямо набросились сослуживцы, голося прямо в ухо и обещая, что должны это дело отпраздновать. Леви стоически выдержал всеобщий ажиотаж, поражаясь тому, как кто-то может радоваться чужому празднику больше, чем собственному. Скорее всего, все просто искали повод сбросить напряжение.       Эрен ограничился покровительственным похлопыванием по плечу, а той же ночью Фарлан тактично сделал вид, что не заметил, как Леви прошёл мимо их общей комнаты, чтобы подняться на этаж, где расположилось командование. И точно так же Фарлан «не заметил», как его друг вернулся только под утро. Он подозревал, что Леви позволил себе не скрываться лишь потому, что они с Изабель знали. Если бы ему надо было, он бы исчез незаметно или придумал какую-то простую отговорку, в которую все бы поверили, забыв через секунду. Внешне Эрен и Леви ничем не выдавали себя, даже лишние взгляды не бросали в сторону друг друга. Но лишь Леви знал, что ремни на ногах Эрена прицельно впивались в старательно оставленные засосы, чётко повторявшие красноватые линии, оставленные экипировкой. И Эрен выглядел чертовски довольным собой. Сам в ответ оставлял такие следы, будто надеялся, что они не заживут в течение следующих десятков минут. Леви не дал ему такой роскоши.       Ко дню рождения Эрена, когда растаяли снега, военные официально заявили, что стена Мария была очищена от всех титанов. Спустя почти пять лет после разрушения стены Колоссальным и Бронированным люди наконец смогли вернуться домой. Бертольд наблюдал за процессом с небывалым интересом. Они не стали делать громкого объявления о том, что вот этот парень-разведчик — тот самый Колоссальный. Знала военная верхушка и близкие разведчики, державшие рот на замке. Поэтому Бертольду тоже были присуждены лавры героя-освободителя, и он получил шанс вернуть людям то, что у них отобрал. Его распирало от смешанных чувств. Он не сомневался в том, что делал правильное дело, скорее наоборот — сейчас нереально было представить, что пять лет назад он возомнил себя судьёй, способным решать, чего достойны другие люди.       Леви мимолётно хлопнул Бертольда по плечу, коротко кивнув ему и взглянув из-под ресниц так, будто понимал. Каким-то образом он понимал куда больше, чем высказывал, и если поначалу Бертольда пугала эта осведомлённость, то теперь он чувствовал себя в безопасности. Он доверил Леви свои идеалы и свою жизнь, уверенный, что они будут в хороших руках.       Неожиданно Карла высказала желание остаться за стеной Роза, что избавило Эрена от проблем, ведь их дом только предстояло отстроить. В Шинганшине их ждали призраки потерянных воспоминаний, поэтому неудивительно, что Карла сосредоточилась на новой жизни, довольная своей подработкой и дружбой с соседями. Она даже была рада, что Эрен приобрёл дом не в одном из закрытых районов вроде Троста, а в одном из городков, что будто случайно вырос за стеной. Такое удачное расположение позволяло чувствовать себя единым с природой. За годы Карла отвыкла от суеты и давящих стен, поэтому не стремилась менять привычный устой.       Перед первой экспедицией за стены спустя пять лет разведчикам дали недельный отпуск по устоявшейся традиции. Карла была рада возвращению своих блудных детей, встретив их тёплыми объятьями и домашней едой. Леви вновь подстригся, словно таким образом избавился от веса чужих воспоминаний, время от времени давивших на грудь каменной плитой. Микаса последовала его примеру и сделала стрижку ещё короче.       Эрен же думал над тем, как сообщить Карле о том, что статус их с Леви отношений изменился. Разговор с Армином и Микасой выдался довольно простым и коротким, зато после него у Эрена будто камень с плеч свалился. Подсознательно он боялся осуждения со стороны своих близких, потому что от своего отступать не собирался. Армин открыто заявил, что если Леви достаточно взрослый для того, чтобы нести на себе судьбу всего человечества, то он уж точно имеет право выбирать партнёра, с которым хочет разделить эту ношу. Да и Эрен был довольно подходящей для этого кандидатурой. Микаса просто попросила Эрена быть осторожным, и сложно было сказать, она боялась, что Эрен ранит себя или Леви. Скорее всего, оба варианта сразу. Но совет он принял к сведению. Теперь оставалось со всей осторожностью донести это до матери. Эрен никогда не скрывал от Карлы ничего, что не носило на себе печать государственной тайны. Он даже не мог предсказать, чем может обернуться такой разговор.       В итоге решил поступать самым проверенным способом — напрямую. Выгнав молодёжь с Микасой в гости к Армину и за покупками, Эрен остался с Карлой наедине. Он помог ей перемыть посуду и убраться на кухне, желая чем-то занять руки, чтобы успокоить нервы.       — Ну давай, выкладывай, — сказала Карла, опустившись на стул и бросив на стол полотенце. Эрен по-мальчишески нервно сглотнул. По крайней мере, она сидела далеко от колюще-режущих предметов, а у него было аж три варианта побега: обе двери и окно.       — Как ты догадалась? — спросил он, не желая срываться с места в карьер.       Карла с самым невосторженным видом приподняла брови, чем-то напомнив Леви. Теперь сложно было сказать, кто у кого научился.       — Неужели за эти месяцы ты совсем позабыл, что я не дурочка и вижу тебя насквозь? Это касается моего отказа возвращаться в Шинганшину?       Она промахнулась, но этот разговор тоже надо было провести. Эрен даже не представлял, с какой стороны подойти к правде о том, кем на самом деле был Гриша, поэтому пока решил воспользоваться прикрытием государственной тайны.       Со вздохом Эрен отодвинул стул и упал на него. В этот раз хотя бы обошлось без отрывания ушей.       — Это касается Леви, — сказал он, выбрав рубить сразу с плеча.       Карла нахмурилась, однако быстро пришла к каким-то своим выводам и кивнула.       — В последнее время он выглядит лучше, чем при вашем прошлом отпуске, — сказала она. — Что-то не так?       — Нет. Точнее, не совсем. — Эрен со стоном запустил пальцы в волосы и растрепал их, будто надеялся встряхнуть мысли у себя в голове, словно таким образом они сами по себе выстроятся в нужном порядке. Карла терпеливо ждала, уловив настрой. Похоже, дело действительно было серьёзное. Но даже врожденная догадливость не подготовила её к тому, что Эрен вдруг скажет: — Мы с Леви решили стать парой.       — Парой? — переспросила Карла, боясь, что неправильно поймёт посыл.       Эрен серьёзно кивнул, смотря ей прямо в глаза. Он чувствовал себя нервным подростком. Хотя в те времена он не нервничал, не ощущая надобности отчитываться перед родителями о каких-либо витках своих отношений. Тогда это по большей части казалось чем-то временным, ведь в Разведкорпусе никогда нельзя было быть уверенным в том, что принесёт тебе завтрашний день. И сейчас мало что изменилось, но даже конец света не заставит Эрена отвернуться от Леви, будто ничего не случилось.       — Парой, — повторил он для надёжности. Слово казалось невероятно тяжёлым, слетая с языка, словно камень. До этого он даже у себя в голове не решался называть их подобным образом. — Я имею романтической. Ну например… как вы с папой.       Сравнение получилось неловким и вызвало желание прикусить язык, однако в этот раз не случилось никаких недопониманий. Всё было ясно, как солнечный день.       — Вы с Леви? — неожиданно громко произнесла Карла и прикрыла рот ладонью, будто боялась, что кто-то может услышать, хотя расстояние между домами было приличное, а окна были закрыты. — Как… как вы это решили?       — Ну, это долгая история… Помогая с приютом, мы разговорились о будущем, планах на жизнь и всём таком. И каким-то образом разговор зашёл в эту сторону, и Леви сказал, что не особо может представить себя создающим семью. А потом заявил, что я единственный человек, с кем он может представить себя в будущем. И я ответил ему взаимностью.       — И это всё? — спросила Карла, будто не верила ему. Эрен был вынужден признать, что прозвучал его ответ весьма сухо и сжато, но в свою защиту он мог сказать, что страшно нервничал и впервые вёл подобный разговор.       — Не совсем, но суть та, — всё же попытался реабилитироваться Эрен. — Я попытался намекнуть, что это не самая лучшая идея, но ты же знаешь Леви. Если он уверен в чём-то, то с ним невозможно спорить. И мне не захотелось спорить, потому что мы уже живём вместе, работаем вместе и прошли через многое, чтобы убедиться, что можем доверять друг другу. Сначала я не был уверен в том, как далеко это сможет зайти, но теперь я не сомневаюсь в том, что не найду человека лучше.       — Но Леви же настолько младше тебя, — пробормотала Карла. Разумеется, по сравнению со взрослым сыном Леви казался ей почти мальчишкой несмотря на не по годами зрелое поведение.       — Ты тоже была младше отца, когда вы познакомились, — резонно заметил Эрен. То, что Карла не принялась крыть его ругательством и не избила угрожающе лежащим между ними полотенцем, уже можно было считать за хороший знак.       — Но мне было не пятнадцать! — возразила женщина, после чего упёрлась локтями в стол и провела ладонями по лицу. Эрен делал так, когда пытался осмыслить нечто сложное для понимания. — И он точно согласен?       — В последний раз, когда я проверял, так и было, — сказал Эрен. Если не лукавить, то проверил этим же утром, поцеловав в висок, пока Леви заваривал чай. Ответом на это стало неопределённое бормотание, что должно было рассчитываться как «доброе утро». — Слушай, мам, я понимаю, что ты переживаешь. Но мы действительно много говорили об этом и чувствуем себя комфортно. Ты даже удивишься, но это Леви подтолкнул меня к решению рассказать тебе правду, потому что он уверен, что ты разозлишься на меня за ложь, а не за всё остальное.       — Тут он угадал, — согласилась Карла, хмыкнув.       — Он сказал, что примет любую твою реакцию и даже не появится на пороге, если ты не захочешь его видеть. Он всегда находит нужные слова, когда я теряюсь в эмоциях, и я уверен, что могу позаботиться о нём должным образом, когда он в этом нуждается, но не может сказать. Мы справляемся, и я не могу представить своей жизни без него, поэтому я надеюсь, что ты поймёшь, — сказал Эрен, в хаотичном порядке вывалив всё, что на душе лежало. Он не хотел выбирать между семьёй и Леви. Ведь именно оба компонента делали его жизнь полноценной. — Он заставляет меня думать о собственном будущем, которое я могу построить.       Карла долго смотрела ему в глаза, упёршись подбородком в соединённые ладони. Эрен смотрел на неё в ответ без страха и сомнения — вся нервозность пропала. Он был бойцом и собирался бороться до самого конца.       Похоже, Карле удалось рассмотреть желаемые ответы на дне зрачков сына, потому что она тихо вздохнула, встала и подошла к Эрену, обняв его, чтобы ласково прижать к себе.       — Я верю тебе, Эрен, — сказала она, поглаживая по спутавшимся волосам. — Я не могу судить о правильности сделанного вами выбора, но вижу, что ты не откажешься от него. И вы с Леви действительно хорошо уживаетесь вместе, поэтому я не могу ничем возразить. Даже если я попытаюсь отговорить тебя, ты упрёшься и будешь наступать до последнего, пока не добьёшься желаемого. Это в тебе от отца.       Эрен подавил почти физическое желание вздрогнуть от этих слов, потому что в свете последних событий он не воспринимал своего отца как позитивный пример. Карла обхватила его лицо ладонями и повернула себе навстречу, заставив встретиться взглядами.       — Берегите друг друга. Я не хочу, чтобы кто-то из вас поранился. Как и ты, я дорожу всеми вами, — сказала она после чего улыбнулась, выглядя невольно печально. — В какой-то момент я просто свыклась с тем, что у меня пятеро детей, и все такие разные.       В носу защипало, и Эрен обхватил талию матери руками, вновь прижавшись к её груди щекой и слушая спокойное сердцебиение. Карла всегда была для него символом тепла и спокойствия. Эрен считал её невероятно сильным человеком, и не надо было зваться солдатом, чтобы обладать таким качеством. Может, его отец совершил множество ошибок, однако Эрену невероятно повезло с тем, где он оказался в итоге.       Когда молодёжь вернулась со спонтанной прогулки, Карла обняла ничего не понимающего Леви. Точнее, не понимавшего до тех пор, пока не увидел лицо Эрена. Глядя через плечо женщины, он приподнял брови, на что Эрен кивнул. Со спины Леви будто валун свалился. Приятно знать, что его не выгонят грязными тряпками за ненамеренное соблазнение чужого сына.       После этого разговора всем стало легче дышать. Вот поэтому никто и не любил секреты, душившие тебя до тех пор, пока их не раскроешь или не заберёшь с собой в могилу. Эрен мог со спокойной душой обнимать Леви со спины и устраивать подбородок у него на макушке, слушая бормотание о том, как он мешает мыть посуду и заниматься полезным делом. На целую неделю они позволили себе превратиться в простых людей, лишённых забот, и Эрен позволил себе мечтать о будущем. Мечтал, как расширит дом, чтобы у них с Леви была своя комната, или вовсе построит новый, чтобы при желании ходить друг к другу в гости. Всеми этими желаниями он делился с самим Леви, а тот лишь время от времени комментировал, пока голова была забита пересчитыванием звёзд на небе. Пусть сейчас спокойная жизнь казалась чем-то недостижимым, он был бы не против попытаться организовать её себе когда-нибудь. Чтобы точно так же сидеть и смотреть на небо, пока Эрен греет ладонь меж своих и поигрывает с пальцами, вновь обзавёдшимися мозолями.       Как только неделя закончилась, они вновь вернулись к службе. К тому времени всё уже было готово к путешествию за стены, и люди провожали Разведкорпус восхищёнными криками и бурными овациями, почему-то каждый раз вызывавшими отторжение. Леви следовал примеру Бертольда и накидывал капюшон на голову, чтобы легче было абстрагироваться от шумного мира. Он впервые с тех пор, как выбрался на поверхность, окажется за стенами по-настоящему. Он увидит горизонт таким, как он есть на самом деле. И, если повезёт, наконец доберётся до моря. Леви знал, что оно ждёт их впереди.       Для начала разведчики отрядами исследовали близлежащие территории, чтобы убедиться в том, что большинство титанов было убито за стеной Мария. Когда риск оказаться в засаде был признан минимальным, им наконец дали добро попытаться найти конец света. Леви испытывал нечто между ностальгией и глубокой печалью. В голове были свежи воспоминания о том, как Эрен под руководством Ханджи вёл их к морю, пока сам изнывал от чувства вины и одиночества. Он наблюдал, как исполняется мечта его товарищей, но не мог разделить их радость, пока смотрел на море и знал, что за ним ждёт. И Леви теперь знал это тоже. Лица детей, которых ему ещё предстояло встретить; лица людей, погибших просто потому, что оказались не в то время не в том месте. Поглощённый этими воспоминаниями, он хранил молчание, слушая команды Ханджи и следя за ракетами на тот случай, если титаны таки покажутся.       Бертольду разрешили отправиться вместе с ними, и он выглядел до странного счастливым, будто не верил в происходящее. Он рассказывал Леви, что у него не было возможности насладиться видами, потому что хаос начался почти сразу после прибытия на остров. Сейчас же, будучи окружённым теми, кого звал демонами и кровными врагами, Бертольд чувствовал себя свободным. При встрече с ним никто не щурил глаза и не опускал взгляд на руку так недоверчиво, будто ждал, что Бертольд собирается устроить борьбу из рукопожатия. Его имя не произносилось с настороженностью. И даже его шутки считали смешными, когда он решался их высказать. Бертольду всё ещё было стыдно за то, что он наслаждается всем этим, пока Райнер вынужден отдуваться за него, однако он надеялся, что это окупится в будущем, и они все будут свободны. Бертольд хотел бы остаться на Парадизе, потому что это место подарило ему множество хороших воспоминаний, и тут он мог наконец перестать быть воином. Он надеялся, что Райнер и Энни поймут его и тоже сделают правильный выбор. Пора разорвать этот порочный круг, строящийся на ненависти к людям, коих даже в лицо не видел.       На титана они таки напоролись, но тот был совершенно немобилен и мог лишь волочь себя по земле, оставив глубокий след за собой. Ещё до того, как из уст Ханджи сорвалась догадка, Леви знал, что это значит. В этом месте его воспоминания начали наслаиваться на чужие, и он почувствовал себя другим человеком. Будто сейчас Эрен возникнет рядом с ним, и всё это окажется иллюзией в Путях.       Они ускорили ход, направляясь к своей цели до тех пор, пока не достигли места, где начинался песок. А за высокой стеной слышался шорох волн, тянущийся куда-то далеко-далеко. Не дожидаясь приказа Ханджи, Леви спешился.       — Отсюда вы пришли? — спросил он у Бертольда.       — Да. Тут они создают титанов и отпускают их. Стена нужна для того…       — Чтобы не сожрали их самих, — закончил Леви. Бертольд кивнул.       — По ту сторону не будет засады? — Бертольд вздрогнул, неожиданно услышав голос Ханджи слишком близко.       — Не должно. У них сейчас другие дела, — сказал Леви, удостоившись долгого задумчивого взгляда со стороны Ханджи. Он привык к этому и не собирался объясняться лишний раз.       На свой страх и риск они оставили людей присматривать за лошадьми и обошли стену на своих двоих. Вид по ту сторону перехватил дыхание. Лазурные волны, сверкающие от солнечных лучей, накатывали на почти белый песок.       — Так это оно?..       — Море, — сказал Леви и первый спустился на песок, проигнорировав оклик Ханджи, чтобы медленно подойти к тому месту, где вода облизывала берег.       Остальные последовали его примеру. Раз Леви не боится, значит, никому не стоит бояться. Сначала в воздухе висело напряжённое молчание, размываемое шёпотом волн, пока разведчики осознавали то, что видели их глаза в этот самый момент. Губы Эрена приподнялись в печальной улыбке.       «Оно существует, Эрвин», — подумал он, надеясь, что его друг может видеть это из того места, где сейчас находится, наблюдая за ними.       Леви смотрел на горизонт, казавшийся пустым, но ему не надо было видеть, чтобы знать, что где-то там возведён военный порт с пришвартованными кораблями, что через некоторое время будут отправлены на Парадиз, чтобы разведать обстановку.       Когда со стороны раздался вопль, Леви скривился от шума. Ему даже не надо было поворачиваться, чтобы знать, что Саша, Конни и Изабель сейчас стягивают с себя обувь и будут сражаться с ремнями, чтобы ощутить прикосновение легендарного моря. Сам он не торопился, не став скидывать даже накидку. Он наблюдал, как разведчики один за другим принялись с энтузиазмом разуваться, чтобы подбежать к воде и попробовать её на ощупь. Жан даже рискнул попробовать на вкус и закричал, что она солёная, а остальные тут же последовали его примеру, удивлённо округляя глаза, когда сами убеждались в услышанном. Армин за руку вёл Микасу, впервые за целые годы выглядевшую неуверенной. Наконец настал звёздный час Армина, и он с детским энтузиазмом искал разные ракушки на берегу, чтобы лекторским тоном вещать собравшимся вокруг, словно цыплята, разведчикам историю происхождения моллюсков, которую где-то вычитал.       Наблюдая за ними, Леви нырял и выныривал из чужих воспоминаний, подставив лицо солёному ветру, дуновение которого ощутил когда-то давно. Наконец он исполнил это обещание.       Услышав шаги рядом с собой, юноша повернулся, удивившись, когда увидел рядом с собой Эрена, ещё только тридцатилетнего. Странно, что не убежал развлекаться вместе со всеми, как малое дитя. Сейчас его не тяготили сомнения, чтобы медлить.       — Кого ждёшь? — спросил Леви.       — Тебя, — легко ответил Эрен. — Ты выглядишь не слишком счастливым.       — Это мои заморочки, — пожал плечами Леви. — Мы всё-таки добрались до него, хм?       Эрен втянул носом морской воздух, прикрыв глаза. Ветер растрепал его волосы, выбившиеся из хвоста.       — С тобой мне кажется, что я способен на всё. Покажешь мне море? — спросил Эрен, что звучало странно, потому что с самого начала он был тем, кто обещал дать Леви его увидеть.       И Леви… согласился. Он неторопливо снял сапоги и накидку, неожиданно услышав взрыв смеха. Голова сама повернулась в том направлении. Кто-то окатил мявшегося на берегу Бертольда водой, и тот трусил головой, как собака, выглядя очень печально.       — Эй, ты же прибыл из-за моря? Расскажи, что тут водится! — потребовал Конни.       — Ну… — неуверенно начал Бертольд, и теперь выводок цыплят-разведчиков окружил его — Армин включительно.       Плечи Леви сотряслись в тихом смешке. Это было что-то новое, несуществующее в его воспоминаниях. И эта мысль отрезвила, вырвав из объятий накатившей апатии. Он увидел, как Моблит бегает за Ханджи, умоляя быть осторожнее, и это тоже было чем-то новым. Это была его жизнь, а не чужая, за которой он подсмотрел. И Леви надеялся, что сейчас Эрен каким-то образом может видеть это в Путях. А если нет, то он покажет, просто чтобы дать понять, что можно было иначе. Что не обязательно идти по протоптанному пути в ожидании своего конца. Что оно того стоит.       Они с Эреном отошли подальше от шумной толпы, чтобы создать иллюзию одиночества, запершись в своём маленьком мирке. Сделав пару шагов и позволив волнам коснуться своих стоп, Эрен зашипел.       — Холодная.       — Сейчас только весна. Летом тут можно будет плавать, — спокойно пояснил Леви, наблюдая, как вода оглаживает его щиколотки. Снова уйдя куда-то в себя, он напрягся, когда тыльную сторону его ладони невесомо погладили чужие пальцы. Подняв голову, Леви посмотрел на Эрена. Вместо воды, Эрен всё время смотрел на него исполненным невыразимой нежности взглядом. В уголках губ залегла тень улыбки. Леви невольно засмотрелся на то, как переливы и отблески от воды заставляли светлые глаза сиять.       — Ты уверен, что всё в порядке? Если хочешь, мы можем уйти подальше, — сказал Эрен, и было что-то печальное в том, как легко он готов был отказаться от моря, о котором грезил годами.       — Просто слишком много мыслей в голове. Я рад, что мы наконец смогли добраться сюда, — сказал Леви, измученно улыбнувшись и погладив пальцы Эрена в ответ. — Нам стоит присоединиться к другим, чтобы они ничего не подумали.       По лицу Эрена было совершенно очевидно, что он бы сейчас ушёл как можно дальше от шумных товарищей и сцеловал с губ Леви солёный воздух, но они действительно находились у всех на виду. Поэтому оставалось лишь переговариваться долгими взглядами и наклонами головы, используя спонтанно придуманный язык.       — Эй, Ханджи! — крикнул Эрен, привлекая внимание. — Тебе не кажется, что Эрд и его ребята заслуживают увидеть эту красоту?       Судя по глупо вытянувшемуся лицу, мысли о подчинённых вылетели у Ханджи из головы в ту же секунду, когда в глазах отразился блеск волн, вытеснив любые сторонние мысли.       — Чёрт, ты прав! Сейчас позову! — И после этих слов оставалось лишь наблюдать за тем, как пятки сверкали по песку.       — Пожалуйста, обуйтесь, Вы можете пораниться! — крикнул вдогонку Моблит, под конец совсем поникнув, когда понял, что предупреждать бесполезно.       Вскоре берег был полон разведчиков, скинувших обмундирование, чтобы обуздать кристальные волны. Изабель воспользовалась шансом и попыталась подкрасться к Леви, чтобы окатить его водой, но была остановлена ледяным взглядом, ясно говорящим «даже не думай». Шум и гам царили повсюду, оттесняя печальные воспоминания. И пусть Леви не горел энтузиазмом разделить всеобщее веселье, он с удовольствием наблюдал в стороне, стремясь запомнить всё до мельчайших деталей. Саша и Изабель, повисшие на Бертольде, чтобы повалить его в воду; Конни, орущий как резанный и чуть не запрыгнувший на Фарлана, потому что впервые увидел моллюска; Жан, очевидно не смотрящий в сторону Микасы, раздевшейся до форменной рубашки и наслаждавшейся видом; Армин и Эрд, что-то увлечённо обсуждающие с горящими глазами; Моблит, подрабатывающий конём Ханджи, чей палец показывал куда идти, подкрепляя это громкими возгласами, наверняка способными довести до глухоты на одно ухо; Эрен, перекинувший руку через плечо Армина и сказавший что-то вроде «мы сделали это», после чего они рассмеялись, будто им снова было по десять.       Они пробыли на море, пока общий восторг не поутих. Экспедиция была завершена успешно, ознаменовав новую страницу в истории Разведкорпуса. теперь они были не только исследователями, но и защитниками, потому что больше других знали о мире. По возвращении Ханджи пришлось дать детальный отчёт, вычеркнув из него все эмоциональные подробности, чтобы можно было начать расчёт. На берег должны были регулярно отправляться разведчики, чтобы не пропустить появление врага.       И когда Пиксис сделал это заявление, явно намереваясь приписать патрулирование Гарнизону, чтобы вся слава не досталась разведчикам, Леви, присутствовавший на каждом собрании, встал со своего места, приковав к себе взгляды присутствующих.       — В этом нет нужды, — сказал он спокойно и размеренно. Пиксис красноречиво приподнял брови. — Я скажу вам, когда прибудут корабли. И, если уважаемое командование позволит, даже предложу план действий.       — Говори, — прозвучал незамедлительный ответ со стороны Ханджи. Уж кто-то, а сами разведчики знали, что Леви не стал бы встревать в обсуждение просто ради привлечения внимания. И пусть со стороны он выглядел заносчивым мальчишкой, многое о себе возомнившим, на то были свои причины.       Наконец решившись вернуться в Пути, Леви встретился с Эреном и попытался поделиться своими воспоминаниями. Так как в обратную сторону связь не работала, ибо полной силой Прародителя Леви всё ещё не обладал, он по памяти воссоздал запомнившиеся моменты, позволив Эрену ненадолго оказаться в этом счастливом сне. Посмотрев на себя со стороны, Эрен скривил губы в подобии улыбки, но ничего не сказал, кроме короткой благодарности, со скрипом сорвавшейся с губ. Когда Леви очистил воображаемый пляж, Эрен серьёзно посмотрел на него и сказал, что скоро им стоит ждать гостей. Леви помнил тактику Марлея и ответ Парадиза, однако он не мог воспроизвести чёткие даты, пока в голове Эрена всё было расставлено ровно по полочкам. Так Леви узнал всё вплоть до точного дня. Тогда же он решил проверить, насколько может доверять Зику, вновь связавшись с ним впервые спустя долгое время.       Увидев брата за спиной Леви, Зик несколько опешил, не ожидая, что Леви приведёт свидетеля. На это юноша отмахнулся и сказал, что это не тот Эрен, о котором можно подумать. Не став вдаваться в подробности, попросил Эрена оставить их, и тот в прямом смысле растворился прямо в воздухе, махнув рукой и одарив старшего брата улыбкой на прощание. Зато теперь Зик знал, что Леви не шутил со своими планами и с тем, что он знает всё, что ему необходимо. И когда он спросил у Зика о намерениях Марлея, тот по взгляду понял, что Леви уже знает ответ и просто проверяет его. Будут ли они играть друг с другом или друг против друга?       — Наши готовятся снарядить корабль. Пока что он будет один, так как они планируют провести простую разведку и убедиться, что вы всё ещё прячетесь за стенами, — пояснил Зик. — Если корабль каким-то образом пропадёт с радаров, ему навстречу отправят уже несколько. Но целый флот к вам не отправят, так как Марлей сейчас ведёт затяжной военный конфликт за территорию и не может позволить себе разбрасываться ресурсами.       Леви кивнул, барабаня пальцами по плечу в задумчивости. Зик не соврал и даже рискнул выложить больше, чем требовалось, поделившись своими «предположениями». Был смысл довериться ему.       — Может, просветишь насчёт того, в чём состоит твой великолепный план? — поинтересовался Зик.       Леви ответил ему острой ухмылкой.       — Ну ты же не просветил меня насчёт своего, — резонно заметил он, после чего опустил руки вдоль тела и отмахнулся. — Не торопись с этим, я подожду. А наш план довольно прост: показать марлейцам, что на острове демонов нет.       Зик смотрел на него так, будто Леви пообещал рукой потушить солнце. Что, собственно, было неудивительно при использованной формулировке. Поэтому Леви решил уточнить:       — Прежде, чем предпринимать что-либо, я хочу дать людям выбор: согласны ли они продолжать бессмысленную борьбу или всё же дадут себе шанс. Уничтожить мир я всегда успею, но лёгкие пути это не совсем про меня.       Взгляд Зика изменился, а в уголках его глаз залегли «лучики», когда он хмыкнул.       — Я начинаю побаиваться тебя, Леви, — сказал он. — Делайте, что считаете нужным. Когда вы будете готовы, я сделаю всё, чтобы страна Хизуру поддержала вас. Но ты понимаешь, что дальше всё только в ваших руках.       Зик шёл на довольно рискованный шаг, и они оба это понимали. Сложно оказать реальную помощь из-за моря, и он решил поставить себя под удар, если дело прогорит. Леви принял эту ставку и кивнул.       — Жди новостей. — И на этом они распрощались, наконец переступив через игру в вопрос-ответ.       Позже Зик начал дёргать за ниточки, ждавшие своего часа. А Леви раскрыл намерения марлейцев, списав всё на способность Атакующего Титана видеть будущее. Если не смотреть на детали, то он даже не врал. А когда они с Ханджи остались наедине, Леви со всей серьёзностью сказал:       — Главнокомандующий Зик просил передать, что соболезнует нашей утрате.