Две с половиной реальности

      Ближе к полуночи Стивен открыл портал в мастерскую Тони.       Музыка там играла, конечно, оглушительно. Стивен даже не сразу расслышал, какой играл трек, чтобы определить – AC/DC, «Shoot to Thrill», восьмидесятый год.       Сам Тони обнаружился за рабочим столом, одет был без всяких изысков, в старой чёрной футболке, простых потёртых джинсах, стоял спиной к Стивену, притопывая ногой в такт песни, и работал с голографиями деталей.       В этот раз Стивен не стал испытывать боевые рефлексы Тони и обошёл стол по кругу, оказавшись в поле зрения хозяина лаборатории.       Тони, заметив его, разулыбался и помахал рукой.       Потом он что-то крикнул в сторону, и музыка стихла.       – Ну наконец лицо, которое я действительно хотел видеть. Привет.       Прихватив по пути бутылку пива, Тони подошёл и подал Стивену руку для рукопожатия.       Стивен пожал ему руку, радуясь, что перед встречей не забыл надеть перчатки.       – Не знал, что я отношусь к числу людей, которых ты рад видеть.       – Сегодня – да. Пеппер уболтала меня встретиться с представителем «Хаммер индастриз». Вот как раз пару часов назад закончили.       Глотнув пива, Тони жестом пригласил его следовать за собой и вернулся к столу. Смахнул с обзора голографии деталей и, набрав что-то на клавиатуре, вызвал уменьшенную голографию предполагаемой брони Стивена.       – Отлично, – Стивен окинул взглядом голографию, которая ему абсолютно ни о чём не говорила. – Убеди меня, что я хочу надеть на себя консервную банку.       Судя по взгляду Тони, Стивен сейчас в его голове заработал парочку нелестных высказываний на свой счёт.       – Стивен, вот чего ты упрямишься? Ладно. Я тебе рассказывал… а, ну да, конечно. Разговор не заходил. В общем, мы со Стивеном… ну или, скорее, я с его помощью пытался создать технологию на стыке науки и магии. Эти сферы не так уж и различаются, если смотреть немного дальше нашего нынешнего уровня развития науки. Любая достаточно развитая технология неотличима от магии – слышал?       – Третий закон Кларка. – Стивен неслышно постучал пальцем по столу. – Открываем вечер цитат?       – Это чистая правда, Стивен, – Тони остался спокоен. Глотнул пива и уселся на свой рабочий стол. Прямо на голографическую клавиатуру. – Мы собирали данные пару месяцев. Я навесил на Стивена датчики, фиксирующие колебания энергии, собирал информацию, интерпретировал, проектировал, консультировался с ним. Костюм был почти готов, когда я… когда всё случилось. Вот это, – он чокнулся бутылкой с небольшой трёхмерной голографией брони, – будет сделано из сплава металлов, который позволит тебе лучше контролировать и фильтровать вбираемые энергии. По внутреннему слою, прилегающему к твоей одежде, ментальными командами можно будет создавать защитные или усиливающие рунические вязи. Можно усилить артефактами. Есть магическая «батарейка» – это плюс к тому, что внутри костюма автоматически создаётся необходимая для поддержания жизни среда.       – Позволишь? – Стивен стянул перчатку и прикоснулся к голографии, увеличивая её. Как по волшебству появились указатели и надписи к каждой части брони; технические данные ничего особо бывшему врачу не говорили, но вот описания того, как костюм, например, поддерживает жизнеобеспечение в условиях вакуума… в условиях температуры в триста градусов по Цельсию… или абсолютного нуля. А ещё Тони перевёл магические термины в технические. Сила заклятия, например, стала «мерой пропускной способности энергий». Логично. Если слои брони закроют приток энергии, никакое заклятие в принципе не получится. Тело – основной инструмент мага. В том числе тело высокой мерности.       В некотором смысле броня творила чудеса. Маг не мог прыгнуть выше головы, сила заклятия зависела от количества энергии, которую заклинающий мог за один раз подчинить ментально-волевому усилию и пропустить через себя. Броня как бы становилась продолжением тела и увеличивала его «энергоёмкость». Обычный щит, созданный с таким подспорьем, будет в три раза сильнее.       Стивен подумал, что это похоже на чудо. Второй мыслью было, что эта броня изначально была песнью любви Тони к своему Стивену. Хотеть создать что-то настолько удивительное для человека, которого любишь – ничего странного.       А теперь Тони делает броню для него. Из чувства вины перед миром.       Стивен отбросил эти мысли.       – Сама концепция… удивительна.       Тони, кажется, немного смутился. Прочистил горло, почесал бровь.       – Как я и… сказал, чертежи восстанавливал по памяти, так что будет лучше, если ты их внимательно изучишь. Правки, корректировки, пожелания по дизайну – всё учту. Чаю хочешь?       Будто откликаясь на эту фразу, зажужжал странный механизм рядом со столом: механический щуп на подставке, и Тони тут же оживился:       – Нет! Нет, не к тебе, не приближайся к кофеварке! Разберу и пущу на запчасти, понял?       Щуп издал короткое обиженное жужжание и грустно опустил манипулятор.       У Стивена в голове шевельнулись смутные воспоминания о непрожитых реальностях.       – Так это и есть Дубина?       – Он самый.       Стивен улыбнулся про себя и попросил у Тони зелёный чай.       Где-то час они рассматривали голографию, и Стивен, всё больше увлекаясь, засыпал Тони вопросами. Кое-что они скорректировали; кое-что и вовсе изменили. Магический сленг Тони умело переводил в технический, и параметры на голограмме тут же менялись в зависимости от запроса.       – Эта броня, – сказал Стивен через ещё полчаса, – может подарить мне лишних несколько минут против демона. А это уже немало.       Тони отпил из бутылки – уже второй – и внимательно посмотрел на него.       – Я рассчитываю на то, что она поможет тебе победить. Мы настраиваемся на победу, ок?       Стивен несколько секунд смотрел на него в ответ. Ну да, о возможном самопожертвовании лучше не заикаться. Но и как сформулировать это иначе, он не знал.       – Пожалуй, мне нужна ещё одна функция. Нужно встроить артефакты, способные аккумулировать большое количество энергии за короткий промежуток времени из всей брони. Чтобы её можно было высвободить одной командой. Проще говоря, бомба. Сам я такое количество энергии через себя просто не пропущу, но броня сможет.       Теперь Тони уставился на него напряжённо и требовательно.       – Подожди… ты в самоубийцу поиграть решил?       – На крайний случай. Если ситуация будет безвыходной.       – И какова вероятность такой ситуации?       – Отличная от нулевой, но очень низкая. Сегодня мой план одобрил Вонг, это ли не гарантия.       Стивен умолчал, что включать в планы самопожертвование для магов, в общем-то, норма.       – Нет, Стивен. Для меня это не гарантия. Особенно когда ты битый час модифицируешь мою броню, чтобы в ней можно было удобно и эффективно склеить ласты, – Тони явно начал раздражаться. – И знаешь, что? Я уже подумываю поставить Пятнице блок на попытки самопожертвования.       Он слез со стола и заходил туда-сюда, помахивая ополовиненной бутылкой.       Стивен сел на его место. Вредная привычка сидеть на столе въелась в него, кажется, намертво.       – Ты за меня волнуешься, – сказал он сухо. – Не нужно. Но предусмотреть все варианты я обязан, с бронёй или без неё.       – Представь себе, защитник вселенной, я волнуюсь! – Тони всплеснул руками. – Я не знаю, как жить с мыслью, что из-за меня был уничтожен мир и умерло два Стивена Стрэнджа! Стивен, пожалуйста…       Он подошёл ближе и теперь почти касался бедром его колена. Тёмные глаза тревожно блестели.       – Просто пообещай мне, что ты… не знаю. Сделаешь всё возможное, чтобы выжить. Пообещай, и я тебе поверю.       Стивен мог бы сказать, что не боится смерти после стольких пережитых в Тёмном измерении. Но вряд ли это было хорошей идеей.       Тони смотрел на него, Тони волновался за него, и Стивен готов был пообещать ему что угодно.       – Обещаю до последнего пытаться выжить. Умру только в случае крайней необходимости.       Он ожидал, что Тони улыбнётся, что-то скажет или даже кивнёт и вернётся к голографии, но – нет. Тони продолжил стоять и тревожно-пытливо вглядываться в его глаза.       Кажется, они оказались слишком близко, чтобы это могло оставаться безопасным. Стивен ощущал, как его захватывает чем-то вроде локальной внутренней бури.       Несколько бесконечных секунд они смотрели друг на друга.       Когда Тони слегка подался вперёд, Стивену показалось, что сердце сейчас без всяких метафор выпрыгнет из груди, и… сделав шаг в сторону, Тони оказался дальше. За своей рабочей панелью, набирая что-то на клавиатуре.       – Ладно, – сказал он тихо, – черт с ним. Что там? Артефакты…       – Да… артефакты. – Стивен старался больше не смотреть в его сторону. Слез со стола, натянул оставленную перчатку. – За сутки я вполне успею их сделать.       Тони замер. Неловко дёрнулся. Повернулся к нему.       – Слушай, я… планировал сегодня примерку устроить. Ну, знаешь, чтобы ты встал вон туда, – он махнул рукой на небольшой круглый постамент, – а я примерял на тебя голографические детали и… подгонка, отладка, вот это всё. Но если ты не готов…       Стивен взял себя в руки. Буря внутри не утихала, но он хотя бы мог держать её в границах, чтобы не шагнуть навстречу и просто поцеловать. Без слов. Без попыток сделать вид, что не хочется.       – Всё в порядке. Парочка артефактов вряд ли повлияет на что-то сильно, так что можно и сегодня.                     Что ж, может быть, примерка сегодня не была такой уж хорошей идеей, думал Тони, смотря, как Стивен поднимается на постамент, встаёт, выпрямляется.       Ему чертовски шли чёрные свитеры. Просто до безумия. Вот именно такие – слегка облегающие грудь и мышцы рук.       И джинсы ему шли. Простые тёмные джинсы.       И ещё у Тони с тех пор, как он тут оказался, ни разу не было секса. А до того, как он тут оказался, секс был отличным и регулярным.       Тони заставил себя отвлечься от рассматривания бёдер Стивена, обтянутых плотной джинсой, и смахнул голографию с панели в его сторону. Голубая призрачная броня послушно подлетела к колдуну и обтекла тело.       – Пятница, убрать всё, кроме запястий и предплечий, – скомандовал Тони, подходя к постаменту. – Начнём с них.       Внешне всё выглядело пристойно. Сегмент за сегментом они проходили костюм, проводили отладку, проверяли функционал. Тони водил пальцами над призрачными контурами, моделировал места для будущих артефактов – Стивен говорил, какого примерно размера и формы они будут, – условно делал легче некоторые места, повышенная подвижность которых могла потребоваться в бою. Чудесный, очень продуктивный рабочий процесс. Да. А тем временем организм сходил с ума от каждого слова, произнесённого Стивеном – нечего иметь такой сексуальный голос, Тони сто раз говорил… не этому Стивену, но говорил. И вот теперь оставалось только медленно вариться в собственном желании близости, которое только усугублялось от запаха его геля для душа, от случайных касаний одежды через голографию. Да просто от того, что они стоят слишком рядом, Тони водит пальцами над его телом и не имеет права даже прикоснуться.       Было бы проще, если бы это влечение было направлено на кого-то абстрактного. Или на Стивена, с которым Тони больше года встречался, а потом тот сбрендил и уничтожил его мир. Чёрта с два, Тони хотел этого Стивена. Прямо сейчас. Стоило там, за столом, ощутить желание его поцеловать – и всё, как будто ящик Пандоры открылся.       Тони держался, когда они работали над руками. Держался – а хотел пощупать бицепсы.       Когда перешли к шее и голове, тоже держался.       Когда водил руками над грудью Стивена и видел – даже через голограмму – как свитер ну вообще не скрывает его мышц.       При работе со спиной, а потом с животом – сжимал зубы и терпел.       Но когда начал прилаживать кусок брони, сдвинутый поясным артефактом, к бедру, самообладание его оставило. Он просто сел на платформу, шумно выдохнул и признался:       – Всё, не могу больше.       Повисло молчание.       – Мне можно пошевелиться? – поинтересовался Стивен.       – Да делай ты что хочешь, это же умная голография! – вспылил Тони. – Она не свалится, всё будет нормально! Вот чёрт…       Он встал и вернулся к своему столу. Цапнул бутылку пива, приложился к ней.       Стивен сел на пол. Голография стекла вместе с ним, но не смогла повторить его жест – потирание переносицы.       – Не думай, что я не понимаю, что происходит, – сказал он негромко.       – Мы с тобой взрослые люди. Конечно, мы всё прекрасно понимаем, – без энтузиазма огрызнулся Тони. – Я тебя хочу. Ты… думаю, тоже хочешь меня. Но делать мы ничего не будем, потому что… у меня есть злой бывший, которого я ещё люблю. Это будет нечестно по отношению к нам обоим.       – Я не хочу ощущать себя заменой. Ты, думаю, не рвёшься почувствовать себя предателем. – Стивен смахнул с себя голограмму и встал. – Если хочешь, я уйду.       – Да брось, остались только ноги. Я справлюсь, – Тони снова глотнул пива. И добавил осторожно, – а ты кстати… как?       – Смею предположить, мне чуть легче, чем тебе. Когда на несколько лет забываешь, что твоё тело может быть чем-то, кроме магического инструмента… Так что, продолжим?       Странно, его Стеф такого никогда не говорил. Тони вообще не замечал, чтобы тот как-то пренебрежительно относился к потребностям тела. Разве что сон и еду игнорировал, но этим они оба страдали.       – Дай мне минуту, – Тони сделал ещё глоток из бутылки. Там почти не осталось пива. – Переведу дух и продолжим. Успеешь домой к ужину.       – Я не ужинаю в три часа ночи, – хмыкнул Стивен, снова садясь на пол.       – Стивен, – Тони криво улыбнулся ему, – ты вообще не ужинаешь.       – Кстати, об ужинах. Вонг каким-то образом просёк, что я в тебя влюблён. Не думал, что я настолько очевиден.       – Просёк, да? И что сказал по этому поводу?       – Ну, он недоволен тем фактом, что я выйду сражаться против страшно сильного демона, и что началось это всё с тебя. Но в целом, ему, кажется, всё равно. И не надо вот этого вот. Я иногда ужинаю.       – Когда ужинал последний раз?       – Хм… Вот же, недавно. Когда ты ещё жил в Санктуме. Помнится, ты заказал пиццу, такую здоровенную, и ещё там было что-то клубничное в придачу.       Тони улыбнулся ему чуть менее криво. Тугой узел, завернувшийся в груди (и набухший в яйцах) понемногу разворачивался. Вот так сидеть и просто разговаривать было приятно. И никаких терзаний.       – О, недавно, значит? Всего-то две недели назад. Удивительно, что на твоих костях осталось что-то кроме кожи, Мерлин, – хохотнув, Тони допил пиво одним глотком. – Хочешь со мной поужинать? Когда броню домерим?       – Откажусь. Мне ещё работать с артефактами. Да и тебе лучше будет поспать перед активной светской жизнью.       – Значит, снова без ужина? Ну что ж… – Тони опустил бутылку на стол, потёр ладони друг о друга и морально приготовился к атаке на своё либидо, – ладно, давай покончим с начатым.                     Уже в Санктуме, в ванной, в своём любимом халате, Стивен остановился напротив зеркала. Как и то, что висело над раковиной, это было мутным и древним. Только в полный рост.       Он не имел привычки разглядывать себя в зеркале, но сейчас что-то задержало взгляд. Хмыкнув, Стивен скинул с плеч халат, и он упал к ногам.       Там, в мастерской, он сказал Тони правду: он давно уже не воспринимал своё тело как объект, который можно вожделеть, или который… хм… может вожделеть кого-то сам. Только как стерильный инструмент для манипуляций с реальностью, который необходимо поддерживать в форме, оттачивать, закалять, чтобы в нужный момент не подвёл. Вместе с телом он вычистил сознание до зеркального блеска, не оставив места фантазиям, мечтам, желаниям.       Потом появился Тони Старк и два миллиона призрачных возможностей быть с ним; и зеркальная чистота помутилась, или, вернее будет сказать – треснула, разбилась на части, рассыпалась пылью. Стивен пожертвовал тем, кто уже был в его сердце; Стивен остался молча пребывать в концентрате вины без права скорби.       Теперь он понимал, что любил. Любил как умел.       Он был чертовски плох в чувствах. И эти чувства никак не затронули тело. Он бы не позволил себе думать о Старке в таком ключе, ему бы даже в голову не пришло хотеть. На это он имел намного меньше прав, чем на скорбь, несмотря на то, что в тысячах непрожитых реальностей просыпался в объятиях этого человека. Стивен отсёк эти мысли, стёр их, вычистил из сознания, оставив острое, холодное чувство вины. Всё, что он позволял себе чувствовать по отношению к Старку.       Потом была ночь на острове, шуршание дождя, вино и ритуал прощания. И живая, горячая скорбь, после которой неожиданно стало легче.       И что-то изменилось. Чувства перестали быть стерильными.       Изо дня в день они обретали плоть, температуру, пульсацию крови, пока Стивен совершенно не осознавал этого. Может, это началось и раньше, намного раньше, но он не замечал, не желал замечать?       И сегодня, когда Тони – этот, другой Тони – примерял на него броню, он ощущал каждое движение пальцев по голографии так, будто оно было вычерчено прямиком на коже. Между ними двумя натягивалось вязкое, сладкое напряжение, повисало практически осязаемыми нитями, связывало их двоих в нечто большее, чем они до сих пор были.       Тони облёк то, что происходило между ними, в нарочито грубые и неподходящие слова.       Тони сказал, что хочет его.       Предположил наличие ответного желания.       Даже примерять к себе это слово было странно. Стивен – хочет. Взаимно. Воспоминания о ночах, которые у него были когда-то в прошлой жизни, до аварии, казались фантомными, он уже и не помнил, как это – делить обоюдное желание на двоих.       Он провёл рукой по своему предплечью, вспоминая, как ощущались на коже недо-касания Тони.       О чём он думает, когда жить ему осталось, возможно, не больше месяца?       Он огладил пальцы правой руки. Им, пальцам, Тони уделил особое внимание, потому что броня тут была самой тонкой и подвижной; теперь, без перчаток, вся уязвимость уродливых старых шрамов была на виду, она перекраивала пальцы, которых Тони касался так осторожно.       Мог он находить его руки красивыми? С этой вязью соединительной ткани? С вечною дрожью, которая исчезала только в момент заклинаний?       Может быть, стоило спросить его самого.       Пальцы всё ещё помнили тепло его рук.       Стивен, ощущая, как быстрее начинает биться сердце, провёл пальцами по плечу. По шее.       Тони хотел его.       И почти касался беззащитной голой кожи на шее. Они оба ходили по краю, рискуя сорваться друг в друга. Ведь если бы Стивен в тот момент обернулся и поцеловал Тони – он ответил бы. Сейчас это осознавалось так же ясно, как эта раковина, ванна и собственное отражение в зеркале.       Пальцы, дрожа, скользили по обнажённой груди, животу, бёдрам, и глубоко в животе собирался тянущий жар. Это чувство никак нельзя было назвать стерильным.       Стивен закрыл глаза, позволяя себе представить – только представить – как его касаются пальцы Тони. Не свои собственные, а длинные, чистые от шрамов, сильные пальцы. Как их тепло скользит по коже.       Пульс ускорился; дыхание стало глубже.       Что он делал, во имя всех Сил, Носящих Имена и Безликих. Что он делал. Он должен был умереть тут же, немедленно.       Кожа, горячая в прохладном воздухе ванной, будто стала в несколько раз чувствительнее. Каждое касание ощущалось остро и материально, распаляло, обжигало, и его было до безумия недостаточно.       Стивен сжал горячую кожу бедра. С силой провёл ладонью вверх, к паху, пока вторая круговыми движениями ласкала живот.       Только сейчас Стивен осознал, что возбуждён.       Он усмехнулся, прижавшись к зеркалу пылающим лбом.       Два миллиона реальностей рассыпались сверкающей пылью. Он хотел одного-единственного Тони, того, который был от него в расстоянии портала, а не смерти. Хотел… и любил. Обжигающе, сладко и грязно любил.       Рука легла на вставший член, обхватила без дрожи, уверенно.       Большой палец скользнул по головке, и Стивен, тихо выдохнув, двинул рукой вниз.       К чёрту всё. Да, он не имеет права на Тони и на свои чувства, но они есть. Может он хотя бы подрочить на свои воспоминания?                            Тот диалог, который между ними так и не состоялся, Тони будто бы слышал своими ушами. Как, расставаясь со Стивеном, Тони НЕ сказал, что будет дрочить на него в душе. А Стивен НЕ ответил, что тоже будет думать о нём перед сном.       Идиотская ситуация. И-ди-от-ска-я. Но Тони действительно это сделал. Он дрочил, лёжа в ванне, прикрыв глаза и представляя… не случившееся. Поцелуй, который мог бы произойти между ними. Как Тони целовал бы его шею, его дрожащие уязвимые пальцы, запястья, его жадные сладкие губы…       – О, да, – шептал он, наращивая темп. Фантазии, проносящиеся перед глазами, становились ярче и сумбурнее. – Да, мой хороший…       Они могли целоваться. Там, лёжа на полу. Тони тёрся бы своим членом о его… когда они успели раздеться? Неважно. Тереться членом о член Стивена, чёрт, Тони хотел этого. А потом просунуть руку между их телами, обхватить оба члена, и…       Или нет.       Фантазия сменилась.       Тони хотел бы целовать его член. Сосать, вылизывать, играть языком с головкой и тяжёлой мошонкой. Или ласкать её пальцами, а ртом…       – Боже… – шептал Тони, толкаясь в руку перенапряжённым членом. – Хочу…       Фантазия снова сменилась.       Теперь он брал Стивена там, на полу. Трахал его великолепную задницу – а она так сладко сжимала его член, так горячо, так гладко, идеально… Трахал и целовал. Тони так хотел его целовать. Вот – целовал, прикусывал и тянул на себя нижнюю губу, целовал шею и оставлял засосы, пока Стивен выгибался под ним и раскрывал рот в немых стонах.       – Да, – голос уже начинал срываться, Тони чувствовал подступающую волну оргазма, – да, Стивен… С-стеф...       Волна накрыла его, он выгнулся со стоном, толкнулся в пальцы, вымокшие в смазке, последние пару раз и обмяк прямо там. В ванне. Прикрыл глаза.       – Чёртов колдун, что ты со мной делаешь, – прошептал Тони, ощущая себя вязкой лужицей, растекающейся по дну ванны.                     После хорошей работы в мастерской и дрочки засыпалось всегда на раз-два. Хотя на самом деле, обычно засыпалось после работы и секса, Тони не слишком-то привык дрочить. Но что поделаешь, было что было.       Так что, стоило ему закрыть глаза, он снова оказался на знакомой крыше. В компании – кто бы мог подумать – Стивена.       – Ну ты хоть плащ свой идиотский смени на что-то пристойное, – вздохнул Тони. – Что ты сделал со старым? Я любил его.       Стивен сделал шаг навстречу и обнял его.       – Плохо помню. Для меня это произошло несколько столетий назад. И разве это имеет значение?       Тони сделал над собой усилие и не стал его отталкивать. Хотя объятия ощущались абсолютно нежеланными.       – Имеет. Ты похож на фокусника. Или на злого дядю-волшебника. Знаешь, таких рисуют в раскрасках – тощие, недовольные и в пафосных плащах. Тот Плащ тебя тоже любил, кстати.       – Это артефакт. Они не любят, они служат.       Стивен отстранился, взял его руки в свои и поднёс к губам. Поцеловал каждый палец – медленно, слегка дрожа.       – Ты – всё, что имеет значение, – прошептал он, потираясь щекой о поцелованные пальцы. – В любом из миров.       От этой щемящей нежности у Тони в груди что-то перевернулось. Тот Стивен, которым когда-то было это существо, так отчётливо просматривался в этой ласке. Преодолевая внутреннее сопротивление, Тони положил ладонь ему на щёку и сказал:       – Раньше для тебя имели значение и другие люди. Ты ещё помнишь Вонга? Кристину? Помнишь, что обещал Древней? Пожалуйста, скажи, что в тебе осталась эта память.       Стивен головы не поднял. Так и стоял с закрытыми глазами, прижимая ладонь Тони к своей щеке.       – Почему ты вспомнил о них? – спросил он, наконец.       – Я о них не забывал. – Тони большим пальцем погладил его щёку. Она была совсем впалой. – Их не стало из-за меня. Я не имею права их забыть.       Стивен взял его за руку, переплёл их пальцы.       – Они есть здесь, в этом мире. В конце концов, каждый мир лишь копия с исправлениями от предыдущего мира. В общем смысле все они едины, а это значит, что все, кого ты упомянул, до сих пор существуют. Тебе лишь нужно попросить, и скоро я смогу дать тебе всё. Хочешь, чтобы я вернул свой старый плащ? Я верну его.       Снова пришлось сдержаться, чтобы не сказать: «Верни мой мир». Вместо этого Тони потянул Стивена за собой к краю крыши.       – Давай спустимся отсюда. Погуляем.       Кажется, Стивен действительно очень, оч-чень старался сделать для Тони идеальный мир. Хотя бы во сне. Любимый ларёк, где делали лучшую шаурму, работал. И в сквере, где они любили гулять – хотя получалось редко – вовсю цвели яблони. А где-то в отдалении играла музыка, и прислушавшись, Тони понял, что это его любимый список рок-баллад.       Да, это было мило. Но с другой стороны – Тони всё сильнее и чётче осознавал, что если план Стивена воплотится в жизнь, то его, Тони, сделают королём этого мира. Пока мир будет выдерживать. Любое его недовольство будет устраняться, любой его каприз – выполняться, а все, кто его расстроит, пойдут на перекус демону-Стрэнджу. В прямом или переносном смысле.       Этого нельзя было допустить ни в коем случае.       Когда они гуляли в сквере, Тони отщипывая сахарную вату, сказал Стивену:       – И всё-таки. Что случилось с Плащом? Пожалуйста, постарайся вспомнить.       – С ним… Это было так давно… – его голос стал глухим и задумчивым. А через несколько шагов Стивен и вовсе остановился. – Он был… остался… кажется, я оставил его в Санктуме, когда отправился в прошлое… я не думал о нём. Я думал… о тебе, о том, чтобы всё исправить…       – Вонг пытался тебя остановить?       – Вонг? – переспросил он с новой, удивлённой интонацией. – Нет… не помню… или пытался… Кажется, пытался, да, и я просто замкнул его во временной петле… Зачем?! – Стивен резко обернулся к Тони. – Зачем мне это вспоминать? Тони, разве это всё… разве оно что-то значит?..       – Вонг был нашим другом, Стивен, – жёстко сказал Тони. – Если его смерть на нашей совести, это очень много значит. Ты думаешь, мне приятно об этом думать? Всё, что мы теперь можем сделать для Вонга, Зельмы, Кристины, Пеппер, Питера и многих других – помнить их. Такими, какими они были в нашем мире. И…       Тони остановился, удерживая Стивена за руку. Тот стал выглядеть растерянным, и это странно сочеталось с его нынешней злодейской внешностью.       – И тебя я буду помнить, Стивен.       – Меня не надо помнить, я… я навсегда останусь с тобой. Не бойся, ты не потеряешь…       Он выпустил руку Тони и сделал несколько шагов. Очень неуверенных шагов. Снова остановился. Оглянулся, и во взгляде впервые промелькнул страх.       – Но я уже потерял тебя, потому что это – не ты, – спокойно возразил Тони. – Моему Стивену не было плевать на друзей, на учеников, на обычных людей. Ты – не он.       – Зачем ты... заставляешь меня…       Стивен осёкся. Асфальт между ними постепенно истаивал, переставал существовать. И деревья вокруг странно съёживались и осыпались беззвучным прахом, обращались в ничто.       Иллюзия идеального мира вокруг сворачивалась, как горящая бумага, комкалась сама в себя. Оседали беззвучно дома, улицы, закатное небо чернело и опускалось всё ниже.       – Нет! – Стивен чудовищным, нечеловеческим прыжком оказался возле Тони, закрывая его собой непонятно от чего. Раскинул руки, будто удерживая надвигающиеся на них стены.       – Нет-нет-нет, – зашептал яростно, – я не позволю… я не позволю!       – Ты уничтожил всё, что было мне дорого, Стивен, – тепло сказал Тони и положил руку ему на плечо. Это было больно. Но он должен был. – Ты уже меня потерял. Меня нет. Я тебя не прощу. Понимаешь?       Стивен перестал удерживать сжимающийся вокруг них мир. Повернулся к Тони. На бледном лице один за другим проклёвывались глаза, кожа бугрилась наростами чешуи, в волосах показались выступы рогов. За спиной с хлопком распахнулись кожистые крылья.       – Это всё было для тебя…       – Нет, Стивен. Ты сделал это для себя. Потому что считал, что имеешь право играть в бога.       – Неправда! – выкрикнул он, закрываясь когтистой, изуродованной костяными выступами рукой. – Это неправда!       Он резко оттолкнул Тони от себя, и вокруг него сомкнулась чернота – поглотила и демона, и останки стремительно сжимающегося вокруг мира. Спустя пару секунд сквозь эту черноту проступил потолок спальни.       Тони перевернулся набок, сгорбился, собирая одеяло складками, и обхватил себя руками.       От осознания, что его Стивен жив и похоронен где-то под демонической одержимостью, было только хуже. Враньё. Было настолько плохо, что хотелось отрубиться от реальности, лишь бы этого не чувствовать. Но спать было нельзя.       Тони нашарил на тумбочке телефон.                     Стивен ответил сразу. На просьбу прийти пообещал, как закончит с разрывом, тут же явиться.       Пообещал закончить быстро.       Но что такое быстро, если штопаешь разорванную ткань мироздания?       Что такое быстро, когда перед внутренним зрением всё ещё мелькают картины из сна?       Тони, зябко обхватив себя руками, бесцельно бродил по комнате в ожидании, когда открылся портал.       Стивен... Стеф шагнул в комнату в полном колдунском облачении, с Плащом на плечах.       – Снова сон, как я понимаю.       Тони метнулся к нему, но застыл в полушаге.       Портал схлопнулся.       Комната погрузилась в мягкий сумрак.       – Можно… – Тони никак не мог найти слов, но ему было нужно это. Что-то человеческое. Понятное. Тёплое. – Можно я… К чёрту.       И, шагнув к Стивену, Тони поцеловал его.       Сначала он не шелохнулся. Только через несколько долгих секунд приоткрыл губы, позволяя поцеловать себя глубже; и, наконец, тесно обхватил, прижимая к себе, и ответил. Яростно, жадно, так, словно хотел этого долгие годы.       Он был весь – жизнь, Тони хотелось больше и ближе, он целовал, обнимал его, прижимался и голой кожей груди ощущал холодную ткань куртки в редких каплях воды.       Он хотел чувствовать кожу.       – Снимай, – прошептал он в поцелуй, расстёгивая старую синюю куртку.       Плащ сам слетел с плеч колдуна, исчезнув где-то в темноте комнаты, Стивен скинул куртку, начал было раздеваться дальше, но бросил и опять потянулся за поцелуем. Они целовались беспорядочно, прикусывая губы друг друга и едва успевая переводить дыхание. Упало на пол с глухим стуком тяжёлое двойное кольцо; дрожащими холодными пальцами, не разрывая контакта губ, Стивен пытался справиться с поясом, затем, нетерпеливо выдохнув, сделал что-то такое… Вся одежда с него опала на пол, словно на миг он стал бесплотным, и ткань просто прошла сквозь.       Будь Тони проклят, если это не было чертовски горячо.       И удобно.       Он вжался в тело Стивена – горячее, сильное, красивое как у бога, снова прижимаясь к его губам. Тони хотелось растаять в его жаре, а ещё… хотелось больше.       Он торопливо огладил спину, задницу Стивена, его вздымающиеся бока, притёрся животом к животу.       Из-за разницы в росте от поцелуя с запрокинутой головой начинали болеть затылок и шея.       Тони чувствовал, как в его пах, стянутый трусами, вжимается горячий упругий член.       Он хотел больше.       С трудом оторвавшись от жадных губ Стивена, он взял его за руку, попятился и потянул за собой.       Стивен пошёл, но у самой кровати опять притянул его к себе; они снова принялись целоваться, а когда Стивен потянул их вниз, оба рухнули на скомканное одеяло, тут же снова тесно обхватив друг друга.       Каждая секунда, что они не целовались, казалась холодной и бесконечной. Тони цеплялся так, будто мечтал найти в Стивене своё спасение. Или окончательно утонуть. Терять драгоценное время поцелуев на то, чтобы снять трусы, сейчас было не меньше чем кощунством, и Тони, неловко дёргаясь, приспустил их, чтобы высвободить стоящий член. Притёрся им к члену Стивена, а потом обхватил ладонью их оба.       Стивен тихо-тихо вздохнул в поцелуй, а потом и вовсе оторвался от губ и уткнулся носом в шею Тони. Было слышно его сбитое прерывистое дыхание, а потом Стивен вцепился ему в плечо.       – Ну что… хороший мой… – Тони шептал это еле слышно, целуя его волосы. – Стеф, солнце... Сейчас…       И медленно, стараясь не упустить ни единого ощущения, Тони водил рукой по их членам, плотно прижатым друг к другу. Это было… да что уж там, крышеносно. Никакого сравнения с одинокой дрочкой в ванне. Ощущение холода таяло под натиском их жара, близости и сорванного дыхания.       Что-то Тони шептал ещё. Он не контролировал свою речь, просто… так хотелось объяснить Стивену, что тот не замена. Что Тони сердцем к нему прикипел. Что Стивен потрясающий, на самом деле потрясающий, красивый, умный, контролирующий себя (или не очень), что с ним хорошо и спокойно. Что Тони очень хочется звать его Стефом, одному-единственному на свете иметь это право. Тони не знал, что из этого он прошептал, а что только осталось в мыслях.       Они снова целовались, или скорее коротко касались губами губ, потому что дыхания не хватало. Но и перестать было выше сил.       Стивен накрыл его руку, сжимающую члены, своей ладонью; пальцы у него были прохладные и едва заметно дрожали.       Беззащитные, непослушные, Тони так хотел согреть и их тоже, но…       Он уже с трудом соображал.       Дышать было всё труднее, сердце колотилось как обезумевшее, в висках пульсировала кровь, губы занемели от поцелуев, а внутри рождалась – назревала – накатывала первыми слабыми отголосками оргазменная волна. Наконец, вжавшись в Стивена что есть сил, Тони последние пару раз рвано двинул пальцами и кончил.       Стивен поцеловал его в лоб.       – Я люблю тебя, – сказал очень тихо. Возможно, надеясь, что его не услышат.       Тони, обмякший в его руках, всё прекрасно слышал. Он не совсем понимал, как реагировать: вот ты лежишь, только что кончил, а тебе признаются в любви и… что?       – Иди сюда, я тебя немного запачкаю, – он сделал выбор не акцентировать внимание на том, что планировалось как незамеченное. Поёрзал, стянул трусы полностью, устроился удобнее и выше на подушке и притянул податливого Стивена в свои объятия.       Из темноты неслышно появился Плащ и накрыл их собой. Стивен вяло помахал на него рукой, «кыш, запачкаешься же», но своенравный артефакт только уголком дёрнул в ответ и больше не пошевелился.       Тони несмело прочистил горло.       – Кхм. К тройничку я сегодня готов не был. А ты?       – Ты ему слишком нравишься, – Стивен был серьёзен. – Не понимаю, почему. Обычно он других не выносит, даже когда они его просто касаются.       – Нравлюсь. Ну да, это точно. – Тони пощекотал край воротника, воротник дёрнулся. – Эй, дружок. У меня уже есть, на чём летать, но я могу кормить тебя пончиками. Любишь пончики?       – Не вздумай давать ему еду.       – Почему это? Раскидает?       Стивен вздохнул.       – Попытается скормить мне.       Голос его был серьёзен, но – кто бы удержался? Тони расхохотался. До слёз. Потом, утирая их, признался:       – Была у меня мысль покормить тебя с вилочки, но это…       – Ты ещё не видел, как это выглядит, – мрачно сказал Стивен. – А потом его приходится стирать… Да, поношенный покров стыда, я о тебе говорю, – он положил ладонь на затрепетавший Плащ. – Приходится стирать. И кое-кто устраивает по этому поводу истерику и потоп в ванной.       Стирку Плаща и истерики в ванной Тони помнил. Но он не стал бы упоминать об этом сейчас. Не после того, что было, не в постели, не когда Стивен лежит в его объятьях мрачный и не знающий, куда себя деть.       Тони погладил его по щеке.       – Поговорим? Если хочешь, конечно.       – Поговорим. Судя по разрыву, демон опять приходил к тебе в сон.       – Да. Я смог до него достучаться. – Сейчас вспоминать об этом было не так тягостно и пугающе, но всё равно грустно. – Так что… Стивен… тот Стивен, конечно. Он ещё жив. Правда, это выглядит просто ужасно. Не знаю, с чем сравнить.       Сейчас Тони поймал себя на том, что перебирает жёсткие пряди Стефа, но останавливаться было уже глупо.       – А, нет, знаю. Зловещая долина.       – Слишком похоже на человека, но не человек?       – Слишком похоже на Стивена, даже частично Стивен, но не Стивен. Сумбурно, да. Надеюсь, ты понял.       Стивен слегка расслабился. По крайней мере, прикрыл глаза.       – Когда закладываешь и перезакладываешь свою душу ради магических манипуляций, рано или поздно перестаёшь понимать, что есть ты сам. А он сотворил невозможное с точки зрения магии.       – Знаешь, когда я слышу вот это – сотворил невозможное – я всё чаще думаю, что невозможное не значит необходимое. Тридцатилетний я не поверил бы, что я такое говорю… И я говорю слишком много «я» сегодня.       Тони улыбнулся и погладил его по щеке. Легонько надавил на кончик носа.       Стивен ушёл от этого жеста, слегка повернув голову.       – У нас есть ещё недели три на работу. Я смотрел через артефакты состояние клетки, пока беспокоиться не о чем.       От его движения Тони как будто увидел своё поведение со стороны. Вот они как взрослые люди проговаривают, что между ними происходит, приходят к разумному соглашению. А потом он просто вызывает Стивена к себе и буквально валит в койку. А потом ещё и лезет со своими нежностями.       Если Стивен ощущает себя использованным, он имеет на это полное право.       Тони даже сам не был уверен, что не использовал его. Да-да, мистер Старк, использовал в момент отчаяния и нехватки человеческого тепла.       – Три недели, – повторил он за колдуном. – Я запомню, да. Этого хватит. Слушай, по поводу того, что произошло…       – Ничего бы не произошло, не будь у меня встречного желания, ты не находишь? – Стивен усмехнулся. – Так что если грызёшь себя за то, что мы переспали, облегчу твою совесть. Оба виноваты.       О да, Тони поверил бы в его лёгкий тон. Если бы Стивен не ушёл от прикосновения к носу.       – Переформулирую.       Тони приподнялся на локте, слегка нависая над Стивеном.       – Я понимаю, что случилось. Ты понимаешь, что случилось. Вопрос не в этом, а в том, будет ли продолжение. И хочешь ли ты его.       Стивен коснулся пальцами его щеки. Провёл – пальцы слегка дрожали – и убрал руку.       – Я не хочу быть заменой, тут ничего не поменялось. Так что смотря кто я для тебя сейчас. Если просто средство не думать о демоне…       Тони всё же нажал пальцем на кончик его носа, но тут же посерьёзнел.       – Ответь на вопрос для начала. Ты хочешь быть со мной? Я, Тони Старк, достаточно невыносим при тесном контакте.       – Вот и посмотрим, кто из нас невыносимей.       – Стивен, я всю жизнь работал с такими ушлыми юристами, что тебе и не снилось. Мы в любом случае посмотрим, кто из нас невыносимее. Ты будешь моей парой? Я уже не спрашиваю, заметь, я предлагаю.       Стивен сощурил глаза.       – Да. Если это не будет обременительно для твоей совести. Я не собираюсь быть живым напоминанием о твоём Стрэндже.       – Я сам разберусь со своей совестью, спасибо. Как же с тобой трудно.       Тони снова улёгся, устроился поудобнее, положил голову на плечо Стивена. Совесть – не зря колдун о ней напомнил – тихонько ныла где-то в глубине груди. Одно дело разовый секс на эмоциях, и совсем другое – отношения, которые он только что предложил. Совсем другой уровень предательства. Но отступать было поздно. И вообще им, может, жить осталось не больше трёх недель. А потом демон с него сам за всё спросит.       – Плохая идея, – вздохнул Стивен. – Понятия не имею, почему согласился.       – Потому что ты дурак, – ворчливо ответил Тони. – И потому что я дурак. Но с меня спрос выше, я старше тебя на пятнадцать лет.       – О, предлагаю поплакать по этому поводу. Ты старый, а у меня, видимо, фетиш на людей старше меня.       – Да, я старый. Поэтому начал отношения с доктором. Ещё вопросы?       Стивен совершенно нагло поцокал языком.       – Порекомендовать мазь от болей в пояснице?       Тони снова приподнялся, собираясь ответить, что от дрочки боли в пояснице не появляются, и что с их темпами ещё долго не появятся, но он ничего не успел сказать. Стивен приподнялся вслед за ним и закрыл ему рот поцелуем.