Целитель моей дочери

Драко Очевидно, Поттер сильно переоценил мои умственные способности, потому что я битый час пялюсь в исписанный его каракулями листок, не в силах сложить эти чёртовы «два и два». Фото идеального семейства, дружно украшающего праздничный торт, улучшение самочувствия маленькой Лили сразу после возвращения Джиневры к любимому супругу, никак не складываются с ящиком стола, в котором Поттер годами хранит мой пресловутый значок, и его невнятным бормотанием: «Кажется, я не особо-то счастлив в этом браке…». Я чувствую, что ответ где-то близко, разгадка первым рассветным лучом брезжит в моём затуманенном мозгу, но я не могу ухватить её за хвост, как ни стараюсь. По телу разливается сладостная дрожь, стоит вспомнить низкое рычание: «Ты моя проблема, Малфой!», губы покалывает при мысли о злом, беспощадном поцелуе. Сердце колотится, точно обезумевший боггарт, запертый в шкафу. «Я буду ждать тебя в кафе у квиддичного стадиона, послезавтра…». Мерлин мой, похоже, будто это приглашение на свидание, но что если это вовсе не… Что если я просто отчаянно хочу видеть то, чего нет, если Поттер действительно хочет просто извиниться? Я решаю остановиться на этой версии, чтобы хоть немного обезопасить себя, не позволяю надежде расцвести в моём сердце, удерживая её в тисках железных аргументов: Поттер ненавидел тебя всю свою жизнь, и даже нарочно хранил свидетельства твоих издевательств над ним, чтобы ни в коем случае не забывать о своей ненависти. Поттер страдает комплексом спасителя, и ты настолько жалок, что снова позволил спасти себя, поддавшись позорной панике, когда тебе даже ничто не угрожало на самом деле! Ну, и самое главное: Поттер никогда не бросит свою жену, чтобы не навредить здоровью Лили. — Да, но… — робко протестует надежда, — почему же Лили снова не стало хуже сразу после вашего с Поттером поцелуя? — Потому что я напичкал её эффективным сильнодействующим зельем, — безапелляционно затыкаю я её. Долгих три четверти часа я горжусь своей выдержкой, выдающимися логическими способностями и невероятной силой убеждения, но… Сердце и тело, будучи в большинстве, вскоре одерживают победу над разумом и он, оказавшись в заложниках, начинает генерировать фантазии одна безумнее и жарче другой. Я, как семнадцатилетний подросток, кончаю раз за разом. В душе, закрыв глаза и подставив плечи тёплым струям, долго, нежно и сладко лаская себя. То почти доходя до края, то вновь отступая, словно качаясь на невидимых качелях: «Тише, тише, я здесь, я с тобой, я никогда не позволю тебе упасть…». На коленях на жёстком полу, отдрачивая себе резко, и быстро, представляя, как Поттер трахает меня в рот так же грубо, как целовал меня: «Тебе интересно, в чём моя проблема?! Ты моя проблема, Малфой!». На кровати, разжигая себя собственными стонами, бесстыдно раздвинув ноги, смазывая и растягивая себя с мыслью, что когда-нибудь… «Малфой, ты где, мантикора тебя задери?! Ты мне нужен, сейчас! Немедленно приходи…» — Гарри! — на этот раз мне даже не нужно дотрагиваться до измученного, задёрганного члена. Гарри Я так хочу поскорее увидеть Драко! Я весь извёлся за эти пару дней, что он хладнокровно игнорит меня, и совершенно не могу взять в толк, как вообще обходился без него долгих двенадцать лет? Мои руки зудят от неодолимой потребности обнять его, как тогда, в заповеднике драконов, защитить от всего мира, или сжать, стиснуть требовательно и голодно, как во время того безумного поцелуя. Воспоминание о поцелуе окатывает меня жаром, словно по венам вместо крови устремляется горячий коктейль из острого желания, смешанного со жгучим стыдом и горьким раскаянием. Ночью я ворочаюсь без сна, представляя себе десятки, сотни способов, которыми я мог бы поцеловать Драко, чтобы загладить свою вину. Джинни деликатно предложила нам спать в разных комнатах, но я всё равно не могу смотреть ей в глаза во время завтрака, никакие Очищающие не в состоянии стереть краску с моих щёк и убрать излишний блеск из глаз. — Да не переживай ты так, Гарри, — ухмыляется Джинни, шлёпая блинчик в мою тарелку, — твои Заглушающие были на высоте, и я почти ни о чём не догадываюсь! ***** — Па-ап, — канючит Альбус, — почему мы должны идти на тренировку так рано? — Ты сможешь переодеться без спешки, и, возможно, успеешь немного поиграть со Скорпиусом до того, как тренер Робинс начнёт занятие, — мой голос сочится тем самым напускным энтузиазмом, с каким обычно родители рекламируют младенцам потрясающие вкусовые качества овощного пюре. Джинни закатывает глаза, цокает языком и качает головой с еле заметной полуулыбкой. ***** Мне кажется, я сижу в этом чёртовом «Весёлом Бладжере» уже целую вечность, хотя медленно ползущие стрелки настенных часов уверяют меня, что прошла всего четверть часа. В кафе почти пусто, не считая двух-трёх усталых тренеров, которые зашли перекусить в промежутке между тренировками. Малфой появляется в дверях прямой, как палка, как всегда, с ног до головы холёный и безупречный, и, мгновенно отыскав меня глазами, скользит по мне таким равнодушным взглядом, что у меня падает сердце. Я делаю большой глоток кофе, чтобы немного успокоиться, но от волнения давлюсь им, и к тому моменту, как Малфой усаживается напротив меня, захожусь надсадным кашлем, который только усугубляется, когда в его до этого безразличном взгляде появляются лёгкое презрение и снисходительная жалость. Я с хрипом хватаю ртом воздух, на глазах выступают слёзы. Такое чувство, точно мне не в то горло попало всё содержимое здешней кофемашины. — Анапнео! — наконец, смилостивившись, колдует мерзавец, и мучительный кашель, хвала Мерлину, отпускает меня. Возможно, в этой ситуации есть свои плюсы. Теперь мои горящие щёки и сбивчивое дыхание можно списать на то, что я только что чуть было не отправился к праотцам. — Твои манеры за столом всегда оставляли желать лучшего, Поттер, — вместо приветствия изрекает Малфой, палочкой убирая со стола лужу расплёсканного и выплюнутого мною бодрящего напитка. — Привет, — игнорируя его колкость, улыбаюсь я. Он неуверенно дёргает уголком губ. — Закажем что-нибудь? — дружелюбно спрашиваю я. — Не уверен, что ещё раз смогу выдержать подобное зрелище, если ты окажешься не в состоянии отправить пищу в полагающееся ей место в организме, — острит этот засранец. Мой любимый язвительный, колючий засранец. — Но ты же будешь рядом, чтобы спасти меня, — я расплываюсь в лучезарной улыбке. Флирт выходит неуклюжим, но зато искренним. Брови Малфоя ползут вверх, лицо еле уловимо расслабляется. — Итак, зачем мы здесь, Поттер? — церемонно уточняет он, когда мы всё же делаем заказ. — Мне вполне хватило бы письменных извинений, изложенных твоим едва поддающимся расшифровке почерком. Мерлин, да я могу стать зависимым от его яда! — А может, я не хотел извиняться? — огорошиваю его я. — Ну, то есть, только за грубость и за то, что не спросил позволения, но не за сам поцелуй! Малфой вспыхивает, и, я уверен, что сейчас он и сам поперхнулся бы, если бы мы уже успели приступить к еде. — Ч-что… что ты хочешь этим сказать? — пятна на его лице становятся ярче и стремительно переползают на шею. — Только то, что не против… нет, не так! Мечтаю поцеловать тебя ещё раз! — я бросаюсь прямо навстречу пламени, а что мне, впервой, что ли? — Много раз, — добавляю, чтоб уж наверняка. Но, вопреки моим опасениям, мой сердитый Дракон не опаляет меня смертельным огнём. Он смотрит на меня какими-то больными глазами, потерянно и горестно, продолжая полыхать щеками. Я словно со всего маху падаю с метлы на твёрдую землю. Неужели все они — и Чарли, и Джинни, и Виктор Крам ошиблись, и Драко вовсе не испытывает ко мне таких чувств? Неужели та дрожь, что сотрясала его тело, пока я кусал его губы, была дрожью отвращения? — Не хватило материала, чтобы сделать окончательные выводы о своих предпочтениях? Хочешь продолжить эксперименты? Нет, ну а что, удобно, что я так кстати для тебя оказался геем. — Перестань, — я умоляюще сжимаю его ладони. — Ты мне нравишься, Драко! Серые глаза испуганно расширяются, в них мечутся растерянность, неверие и почему-то обида. Ну что же опять не так, Хорёчек мой? — Хочешь, чтобы я стал твоим любовником? — судорожно сжатые губы кривятся так горько, что хочется наплевать на всё и целовать, целовать их, пока не расслабятся, не припухнут соблазнительно и сладко, не засияют счастливой улыбкой. — Любовником?! Что за чушь ты несёшь, Малфой? — Это я-то несу чушь? В твоих словах отсутствуют даже зачатки логики и здравого смысла, Поттер! Ума не приложу, как Праудфут взял тебя на работу преподавателем! Чему ты можешь научить курсантов, если… — раненой змеёй шипит Малфой. — Мы расстаёмся с Джинни, Драко, — останавливаю я его рассерженное бормотание. Драко давится словами, пытаясь осознать услышанное. Я глажу его дрожащие ладони, растираю холодные пальцы. Отогреть их дыханием, поцелуями было бы куда быстрей, но я не смею. На нас и так уже с любопытством косится молоденькая ведьмочка-официантка. Я накладываю на неё лёгкий Конфундус и возвожу вокруг нашего столика Обманные Чары. Сначала — официальный развод. Я не хочу обижать Джинни и делать Драко объектом грязных домыслов и сплетен. — Мы с Джинни дождёмся возвращения Джеймса из Хогвартса и сразу после Рождества объявим детям и родным о нашем решении. А потом… если ты не против, я хотел бы начать встречаться с тобой, хотел бы узнать тебя. Тебя настоящего, а не своё воспоминание из школьного детства. Я хотел бы снова поцеловать тебя. Поцеловать по-настоящему, если ты, конечно, тоже захочешь этого. — Я… я захочу, Поттер… Гарри, — Драко настойчиво высвобождает свои пальцы из моего захвата, но лишь для того, чтобы переплести их с моими. — Ох… ты… ты дождёшься, пока я официально не оформлю развод? — я, снедаемый тревогой, вглядываюсь в его полыхающее лицо. — Придурок! — он закатывает глаза и наконец-то улыбается мне. — Я слизеринец. Мы умеем терпеливо ждать свою добычу. — Ваши стейки, — вклинивается в наши излияния официантка. Благодаря Обманным Чарам она не видит наших сцепленных пальцев. В её искажённой картине мира мы с Драко ведём непринуждённый дружеский разговор двух отцов, которые по-приятельски зашли перекусить, пока их сыновья играют в квиддич. — Смотри не поперхнись от счастья, Поттер, — язвит всё ещё нежно-розовый Малфой, снисходительно взирая на то, как я дрожащими руками, с глупейшей улыбкой на лице, нарезаю мясо. Всегда поражался, как этому поганцу удаётся в такие рекордные сроки восстанавливать самообладание. — Ну, теперь мне это не страшно, ведь у меня есть свой личный целитель, — беззастенчиво повторяюсь я. — Кстати, о целительстве. Лили очень ждёт тебя, Драко. Пожалуйста, приходи к нам навестить её. Не как целитель. Как друг.