Море мечтаний

      Каждый сантиметр. Каждая скамейка. Каждый кирпичек. Все напоминало о прошлом. О самых ужасных и самых болезненных кошмарах.       Вот возвышалась в небо радиостанция. Вот захлебывалась в пыли сломанная скамья. Вот бар, в который он ни раз заглядывал.       Но во все эти места ему ходить нельзя. Нельзя топить себя в этой пучине боли, даже если хочется почувствовать отвратительно, чтобы после наслаждаться временем с Эйденом.       Так хотелось чувствовать его рядом. Совсем рядом. Чтобы чуть-чуть касаться плечом. Сквозь одежду чувствовать тепло. Чуть-чуть, потому что он не выживет, если попытается утонуть в этом тепле. Захлебнётся. Сойдёт с ума.       Но это тепло было так необходимо. Его тепло.       Хакон старался пробегать все больше и больше, чем вчера, но получалось наоборот. С каждым днём о чувствовал, как Эйден уходит дальше, а он не успевает. Руки теряются, не успевают схватиться, из-за чего новая тяжесть тела тянет его вниз.       Натянув на себя темные лохмотья, закрывавшие лицо, мужчина двинулся в бар. Энергия была на исходе, ноги он еле волочил, а под боком пахло едой и выпивкой.       Мозги, кстати, отключились, ведь позабыли, что в этом баре вечно крутилась девчонка, желавшая его смерти.       Войдя в бар, он привлек внимание только бармена, который пристально на него смотрел. Должно быть внешний вид Хакона, не вызывал доверия.       —Не видел тебя здесь раньше. — сказал он, смешивая для кого-то напиток.       —Я здесь долго не задержусь. Повидаю кое-кого и вернусь в старый Вилледор. — хриплым голосом сказал Хакон, надеясь, что тут нет тех, кто узнал бы его.       Их разговор смешался с шумом бара.       Его уха коснулось имя.       —... Эйден? Докажи, что заслуживаешь этого. Что ты ...       До него донёсся знакомый баритон. Сладкий. Низкий. Злой. И с сарказмом.       —Под военный трибунал захотелось? Метт организует.       Это Эйден. Это правда Эйден. Он находился прямо над его головой. И явно чему-то был не рад.       Кто-то, с кем он разговаривал, усмехнулся и опять что-то говорил тихим голосом, который почти не возможно было расслышать.       Мужчина слышал лишь обрывки фраз, из которых он понял, что Эйден угрожает важному лицу среди миротворцев. Но наверняка он не исполнял обязанности. Эйден не кинулся бы на него без причины.       —Я пытаюсь помочь. И мне нужны лампы. — он услышал, что мальчишка понизил уровень агрессии, но все равно был недоволен.       —... унижение и попрошайничество. Моя любимая часть! — перед лицом Хакона, чей взгляд устремлён на стол, появилось меню. Теплый запах от плиты ударил в нос. —... Что он обещал?       —Ты должен их доставить, а я – убедиться, что ты не соскочишь. — мужчина бы гордился Эйденом, если тот был его сыном. Но сейчас он хотел лишь поблагодарить всё, что воспитало в нем правильность.       Хоть раз он полюбил нормального человека.       —... это сделать? Может, кидая на меня кокетливые взгляды? — шум прекратился. Всё резко прекратилось. Уши не слышали ни одного звука. Сердце не гнало кровь по венам. Оно гнало ярость. Прямо к рукам, что так желали подняться на верх и задушить этого прохвоста.       —Что-то не понравилось? — спросил бармен, увидав, что Хакон крепко сжал руки, сминая углы меню.       —Пива. Или чего покрепче. — сдерживая всю свою агрессию, ответил Хакон, так же удерживаясь от того, чтобы не сломать стол.       —... Но мне нужна причина, чтобы разбить Винни сердце. Значит ты должен лучше... — Когда Хакон вернулся в Луп, он не хотел никого убивать. Даже на зомби тратить время не хотелось. Но этот... хуевёрт так и просится на лезвие какого-нибудь тесака, которым бармен прямо сейчас разделывал мясо.       Он скинул его в кастрюлю, и после в стакане перед ним была налита Цуйка*.       Была тишина. Злость проникала в проснувшиеся мозги и вырисовывала всё. Ему казалось, что этот ублюдок мог утащить Эйдена, как ребёнка, в переулок, поманив конфеткой. Ему казалось, что он преувеличивает, ведь Эйден даже его харизме не дался.       Он даже не знал его вкусов. Вдруг ему нравятся такие мудаки?       Хакон опрокинул в себя половину стакана и чуть не умер. Цуйка была слишком крепкой после второй перегонки.       Он стиснул челюсти, думая, что это поможет успокоить горло и язык, что не очень хорошо отзывались горячей болью. Будто ожогами.       —Никогда не встречал таких как он. — ответил Эйден в рацию, проходя мимо Хакона. Он слышал тяжесть, с которой мальчишка ступал по доскам. Был раздражен. Меньше, чем Хакон, но раздражен.       Мужчина положил перед барменом немного больше, чем нужно.       —Неужто чаевые? — улыбнулся бармен.       —Нет. Это за стакан. — таким же улыбчивым голосом проговорил Хакон и встал из-за стола.       —Лучше тебе не выносить его. — крикнул ему бармен, на что он лишь пожал плечами.       —Я не собирался.       Хакон подошел к выходу, развернулся и метнул стакан в ублюдка, вставшего из-за стола. Прямо в лоб.       Он скрылся в поднимающейся ночи, победно улыбаясь на хмельную голову.