Сросшиеся ветви

Улицы Энканто уже начал заливать золотистый предзакатный свет, когда Бруно набрался смелости и отворил тяжёлую дверь церкви. Перед этим он, стоя в подворотне, подождал, пока последние двое или трое прихожан завершат свои ритуалы, и, покряхтывая – это были совсем древние старики – отправятся по домам. – А, сеньор Мадригаль, – отец Алонсо отставил в сторону метлу, махнув предсказателю рукой, – Рад снова Вас видеть. Где желаете сесть? Выбирайте любую скамеечку. – Пожалуй, сюда, – Бруно устроился у входа. То самое место, которое они с Мирабель заняли на свадьбе Долорес. Сидели с каменными лицами, представляя, что клятвы новобрачных – их собственные. Надо же, как свежи воспоминания, будто это было только вчера. – Воля Ваша, – закрыв дверь на ключ, дабы не накликать ненужных свидетелей, священник устроился рядом, – Я верно понял, что Вы не желаете исповедаться или вроде того? – Да. Абсолютно верно. Некоторое время они молчали. На ум Бруно пришёл мангуст. Что за психолог писал об этом вертлявом звере? Дескать, когда мангуст играет, представляя, что бьётся со змеёй, он никогда не прорабатывает сценарий проигрыша. В мыслях мангуста он всегда победитель. Хорошо бы иметь такую же непробиваемую уверенность в себе, но не в этот раз. – Расскажите, как всё начиналось, – сработал на опережение отец Алонсо. – Как… начиналось? – растерялся младший из тройни Мадригаль. – Да, ваша с Мирабель история. – Разве Вам будет приятно это слушать? Это же вроде как неправильно. – Но это существует. Мне очень интересно узнать, как вы двое решили, что не можете жить друг без друга. – О, – Бруно и сам не понял, как на его лице заиграла улыбка, – Это был чудесный июль, ужасающая тварь, оставляющая то тут, то там багровые отпечатки лап, и два Мадригаля, которые внезапно осознали, что им нравится быть друг с другом, и не так, как диктуют рамки приличия… Не думайте, отец Алонсо, что мы сдались страстям без боя. Мы сопротивлялись как могли, особенно я, понимая, что я старше и опытнее, и что ответственность за то, что может произойти, ляжет именно на мои плечи. А вот Мирабель… Она всегда шла напролом. Знаю, это может прозвучать странно, но она… Завоёвывала меня. Ревновала, сердилась, обижалась. Но не умоляла. Поэтому я здесь, а она – нет. Не в её правилах что-то выпрашивать. Она, как и Вишнёвая тень, держится зубами за то, что ей дорого. За меня, за нашу дочь, за друзей, за учёбу. Иногда, – предсказатель потёр лоб, – Я не понимаю, за что небеса наградили меня ею. Мой друг Виджай предполагает, что я сделал в прошлой жизни что-то очень хорошее. Он верит в реинкарнацию. Отец Алонсо кивнул, но это было скорее жестом понимания, нежели согласия. – Сеньор Мадригаль, – после некоторой паузы всё же произнёс священник, – Я знаю, зачем Вы здесь точка. И знаю Ваш вопрос. Как и свой ответ на него. – Но в Священном Писании… – тон Бруно был практически жалобным. И вот так всегда. Все аргументы, цитаты и отсылки намертво запутывались в голове до состояния какой-то непонятной мешанины. – Действительно, в Священном Писании, особенно в Ветхом Завете, описаны случаи кровных браков, но мы живём в современной реальности, и родственные таблицы… – Отец Алонсо, мы с Мирабель расписаны по закону, можем иметь здоровых детей, и… Боже, у нас уже есть дочь! – Как человек, – священник схватил его за плечи, – Я понимаю Вас. Правда понимаю! Это невероятно тяжело: хотеть, но так и не обвенчаться с той, кого любишь. Но несмотря на всё моё сострадание, я не могу преступить закон, предписанный мне избранным призванием. Даже если Вы обидитесь на меня, как Ребекка Делано. – Обижусь, ха, – Бруно сложил согнутые руки на стоящую впереди лавку, – Будто бы я ребёнок и не понимаю. – Мне очень жаль, – негромко произнёс отец Алонсо. – Я не то чтобы надеялся на понимание, – оливковые глаза сами собой переместились на высеченный в камне образ Богоматери, интригующе молчавшей в глубине отведённой ей ниши, – И, чего уж греха таить, Мирабель не заманишь сюда никакими коврижками. Я столько раз пытался. Уговаривал. Молил. Здесь, на родной земле я хотел, – голос Бруно предательски дрогнул, и предсказатель потряс головой, – Взять её за руки и произнести клятву. Обменяться кольцами. На глазах у семьи и всей общины. Не как отверженные, а как люди, имеющие право на свою любовь. Вы не представляете, отец Алонсо, насколько просто в современном мире жениться и развестись. Это поставлено на поток. Это как… – он всплеснул руками, подбирая сравнение, – Как сходить в магазин. – Если всё действительно так, то почему бы просто не… – отец Алонсо слишком поздно понял, что ступил на скользкую дорожку: глаза предсказателя сверкнули зеленоватым огнём: – То есть Вы предлагаете лгать перед лицом Бога? Говорить, что мы с Мирабель друг другу неродные? Вот так неожиданность! Значит, обмануть допустимо, а закрыть глаза – нет? – Сеньор Мадр… – Не-не, – Бруно резко встал, и отец Алонсо невольно отпрянул: может, этот невысокий человек и не был мускулистым, но в нём чувствовалась внутренняя сила, – Я понял. Сделай мы так – и это осталось бы на нашей совести. А вот когда я действую честно и прошу нас поженить, выходит, на сделку с совестью уже идёте Вы! И знаете что? Мирабель права, что отказалась от религии. Будущее за психологами, а не за почитателями древних книг. – Сеньор Мадригаль, мы находимся в доме Божьем, – вжавшись в лавку, всё же смог озвучить отец Алонсо. – А, конечно, – Бруно снова обернулся к Богоматери. Полное кротости лицо вдруг предстало холодным камнем. Что это только что было? Он же сразу знал, что ничего не получится. Тогда в чём причина этой вспышки ярости? Отец Алонсо? Нет, едва ли. – Сеньор Мадригаль, давайте… Встретимся чуть позже, когда Вы немного успокоитесь, и… – Я уже успокоился. И кое-что понял, – Бруно даже хмыкнул, – Дело ведь не в Боге. Раз нас никто не покарал и не уничтожил, значит, ему, похоже, всё равно. Мне было нужно это, – предсказатель обвёл раскрытой ладонью церковь, – Скамеечки, свечи, лепнина, куча свидетелей. Сам ритуал! И его красота. У меня мечта ребёнка. И моя драгоценная Мира права, что не соглашается. Да, так и есть. Наконец-то всё стало понятно. Когда Бруно обернулся на отца Алонсо, тот был ни дать ни взять участником передачи про лемуров: удивлённые глаза священника напоминали блюдца. Стало непозволительно смешно, даже под кашель замаскировалось с трудом. – Думаю, я должен поблагодарить Вас за то, что выслушали, и извиниться за потраченное на меня время, – подтянув перехваченные резинкой волосы, Бруно вежливо кивнул, поворачивая к выходу, – Всего наилучшего. – Храм Божий всегда открыт для Вас, – только когда предсказатель, щёлкнув ключом, открыв дверь, опомнился отец Алонсо. – Это просто замечательно, но, думаю, больше я сюда ни ногой, – отвесив поклон на пороге, Бруно довольно зашагал в сторону Каситы. Уже издалека он приметил мятежную фигурку в джинсах. Ждёт его. Мечтает постращать. Увы. – Милая! – опередив грозное «Где тебя носит?» предсказатель заключил жену в объятья. Мирабель даже потерялась: – Что… – Я был у отца Алонсо, прости, что так долго, – отпустив её, Бруно взял лицо жены в ладони, – Я соскучился. И хорошо бы поесть. И да: у меня новости! – Боже, Бруно, ты опять… – Не-не-не-не-не! – Мирабель и пикнуть не успела, как её поцеловали в лоб, – Прости старого дурака, а? На кой чёрт мне сдались эти танцы с веерами? Ты была права, ведь ты у меня умница. Как ты это называла? Пунктик? Всё: нет больше никакого пунктика! Мы восемь лет вместе, у нас восхитительная дочь, мы не обязаны никому ничего демонстрировать, и, тем более, что-то обещать друг другу: всё уже доказано и не требует слов, ведь мы до сих пор вместе и счастливы! – оживлённо затараторил предсказатель, будто боясь, что его прервут на полуслове. – Так… – Мирабель для верности сделала шаг назад, – Кто ты такой и что ты сделал с моим мужем? – Это я, mi locura, – предсказатель снова сгрёб её в охапку, нежно зарываясь носом в кудри, – И я непозволительно счастливый болван! – Мне кажется, этому непозволительно счастливому болвану напекло голову, – несколько настороженно похлопала его по плечу Мирабель. – Не совсем, но такое чувство, будто что-то во мне перевернулось. – Перевернулось? – на этот раз уже жена взяла его лицо в ладони. Тронула висок кончиками пальцев. Нахмурилась. – Что такое, mi locura? – Чёрная прядка. И такая яркая. – А, я тоже видел, – Бруно быстро вспомнил отражение в зеркале. – Вчера её не было… Дорогой, у меня есть… Весьма безумная теория. – А мы можем, – предсказатель перешёл на интригующий шёпот, от которого по спине молодой женщины пошли мурашки, – Обсудить её после того, как покажем гамаку пару новых трюков? – Madre de Dios! – Мирабель почувствовала, что краснеет, чего не делала, должно быть, со времени их первой ночи вместе, – Похоже, ситуация патовая. Умбра! Умбрита, девочка моя, ты срочно, срочно нужна нам с папой! – Трюки для гамака отменяются? – с некоторой грустью отпустил талию жены Бруно. – Боюсь, что наша с тобой дочь умеет делать такие трюки, которые нам с тобой с нашим примитивизмом даже не снились, – для верности обладательница тёмного дара снова тронула висок мужа, глядя на смольно-чёрный локон. Сорванное гадание. Прядь. Поведение Бруно. И притом Умбре всего пять лет. Всего пять. Кажется, у Мадригалей всё только начиналось…