Птичка

Соня крутилась у зеркала, меняя наряд уже в третий раз. То длина не та, то фасон, то стиль не подходит, то цвет «делает из меня блеклую моль». — Боже, это какой-то ужас, — сетовала она, придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале. По выражению ее лица было ясно, что вскоре сменится еще один вариант. — В магазинах днем с огнем не сыщешь ничего приличного. Оля, что лежала на диване, листала модный журнал, привезенный Соней еще с чемпионата мира вместе с бронзовой медалью. Неизвестно, что из даров Европы для нее имело бо́льшую значимость, учитывая, что Белова приехала за сестрой уже почти сорок минут назад, а они толком никуда так и не продвинулись. Сурикова-младшая, очевидно, решила сделаться первой модницей Москвы. — Сонь, ты выглядишь отлично, — вздохнула сестра, показывая всем своим видом, что ее терзания беспочвенны. Времени было уже почти шесть, если они опоздают — Саша будет не в восторге. При первой встрече Оля и так произвела на его друга Фару не самое лучшее впечатление, ведь в коротком платье пела на сцене кабака. Сейчас «рядовой Джураев» снова был в Москве, и Белый очень хотел познакомить его с женой и ее миловидной сестренкой, что непременно должна была приглянуться его другу, а главное — его старшим партнерам. Просто для более приятного течения деловой беседы, ничего более. — Недостаточно. — А у тебя все должно быть идеально? Соня обернулась на нее через плечо и закатила глаза, затем вновь повернулась к зеркалу и привстала на цыпочки, прикидывая, спасут ли ситуацию каблуки. — Всё должно быть так, как я хочу, — ответила девушка, заставив Олю вновь оторваться от изучения красочных картинок. — А я хочу выглядеть сногсшибательно сегодня, — заявила она смело. Оля улыбнулась и лукаво склонила голову. Взгляд ее зеленых глаз прожигал сестре спину, и та, конечно, это почувствовала, однако была намерена игнорировать. Последним шансом Сони успокоиться, наконец, относительно своего внешнего вида была мини-юбка. Она ее оставила на крайний случай, ведь знала, Пчёлкину не понравится, что на ее ноги будет смотреть кто-то еще. Это раз. Ему самому будет вдвойне сложно не смотреть на нее. Это два. А не трогать еще сложнее. Руки у него были проворные, только успевай колоти, чтобы не лез куда не надо. Это три. А при условии, что они свой роман скрывали ото всех, важно было не проколоться на такой мелочи, как короткая юбка. Соня мысленно попросила у него прощения, а потом сама себе коварно улыбнулась. Нет, ей совсем не жаль. Пусть понервничает. Вчера обещал в кино сводить — какие-то дела появились. Вот будет ему месть. — Соня… — Да никуда твои узбеки не денутся. Ща, пять минут. — Они не узбеки, — прыснула Оля. — И вообще я не об этом. — А о чем? — невинно поинтересовалась София, застегивая джинсовую юбку на тонкой талии, а затем начала заправлять в нее свою белую рубашку. — Ничего рассказать не хочешь? — Нет, — она пожала плечами и спокойно посмотрела на сестру, оставаясь невозмутимой. Оля пыталась ее скомпрометировать своим долгим, пронзительным взглядом, но тщетно. Врать Сонька умела, не докопаешься. — Что-то не так, — Белова поднялась с дивана, оставив в покое журнал, и подошла к Соне, а затем расстегнула ей верхнюю пуговицу и поправила тонкую золотую цепочку на шее девушки. — Что-то в тебе изменилось. — И что же? — с вызовом спросила Сурикова. Оля смотрела на нее и не могла сформулировать мысль. Всё было, кажется, так очевидно, совсем на поверхности, но ускользало от нее, и это раздражало ничуть не меньше, чем надменность сестры, за которую ей хотелось дать подзатыльник. Хотя Оля и так в свое время столько ей их надавала, ничего ведь не помогло, только сдачи от сестры получала. — Что-то, — упрямо проговорила она. — После Томкиной свадьбы ты совсем другая стала. — Оль, у тебя паранойя, — хмыкнула Соня, не испытывая совершенно никаких мук совести относительно своего вранья. — Идем уже, опаздываем, — она нагло подмигнула сестре и, тряхнув светлыми волосами, что были уже ниже лопаток, пошла к выходу. — Я всё равно выясню, что с тобой творится, — не унималась старшая, следуя за Соней по пятам. В прихожей девушка застегнула свои босоножки и бросила на сестру взгляд, полный нескрываемой иронии: — Удачи тебе, конечно, Шерлок, — она была крепким орешком, не расколешь. Из Сони бесполезно было выбивать информацию, она рассказывала что-то только тогда, когда сама считала нужным, а происходило это крайне редко. Оля не понимала, почему она такой выросла, почему никому не доверяла… Когда девушки появились в ресторанчике, что так удачно открыл летнюю террасу этим знойным летом, все незнакомые мужчины за столом разом встали. Соня удивленно вскинула брови, не ожидая такого приветствия, и взглянула многозначительно на сестру, что наоборот, вжившись в роль, приветливо улыбалась присутствующим. — Знакомьтесь, — Саша по-хозяйски показал рукой на них, затем подошел к Оле и приобнял ее за талию. — Моя жена Оля. И ее сестра Соня. Мужчины начали здороваться, но на своем языке, и девочкам оставалось только приветливо кивать. Соня поймала тут же взгляд Пчёлкина, что смотрел на них с Олей, не отрываясь, с самого их появления. Она улыбнулась ему уголками губ, успев только отметить, что он сидит весь как на иголках, и с театральным кокетством перевела взгляд на остальных собравшихся. — Словно ангелы спустились с небес на землю… Очень приятно. Фархад, — он поцеловал девушкам ручки попеременно, а затем галантно помог сесть за стол. Соня оказалась между Валерой и Космосом. Место по другую сторону от Филатова пустовало, очевидно, он берег его для Томы. — Саша, как тебе повезло с женой. — Еще бы, — София опустила глаза в пустую тарелку и сжала зубы, чтобы не прокомментировать никак самодовольство Белова и не показывать своего откровенно читаемого неудовлетворения. Она с утра была сама не своя, очень раздражительна, и сейчас данное мероприятие ей начинало казаться ничем иным, как обычным хвастовством. Саша Олей гордился, как трофеем, принесенным с охоты. Сурикова недовольно заерзала на стуле, а за столом начался оживленный разговор. — Все хорошо? — спросил Космос тихо, тут же заметив перемену ее настроения. Он нагнулся к ней ближе, чтобы никто не подслушал, восточные люди были необычайно обидчивые. В нос ударил запах ее ванильных духов. — Что я здесь делаю? — не ответив, она шепотом задала собственный вопрос. — Для моральной поддержки, — уклончиво сказал он. Соня едва не фыркнула, быстро поймав его на лжи. Глупее отмазки она не слышала. — Чьей? — Моей, — он чуть ткнул ее плечом, разряжая обстановку. Девушка даже улыбнулась, но затем все равно недовольно повела головой. — Посиди часик, потом соврешь, что на тренировку надо, окей? — Кос прекрасно понял, что Соне эта посиделка не понравится еще вчера, когда Белов объявил, что она придет. Быть красивой куклой, развлекающей гостей, она не любила и не умела, к тому же, считала это унизительным, да и привели ее сюда обманом — обещали познакомить с давним армейским другом Саши, а по факту она оказалась на почти деловой встрече. Саше надо было показать, что он человек семейный, к таким было больше доверия у его новых коллег, а София была приятным бонусом с ангельской внешностью, за которой, правда, таился совсем не ангельский характер, который так и рвался наружу. — Окей, — согласилась она. — А Тома придет? Валера безмолвно пожал плечами. Видимо что-то стряслось. — Поссорились? Тома, как раз-таки, со скандалом отказалась присутствовать на этом сборище, заявив, что с бандитами за один стол не сядет и мило глазками хлопать не будет. Валера, вспылив, заявил, что она может и не жить с бандитом под одной крышей, раз такая гордая. — Сонь, ты что есть будешь? — Филатов напрочь игнорировал вопросы о жене. Соня вздохнула в ответ и нахмурилась. Ей кусок в горло не лез в такую погоду, да и настроение было не очень. — Воду. С лимоном. И со льдом. — Соня, а вы не замужем? — спросил один из мужчин вдруг по-русски. Она даже опешила и подняла резко голову. На нее были обращено множество взглядов, в том числе взгляд кристально-чистых, как вода в озере Байкал, голубых глаз, в которых она готова была утонуть. — Не стремлюсь, — ответила она холодно, горделиво распрямив плечики. Пчёла, не сдержавшись, прыснул со смеху. Саша едва не закатил глаза. Ну нашла в каком обществе затирать про нежелание выходить замуж. — Соня у нас чемпионка, — он поспешил исправить ситуацию, а встретившись взглядом с Суриковой, тут же понял, что она дискредитирует себя специально. Маленькая стерва! — Фигуристка. Выиграла чемпионат СССР в этом году. Ей пока не до брака, да, Соня? Она ядовито улыбнулась ему, но только взглянув на Олю, что изрядно напряглась, ответила миролюбиво: — Да, — но затем, решив все-таки себе не изменять, добавила: — Хочу сначала состояться как личность. — А я видел, как ты катаешься, — Фара прищурился, вглядываясь в ее лицо, так легко и непринужденно сменив тему. Он улыбнулся ей все так же доброжелательно. — По телевизору показывали отрывок, когда спортивные новости были. Я еще подумал… — он проговорил что-то на своем языке. Очень мелодично и красиво, но Соня, конечно, ничего не поняла и слегка нахмурила брови. Тогда он задумался немного, видимо, подбирая слова для перевода, и сказал: — Душа Птицы оказалась в теле Человека, но все равно рвется в полет. У нее ёкнуло сердце. По-русски его слова тоже звучали красиво и тронули Соню до глубины души, его добрый, человечный взгляд темно-карих глаз вызывал доверие, и девушка не могла больше злиться. — Тогда за полет, — она подняла в воздух свой стакан с водой, одарив молодого человека ответной доброй улыбкой, и гости столицы тоже радостно заулыбались, как и планировалось, очарованные ее красотой. — А ты Фарику понравилась, — Витя открыл перед ней дверь своего автомобиля. Уже вечерело, воздух стал прохладнее, но был сладким-сладким, его, казалось, можно было пить. После обеда, что прошел лучше, чем кто-либо ожидал, гости изъявили желание посетить известные достопримечательности, к ним подключились какие-то шумные дамы с внешностью манекенщиц, и после ВДНХ Соня сообщила, что ей пора домой. Пчёла вызвался ее подвезти. Мотивация была железная — им было по пути. Все остальные поехали дальше. Сейчас Соня повернулась к нему лицом, встретив его пытливый взгляд, и вскинула брови. — А разве не за этим меня позвали? — спросила она, не скрывая иронии в голосе. — Чтобы я всем понравилась? — И ты поэтому надела такую короткую юбку? — тон у него был скорее игривый, чем обозленный. В такие моменты Соне хотелось дернуть его за ухо или сделать еще что-то, сбивающее с него эту спесь. Витя оставался собой. Она, впрочем, тоже. — Нет. Это чтобы тебя позлить, — она вновь подарила ему улыбку, но на этот раз совсем не теплую, а скорее ядовитую и, встряхнув волосами, легко забралась на пассажирское сидение. Пчёла закрыл деликатно дверь, хотя хотелось хлопнуть ей хорошенько, и, вздохнув, чтобы успокоить закипающую в жилах кровь (спокойствием он никогда не отличался), обошел машину и сел за руль. Соня на вид была абсолютно расслаблена и надменно смотрела вперед, а ее открытые ноги не давали Вите покоя, ровно как и весь этот день. — Позлить, значит, — она чуть улыбнулась его словам. — Получилось. София повернулась к нему. — Я знаю. — Из-за кино? — он догадался быстро, впрочем, и без того понимал, что безнаказанным не останется. — Ты очень сообразительный. — Ты такая заноза… — он покачал головой. — Ну ты же тоже встречи отменяешь. Тренировки твои, — его ладонь легла, однако, на ее ногу, и пальцы его медленно поползли вверх, к нижнему шву джинсовой ткани. Соня задержала дыхание и замерла, чувствуя, как низ живота мгновенно скручивает от приятных ощущений. — Я же не злюсь. — Злишься, — едва смогла проговорить девушка. — Но не мщу, — его пальцы уже забрались ей под юбку, эти почти невесомые касания вызывали толпы мурашек, что бежали по ее телу, путая мысли. Губы Сони чуть приоткрылись, ведь легкие резко перестали справляться со своей главной задачей — дышать. — Потому что у тебя нет… — она сглотнула слюну и, вздохнув, чтобы собраться, но выходило из ряда вон плохо. — Рычагов давления. Его пальцы чуть сильнее надавили на ее кожу, но это все еще были очень приятные ощущения. Витя нагнулся к ней ближе, обжигая кожу девушки своим горячим дыханием, и губами поймал ее томный вздох, развязно ее целуя. Она не смогла сопротивляться. — Очень даже есть, — он был собой доволен и прошептал ей это куда-то в шею, покрывая ее поцелуями. Соня таяла, как мороженное на солнце, и смысл его слов не сразу доходил до нее. — Я сейчас выйду, — зашептала она угрожающе, хотя пальцами цеплялась за его плечи. — И пойду пешком, — это было вряд ли, колени у нее дрожали. Он не обратил внимание на угрозы, вновь целуя ее сладкие губы, зарываясь пальцами в ее длинные волосы, что пахли яблоками. Витя потянул ее на себя, она ловко и послушно перебралась к нему на колени. Соня дразнила его слишком часто, в последний момент обрывая все надежды. Так было в Ялте, и не раз, затем она продолжила в Москве. Очевидно, ей было страшно, Витя давить не хотел, но порой у него просто срывало крышу. Как вот сейчас. Она чуть двигала бедрами, а он сжимал их с силой, управляя этими движениями, не разрывая этого сладостного до боли в груди поцелуя. С Витей она становилась слегка сумасшедшей, делала вещи, которые потом ей казались едва ли не дикими, но это дарило ей свободу… Он дарил ей свободу. Это были едва ли не те же самые ощущения, когда она взмывала в воздух, делая очередной прыжок на льду, ведь в эти несколько секунд в невесомости она чувствовала себя по-настоящему счастливой. Но от того, чтобы окончательно себя отпустить, дать сердцу и телу то, чего они так страстно желали, ее всегда останавливал страх. Страх быть брошенной въелся ей в душу давным-давно, и его было не просто унять, не просто побороть. — Поехали ко мне, — прошептал он, сам прерывая поцелуй. С ней это не должно было случиться в машине, ему самому хотелось все сделать правильно. В ее глазах плескался океан, настоящая буря, в ней легко можно было погибнуть. Она тихо выдохнула ему в губы, прислонившись своим лбом к его. Дыхание было напрочь сбито, легкие жгло от нехватки кислорода. — Я не могу, — ответила она тихо. — Прости. Он неопределенно вздохнул, то ли унимая бешеное сердцебиение, то ли показывая свое разочарование. В ее голове промелькнула мысль, заставившая девушку вздрогнуть, внутри словно разорвался снаряд, и принесло это только боль. Если он бросит ее прямо сейчас, будет прав. Соня чувствовала себя сломанной куклой, жалкой и не способной на, наверное, самое простое, что может дать мужчине женщина, но затем Витя вдруг нежно-нежно провел по ее лицу пальцами, и она с явно читаемым непониманием взглянула в его глаза. Они улыбались ей по-доброму. — Я подожду, буду ждать сколько нужно, — сказал он, гладя ее по волосам, успокаивающе. Вите хотелось вновь увидеть ее улыбку, и он правда, сам себе удивляясь, был готов ждать. Соня, несомненно, того стоила, это он понял в ту же секунду, как поцеловал ее впервые. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — Пчёла чувствовал, что-то скрывается за ее страхом, что был почти паническим и так четко читался в ее глазах. — Нет, — она мотнула головой в знак подтверждения. Девушка не была готова кому-либо рассказывать о своем прошлом, тем более Вите, он мужчина, с ним обсуждать такие вещи ей было попросту стыдно. — Хорошо, — он спокойно принял ее ответ. — Но если вдруг захочешь, можешь не бояться, договорились? — Договорились, — эхом повторила она. Он улыбнулся ей уголками губ, а затем поцеловал ее нежно-нежно, словно снова вдыхая в нее жизнь. Страх ушел, и каждая клеточка ее тела заполнилась чем-то легким, воздушным и сладостным. — Знаешь, что у меня есть? — спросил он игриво, когда недолгий поцелуй был разорван. Хотелось поднять ей настроение, отвлечь от тревожных мыслей, показать, что он, вообще-то, нормальный парень (за исключением некоторых деталей, таких как бандитизм, например) и что она может его не бояться. — Что? — То, что в кинотеатрах не показывают, — он ласково гладил ее по ребрам. — Бэтмен. Новый. С переводом даже. — Ого! — воскликнула она, и глаза ее загорелись искренним восторгом. Пчёла знал, Соня обожает истории про супергероев, из Европы она навезла не только модных журналов, но и комиксов на иностранном языке, которые, кстати, теперь могла свободно читать без словаря под рукой. — Откуда, Вить? — Места знать надо. Ну что, кассета дома лежит. Арбуз возьмем, и вперед? — была у него, конечно, небольшая тревога, что Соня решит, что он заманивает-таки ее в постель, но она настолько ему верила, что даже не подумала о таком. — А женщина-кошка там есть? — для приличия она решила немного повыпендриваться, хотя на самом деле была готова не то что по первому зову ехать смотреть фильм про Бэтмена, в пропасть за Витей могла сигануть. — Есть, — он усмехнулся. — А сюжет рассказывать не будешь? — Не буду. — Ну ладно. Поедем, — театрально согласилась она. Соня была редким гостем в его холостятском жилище, так получалось, что они в основном виделись или у нее, или в людных местах, а самое начало их поистине бурного романа прошло в Ялте, но каждый раз, когда она оказывалась в его квартире, даже свет в ней становился как-то теплее, мягче. София умудрялась обуютить слишком большие для одного человека апартаменты одним лишь своим присутствием, но и советы относительно интерьера давать не забывала. В свой первый визит Сурикова придирчиво заявила, что диван лучше передвинуть, мол, он загромождает пространство, а на стол на кухне стоит поставить вазу с фруктами, чтобы создавать хотя бы видимость того, что на ней кто-то ест. — Здесь слишком пусто. Купи картины, что ли, — оказавшись у него дома во второй раз, она оглядела гостиную внимательным взглядом. — И можно поставить стеллаж с книгами. Вот сюда, — она указала пальцем направление. — Думаешь, у меня есть время читать? — Будут книги на виду — появится и время. И кресла поставь, этот диван смотрится одиноко. Витя, как ни странно, ее прихоти выполнял, и квартира действительно становилась более живой под ее чутким руководством. — Вот что значит рука хозяйки, — сказала ему как-то его домработница, глядя, как Пчёла самолично расставляет на полке книги. Обычно она не в свое дело не лезла, но София уж очень ей приглянулась, сразу было видно, что девушка приличная. Войдя сегодня в квартиру, Соня на удивление молчала. Огляделась вокруг, приметив, как все поменялось, словно по волшебству, и осталась переменами довольна, Витя жил отныне не в голых стенах. Неудивительно, что раньше ему не очень хотелось возвращаться домой: никакого уюта. Единственное место, в котором Соня еще не была тут — это спальня хозяина, и пусть любопытство пробирало ее хоть глазком на нее глянуть, она не решалась. Ей представлялось, что там стоит огромная кровать, застеленная шелковым постельным бельем, что с утра в окно проникает ненавязчивый мягкий свет, что там дубовая темная мебель и удобные подушки, штук пять точно. Пока Витя нарезал арбуз, что хрустел под лезвием ножа, Соня перекладывала фрукты в той самой тарелке, как ей казалось, более эстетично. Пчёла зачмокал губами, арбуз оказался алый-алый, очень сочный, сладкий сок тек по губам, и Сурикова обернулась на этот манящий звук. — А мне? — протянула она, ловко подпрыгнув к нему. Витя довольно улыбнулся и протянул ей ровно нарезанный небольшой квадратик сахарного арбуза, который даже очистил от семечек. Соня захватила его губами, коснувшись слегка подушечек его пальцев, что тоже были в соке. Его желудок сделал сальто от одного этого прикосновения, и он, чтобы унять ноющее чувство внутри, притянул ее к себе и поцеловал. — Ммм, — запротестовала она сквозь смех. — Ты сладкий весь, — ее щеки тоже теперь были липкими. — И я тоже… — Исправим — Витя стал целовать ее лицо. Она хохотала, держась за него, чтобы не упасть, ноги у нее вновь начали подкашиваться от его поцелуев. — Хотя ты всегда очень, — губы его переместились ниже, к линии скул. — Очень, — к шее. Соня закрыла глаза от удовольствия. — Очень сладкая. — Ну, пчёлы любят сладкое, — она прикусила губу, ловко выпутавшись из его объятий. Ей шла безмерно эта белая тонкая рубашка, и одновременно с этим ее хотелось сорвать в это же мгновение. Он покачал головой то ли в ответ на ее слова, то ли отгоняя от себя эти мысли. — Не любят? — она хихикнула. — За других не ручаюсь, но я… — он облизнул губы. — Очень даже. — Пойдем умоемся, а то сейчас настоящие пчёлы налетят, — она взяла его за руку и потянула в ванную, где они оба слегка охладились, отмывая следы от арбуза прохладной водой. — Ну что, всем довольна? — спросил он, когда они засели, наконец, в гостиной, и он вставил кассету в видеомагнитофон. Она улыбнулась уголками губ, снова осмотрев преобразившуюся гостиную. Несмотря на то что за последнюю неделю здесь прибавилось мебели, комната стала не просто живее, но еще и просторнее. — Ну сам погляди. Другое дело же! Витя обнял ее, зарываясь носом в светлые мягкие волосы, и прикрыл глаза. Буря внутри него успокоилась, с ней ему просто было хорошо. И в тесной машине. И в этой теперь по-новому обставленной квартире, которую и правда он с бо́льшим удовольствием называл домом. И он был уверен, окажись они сейчас в старой хрущёвке, необитаемом острове или на Луне, ему было бы вот так же хорошо и спокойно.