Сросшиеся ветви

Глазам всего Энканто предстала уютная комната в жёлто-оранжевых тонах, усеянная многочисленными сферами, которые свисали то поодиночке, то пачками, словно грозди винограда. Стены казались текучими: по ним струилась энергия, напоминавшая ленивые потоки солнечного ветра. – В семье Мадригаль появился новый дар! – собравшись с силами, провозгласила Алма, – Начнём же праздник! Толпа согласно заревела, и Руфа, позабывшая там, что пережила, радостно вбежала внутрь. Троица неправильных Мадригалей осталась в тени снаружи, никем не замеченная. Умбра, в порядке исключения получившая пончо отца, напоминала очень серьёзную декоративную подушечку, пока родители внимательно осматривали её ладошки. Покраснение постепенно сходило на нет, что не могло не радовать, но сам факт ожога изрядно напугал Мирабель и Бруно. Пусть их девочка и твердила, что всё хорошо, оставлять этот факт без внимания было нельзя. – Вот теперь мы точно как в старые добрые времена, – подождав, пока муж наденет пончо обратно, Мирабель боднула его в плечо, – Никто и не заметил нашего отсутствия, а? – Мира. Молодая женщина посмотрела ему в глаза. Бруно выглядело очень серьёзным: – Назови меня эгоистом, но я всё же считаю, что не надо было кидаться искать дар Руфы, пока у Умбры был ожог. Да ты и сама могла пострадать. – Это не ожог, папа… – Умбрита. Девочка замолкла. Она уже и не помнила, чтобы у папы было такое выражение лица. Он даже на Ирен так не смотрел, когда та неплотно закрыла холодильник, и пришлось вызывать мастера, чтобы сколоть возникшие в морозилке айсберги. Похоже, он очень расстроился. – А сразу, – Мирабель прищурилась, – Сразу ты мог сказать? – Ты знаешь, я подтормаживаю с возрастом. – Хорошо, дорогой, в следующий раз мы подождём. Пусть дети проревутся, главное, чтобы все были услышаны, – не без иронии произнесла обладательница тёмного дара. – Спасибо, я знал, что ты поймёшь. – Конечно, я же психолог. – Ну ещё бы. Прошло несколько мучительных секунд противостояния, потом Мирабель чмокнула мужа в нос: – Прости. Мы не хотели тебя пугать… Ну же, улыбнись. Всё обошлось. Умбра, покажи папе ручки. Давай, сокровище. – Ручки в порядке, – согласно протянула отцу ладошки девочка, – А теперь можно бежать поздравлять Руфиту? – Можно, но при одном условии, – Мирабель подняла вверх указательный палец, привлекая внимание дочери, – Расскажи мне, при каких условиях ты получила… теневой ожог. – А… – Умбра помялась, – Она просто испугалась, по тени прокатилась волна. А потом было больно. – То есть, ты не дотронулась до сферы? – уточнил Бруно. – До мячика? Нет, ничего такого. – Я не понимаю, – Мирабель потёрла подбородок, – Раньше ты ныряла в её тень, и всё было в порядке. – Мне кажется, и потом буду, Руфа просто испугалась. – Умбрита, можешь пообещать мне кое-что? – Бруно тронул ребёнка за щёку кончиками пальцев. – Да, папа? – девочка несколько удивилась подобному жесту. – Пообещай мне не нырять в тени других людей, пока мы не разберёмся, что к чему. – Но как же… И ручкой нельзя? – Нельзя. – И ноготком тоже? – Mi preciosa, не юли. Нельзя никак, ни одной частью Умбры Мадригаль. Ты можешь обещать мне это? Девочка неохотно кивнула, нахмурившись: – Хорошо. Обещаю. – Вот и умница, – Бруно поцеловал её в лоб. – А вы чего тут застряли? – из-за новой двери высунулся Лучиано Мартинез. Должно быть, он успел выпить, поскольку скулы кузнеца слегка покраснели, – Главные герои дня, а сидят где-то в углу, как крысы. – Грешники смиренно ждут объедки, – неожиданно пошутил Бруно. Лучиано растерялся, а затем кашлянул: – Вас ждут, олухи. Нечего тут сидеть. Эй, мелкая, моя внучка тебя ищет. – Ой, да? – просияла девочка. – Умбра, мы договорились, – напомнила ей мать. – Да, помню! – отозвалась маленькая повелительница теней, протискиваясь возле Лучиано. – Мы скоро, – кивнула Мирабель, оставшись на прежнем месте, и, когда старый недруг мужа ушёл, переглянулась с Бруно. Тот недоумённо изогнул бровь. – Возможно, это покажется странным, – выдержав паузу, обладательница тёмного дара скрестила руки на груди, опираясь на парапет, – Но мне хорошо тут. С тобой. Ну не дура ли? Сама рвалась сюда, мол, семья, шумиха, а теперь… – Я испытал то же самое, выйдя из застенков, – негромко произнёс Бруно, вставая рядом с ней, – Просто предел мечтаний – снова быть частью семьи Мадригаль, а на деле… – Иногда хорошо быть изгоями, – усмехнулась Мирабель, – Надеяться на себя, верить только в себя, бороться во имя себя. – Держась за руки. – Да, – она протянула мужу ладонь, переплетая их пальцы, – Это обязательно. – Mi locura, – повернувшись, предсказатель взял её и за другую руку, – Я люблю тебя, как мальчишка, хоть я уже и старый дурак. И знаешь, те кольца… – Бру… – Погоди, я хочу объяснить! – быстро зашептал он, – Для меня это нечто большее, чем глупый ритуал или владение друг другом. Знаю, ты против и того, и другого, и я уважаю твой выбор. И принимаю его. – Тогда что? – совсем тихо спросила Мирабель. Их период вечных клятв и признаний уже давно канул в небытие, но тут, в Касите, в поистине волшебную ночь, время повернулось вспять, и перед человеком, прожившим земную жизни до половины, снова стояла шестнадцатилетняя девушка с сияющими глазами. – Пожалуй… Символ того, что мы есть друг у друга несмотря ни на что. Символ того, через что мы прошли. Они… особенные. Просто взгляни. Я обещаю не настаивать… Вот твоё. Видишь что-нибудь? Мирабель осторожно взяла кольцо из его рук, вертя то так, то я так, и, наконец, разглядела гравировку на внутренней части ободка из драгоценного металла: – Juntos… para siempre. – Да, – казалось, глаза Бруно наполнились внутренним светом, отличным от того, что бывал при гаданиях, – «Вместе навсегда». – Ох же…– не зная, что делать, Мирабель перехватила себя за запястье, – Дорогой, прости! Я никогда не дослушивала тебя, когда ты заводил этот разговор, думала, что ты… Это, которое с платьями и с колоколами, а не… Mi za, прости! – Да всё в поряд… – начал было предсказать, но тут Мирабель протянула руку: – Вот. – Что? – не понял Бруно. – Обменяемся. Их вроде положено надевать друг другу. – Ты серьёзно? Она кивнула. Увитые венами руки дрожали, когда надевали кольцо: – А теперь твоё. Оно в кармашке. Я не вытащу. – Не вопрос, поняла, – взяв второе кольцо, Мирабель завершила ритуал. Из оливковых глаз выкатились две слезинки: – Спасибо. Спасибо, что ты есть, и что ты со мной. – И тебе… Мы кое-что забыли. – Разве? – Да, – она улыбнулась, чуть склонив голову набок, – В этом пережитке эпох, который мы сделали адекватным ритуалом, должен был быть поцелуй. – Уверена? – чуть успокоившись, подыграл ей Бруно. – Да, прям точно. – Иди сюда, – предсказатель раскрыл объятья, и Мирабель ринулась к нему, накрывая губы мужа своими. – Все в комнате, а эти двое… – с ворчанием вышла в коридор Алма, и, застав картину маслом, осеклась, – Вы бы хоть немного постеснялись. Вместо ответа Мирабель, не отрываясь, подняла руку с кольцом, показывая главе семейства. – А, вон оно что, – абуэла покачала головой, переведя взгляд в сторону, – Что за сумасшедшая ночь. Раз так… Поздравляю. – Спасибо, – насилу оторвавшись от жены, поблагодарил мать Бруно, –Это восхитительная ночь! *** Праздник разгулялся во всю мощь, и все, кто мог, танцевали в комнате Руфы, озарённые светом сфер. – Думаю, общине теперь можно не жечь свечи, – заметил Вижай, взвешивая один из шаров в руке, – Это же самая настоящая лампа. – Может, и лампа, но лично я собираюсь попробовать раскочегарить этим печь, –забрав сферу у индуса, примерился Лучиано, – Это ж сколько дров можно будет сэкономить! Возможно, я даже смогу выплавлять дамасскую сталь! – Хорошо, что всё обошлось, да? – напротив отца возник Паоло. – Слушай, – покосился на него старший Мартинез, – Давай без этого осуждающего взгляда, а? Я учил Руфиту так же, как мой отец – меня. – Ты же понимаешь, что дети в её возрасте воспринимают всё буквально? – В её возрасте ты просто сидел и ныл, что бы я ни говорил, так что нет, не знаю. – Ладно, – закатил глаза музыкант, – Это бесполезная затея. – Паоло. – Что? – муж Луизы посмотрел на него из-за плеча, уже развернувшись, чтобы отойти подальше. – Ты не думал, что Руфита… – Лучиано сосредоточенно подбирал слова, – Есть немного силы матери? Да, конечно, это я посоветовал хватать и держать, но выдернуть ручку не говорил. – В детстве Луиза как раз как-то раз выдернула подлокотник моего кресла, – вспомнил подошедший к ним Бруно, – Ещё до получения дара. – Madre de Dios, – Паоло размашистым жестом потёр лицо, – А ведь вполне может… Но тебя это не оправдывает! – А я и не надеялся, – словно бы равнодушно вздёрнул подбородок старший Мартинез, и, дождавшись, пока сын уйдёт, вздохнул, – Сыновья. – Как сказала бы Ирен, ты очень на него быкуешь, – Бруно так и стоял рядом, уничтожая найденную среди угощений эмпанаду. – Какая жалость, что у тебя не сын, я бы посмотрел на Бруно Мадригаля, пытающегося сладить с подростком… Впрочем, Мирабель ещё молода и способна на такой подвиг. А вот насчёт тебя я не уверен. – Давай ты не будешь брать меня на понт в этом вопросе. – Настолько хорош? – Лучиано, отстань. Нам уже не шестнадцать. – Ладно, – кузнец пригубил вина, глядя на внучку, которая танцевала вместе с Луизой. Рядом с Умброй отплясывала Мирабель, – Ваша не грустит из-за двери? – Да вроде как нет. – И правильно… Зачем она ей, если вы уедете? – Низачем, – Бруно скомкал промасленную бумагу, заметив, что к нему направляется жена. – Молодые ещё не танцевали, – протянула ему руку Мирабель, – У нас ведь есть повод. Спляшем? – А давай, – улыбнулся ей предсказатель, – Ведь у нас и правда есть повод, вот уже как восемь лет, но не суть. – Давай под «O luna», мой плеер ещё не сел окончательно. – Раз такое дело, – прочистил горло Лучиано, – А ну-ка притихли все! У нас тут новая музыка!.. Ну, включайте, чего замерли. И идите уже танцевать. *** Знакомая мелодия донеслась до ушей Умбры как раз в тот момент, когда Руфа положила перед ней только что сотворённую сферу. Девочки прятались на новой кровати рыженькой Мадригаль, в тени плотного балдахина. – Не отвлекайся, мы должны понять, что к чему. – Мама с папой взяли с меня обещание, что я не буду трогать тени людей. И… Я боюсь, если честно. Руфа нахмурилась: – Если бы не ты, я бы осталась без дара. Так что давай. То, что мы заметили, когда танцевали, держась за руки. – Я не понимаю о чём ты. Глаза дочери Луизы коротко сверкнули белым янтарём: судя по всему, теперь это был её признак проявления магии: – Сосредоточься, пожалуйста. Сейчас я положу руку на шар, а другую дам тебе. И ты сделаешь то же самое. – Но зачем? – Мне кажется, – Руфа сделала над собой усилие, чтобы не ответить «затем», – Мои шары светятся иначе, когда ты оказываешься рядом. Вроде того гадания с твоим папой. Ты что-то… делаешь. Поняв, что подруга начинает сердиться, Умбра лишь пожала плечами. Взглянула на ладони: от ожогов не осталось и следа. – Давай, – прикоснувшись к плазменному шару, протянула ей руку Руфита. Умбра улыбнулась, и, положив ладони на шар, почувствовала, как кузина бережно сжимает её пальцы. Поначалу ничего не происходило, но затем шар заметно поблёк, став сначала жёлтым, оранжевым, а потом и вовсе красным. Казалось, то, что внутри, борется за жизнь или претерпевает метаморфозу, словно бабочка в коконе. Шарящие по внутренней стороне сферы лапки плазмы сменились на изморозь. – Холодный! Холодный! Совсем другой! – Руфа взяла шар в руки, – В моих жар, в этом холод! Смотри, он другой! Это как… Тень! О, Боже мой, тень! Где мои мелки? – Что ты задумала? – А, вот! – дочь Луизы выудила голубой брусочек, порядком источенный, но всё еще способный на многое, – И цвет твоей любимый! Пошли-пошли!! Внимание взрослых было сосредоточено на танцующей паре в центре, так что девочки легко выскользнули прочь. – Объясни мне, в чём дело! – Умбра всё ещё не выпускала странный шар из рук. – Мы попробуем наоборот! – выйдя наружу, Руфа создала ещё одну сферу, – Моя дверь светилась, значит, твоя не должна! – Какая ещё дверь? Ты что? – маленькая повелительница теней никак не могла сосредоточиться на словах подружки. – А вот какая! – положив новый шар на пол, Руфа шагнула в участок, образованный тенью, и встала напротив стены, – Ага. Вот, вот такая ширина… Ай, не дотянусь! Подожди, я позову Адриана, он был где-то близко, помощник дяди Мариано. Одна Умбра оставалась недолго. – Да чего тебе, трещотка? – бормотал перехваченный рыженькой Мадригаль подмастерье. – Я хочу дверь нарисовать. Ты умеешь. И дотянешься. – Ты в курсе, что тебе влетит? – Я сотру, ты только нарисуй! Такую же высокую, как моя. – И… – Адриан указал на участок, – Прямо здесь? – Да! И без света? – Да, так надо, – кивнула Руфа. Сейчас она напоминала маленького боевитого подрядчика. – Просто контур? – Рисуй уже! – Хорошо, хорошо! – рука Адриана вывела практически идеально ровный прямоугольник, дрогнув только на верхней части из-за того, что пришлось вставать на цыпочки, – Вот. Довольна? – И ручку, как кружочек. С буквой U. Можешь? Паренёк нахмурился. Даже если это была игра, то было сложно определить, жестоко это или всё же мило. Нарисованная дверь, вы подумайте. Но он постарался, выведя красивую букву с вензелями: – Вот так. Довольны? – Очень! – Тогда я пошёл? – А тебе не интересно, что будет? Вот, – не церемонясь, Руфа вручила ему один из шаров, – Подержи. И не подходи близко, не спугни тени! – Я не знаю, что и думать, – мальчишка почесал правую ногу шлёпанцем левой. –Умбра, – рыженькая Мадригаль сделала шаг назад, – Ты повелеваешь тенями. Вот тебе дверь. Попробуй открыть! – Но тут нет никакой двери… – Только поверь, на секундочку, – даже сжала кулачки дочь Луизы, – Скажи ей Адриан! Это же ты рисовал! – Иногда нарисованные мной зверушки выглядят совсем как живые, – улыбнулся маленькой обладательнице теней помощник Мариано, – И я начинаю верить, что они есть на самом деле. Вы – волшебная семья, так что просто попробуй. – Ну… Ладно, – Умбра повернулась к гладкой стене, и, стиснув одной рукой рубашку, дотронулась до силуэта ручки. Пальцы прошли сквозь тень и… не сомкнулись. Щёлк! Контур двери наполнился красноватыми отблестками, а когда те погасли, стали видны стыки. Умбра потянула тень на себя, и дверь открылась. Только вот её содержимое не сияло. – Абуэла? Абуэла! – не сходя с места, засигналила Руфа, – Дверь! Ещё одна дверь!! Адриан, неспособный сдвинуться с места, протёр глаза, думая, что ему чудится. Но нет. Маленькая повелительница теней стояла возле пролома, черноте которого могли бы позавидовать самые обделённые цветом участки космоса, и что-то бормотала. Парнишка прислушался. Если она в ужасе, нужна помощь, оттащить прочь, но… – Какая, – Умбра обернулась к нему. На лице девочки был написан просто нереальный восторг, – Какая красота!!