Сросшиеся ветви

На радостях от того, что дочь и брат вернулись домой, Джульетта, казалось, вознамерились подать к столу все продукты в Энканто. – Переодевайся и приходи, не торопись, – поняв, что все уговоры по части «отдохнуть с дороги» не проходят, целительница ласково чмокнула дочь в лоб, а сама отправилась раскочегаривать плиту. – Можно к Вам? Джульетта оглянулась. Тихий сухопарый мужчина со странной точкой на лбу. И шрамом. – А, Виджай. Конечно, проходите. – Ви, сделай плов! – почуяв, куда направился индус, крикнула в догонку Ирен. – Обойдёшься! Ты скоро так его наешься, что, клянусь Кришной, станешь пловом в следующей жизни! – рявкнул в ответ Виджай. – Ну хоть не в этой! – долетел до них смех француженки, а на кухню без суеты проследовал Уго. – Простите уж, что у нас тут собака, – зачем-то принялась извиняться Джульетта, пока рослый пёс методично обследовал пол на предмет кусочков и капелек, которые можно было слизать или сгрызть. – Что Вы, это ведь член семьи, как его не угостить. Я люблю собак. Когда живёшь на улице, учишься следовать за ними. Собаки знают, где еда, – индус засучил рукава, – Позволите помочь? Я пока не успел разобрать сумки, где-то там лежат специи с моей Родины, и… – Вы жили на улице? – в глазах Джульетты отразилось сочувствие. – Да, было дело. В детстве. Но это не такая уж и редкость. – А Ваши родители? – Точно не знаю. Либо их убили во время разборок, либо, – Виджай указал на шрам, – Я не пришёлся им по душе… Ну что же Вы, сеньора Джульетта, давайте готовить. – А… А Вы расскажете, как… – целительница даже не с первого раза смогла выговорить это слово, – Выжили? – Если Вы дадите мне какое-нибудь задание. Я умею готовить многие колумбийские блюда. И треклятый плов, о чём сожалею, Ирен постоянно его выпрашивает. – Вы с ней пара? – С Ирен? Кришна упаси, нет! Я её не прокормлю, – усмехнулся Виджай, очищая кукурузные початки. – Она точь-в-точь наш Камило, всегда хороший аппетит… Так что насчёт Вас? – Мне повезло. Я попал к добрым людям. Фонд «Врачи без границ». Эта организация собирала и бесплатно оперировала детей по всей Индии на своём корабле, который курсировал вдоль берега. Можно сказать, они – целители, как и Вы. Я… уже был довольно взрослым для операции, кости вовсю росли, была инфекция, и… – индус помрачнел, – Не всё прошло гладко. Они жутко переживали, я долго восстанавливался, но когда я увидела это, – он снова указал на губу, – Я был очень, очень счастлив! Моим врачам оказалось, что это жуткий уродливый шрам, а для меня это было как божественное Провидение. Когда мы только познакомились с Бруно, он думал, что я не улыбаюсь из-за шрама, но это не так. Меня от этого отучили годы жизни на улице и издевательства других детей, которые звали меня сыном собак и бросались камнями… У Вас вода закипела. – Да?.. Ох, да-да, извините, – Джульетта ловко закинула внутрь кастрюли ингредиенты для супа, – Видите ли, сеньор Виджай, я знаю только об истории моей собственной семьи. Абуэла бежала от войны, из-за войны я, Пеппа и Бруно потеряли отца, но… Сейчас Энканто – это рай, и мы привыкли считать, что снаружи всё неправильно, и Ваш рассказ... Я не знаю, что и думать. Вам помогли. И вы обрели друзей. – На первый взгляд кажется, что жить снаружи сложно. Но хорошие люди есть везде. Как мой лучший друг его жена. А вот и она. – Простите, что задержалась, Умбра возжелала добыть скакалку. Еле нашла, – на кухню зашла Мирабель. Она успела переодеться в капри и любимую футболку с символикой университета Боливара. Джульетта замерла: – Дорогая, это… Это какая-то воистину невероятная одежда. – Я и Вам с тётей Пеппой привезла, – кивнула обладательница тёмного дара. – «Твой опыт в Картахене», – прочла надпись целительница, – Что это значит? – Это девиз университета, в котором я учусь, – молодая женщина ловко подвязала волосы, – Тенюша, прости, дорогая. Она обожает прятаться в их тени. – У меня столько вопросов, и я даже не знаю, с чего начать. Университет. Моя дочь – в университете. Мысли путаются, – Джульетта помахала в воздухе лопаточкой, сосредотачиваясь, – Кем… Точнее, на кого ты учишься? – На психолога. – Лекари человеческих душ, – поймав недоуменный взгляд целительницы, пояснил Виджай, – Очень востребованная профессия, между прочим. – И ты… собираешься работать? – Да. Буду помогать людям. Умбра растёт, мы хотим подыскать ей школу получше, благо, с жильём нам повезло, мы снимаем второй этаж в доме Эдны, я наделала фотографий, и… Мама? – Вы, – Джульетта опустила крышку на кастрюлю, опёршись ладонями на рабочую поверхность, – Вернулись не насовсем? Мирабель вздохнула, а затем ободряюще улыбнулась: – Давай поговорим об этом позже, хорошо? Если честно, мы думали, что вы нас даже на порог не пустите. Бабушка вот точно не в восторге. Джульетта горько усмехнулась, качая головой: – Мы поняли, что вы не вернётесь, когда прошла неделя или около того. Абуэла же каждое утро выходила на порог Каситы, наверное, с месяц. В конце концов, она сочинила для себя идеальную историю того, как всё было. Её сын и внучка пошли исследовать новый мир. Вместе, как взрослый и ребёнок. Она не смогла принять факта того, что вы стали парой, и… – Смотрите, кто пришёл! – на кухню неожиданно заглянул Агустин. На его плечах, весело хихикая, сидела Умбра: – Мама, я познакомилась с Клайвом! У него появился сын! – С моей подачи, – следом явилась Иса, – Я просто пересадила один большой отросток, но папа тут же торжественно переименовал его в Клайва-младшего. Это самая долговечная хохма из всех, что были у Мадригалей. – Вы повелеваете растениями, верно? – отозвался со своего места Виджай, – Энканто просто прекрасен, наверняка это Ваших рук дело, сеньора Исабела. – Сеньорита. И зовите меня Иса. – Договорились, Иса. Среди семян, которые мы выбрали с Ирен в подарок, есть и ноготки с моей Родины. Они ярко оранжевые и съедобные. Мне кажется, – индус кивнул в сторону, откуда слышались подпрыгивания: Руфа тестировала скакалку, – Для праздника одного огонька они могут стать очаровательным оформлением. То есть, кхм, не сочтите за наглость, – он смущённо сложил ладони в молитвенном жесте. – Ни в коем случае! – просияла Исабела, – Я уже давно не выращивала новых цветов! Будет прекрасный праздник! – Руфе не терпится увидеть её собственную комнату, – поделилась с матерью Умбра, – Но у неё уже есть прекрасная детская. Мне там очень понравилось. И я сегодня буду спать на твоей кровати, мам. – О, правда? Вот это везение, – сверкнула улыбкой Мирабель. – Можно считать, что теперь это – моя комната? – уточнила девочка. – А тебе бы хотелось? – спросила Джульетта. – На самом деле, у меня уже есть своя комната в доме Эдны, но ещё она никогда не повредит… Ой, Эдна там накрывает на стол без меня! Некому посчитать тарелки! А если она забудет?! Деда Агустин, можно мне вниз, я должна помочь бабушке Эдне. – Конечно, котёнок, – Агустин, сияющий, словно только что отчеканенный песо, аккуратно спустил внучку на пол. – Эдна научила её счёту, – пояснила Мирабель, – Она делала вид, что забывает тарелки, стаканы или столовые приборы. Умбра уже сносно считает, но игра осталась. Сегодня у неё прямо праздник, столько людей… Что такое? В глазах Джульетты и Агустина можно было без труда прочесть слово «дверь». Культ дверей и комнат в семье Мадригаль, передающийся из поколения в поколение. Сама Мирабель уже давно успела смириться со своей непричастностью к магии свечей, и даже сейчас, стал совладельцем комнаты мужа, не испытывала какого-то бешеного восторга по этому поводу. Но что если Умбра, увидев церемонию Руфы, спросит, полагается ей что-то или нет?. – Вот что, – обладательница тёмного дара подошла к плите, перевернув жарящиеся ломтики курицы, – Как всегда говорит Бруно, будем решать проблемы по мере их поступления… Кстати, а где он? – Я видела, как он о чём-то беседовал с Мариано, наверное, о Долорес, – ответила Исабела, уже успевшая выйти из кухни, – Наверное, о её… метке. – Умбра сказала, что можно свести это пятно, – вспомнила Мирабель. Джульетта покачала головой: – Долли уверена, что это её крест, и едва ли разрешит удалить отметину. – Тогда, – обладательница тёмного дара боевито нахмурилась, – Моя профессиональная практика начнётся раньше, чем я планировала.