Сросшиеся ветви

И двух минут не прошло – а Мадригали в полном составе, протрезвевшие как по волшебству, стояли у новой двери. – Мам, можно я уже пойду? Пожалуйста-пожалуйста! – выведя Мирабель из ступора, заканючила Умбра, – Это же моя комната! И я очень жду всех в гости! – Умбрита, золотко, – Бруно опасливо тронул дочь за плечо, – Я верю, что это… место тебе нравится, но мы видим его иначе. Закрой свой особенный глаз, пожалуйста. – Оу, – выполнив его просьбу и оценив увиденное, смущённо выдохнула девочка, – Что ж, ладно, в комнате Руфы вам уютнее, но можно я хотя бы зайду? – Тенюша, – Мирабель смахнула прядь волос, призывая личного демона, – Иди с ней, и, в случае чего, вытащи обратно. Призрачная тайра охотно перескочила на плечо младшей хозяйки, и Умбра, не мешкая, вступила в кромешную тьму. Настолько комфортно девочке прежде не было никогда. Это напоминало погружение в теневое море, только без давления в ушах и пощипывания от соли. В комнате не было ни тепло, ни холодно, ничем не пахло, даже шаги были беззвучными. Проход казался неявно колеблющимся белым пятном, но Умбра более чем уверена, что сможет найти его даже с закрытыми глазами. Пространство, по которому они шли, было громадным. Вишнёвая тень, почувствовав себя как дома, спрыгнула с плеча девочки и увеличилась в размерах, став примерно с Уго, а после достигнув габаритов лошади. Она перестала напоминать тайру, и теперь скорее походила на одно из хронических божеств муиска, пробуждающихся с лунным затмением. Перед таким существом было не грех упасть на колени и испуганно молить о пощаде, но только не той, кто родилась и выросла под присмотром этого демона. – Парс бы изрядно удивился, увидев тебя такой, – пошутила девочка, дотрагиваясь до мощного плеча твари. Вишнёвая тень прищурилась: это заменяло ей улыбку. – Вы с ним планируете ещё играть?.. Тенюша? Тёмный дар матери склонился перед ней, подставив загривок. – О, ты давно меня не катала, – восхитилась Умбра. Последние смутные воспоминания остались ещё со времён, когда девочка училась ходить. Мирабель, возможно, догадывалась, но не знала точно о том, сколько моментов общения было у её дара и у её дочери, когда они оставались во тьме ночи, говоря на языке, понятном только им обеим. Убедившись, что маленькая хозяйка держится крепко, Вишнёвая тень потрусила вперёд, постепенно переходя на галоп под радостный визг Умбры. Ещё немного – и Мирабель начнёт волноваться, так что надо торопиться. Они остановились достаточно резко, и морда твари поднялась. – Что там? – девочка пригляделась и увидела мерцающие белёсые силуэты, очень похожие на те, что замечала, ныряя в тени людей. Вот только эти были другими, точь-в-точь как пятна на папином гадании. И почему-то очень знакомыми. Спешившись, девочка поняла, что пол под ней слегка пружинит. Если разогнаться и прыгнуть, то до этих белых прорех будет рукой подать! Но… – Милая, возвращайтесь! Мы волнуемся! – Как жалко, – Умбра поджала губки, – На самом интересном! Вишнёвая тень без экивоков снова склонила перед ней шею. – Ладно, что поделаешь, – с тяжёлым вздохом решила девочка, – Разведаем это место завтра, да? Призрачная тайра согласно покосилась на неё. Чутьё подсказывало Умбре, что, в отличие от комнаты Руфы, это место не для гостей. И, судя по всему, другие люди могли зайти сюда, но чувствовали бы себя некомфортно. Вспомнились домики из стульев и подушек, которые сооружали вместе с Доминго: уютно, и взрослые не помещаются. Свой укромный уголок. Только для избранных. На обратном пути Умбра любовалась местными, видимыми только ей пейзажами. Это была странная, пересечённая холмами и низинами местность, которая непрестанно менялась, складываясь под лапами Вишнёвой тени в ровную дорожку. Пространства было очень много, но это не пугало. Наоборот, хотелось разведать всё до последнего уголка, каждую неровность. То, что для других представало непроглядной тьмой, было для Умбры страной чудес. Страной чудес, из которой уже вытаскивали. Стоило девочке покинуть загривок Вишнёвой тени, как Бруно, не мешкая, загрёб дочь на руки: – Тебя не было так долго! Мы чуть с ума не сошли! – Комната большая, – только и могла пояснить девочка. – Значит, это… – Алма с сомнением покосилась на прямоугольный сгусток тьмы, – Действительно комната? – Да, Тенюша хотела показать мне что-то важн… – Я знала! – к опущенной на пол подружке кинулась Руфа, – Знала, что сработает! И теперь мы живём в соседних комнатах, как круто! – Но мне и в детской очень… – Я запрещаю тебе там ночевать, пока мы не разберёмся, что к чему, – скрестила руки на груди Мирабель. – Да там и негде, – взгляд Умбры не знал, куда деваться. Слишком много людей смотрело на неё с неприкрытым интересом. – То есть ты просто нарисовал дверь и всё? – тщательнейшим образом допрашивал своего помощника Мариано. – Да, девочки попросили, я думал, они играют… – подросток выглядел невероятно растерянным. – Новая дверь! – замахал рукой Феликс, – Две двери в один день, разве не здорово? Давайте продолжим праздник! – Одну меня интересует, откуда взялось это? Все обернулись к Пеппе. Она держала в руках голубоватый, покрытый изморозью шар. – А, это… – Умбра замялась, – Кажется, это сделала я. Но я не ныряла в тень, честное слово! – Ты сделала? – Бруно развернул дочь к себе за плечи, – Как? – Мы просто за руки взялись, и вместе коснулись шара, – глаза девочки отразили испуг, – И он стал таким. – Ну ничего себе! – вперёд протиснулся Камило, садясь на корточки, – Интересно, ты это со всеми дарами умеешь? Ну и круто же будет, повеселимся! – Я… не знаю. – Ну как это не знаешь, это ведь часть тебя, сейчас комната открылась, и ты ощутишь… Звук, похожий на писк, раздался внезапно, и лицедей, поняв, что натворил, опустился на колени: – Ой, не-не-не-не-не, только не плачь, не плачь, пожалуйста! – Я не знаю ничего! И устала! – голос Умбры прерывался рыданиями. – Кам-Кам, – Мирабель хотела было его отодвинуть, но кузен твёрдо решил исправить ситуацию: – А хочешь, я покажу тебе ягуара? Гляди! Узрев своё альтер-эго, Лучиано с шумом втянул воздух, но каким-то чудом воздержался от комментариев. – Ягуары выглядят не так! – отмахиваясь, Умбра коснулась лицедея ладонью, и тот вдруг опустился на четвереньки, покрываясь пятнами. Гости ахнули. – Мау! – Камило в образе ягуара бестолкового потоптался на месте, но затем нашёл в себе силы превратиться обратно, – Эт… Это как?! Это что было?! – НЕ ЗНАЮ! НИЧЕГО! – закричала Умбра. Внезапная метаморфоза двоюродного дяди ещё больше сбила девочку с толку, – Папа! – Папа здесь, всё хорошо! – Бруно снова взял её на руки, – Тише, золотко, тише, ничего страшного не случилось, тебе просто пора баиньки. – Я боюсь! – личико ребёнка скрылось в его пончо, – Я не хотела! Оно само! – Знаю, знаю, mi preciosa, твой папа тоже через это проходил, – совершив откат во времени, Бруно даже принялся качаться из стороны в сторону, как убаюкивал дочь во времена режущихся зубов. – Пойдёшь ко мне? – ласково спросила Мирабель, гладя дочь по спине, – А я тебе песенку спою. Хочешь? – Угу, – Умбра шмыгнула носом, переходя к матери. – Вот и умничка, вот и молодец, – обладательница тёмного дара вежливо кивнула семье и гостям, – Я уложу Умбриту и останусь с ней, пока не заснёт. Была рада со всеми повидаться. Бруно, дорогой, оставляю их на тебя. – Но как же… – Ты волнуешься больше нашей дочери. Сам знаешь. Оставайся тут. Предсказатель нехотя кивнул. Его волнение действительно могло передаться дочери. Порой, когда работы бывало много, Умбра начинала реветь, едва завидев тень отца. Ей было больно от того, что любимый родитель устал, и девочка переносила это на себя. – Я не хотел, честно, – бормотал совершенно сбитый с толку Камило. – Да нормально всё, это дети, – трясла его за плечи Ирен. – Ну вот что, – вперёд вышел Агустин, должно быть, и сам удивившийся избранной роли, – Уважаемые гости, давайте ещё по рюмочке, финальный набег на закуски – и по домам! *** – Мама, не уходи. Мирабель оглянулась, остановившись возле двери. Ей удалось уложить дочь, и, казалось, та уже засыпает, но нет. Вишнёвая тень, лежащая возле младшей хозяйки, подняла уши. – Я тут, сокровище, – молодая женщина вернулась на прежнее место, сев на стул возле кровати. – Не, – Умбра подвинулась, – Поспи со мной сегодня. Только сегодня. Пожалуйста. – Ох, солнышко, – Мирабель понимающе улыбнулась, устраиваясь рядом, – Места для нас едва хватает. – Зато я могу зарыться в твои руки, – довольно проурчала девочка, – Вот так… Меня не видно? – Как одно целое, – серьёзно кивнула ей мать, – Особенно если накрыть одеялом. – Хих! А как выключить свет? Обладательница тёмного дара взглянула на полку. На ней сиял один из плазменных шаров Руфы, оставленный подружке в подарок. – Касита, можешь помочь? Чуть помешкав, живая вилла отфутболила на шар наспех брошенную Умброй рубашку, и комната погрузилась в темноту. – Ну что, будешь сопеть мне в шею, или поговорим? – Как взрослые? – А то. Поняв, что уловки со сном не работают, Умбра открыла глаза: – Я…не хотела эту комнату. Честно. Вы все хотели… Ты тоже, давным-давно, но я… Там здорово, правда, но я не хотела. У меня есть своя комната в Картахене. – Ну зато… – Мирабель задумалась, – Теперь их у тебя их две. Как у звёзд из журналов тёти Ирен. Личные апартаменты. Девочка чуть слышно хихикнула, отреагировав на пародирование французского акцента. – Мам. – Да, родная? – Тот шар Руфы и дар дяди Камило… Неужели это всё я? – Раньше такого не бывало, так что, полагаю, это и правда ты, – припомнив случай с гаданием Бруно, ответила ей Мирабель. – Но зачем? – Мороженое. – Что? – даже отстранилась Умбра. Места было немного, пришлось вжаться в стену, но жест всё же легко читался. – Тот ледяной шар. Можно сделать мороженое – О… – чёрные бровки поползли вверх, – А ведь правда! – Никто в Энканто ни разу не ел мороженое. Вот ты и подоспела. – Мамочка. – Да, моя хорошая? – Я люблю тебя. Очень, – волнистые волосы пощекотали шею молодой женщины, – Как хорошо, что у тебя каникулы. Вот бы они были почаще. – Золотко, – Мирабель сжала зубы, чтобы не расплакаться следом, – Ты у меня такая умница, самостоятельная и редко плачешь, что порой я… Невольно забываю о том, что тебе всего пять. – Папа часто просит не беспокоить тебя, ведь ты учишься, чтобы потом стать крутым психологом. – О, папа умеет убеждать, – обладательница тёмного дара показала кольцо. – Ух ты, вы обменялись? Как круто! – А вы что же, вы были в сговоре? Что-то я не удивлена. Но и действительно круто… Однако вот что, – Мирабель смахнула прядь волос со лба дочери, – Если ты захочешь прилипнуть ко мне, посидеть на коленях или поговорить, как девочки, то обязательно скажи. – Но учёба… – Учёба дождётся, а вот дочь у меня одна, – обладательница тёмного дара коснулась губами носика ребёнка, – И прости меня, если периодически туплю. Я ведь первый раз в роли мамы. – Ты хорошая мама. Самая лучшая мамочка на свете, – маленькая повелительница теней потёрлась о её лицо, – Обожаю, когда ты без очков, мои волосы ни за что не цепляются. – Буду снимать их почаще. А теперь давай спать, завтра со всем разберёмся. Убедившись, что её родительница не собирается никуда уходить, Умбра пристроилась поуютнее и довольно засопела, а Мирабель тихо полежала ещё некоторое время, думая о собственной фразе. «Первый раз в роли мамы». И ведь как естественно прозвучало… *** В ту ночь это был не единственный разговор родителя и ребёнка. – Ты так тут корни пустишь, сын. – Трость сбивает твоё таинственное появление, – отшутился Бруно. Он стоял неподалёку от детской, облокотившись на парапет, будто бы охраняя свою маленькую семью. – Твоё гадание начало сбываться, – Алма встала рядом, – С той странной таблички. Думаю, на ней комната Умбры изнутри. Предсказатель согласно кивнул. Его взгляд был обращён к окнам: – А ведь это ещё не всё. Будет что-то ещё. – Будет и будет. Разберёмся. – Умбра ещё слишком мала. – Как были все вы, – спокойно возразила глава семейства. – Это не значит, что ей не тяжело, – интонация младшего из тройни Мадригаль наполнилась стальными нотками. – Это не значит, что я пытаюсь отмахнуться от проблемы. Оливковые глаза встретились с карими, подёрнутыми катарактой. И опустились: – Извини, мамита. Я просто не хочу, чтобы моя дочь проходила через то же, что и я. – О, едва ли это будет. В Умбрите больше от Мирабель, чем от тебя. Другой характер. И дар другой. Всё наладится. Пусть поспит хорошенько. И ты иди, поздно уже. Или забыл, что в детской есть ещё кровать? Раньше, чем Бруно успел спросить, как мать догадалась о его нежелании оставлять жену и дочь одних, та развернулась, махнув рукой: – Спокойной ночи. Алма едва ли призналась бы, но увидев сына, волнующегося за ребёнка, невольно задумалась о том, как бы вёл себя Педро с их тройняшками. И о том, как несмотря на все обстоятельства их отношений, Мирабель всё же повезло с мужем.