Птичка

В июле на Москву обрушились летние грозы. Выпало аномальное количество осадков, порой было невозможно выйти из дома, ливневки не справлялись, и однажды утром, выйдя на пробежку, Соня оказалась по щиколотку в воде. Рейс Лёни из-за погоды на Родине задержали дважды. Сначала на полтора часа, затем еще на три. В столице был настоящий коллапс, таксисты не брали заказы, и в итоге Суриковой пришлось звонить Шмидту, чтобы он отвез её в аэропорт. Пока они стояли в пробках, её телефон разрывался от звонков, и она командным голосом раздавала указания швеям, подрядчикам и помощнику, которому всегда доставалось больше всего. Шмидт улыбался сам себе. Соня была Олиной сестрой, но все чаще напоминала ему Белого в юбке. В её мире теперь тоже не было проблемы, которую нельзя было решить под особенным давлением, и оказывать его она явно выучилась у своего родственника. — Тебе смешно? — уточнила она, сощурившись, и придвинулась ближе, вынырнув между водительским пассажирским сидением. — Нет, София Евгеньевна, — в голосе его струился сарказм. Обычно мужчина не позволял себе лишних эмоций, но с Соней иногда мог нарушить собственные правила. — Фу. Не называй меня так, — она усмехнулась и чуть двинула его в плечо, вызвав еще одну улыбку. — Мы вообще-то друзья, — Шмидт никогда не оставлял её в беде, и она старалась отвечать тем же, хотя он обращался к ней за помощью всего один раз. По любовному вопросу. — В такой пробке мы уже семья. — Это точно, — она безрадостно оглянулась вокруг. Машины стояли в несколько рядов и не двигались почти ни на сантиметр, а вокруг продолжал лить дождь. Она нервно взглянула на часы. — Боже. Я ощущаю, как жизнь проходит мимо, — она вновь откинулась на заднем сидении и показательно скуксилась. — Ты нервничаешь. — Да. Хочу успеть вовремя. — Да, есть ощущение, что от Парижа до Москвы добраться можно быстрее, чем от дома до аэропорта, — он застучал пальцами по рулю. Соня дёрнула бровями. — А откуда ты знаешь, что рейс из Парижа? — она сложила руки на груди, но не дала ему ответить на собственный вопрос. — Ну и кто приказал за мной шпионить? Опять? — Сурикова цокнула языком. Мужчина молчал, и Соня знала, что правды ей не добиться. — Шмидт! Мы семья. — Они тоже. — Да. И моя. К сожалению, — она закатила глаза. — Ладно, у меня все равно не так много вариантов. Саша, Космос, Витя… — она загибала пальцы. — Космоса вычеркиваем, он не так тащится от нарушения личного пространства. — Остаются двое. Витя недавно говорил… О боги! Грише прострелили ногу, и тут ты… Люблю детективы, но у этого конец слишком очевидный. — Пчёла переживает за тебя. — Он хочет меня контролировать. — Хотел бы — контролировал, поверь. — На чьей ты стороне? — На той, где ты в безопасности. Соня выпрямилась. — А моей безопасности что-то угрожает? — спросила девушка осторожно, чувствуя, как внутри поднимается тревога. Совсем другая, куда более сильная, чем от возможности опоздать в аэропорт на встречу с Лёней. Шмидт вновь не ответил, но, наверное, это было не нужно. Сколько бы Соня ни отдалялась, как бы ни ограничивала общение, она не разорвет эту связь. С годами она плотно и навсегда погрязла в связях с бандитами. Потому что у нее были с ними отношения. Потому что она оставалась близкой родственницей Саши. А рядом с ними всегда опасно. Всем. Она облизнула пересохшие губы. — Ну, ты хотя бы скажи, мне перцовый баллончик с собой носить или пистолет? Я стрелять умею теперь, — Соня постаралась разрядить обстановку, хотя ей и было очень не по себе. Она не знала, что Каверин мертв, что груз с оружием разгрохали, давно перестала быть в курсе хоть каких-то дел, связанных с криминалом, хотя и раньше её никто особо не посвящал, но по разговорам Соня иногда могла примерно догадываться, что происходит. Сейчас ребята не знали, ждать ли ответного удара, но решили перестраховаться на всякий случай. — Просто будь внимательна, Сонь. Не доверяй никому, кого плохо знаешь. Этого пока достаточно, — невесело ответил он, и между ними воцарилось тяжелое молчание, прерываемое лишь нервными звуками клаксонов и тихим жужжанием радио. Соня стояла у металлической рамки с забавной табличкой, написанной от руки, недовольные долгим ожиданием сначала в аэропорту Парижа, затем уже по прилёте в Москву (в самолете их продержали целых полчаса), пассажиры нервно зыркали на неё, но девушка даже не думала встать в сторонке, гордо заняла место посередине. Лёня шёл одним из последних, держа в руках лишь небольшую дорожную сумку, как истинный слуга государства, он не имел привычки расхламляться. Лицо у него было уставшее, бледное, измученное долгой дорогой, но едва он увидел Соню, улыбка растянулась на его губах. Мужчина ускорил шаг, Соня бросилась к нему, и он, откинув багаж, подхватил её на руки в прыжке, тут же целуя. Сурикова зарылась пальчиками в светлые волосы, чуть их оттягивая, отвечая на его поцелуй со всей страстью, стараясь показать, как скучала и как сильно его ждала. — Привет, — прошептала она тихо-тихо, когда легкие стало невыносимо жечь от отсутствия кислорода. — Нам апокалипсис не помеха? — ответил он, процитировав надпись с таблички. Соня улыбнулась и кивнула утвердительно. — Я так скучал, — он вдохнул запах ее волос, провел кончиком носа по линии шеи. — Так скучал… — И я, — ответила девушка, прикрывая глаза, обнимая его еще сильнее. Тело изголодалось по теплу, и внизу живота расплывался ощутимый жар. — Как долетел? — Это уже неважно, — Лёня заглянул ей в глаза. Всё действительно теряло вес и значение рядом с ней. — Ты такая красивая. — Ммм, — блондинка гладила его по лицу. — Поехали домой, — он чуть напрягся всем телом и поджал губы. — Что? — на подкорке сознания Сурикова уже знала, в чем дело. — Мне надо на работу. Она закатила глаза. Это Соня слышала слишком часто, когда они были вместе во Франции, очевидно, смена локации ничего не меняла. — Они не могут дать тебе выходной? — на её вопрос они ответили хором. — У меня не может быть выходных. Да-да, — она показательно оттолкнулась от его груди ладошками и заставила его опустить себя на ноги. — Нет дня и ночи, нет выходных, страна не ждет, я все это уже слышала. — Сонь… — он прижал её к себе, и девушка не стала сопротивляться. Лёня поцеловал её в висок, нежно проходясь пальцами по спине. — Я ненадолго. Правда. Мне самому это не нравится, но служба есть служба. — Ладно, — она подняла на него взгляд и даже улыбнулась. — Я просто очень соскучилась… Потом ты весь мой, — девушка коснулась его лица, привстав на цыпочки. — И они тебя у меня не отберут. — Конечно, — он коротко поцеловал её в губы. — Надо поймать такси. — Нет, я уже все решила, — девушка переплела их пальцы. — Такси в Москве сегодня не ездит, идем, — и она потянула его за собой, Лёня успел только подхватить свою сумку. Знакомство со Шмидтом прошло хуже, чем она представляла раз в сто, не меньше. Вернее, Соня вообще не думала о том, что могут возникнуть проблемы, но оба мужчины смотрели друг на друга волком, в машине воцарилась гробовая тишина, и от напряжения едва не летели искры. Она оказалась меж двух огней, меж двух лагерей одной большой игры, и, кажется, сейчас они были по разные стороны баррикад. Сурикова старалась не подавать виду, но сама сидела ровно, будто сзади её приколотили к деревянной балке, а в мыслях напомнила себе никогда не знакомить Лёню с Сашей, не говоря уж о Космосе или Вите. Дело пахло жаренным. — Я должна знать, что не так? — спросила она, когда они высадили Лёню на Лубянке. — Нет, — отрезал Шмидт. — Понятно, — без обиды и сарказма ответила она, пожав плечами почти равнодушно. У Лёни можно было даже не спрашивать. У него всё, что касалось работы, было под грифом «засекречено».

***

Свой двадцать третий день рождения Соня провела в работе, и это был, наверное, самый идеальный день рождения за последние годы. Они открыли продажи одежды, осенняя коллекция имела успех, и её телефон буквально разрывался от рабочих звонков. Среди них она едва запомнила поздравления от родных и друзей, и её слегка раздражал тот факт, что все решили поздравить её в совсем не подходящий для этого момент. Лёня пришел к ней домой уже под вечер с букетом цветов и подарком в виде её любимых духов, привезенных из Парижа, но она лишь коротко чмокнула его в губы, поблагодарив, и вернулась к калькулятору и каким-то расчетам, не подумав о том, что он, наверное, ждал её внимания. — Это надолго? — спросил он спокойно, ласково погладив её по плечам. Лёня вообще редко выходил из себя, Соне это в нем и нравилось. — Ещё часик, милый, — пообещала она, хотя они оба знали, что обещание она не сдержит. — Может, не пойдем никуда? — они собирались пойти в ресторан, но для этого ей нужно было потратить минимум час на сборы, Сурикова не хотела так бездарно тратить свое время сегодня. — Есть не хочешь? — Если принесешь чебуреков, я буду счастлива. — Из ларька? — это было не празднично. Совсем. И хотя Соня выглядела отлично в своем домашнем шелковом халате розового цвета, это тоже не соответствовало атмосфере праздника. — Угу, — она кивнула, вновь погружаясь в работу. — Спасибо. — Как скажешь… Едва Лёня вышел из подъезда, телефон вновь зазвонил. Соня взяла трубку, ничего не сказав, ожидая какой-то информации, но в трубке тоже молчали. — Алло? — раздраженно произнесла она, почти приготовившись сбросить вызов. — С днем рождения, Сонь, — ручка выпала из её рук, когда она услышала голос Космоса на том конце провода. Сердце девушки замерло, а затем быстро забилось в груди, щеки тут же залил румянец. — Будь счастлива, — и это были, наверное, самые искренние поздравления за сегодня. — Спасибо, — выдохнула она, а затем прочистила горло. — Как ты? — Это не то, о чем нам стоить говорить в твой день. — Это обычный день, — девушка впервые за долгое время встала со стула и заходила нервно по квартире, обняв себя двумя руками. Мысли о работе выветрились из головы тут же. — Не видела тебя на группе в пятницу. — Я работал. Был занят. Но я нормально. Держусь, — Соне хотелось ему верить. — Я весь день о тебе думал. Помнишь мы поехали вдвоем на базу в твой день рождения, и… — Кос, — оборвала она, чувствуя, как глаза вдруг начало щипать от слез. Конечно, она помнила. Очередной заплыв в реке, все его поцелуи, жар костра на щеках. Все это она помнила так ярко и живо, будто это было вчера. — Не надо. — Это было хорошее время. — Мы были обдолбанные. Это не было хорошее время. — Но мы любили друг друга. Это было по-настоящему. Неважно, что там был кокаин. Нет. Это было важно. Это было плохо и неправильно. Они тонули вместе, перестали бороться вместе. Соня не хотела это романтизировать. В том, что тогда она любила Космоса, Сурикова не сомневалась. Потому что она полюбила его задолго до кокаиновой зависимости, но не могла не связывать их друг с другом. Космос и наркотики шли в её голове рука об руку. — Приходи на группу на следующей неделе, — девушка нагло перевела тему. — Тебе это нужно. — А ты придешь? — Не знаю, — она сморщилась так, словно ей было физически больно, а затем глубоко вздохнула в попытке собрать мысли в кучу. — Это неважно. Ты приходи — это главное. — Хорошо. Приду, — Соня надеялась, что могла верить его обещаниям. Конечно, она тоже там будет, отчасти, чтобы проверить, насколько он с ней честен. — Я отключаюсь. — С днем рождения еще раз. — Спасибо. И едва она положила трубку и провела ладонью по лицу, стараясь стереть с себя тень какой-то старой фантомной боли, телефон зазвонил снова. — Да вы издеваетесь, — произнесла одними губами она, чувствуя, как тяжелеют виски. Работать расхотелось тут же. Хотелось покурить, а потом зарыться под одеяло и заснуть крепким сном где-то до послезавтра. Под кожей зудело давно забытое желание. — Алло? — Привет. С её уст едва не сорвалось протяжное «блять». Потому что это был Витя. На секунду Соня даже подумала о том, что это, возможно, шутка, и два её бывших мужчины, разобидевшись на нее за всё, сидят сейчас вместе, пьют коньяк и смеются над ней, звоня по очереди. Жаль, что это было не в их стиле. Возможно, будь это так, ей бы не так хотелось залезть в петлю. — Привет, Витя. — С днем рождения. — Спасибо, — выдохнула она. — Что тебе подарить? Немного спокойствия — было бы неплохо. Но для них это было из ряда невероятного, поэтому Соня попросила что попроще: — Яхту. — Яхту? — переспросил Пчёлкин, Сурикова слышала, что он улыбается. — И парковочное место где-нибудь в Сантропе. Справишься? — Нет проблем, ты же знаешь. Она усмехнулась, чувствуя, как слегка расслабляется. С Витей такого напряжения она не испытывала, с ним они оба друг друга простили, Соня это знала. — Как яхту назовешь? — Пчела. — Пчёла? — Нет. Пчела, — поправила она упрямо. — Ты знал, кстати, что в улее всем заправляет самка. И это лучшая по организации система. — Нахваталась хуйни в своей Европе, — он явно выдохнул сигаретный дым. Соня тоже искала свою пачку среди бесконечных рабочих эскизов. — Мужчина — всему голова. — Труд — всему голова, Пчёлкин… Двоечник ты последний, — девушка услышала, как в замке проворачивается ключ, сердце её ёкнуло, и по позвоночнику прошла волна дрожи. Словно она делала что-то запрещенное, то, о чем Лёня не должен был узнать. — Ладно, мне пора. Спасибо за поздравления. — Ты не одна? Она закатила глаза раздраженно. Это вообще было не его дело. — А что, Шмидт тебе не докладывает? — Сурикова не упустила возможности уколоть его за постоянную слежку и недоверие. — Соня… — Пока, — и она безжалостно бросила трубку, не дав ему возможность отнекиваться или начать убеждать её, что так будет лучше. Соня коротко глянула на себя в зеркало и скуксилась. Выглядела она неплохо, но взгляд её выдавал. В нем была какая-то тоска, хотя весь день она чувствовала себя замечательно и на своем месте. Всего два телефонных разговора перевернули всё с ног на голову. Девушка заставила себя нацепить на лицо улыбку. Настроение за последние десять минут скакало, как сумасшедшее, и от этих перепадов она вдруг ощутила жуткую усталость. Нет, ни о каком ресторане не могло идти и речи. Ей хотелось оказаться в постели и закрыть глаза. Лёня зашел в комнату с пакетом чебуреков, желудок Сони предупредительно сжался от голода и жалобно заурчал. Мужчина улыбнулся, услышав это, и кивнул в сторону кухни. — Чай с лимоном? — он знал, что с лимоном и сахаром. И то, как Лёня выглядел, то, как смотрел на неё своими голубыми глазами, полными нежности, даже несмотря на то, что она подпортила ему планы на вечер, разнежило Сурикову окончательно. Глаза вдруг предательски заслезились, и хотя он был занят тем, что готовил её горячий напиток, заметил влагу, скопившуюся на ресницах. — Ты чего? — он с нежностью провел тыльной стороной ладони по её щеке. Соня пожала плечами. Она сама не знала, почему плачет. — Сонечка? — Не знаю, — выдохнула она. — Просто люблю тебя, — слова эти впервые сорвались с губ, а она даже не заметила. Просто сказала это и всё. Лёня же дрогнул всем телом, так, словно по нему пропустили удар током. Иногда ты ждешь знака свыше. Просто подсказки: да, сделай это. И это, наверное, была она. Потому что он ничего не сказал в ответ, хотя Соня и не ждала ответных признаний, потому что его любовь была простой и очевидной — Сурикова знала о ней без слов и клятв. Он ничего не сказал в ответ, вышел ненадолго из кухни, а затем вернулся и тут же встал перед Соней на одно колено. Глаза её расширились в удивлении, она чуть отодвинулась на стуле назад, а Лёня открыл перед ней бархатную красную коробочку и задал вопрос: — Ты выйдешь за меня замуж? Сердце колотилось в груди, подобно птице, что рвется из клетки на волю, отказываясь мириться со своим положением. Внутри все кипело и трепетало. Это было волнительно и даже страшно, Соня тихо выдохнула, оставив в легких приятное ощущение вакуума. А Лёня смотрел на неё с надеждой, ожидая ответа. Она никогда не мечтала о семье, в отличие от Оли, которая, Соня точно помнила, говорила о ней лет с тринадцати, её воздушные замки всегда начинали строиться с мечтательных: «когда я выйду замуж...». Но ни одна башенка не устояла под столпами огня жестокой реальности, в которой она создала семью с Александром Беловым. Соня не лелеяла идею о трёх ребятишках, ожидании мужа с работы с накрытым столом, нежных поцелуях и том самом твёрдом плече; у неё был спорт, она думала о результатах. И в жизни ей встречались такие мужчины, с которыми вряд ли можно было построить счастливую семью. Она никогда даже не мечтала о свадьбе, не видела себя в белом платье в этот, как принято считать, самый лучший день в жизни каждой женщины. Но с Лёней все это казалось таким… Правильным? Нормальным? Закономерным? — Да, — ответила она, кивнув головой, и удивление на её лице сменилось улыбкой. — Да, выйду, — повторила Соня, чувствуя, как глаза горят от слез. Это были слезы счастья. И он, бережно взяв её заледеневшую от волнения руку в свою, бережно надел золотое колечко с весомым бриллиантом на безымянный палец её правой руки, закрепив её согласие раз и навсегда. Лёня улыбнулся и, как показалось Соне, выдохнул с облегчением. Возможно, он на подкорке сознания сомневался в её положительном ответе. Соня не знала, но всё вышло совсем не так, как он планировал: они должны были пойти в ресторан, и он сделал бы все красиво и правильно. С цветами, может быть с шампанским, если бы она согласилась в качестве исключения сделать хотя бы глоток. Под живую музыку. И они были бы самой красивой парой на виду у высшего общества Москвы. Но с Суриковой так не работало. Она была полна сюрпризов, с ней было невозможно строить планы, но мужчина знал точно — он хочет построить с ней семью. Он видел в ней женщину, которая будет с ним за одно, женщину, которая станет матерью его детей, женщину, с которой он проживет всю свою жизнь. И разве важно, что она согласилась стать его женой не на глазах восторженной публики, не в праздничной атмосфере, а на кухне, когда их ждал чай и чебуреки с мясом? — Я люблю тебя, — произнес он, наконец и подался вперед, целуя её. — Моя невеста. Соне понравилось это слово. Невеста.