Целитель моей дочери

Джинни — Ну будь же разумным мальчиком, Альберт! — увещевает Лили своего чёрного плюшевого дракончика с маленькими крылышками. — Мама уезжает вовсе не потому, что ты не любишь драквиддич. Она будет тренировать бог… богларскую команду. Вот Драко тоже теперь лечит не меня, а других больных детей — я же не реву! Я, затаив дыхание, застываю за дверью. — Мамочка очень любит нас, просто ей нужно больше песро… пенсо… песорнального пространства! Ну, а ты, Джеффри? — продолжает Лили, и её голос становится строже. — Что за глупости приходят в твою голову? Папа не любит никакую «другую девушку»! Он любит нас, маму и Драко! Я печально улыбаюсь. Наши несчастные дети пытаются справиться с новостями, которые мы вывалили на их головы, как умеют. — А кто же будет водить меня на квиддич, мама? — первым делом обеспокоенно уточняет Альбус. — Тебе больше не придётся посещать тренировки, Ал! — да, я наконец приняла верное решение. — Я записала тебя в клуб гербологов «Сад чудесных цветов Ханны Лонгботтом». Занятия проходят по вторникам и четвергам с пяти до шести вечера. Папа будет отводить тебя туда после работы. — Но… я всё же смогу иногда ходить на стадион, чтобы посмотреть, как летает Скорпиус? — волнуется сын, и, кажется, это волнение гораздо сильнее, чем радость от возможности заниматься любимым делом. Я закатываю глаза. Конечно, милый, твой папа с превеликой радостью отправится с тобой в любое место, где предположительно будут Скорпиус и его драгоценный папаша! ***** Джеймс не разговаривает с нами почти до самого конца рождественских каникул. В его комнате подозрительно тихо — ни оглушительной музыки, ни привычных взрывов, и моё сердце тоскливо сжимается. Мой бедный мальчик! Лучше бы он кричал, разбрасывал вещи и полыхал неконтролируемой магией, как в детстве, когда достаточно было взять его на руки, крепко обнять, пообещать мороженого или спеть песенку — и все горести рассеивались, исчезали без следа. Перед самым отъездом в Хогвартс он наконец выходит к ужину. — Джеймс! — радостно кидается к нему Лили. — Прости, сестрёнка, я должен был вручить тебе мой подарок на Рождество, но я успел доделать его только сейчас. Нашим изумлённым взорам предстаёт неизвестный магической науке монстр, все части тела которого сделаны… (о, мой Мерлин!) из разнообразных Волшебных Вредилок! Надо будет в очередной раз серьёзно побеседовать с близнецами. Чудовище жужжит, пыхтит, посвистывает, плюётся огнём и щёлкает зубами. Присмотревшись, я обнаруживаю, что его пасть представляет собою не что иное, как самую настоящую клыкастую фрисби! Гарри зябко ёжится. — Дракон! — верещит Лили, без капли страха хватая дребезжащего на все лады уродца и заключая его в нежные объятия. Тот предусмотрительно захлопывает полную острых зубов пасть и принимается довольно урчать. — Какой миленький! — восхищается Лили. — Джеймс, ты сделал его для меня?! Это самый прекрасный дракон на свете!!! Я не вполне разделяю мнение дочери, но «дракон» быстро даёт мне понять, что я ошибаюсь, оттяпав изрядный кусок моей домашней мантии, стоит мне приблизиться к Лили. — Ты что, Милашка, это же мама! Маму нельзя кусать! — ласково укоряет это исчадие ада Лили. — Ты ведь не против, если я назову тебя Милашкой? Святые волшебники, у нас подрастает будущая любимая ученица Хагрида! — Мама, папа, простите, — бормочет Джеймс, пряча глаза. — То, что я сказал… Я вовсе не ненавижу вас. И… вы ещё не написали директору МакГонагалл, что я останусь на лето в Хогвартсе? Нет? Потому что я передумал. Я не хочу. Я хочу вернуться домой к маме. Или к папе. Если, конечно, вы захотите. Первой пускается в рёв Лили, следом солидарно шмыгает носом Альбус. И вот мы уже сплетаемся посреди кухни тесной кучей-малой, не стесняясь бегущих по щекам слёз. Я, Гарри и наши бедные, не виноватые в наших взрослых проблемах дети. ***** Я отбываю в Болгарию в середине января, сразу после того, как мы улаживаем все дела с оформлением развода. Мы с Гарри решили, что будем заботиться о детях по очереди. Болгарская Квиддичная Ассоциация предоставила мне очаровательный домик в волшебной деревеньке на берегу моря и няню, которая будет заниматься детьми, пока я на работе. Гарри же с радостью вызвалась помочь моя мама. Возможно, когда они с Малфоем начнут жить одним домом (эта привычная уже мысль почти не причиняет боли, я чувствую лишь едва заметный всплеск ревности и досады), Альбус и Лили вместе со Скорпиусом будут проводить время в Малфой-Мэноре, пока их папочки трудятся в Академии и Мунго. Я представляю себе чопорную Нарциссу, играющую в «Чаепитие драконов» и Люциуса, с азартом режущегося в Плюй-камни с двумя сорванцами и мстительно ухмыляюсь: плакали ваши спокойные, размеренные деньки, аристократы-выпендрёжники! Гарри Пока Джинни не уехала от нас, я и не подозревал, каким слаженным механизмом была наша семья. Без моей, теперь уже бывшей, супруги всё рассыпается, разваливается буквально через пару дней. Всегда проводя с детьми только вторую половину дня и выходные, я и не подозревал, насколько сложно бывает поднять и куда-то собрать их рано утром. Я совершаю роковую ошибку, решив сначала закинуть Лили в «Нору», а затем отвести Ала к учителю. Добрых полчаса мы наполняем розовый рюкзак плюшевыми драконами, волшебными карандашами и прочими ценными и жизненно необходимыми вещами. По прибытии в «Нору» выясняется, что Лили забыла раскраску с движущимися картинками, и мне приходится в срочном порядке аппарировать домой. В итоге мы с Альбусом опаздываем к мистеру Вудпекеру, и старенький волшебник укоризненно качает головой, бормоча себе под нос что-то о безответственных отцах. На свой собственный урок в Академию я, как ошпаренный, влетаю как раз к тому моменту, как староста третьего курса Энди Броклхерст собирает готовые эссе на тему: «Тёмные проклятия, воздействующие на пространство и время». — Прошу прощения за опоздание, ребята, — неловко извиняюсь я. — Попали под проклятие искажения времени, сэр? — шутят курсанты. — О да, пал жертвой двух малолетних волшебников-копуш, — смеясь, оправдываюсь я. ***** После целого дня, проведённого у Молли с её пирогами и сладкими пудингами, дети наотрез отказываются есть приготовленную мною еду: жареный картофель с колбасками и тушёным горошком. — Мы могли бы поужинать у Фортескью, — предлагает Альбус. — Мороженое — очень полезная еда. Я никак не могу отыскать нужные ленточки для косичек Лили, да и сами косички не удаётся заплести ни вручную, ни с помощью магии. В результате моих жалких манипуляций палочкой вместо искусно уложенных корзинкой волос на голове дочери красуется настоящая корзинка, точь-в-точь такая, в которую Молли собирает летом малину для пирога. А ещё мои дети ужасно, ужасно скучают по маме. — Па-ап, — хнычет Альбус, — я хочу снова ходить на тренировки. Если я научусь летать так же хорошо, как другие ребята… Бедный мой мальчик, в глубине души он всё ещё подозревает, что мама уехала от него из-за его неудач на спортивном поприще! — Папочка, дракон Орион говорит совсем не таким голосом! — Лили вырывает «Сказания о драконах» у меня из рук и разражается громким жалобным плачем: — Только мамочка знает, как разговаривают драконы! Лили сотрясается в моих объятиях, пока наконец не засыпает с дорожками невысохших слёз на щеках. Я вцепляюсь себе в волосы и с силой дёргаю их, чтобы хоть немного отвлечься от сдавливающей боли в груди. В такие минуты мне начинает казаться, что мы поспешили. Но после работы я иду обедать с Драко. Один лишь взгляд на его мягкую, обращённую ко мне улыбку — и я снова дышу. — Они привыкнут, Гарри, — убеждает он меня, кладя свою ладонь поверх моей. Я плавлюсь от этого «Гарри» его голосом, от невинных, почти дружеских прикосновений. Как я мог хоть на секунду помыслить, что способен отказаться от него? — Когда мы с Асторией расстались, Скорпиус очень тяжело это переживал. А ведь ему пришлось ещё и переехать из Франции, где у него остались друзья, сюда, в чужую, по сути, для него страну. Как же он безобразничал тогда! — Драко с нежностью усмехается своим воспоминаниям. — Отец прибил бы меня своей тростью, если бы я позволил себе хотя бы малую часть того, что вытворял мой сын! — Скорпиус?! — я выпучиваю глаза. — Твой идеальный, безупречно воспитанный, с пелёнок обученный этикету ребёнок? — Да, я говорю именно об этом молодом человеке, — с улыбкой подтверждает Драко. — Хочешь, приду к тебе сегодня вечером, помогу уложить детей? — Ты ещё спрашиваешь! — сияю я. — А Скорпиус? — Побудет у моих родителей. — Люциус не будет против? — О, отец считает, что я должен изо всех сил стараться, чтобы ты не выскользнул из моих сетей, — закатывает глаза Драко. — Ему не о чем переживать, — смеюсь я. — А впрочем… пусть переживает и нервничает, он заслужил. — Поттер! — притворно возмущается Драко. — Прояви хоть немного уважения. Мы, между прочим, говорим о будущем дедушке твоих детей! ***** В этот вечер всё проходит гладко. Дети без капризов съедают приготовленную «шеф-поваром» Малфоем рыбу с овощами (а всего-то и нужно было назвать это блюдо: «Добыча Оранжевого дракона»!). А ещё Драко, оказывается, точно знает, какими голосами говорят Орион, Оникс и все остальные драконы из сказок Лили! — Уснула, — шёпотом оповещает он меня, подходя сзади ко мне, сидящему на диване в гостиной, обхватывая руками и утыкаясь носом мне в шею. Я сжимаю его ладони и несколько долгих секунд просто неподвижно млею от накатившего тёплой волной тихого, безмятежного счастья. — Тот самый диван, — шепчет Драко, и я слышу в его шёпоте лукавую усмешку, — на котором ты чуть не завалил меня, несчастного и истекающего кровью. — Не напомина-ай, — страдальчески скривившись, стону я. — Ну отчего же? — Драко обходит диван и медленно седлает мои колени, провоцирующе облизываясь. — Оказывается, ты можешь быть таким зверем, Поттер… — прижимается ко мне всем телом и легонько кусает за нижнюю губу. Я не поддаюсь на провокацию — отвечаю на поцелуй аккуратно и нежно, ласкаю мягкие губы, осторожно, просяще толкаюсь языком внутрь. Драко чуть слышно постанывает, ёрзает на моих коленях, обнимая ногами за талию, я бережно, едва касаясь, глажу ладонями его горячую спину, сам не замечая, как невесомые вначале поглаживания становятся грубее, напористее, ладони опускаются на поясницу, залезают под резинку домашних штанов, в которые мой любимый уже успел переодеться после ужина. Пальцы дразняще замирают у самой расселины, я нежно потираю маленькую ямочку наверху между сжатыми ягодицами… О да, это так нравится ему! Драко разрывает поцелуй и, задыхаясь, запрокидывает голову. Я целую шею и грудь в вырезе рубашки, так и не осмелившись на большее. Приподнявшись, Драко сам приспускает свои штаны и, о, Мерлин великий! трётся, трётся обнажённым, горячим и мокрым членом о мой собственный, скрытый джинсовой тканью. Я ласкаю его освобождённые наконец от одежды ягодицы — глажу, сжимаю, нежно пощипываю. «Надо снять… тоже… снять джинсы…» — мечется на краю затуманенного сознания, но Драко уже, вскрикнув, изливается, заставляя и меня тут же, вслед за ним, кончить прямо в чёртовы штаны. Он ещё продолжает мелко подрагивать, тяжело дыша в моих руках, пока я целую его закрытые глаза, вспотевшие виски, скулы, приоткрытые губы. Наконец Драко обмякает и расслабляется. Открыв глаза, осматривает критическим взглядом «место преступления»: — Я испачкал твой диван, Поттер. Снова. — Ну, в этот раз ты, по крайней мере, не истекаешь на нём кровью, — улыбаюсь я, царапая бархатную обивку «Скорджифаем». — Ты такой развратный, Поттер, — морщит нос этот засранец. — Совратил меня прямо здесь, на диване, на котором, возможно, завтра будут сидеть твои гости — Грейнджер и Уизли. — Ну, то, чего Рон не знает, ему не повредит, — веселюсь я. — К твоему сведению, на кухонную мебель у меня тоже есть планы.