Птичка

— Соколовский заболел, — недовольно фыркнула Сорока, когда с утра парники собрались на тренировку. Соня разочарованно вздохнула. Зря тащилась в такую рань, гулять они вчера закончили далеко за полночь, и голова у нее слегка гудела от шампанского. Без партнера тренировка не будет такой эффективной, но домой ее сейчас никто не отпустит. — А Новикова где? — Личную жизнь налаживает, — со смехом проговорила ее закадычная подружка Саша. Среди фигуристов прошлась волна шепота, роман Юли и Космоса уже давно не был новостью, но каждый раз вызывал бурные обсуждения. София закатила глаза и цокнула языком. Ну вот и смысл в такой дружбе? Одни змеи вокруг. — Так, замолчали, и все на лёд. Сурикова, ты тоже. Разминаемся. Соня наворачивала круги по катку, набирая скорость, но думала совсем не о своих ногах, что как-то плохо ее сегодня держали. Она, конечно, была уверена, что дело в выпитом вчера шампанском. Вчера: — Что, отшила ухажера? — Пчёлкин подошел к ней почти вплотную и встал напротив, опираясь на стену плечом. Соня стояла на шухере в длинном коридоре и ждала, пока Оля и ее подружки из высшего общества покурят, почему-то сестра не хотела, чтобы Саша видел ее с сигаретой после их примирения. — А все тебе скажи. Он улыбнулся, глядя на нее исподлобья. После короткого танца симпатичный кавалер по имени Дмитрий проводил ее к столику, а перед этим дал свою визитку. Что за парень такой, что девушке в ресторане сует визитки? Соне было смешно. Дмитрий Паутов оказался адвокатом, что и было золотыми буквами напечатано на плотном картоне, который она с некой иронией рассматривала. — Звоните, если буду нужен. — О, надеюсь, ваши услуги мне не понадобятся, — она прыснула со смеху. Дмитрий неловко скривил губы, видимо, осознав, что сморозил глупость. — Я имел в виду… — Я поняла, — она улыбнулась, сглаживая этот вдруг образовавшийся угол. — Спасибо вам за танец. — А вы мне свой номер не оставите? — с надеждой спросил он. — У меня нет телефона, — соврала она. Продолжать знакомство Соня не была намерена, у нее на романтические свидания не было времени, да и за короткий разговор молодой человек совсем ее не заинтересовал. — А как мне вас потом найти? — Никак, — она пожала плечами, и на этом знакомство было окончено. Поникший адвокат от столика отходил с грустью в глазах. — Ну и не говори, я и так по его поникшим плечам все понял. Соня хмыкнула. — Удивлен, что ты ему нос не расквасила, — добавил Пчёла, приподняв уголок губ. — Чего!? — она нахмурила брови, явно недовольная необоснованной претензией. Витя наслаждался непониманием в ее голубых глазах. — Ну а разве не так ты ухажеров на танцах отшиваешь? Соня набрала в легкие побольше воздуха и даже приоткрыла рот, чтобы сказать что-то нелицеприятное, но затем во взгляде ее промелькнуло отдаленное понимание, и губы девушки плотно сомкнулись. Она на секунду повернула голову вбок, воспроизводя картинку из, казалось бы, такого далекого прошлого, хотя на самом деле с той ночи прошло даже меньше года. Вновь повернувшись к нему, посмотрев в его наглые глаза, что так и кричали «я тебя поймал, поймал», Соня расхохоталась. — Смешно тебе, Сурикова? — Я просто поверить не могу, — хохотала она. — Это правда ты? — Правда я, и мой бедный нос, — он указал пальцем на кончик носа, который, впрочем, не выглядел поврежденным, и, хотя во взгляде его уже отражались смешинки, Витя оставался серьезным. — Ну сам виноват, — девушка вины своей признавать не умела, да и не собиралась этого делать в случае с Пчёлой. Загордится еще, потом греха не оберешься. — В чем это? — А руки кто распускал? — Это распускал называется? Я на талию тебе их положил, — в понимании Пчёлкина «распускать руки» — это хотя бы под юбку забраться, ну или на крайний случай, с особо скромными, ладонями спуститься ниже талии. С Соней тогда все было в рамках приличия, он точно помнил. — Без разрешения. — А как ты себе это представляешь? Девушка, здравствуйте. Тут грохочет музыка, вы так красиво танцуете, можно я положу вам руки на талию? Так я должен был сделать? Соня хихикнула. — Вообще ничего никуда не надо было класть, — девушка легонько ткнула ему кулачком в плечо. Витя покачал головой, но все же улыбнулся. Обиды он не держал. — А я понять все не могла… Где же я тебя видела. А вон оно что. Соня детально вспомнила ту ночь. Случайно встретившись с одноклассницами, они спонтанно собрались на дискотеку. Сурикова танцевать всегда любила, неважно, на льду или на танцполе, в музыке она растворялась, это были те редкие мгновения, когда она позволяла себе расслабиться. Витю она особо и разглядеть-то не успела, просто ощутила его горячие ладони на своей талии, он чуть прижал ее ближе к себе в танце, как это часто делали другие парни с другими девчонками. Она так испугалась, что даже понять ничего не успела. Прикосновение это вывело ее из небольшого танцевального транса, она резко развернулась к нему лицом и как дала ему кулаком в нос... Сама себя испугавшись, она замерла и видела только его большие голубые глаза. Девчонки сообразили что к чему первые и, схватив ее за руку, утащили прочь. Витя, только вернувшийся с Урала, тоже слегка опешил (даже разозлиться толком не успел) и быстро их потерял в толпе. Из носа немного потекла кровь, он посетовал на изменившихся московских девчонок, мол, откуда такие недотроги-то повылазили, но после быстро забылся с другой. Он, в отличие от Сони, эту ночь помнил смутно. — Странно, что мы сразу друг друга не узнали, — она хмыкнула. — Как ты вообще додумался? — А ты мне кулак показала сегодня. Я вспомнил. Соня вновь рассмеялась. — Мышечная память? — проговорила она, едва ли не стирая слезы с глаз. — Нда. Удар у тебя что надо. Это была правда. В свое время удар ей поставил никто иной, как Валера Филатов, но девушка решила умолчать об этом. — Ладно, я не со зла. — Да я знаю, — он подмигнул и улыбнулся. Улыбка у него была ребяческая, совсем еще пацанская, ну очень очаровательная. Соня поправила волосы, и вдруг он заметил запутавшуюся в них блестку от конфетти, что они пускали в воздух, в очередной раз поздравляя Олю. — Только не бей, — предупредил Пчёлкин и осторожно потянулся пальцами к светлым волосам. Соня замерла на месте, наблюдая, как он ловит блестку, сжимая ее между пальцев и вынимает, стараясь не сделать ей больно. Конфетти упала к ее ногам, Витя увлекся, не удержался и заправил волосы ей за ухо нежным движением. Соня даже не дышала, просто смотрела на него, не моргая. Глаза ее, признаться, зачаровывали. Такой яркий голубой цвет... Океана, его сильных волн, а радужка отдавала золотом. Чуть приоткрытые губы манили. Она не шевелилась, смотрела на него как-то совсем по-другому, без насмешки, и это было определенно разрешением. Витя почти поцеловал ее, нагнувшись ближе, чувствовал аромат ее духов со вкусом ванили, ее теплое дыхание, но двери кафе открылись, и в пустой коридор ввалились шумные подружки и сама именинница, разрушая этот трепетный момент. Словно очнувшись ото сна, Соня отшагнула назад и отвернулась, никто не заметил ее растерянности, как и румянца на ее щеках. Оля, уже подвыпившая, сжала сестру в объятиях и хотя обычно была очень проницательной, не почувствовала застывшего в воздухе разочарования. Не случилось. И к лучшему. Так успокаивала себя Сурикова, когда ворочалась дома в постели и не могла уснуть. Характер Пчёлы она знала, его ветреность в отношении женщин — тоже. Это все глупости, он просто выпил, просто что-то на него нашло, да и на нее тоже. Вот ноги у нее сегодня подкашиваются из-за шампанского. И вчера тоже виной всему было шампанское. Но Соня до сих пор, казалось, чувствовала его запах, видела перед собой его задумчивые глаза, ощущала его пальцы в своих волосах. Внутри у нее все сжималось от этих воспоминаний, и пусть за вечер она больше на него даже не посмотрела, точно знала, он прожигает ее взглядом. — Сурикова! — голос тренера вывел ее из транса. Она обернулась на Сороку, что стояла на льду, недовольно сложив руки на груди. — Ты долго еще круги наматывать будешь? — В смысле? — В коромысле. Прыгай давай! Боже мой... Явилась, — внимание тренера переключилось на Новикову. Громким голосом, чтобы все слышали, она начала отчитывать Юлю за безответственность, а Соня нашла глазами Космоса, он почему-то сегодня сидел на трибунах, видимо для моральной поддержки, чтобы Сорока Юльку не съела с потрохами. Его только тут не хватало. Соня закатила глаза и тряхнула головой, отгоняя от себя ненужные мысли. Она на тренировке! На тренировке. Есть она, есть лед, есть прыжки, которые надо отрабатывать. Нужно было сосредоточиться, что она и сделала. Разогнавшись, Соня начала заходить на риттбергер. Скрестив ноги, она ехала назад, оттолкнулась от льда, перестав чувствовать его ногами, прокрутилась в воздухе, услышала крик Сороки, та велела следить за руками, но, приземлившись на правую ногу, почувствовала боль. Лодыжка подвернулась, и девушка рухнула на лед, проехавшись по нему еще пару метров. С губ сорвался полу-вздох полу-крик, боль пронзила колено, немеющая пульсация отдалась в лодыжке. Ладони горели от соприкосновения со льдом. Соня падала сотни раз, ее даже однажды отвезли в травмпункт на скорой, она ломала руку, стирала в кровь пальцы на ногах так, что не могла ходить, вывихивала лодыжки, всех ушибов она и не вспомнит даже. Когда катаешься с малых лет, падение ничего не значит. И ты встаешь. Соня и сейчас попыталась, но не смогла. — Так, давай, — Никита быстро подъехал к ней и помог подняться. Ноги тряслись, и девушка ухватилась за него, как за спасательный круг. — Осторожно. Маленькими шажками. Ее поколачивало от боли, но, сжав зубы, Соня ступала лезвиями по льду, практически весь свой вес переместив на Никиту. Он что-то спрашивал, но она даже не слышала, в ушах пульсировало, все, на чем она могла сосредоточиться — это острая боль, от которой щипало глаза, но плакать было нельзя, и она держалась. Космос вдруг вырос перед ней, без слов, как пушинку, поднимая на руки. Соня машинально обняла его за шею. — Где у вас тут медпункт? Сорока указала направление и, велев всем продолжать тренировку, засеменила за Холмогровым, что широкими шагами шел по коридору, держа дрожащую девушку на руках. Ей было страшно. Страшно, что это падение не закончится простой тугой повязкой. Космос сам боялся, упала она знатно, звук удара об лед он услышал даже на трибунах. — Космос? — дрожащим голосом проговорила она, сильнее цепляясь за него. Боль была невыносимая, и она ничего больше не смогла сказать. — Знаю, солнышко, больно. Ничего. Сейчас посмотрим, что у тебя там, — ласково проговорил он. Злиться на нее в таком состоянии он не мог, конечно, мгновенно позабыл обо всем, в мыслях было только одно: надо девчонку спасать. — Это потому что ты так высоко прыгаешь. Выше всех, да? Вот и упала. Но не страшно. Подлатаем. Он говорил убедительно. Соня прикрыла глаза, зажмурилась, стараясь думать о хорошем. О лете. С его длинными теплыми ночами и беззаботным весельем. О море. Его ласковых волнах и соли на коже. О маме. Ее теплой улыбке и нежных руках. — Ну что там, док? — Молодой человек, не мешайте, — ответила за него Сорока, которая, пусть и скрывала это, волновалась ни капли не меньше самого Космоса. Они оба стояли чуть поодаль, у выхода из медицинского кабинета, не мешая местному доктору осматривать подбитую Птичку. — А я не мешаю. Я интересуюсь. — Слишком многими моими фигуристками вы интересуетесь, — хладнокровно парировала женщина, явно намекая на Новикову. На парня она, однако, даже не смотрела, устремив свой взгляд на побледневшую Сурикову. — Вы бы вот побольше интересовались ими, женщина. Это у вас лед, между прочим, кривой. — Космос, — не выдержала Соня. Она уже слегка пришла в себя, а когда ей помогли снять коньки, освобождая лодыжку, разум окончательно прояснился. — Подожди, пожалуйста, в коридоре. — Ну уж нет. Я останусь. Она была такая беззащитная, такая потерянная и нуждающаяся в поддержке, он просто не мог оставить ее одну. — Тогда ради Бога, давай молча. Она сидела на кушетке, нервно ожидая вердикта, вокруг нее крутился доктор. Соня и сама видела, что лодыжка чуть припухла. Ее многострадальная, правая. — Надо ехать в больницу, делать снимок, колено проверить. Я наложу повязку. Антонина Михайловна, вызываем скорую. Соня прикусила губы, чтобы не выругаться вслух. Накануне соревнований даже ушиб был некстати, не говоря уж о том, что док не смог сразу определить, что с коленом. Она не могла себе позволить ни недели больничного. — Я ее быстрее довезу, — вмешался Космос. — Антонина Михайловна, несите вещи. — Молодой человек… — Я с ним поеду, все нормально. Скорую пока ждем, вечность пройдет, — она кивнула тренеру, убеждая тем самым, что это лучшее решение сейчас, и та уступила, хоть и осталась явно недовольна неким проигрышем юному нахалу. Тренер помогла ей одеться, застегнув сапожки, Сурикова почти спустилась с кушетки на пол, но Космос подхватил ее на руки. — Куда собралась? — он поудобнее перехватился, Соня в знак протеста отрицательно замотала головой. — С ума сошел? Поставь. Я сама. — Ну уж нет. А вдруг хуже сделаешь. Кто потом золото будет выигрывать? — Космос… — Не обсуждается. Она цокнула языком. — Коньки надо забрать. — Да что им будет? — Надо забрать! — Боже, упрямая какая, а. Ладно! Соня несла сумку с коньками, Космос нес ее. Как в анекдоте про Крокодила Гену и Чебурашку, когда Чебурашка предложил: «давай я возьму чемоданы, а ты возьмешь меня». Этот анекдот Космос и рассказал, хохотнув в конце, но Царевна Несмеяна даже не улыбнулась. Он погрузил Соню в машину на заднее сидение и, ловко перебросив ключи из одной руки в другую, обошел авто, занимая водительское сидение. Она сидела хмурая, задумчивая, ни его болтовня, ни любимые песни на магнитоле не радовали. Холмогоров все старался ее отвлечь, но выходило из ряда вон плохо. — Болит? — Нет. — Врушка. — Вот ты так всегда. Задаешь вопросы, на которые знаешь ответы, мало того, знаешь, что я отвечу неправду, а потом называешь меня врушкой. — А ты научись мне не врать, и все будет окей, — невозмутимо сказал Космос в ответ на ее тираду. Она закатила глаза. Раздражение внутри нарастало. И тут Соня, не привыкшая кому-то жаловаться, с кем-то делиться мыслями и чувствами, неожиданно для себя разоткровенничалась: — Вот я никогда... Ни разу в жизни не оставляла коньки в ледовом. Даже если уходила в десять вечера, а к семи утра снова ехала на тренировку. А вчера оставила. И что? А вот что, — она кивнула на свою ногу, что обездвиженная в прямом положении лежала на заднем сидении машины, словно была ей вовсе чужая. — Подвели меня конёчки. Обиделись. Космос, выслушав ее внезапную исповедь, задумался на несколько секунд. В зеркале Соня увидела его туманный взгляд, и, словно обладала даром телепатии, мгновенно поняла, о чем он думает. Она тут же дернула за ручку сумки, что стояла внизу, под креслом, и, уложив ее себе на колени, открыла замок. Они как раз остановились на красный сигнал светофора, и Космос обернулся к ней корпусом, сердце у него самого стучало чуть быстрее обычного, пока девушка судорожно доставала коньки. Левый. В сторону. Правый. Она перевернула его лезвием вверх и осмотрела со всех сторон. — Ну? Соня взялась тонкими пальцами за холодное лезвие и поводила им из стороны в сторону. С характерным скрипом сталь начала ходить ходуном. — Расшатано. — Ну-ка дай, — он внимательно осмотрел лезвие. — Шурупика мелкого нет. Проверяла перед тем как на лед встать? — Нет, конечно, — она покачала головой. Вот почему она сегодня неустойчиво стояла на ногах. Виной тому вовсе не шампанское и даже не Витя Пчёлкин. Соня устало провела рукой по лицу и едва не зарычала от безысходности. Накануне чемпионата СССР. Из-за глупого шурупа... — Он вчера мог отпасть? — Космос и сам не особо в это верил. — Открутил кто-то, — со злостью в голосе проговорила она. В этом Соня была уверена на сто процентов. Не может это все быть таким совпадением. Удивительно только, что она сразу сама не додумалась. Разнесла бы все в прах прямо в ледовом, со страху кто-то точно сознался бы. В глазах ее загорелся огонь. — Узнаю кто — убью. — Да не узнаешь, — он качнул головой, бережно положив коньки на переднее пассажирское сидение. — Почему это? — Кто угодно мог, мало у тебя завистников? — Значит всех убью. Космос присвистнул. — Полегче. А то вербовать тебя придется. В бригаду. Соня даже улыбнулась, покачав головой. Представила она себя в кожаном плаще, толстой цепью на шее и с пистолетом на перевес вместе с Белым и компанией, решающей вопросики с бандитами. Смешно. Буря в голубых глазах начала потихоньку успокаиваться, и Космос сам улыбнулся каким-то своим мыслям, о которых девушка знать ничего не знала. В больнице ее обрадовали. Трещин нет. Разрывов связок тоже. Мениск в порядке. Доктор сказал что-то непонятное, диагноз Соня не разобрала. Велел ей соблюдать постельный режим пару недель, как раз пока проходит лодыжка, и Сурикова быстро поняла, что ничего серьезного с ней не случилось. Повезло. Соня спорить с врачом не стала. Для виду. Конечно, она была не согласна с его решением, а потому, когда он отвлекся на Космоса, что серьезно задавал какие-то вопросы про реабилитацию, украла с его стола чистую форму для выписки и спрятала ее в карман спортивной кофты. Свою, с назначенным лечением и диагнозом, предназначающуюся для тренера, она смяла и выкинула в мусорное ведро у входа в больницу. Дома она напишет новенькую, где будет сказано, что все хорошо, и через пару дней, когда отпустит лодыжка, вернется к тренировкам. План был идеальный. Довольная собой, она даже не сопротивляясь, сама забиралась на руки Космоса, обхватив его шею руками. — Куда дальше? Убивать сокомандниц? Она усмехнулась. — Давай домой. У меня есть время выспаться по полной, а потом уже займемся убийствами, Клайд.* — Сплюнь. Они умерли же. — Тьфу. Тьфу. Тьфу, — театрально медленно сплюнула она и вновь улыбнулась. — Спасибо, что возишься со мной весь день. — Должна будешь, Птичка. Космос так же на руках внес ее в квартиру, Соня в воздухе скинула с себя обувь и развязала шарф. Усталость накатила с огромной силой в родных стенах, и все, о чем она могла мечтать — и правда просто коснуться щекой мягкой подушки и закрыть глаза. Холмогоров опустил ее на диван и вздохнул с чувством выполненного долга. Сурикова подняла на него голову и лукаво заулыбалась: — Устал? — нарочито ласково спросила она, явно издеваясь. Космос, конечно, мог бы еще часов десять ее на руках носить, фигуристка была легкая-легкая, да и это попросту было приятно, но он не смог удержаться: — Ага, такого слоненка весь день потаскай-ка. Она рассмеялась, но швырнула в него подушку для верности. Космос поймал ее в воздухе. — Ты поосторожней. Я ща как кину, — он шутливо замахнулся. С силой его удара он и подушкой мог легко ее прибить, и хотя Соня знала — он не кинет, взмолилась: — Ууу. Я и так ранена, — она приложила тыльную сторону ладони ко лбу и театрально легла на спину. — Не бейте. Кос нагнулся к ней ближе и легонько приложил подушку к ее лицу, пару раз слабо надавив. Соня засмеялась, но смех ее был приглушен, и доносился до него как из-под воды. — Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — басом проговорил он, встретив очередную волну хохота. Соне сейчас были просто необходимы положительные эмоции, а с ним она смеялась без остановки. — Ёлки! Это че? — взгляд его вдруг упал на плюшевого медведя, что сидел на стуле. Он выпрямился и застыл, словно призрака увидел. Соня, даже на секунду испугавшись, резко села на диване, убрав подушку от лица, и устремила свой взгляд в ту же сторону, что и Кос. — Ты про что? — она упорно рыскала глазами по небольшой комнате, но ничего подозрительного не видела. — Медведь, — он кивнул на игрушку. — Откуда он у тебя? — Космос даже не поверил, что это тот самый медвежонок, который был выбран и куплен специально для нее, но небольшое пятно грязи на ухе, которое Соня так и не смогла отстирать, говорило об обратном. Сурикова нахмурилась. Она, конечно, не знала историю этого бедного плюшевого зверька. Вернее, знала, но не полностью, только со своей стороны. — Нашла, — ответила она сконфуженно, совершенно не понимая, с какого перепугу Холмогорова так заинтересовал медведь. — Утром вышла на пробежку, а он лежит в луже, бедненький. Мне стало жалко, я домой отнесла. — Нашла на дороге? — не унимался он. Ну быть такого не могло. — Да. Кос, ты че? — она как-то нервно хмыкнула. — Да ниче. Интересно просто, — он пожал плечами, тщетно пытаясь скрыть свой интерес. Признаваться в содеянном он был не намерен, конечно. Выглядел бы как дурак. — Ты сентиментальная, оказывается. — Ниче подобного, — ей свое смущение скрыть тоже не удалось. Было шесть утра, холодрыга, а этот бедный медведь лежал на дороге в луже никому ненужный. После пережитого кошмара она себя чувствовала примерно так же, и да, очень сентиментально было забрать его домой, но Соня не удержалась. Просто не смогла пройти мимо. Выстирала его, вычистила, высушила и часто теперь спала с ним в обнимку. Шло от него какое-то необъяснимое тепло, с ним было спокойно и безопасно, как в детстве. Не потому ли, что он ей и предназначался? И пусть таким неоднозначным путем, но все равно попал ей в руки? Никто на этот вопрос нам с вами не ответит.