Сросшиеся ветви

За время дружбы с Мирабель Ирен успела свыкнуться с ролью няньки. Не то чтобы её заставляли, скорее, это был зов сердца, но одно дело заботиться о трёх, четырёх, пятилетнем ребёнке, и совсем другое – пытаться успокоить двадцатичетырёхлетнего юношу. – Если ты, – француженка с пыхтением заволокла своё тело на черепицу, – Так расстроился, что решил спрыгнуть с крыши, то прикинь, что будет чувствовать Касита! Я понятия не имею, как именно она чувствует, но полагаю, ей это точно не понравится! Камило обернулся, словно только сейчас осознал, что француженка погналась утешать его после инцидента с плачущей Умброй. Вид у него был такой растерянный, что студентка по обмену даже решила отказаться от пары чувствительных затрещин и ограничиться выговором. – Да-да, ты делай, что должно, я встану как-нибудь сама, – Ирен постаралась выровнять дыхание от бега, садясь поудобнее. – Ой, извини, – навстречу протянулись загорелые руки, – Прости, что заставил тебя запыхаться. – Эти твои фразочки меня в гроб вгонят. – Ирен! – Великие силы хаоса, что ж все такие чувствительные? – удостоверившись, что любимые чёрные чулки не порваны, француженка выпрямилась, поставив руки в бока, – Ну и что это было? – Ты про крышу? Вообще я часто тут сижу, если надо что-то обдумать. Ну или когда сильно достают с «Тебе пора жениться». – А, – подождав, пока он устроится на любимом месте, француженка фыркнула, – Что ж, зря волновалась. Я пойду? – Посиди со мной, гляди какие звёзды. – Ладно, главное, не заснуть, – Ирен села рядом, поднимая голову вверх, – Какие яркие. – В больших городах другие? – поинтересовался Камило, поворачиваясь к девушке. – Города полны света и пыли, бывает, что звёзд ночью и не видно. – Это печально. – И не говори… Так что, ты успокоился насчёт мелкой? – Завтра ещё извинюсь и на плечах покатаю, думаю, не будет сердиться. Но это… – он скрючил пальцы, изображая лапы ягуара, – Было просто невероятно. Совершенно иные ощущения. Я даже… видел иначе. – Было страшно? – Совсем немного, скорее, неожиданно. Там другой финт выполнять приходится, чтобы превратиться обратно. Ирен посмотрела на собеседника с интересом, а затем двинула плечом: – Эти ваши дары… Не представляю, как вам с этим живётся. Особенно когда вы маленькие, на вас столько надежд возлагают… Я так не росла. Мой отец человек практичный и уверен, что я – ошибка молодости. Не удивлюсь если он не оформит на меня свой бизнес, поскольку в эти руки, – она пошевелил пальцами, – Ничего давать нельзя. – Да кто он такой вообще? – едва подавляя праведный гнев, прошипел Камило, – Что его так возносит над людьми, если он считает неудачей даже собственную дочь? – Вообще он микробиолог, изучает почвенные бактерии. – Бактерии? – Это такие крохотные твари, видимые под микроскопом. – Не, я знаю, что это, но почему это так круто? – А, извини, – сверкнула улыбкой студентка по обмену, – Он основал свою фармацевтическую компанию. Делает лекарства. Особенно антибиотики. Бактерии мочат друг друга миллиардами способов. Мой отец находит, как именно, выделяет эти вещества, учится делать в промышленных масштабах и вуаля! – новое лекарство на рынке. Но, – она легла на черепицу, устроив руки за головой, – Людей много, появляются новые болезни, так что, если умеешь делать свою работу, деньги льются рекой. Особенно когда в таблетках содержатся вещества, вызывающие привыкание и снижающие иммунитет после приостановки приёма. Я знаю эту его кухню. – Но это же ужасно. – Зато это причина нашего переезда в Колумбию. Ваши почвы кишмя кишат разными видами, у многих и названий-то ещё нет. Отец просто нанимает индейцев и даёт им колбы. А после отправляет образцы в лабораторию. Сам даже не пачкается. – Раз всё так просто, почему ты должна непременно развалить его бизнес? – Нету деловой хватки. – Зато есть много чего другого, – лицедей лёг рядом, подперев голову рукой. – Это чего же? – Обаяние, например. – Камило, мы же договорились. – Договорились, спору нет, но обаяние никуда не делось. Девушка вздохнула. Вспомнила случай с царапиной. Его губы на руке. Отлично. самое время. Ночь ведь на дворе, вдвоём на крыше – лучше не придумаешь. Спасибо, мозг. – О, ты только глянь, – как раз вовремя отвлёкся Камило, показывая вниз. К недавно возведённой беседке кралась Иса, – Похоже, у кого-то свидание. Дай поздороваюсь. – Нет, с ума сошёл!? – схватив парня за плечи, Ирен буквально впечатала его в черепицу, – Даже не вздумай их пугать, пускай милуются! Хитрая улыбка доложила ей о том, что лицедей и не думал кричать в ту сторону. – Ах ты… – француженка отпрянула, – Не смешно! – Испугалась?.. Э, ты куда? – Спать. – Уже? – Уже. И больше я за тобой на крышу не полезу! – Ирен, подожди! – его руки схватили пустоту, – Ты обиделась? Извини, я не хотел! Студентка по обмену обернулась уже на спуске и лукаво прищурилась: – Испугался? *** Отголоски смеха долетели до Виджая в момент, когда в беседку, чуть пригнувшись из-за свисающих с крыши лоз, вошла Исабела. Тоже уловив голоса, девушка вошла чуть быстрее, но, поняв, что опасности нет, улыбнулась: – Привет. – Привет, – индус неловко раскрыл объятья, когда та шагнула ему навстречу. Почему-то оставшись наедине, они принялись стесняться друг друга, будто и не было случая с лабиринтом. Хотя, быть может, дело было в насыщенности вечера. Впрочем, сдаваться просто так они не собирались. Повелительница растения отыскала его губы для поцелуя: – Я соскучилась. – И я, – титаническим усилием заставив себя не целовать девушку в шею, ласково шепнула ей Виджай. – Ну и денёк, – сев на скамеечку, выдохнула старшая дочь Джульетты, – У нас и за месяц столько всего порой не происходит. Видимо, вы привезли эту знаменитую спешку больших городов. – Странно, учитывая, что Картахена не очень-то и суетливый город. – Тогда подобрали по дороге, – дождавшись, пока индус сядет рядом, Исабела склонила голову на его плечо. – Разве что так. – Ты… обнимешь меня? – Я не знаю, куда девать руки. Рядом с тобой даже воздух потрескивает. – А, ты про запах волос? Я в детстве научилась, многие растения отпугивают так насекомых, поэтому в Касите нет комаров, ну и ещё мама мешочки с травами раскладывает. – Боюсь, я имел в виду не совсем то. Она замерла, а затем хихикнула: – Зато искренне. – Я не… Нет! Не настолько примитивно! Я не верю, что ты реальна, а не… Не остальное! – засуетился индус, – Если я обниму тебя, где гарантия, что ты не растаешь, как мираж? – Тогда остаётся только одно. – Что же? – Обнять меня покрепче. – Ох, милая, – Виджай растроганно заморгал, – Сокровище, богиня Сома… – Говори-говори, мне приятно, – она чуть склонила голову набок, подставляя шею для поцелуя. – Если я это сделаю, то я не буду сегодня спать. – Это уже не моя проблема, – повелительница растений завела руку назад, нашарив его голову, и индус, решившись, припал к её шее, поводя губами до уха. На моменте, когда Виджай уже думал, что умрёт от счастья на чужой земле, воздух вокруг наполнился знакомым сладковатым ароматом. Никантес! – Зацвёл, – оторвавшись от любимой, Виджай указал на промежуток между колоннами. В темноте белело несколько восковидных, похожих на звёздочки, цветов. – А, вот и он, – поправив немного сбившуюся лямку платья, Исабела присмотрелась к растению, – Надо же, запах просто восхитительный. Я более чем уверена, что у вас есть легенда о нём. – Есть, но она грустная. – Всё равно расскажи, – попросила старшая дочь Джульетты. – Если очень коротко, – Виджай перевёл дыхание, – Это история о принцессе, полюбившей бога солнца. Сурья-Дев, этот самый бог, ответил на её чувства, но из-за того, что у бессмертных свои резоны, девушка скоро ему наскучила. И… Принцесса не вынесла разлуки, покончив с собой. С лица Исабелы сошла улыбка: – О… даже так? – Да. Согласно нашим обычаям, её кремировали и развеяли по ветру, и везде, куда упал пепел, выросли никантесы. Они цветут по ночам, а поутру осыпаются, чтобы обжечься лучами солнца и не переносить боль разлуки снова. Такая вот история. Исабела обняла его, зарываясь носом в волосы. – Ты чего, милая? Очень грустно? – Я знаю, это сложно, но… Мы можем написать другую историю? О нас? – Если только моей богине Соме не наскучит не самый красивый и не самый умный смертный – Ах же ты… – она отстранилась, беря лицо Виджая в ладони, – Ты это серьёзно?! – Конечно, такая красавица и… – Болван, – шепнула повелительница растений, снова находя его губы своими. Их поцелуи и ласки напоминали форменную пытку. Страсть вела с обоими настоящую войну, заставляя вопить две древние горячие крови. – Милая, нет, – Виджаю казалось, что он пытается вынырнуть из какой-то поистине невероятной глубины, вдыхая последние пузырьки кислорода, пока обвившие его тонкие руки медленно, но верно тянули вниз, – Нельзя, милая. Не делай этого, моя любовь. Объятья разжались. Иса глядела на него, и её глаза, казалось, вмещали в себя весь небосвод. Блестящие волосы ниспадали до самого пола, и в них с тихим шорохом раскрывались бутоны никантеса. – Я люблю тебя, – только и мог что сказать индус. – Тогда почему нет? – она даже не дрожала, смелая и решительная, готовая ко всему, что мог предложить ей мир. От её взгляда щемило сердце и перехватывало дыхание, старшая дочь сестры Бруно оказалась точно такой, какой её описывали Виджаю: мягкая и одновременно царственная, способная и командовать, и проявлять нежность. И это завораживало, как капкан со сладкой приманкой у хищного растения, за награду которого можно было даже рискнуть жизнью. – Именно потому, что люблю. Это… не должно быть так. Белые лепестки осыпались, пока Исабела снова садилась на скамейку. Она выглядела очень серьёзной. Чуть помешкав, Виджай снова сел рядом с ней. – Не могу понять, расстроена я или восхищена, – наконец, негромко произнесла девушка, – Тебе ведь… ничто не мешало. – Кроме принципов. – Да, – тонкие пальцы принялись вычёсывать из волос оставшиеся лепестки. – Завтра, – индус потёр лицо в попытке прийти в себя, – Рано вставать. – Да, конечно… Спокойной ночи? – Да, милая. Ты иди с парадного, а я окольными путями вернусь, чтобы нам не влетело. Повелительница растений кивнула, но не успела встать: Рука Виджая легла на её плечо. – Что такое? – Обещание. – Какое обещание? Улыбнувшись, Виджай осторожно приподнял голову девушки, целуя нежную шею у самого свода челюсти. Вздох Исабелы превратился в нежный стон, но её избранник уже вскочил на ноги, обернувшись на выходе из беседки. Повелительница растений улыбалась, и в её волосах снова проклюнулись бутоны ночного жасмина: – Я надеюсь, ты сегодня не заснёшь. – Мне кажется, я не буду спать месяц, – почесал голову индус. – Отлично, так тебе и надо, подлец… Ви. – А? – его лицо снова сунулось беседку. – Я люблю тебя, – она повела рукой, окутав избранника ароматом, и Виджай понял, что на его волосах появился венок из ноготков. – И я тебя, милая. До завтра. Направляясь обратно в Каситу, индус чуть слышно напевал себе под нос. В коем веке собственное счастье в этом мире и в этой жизни перестало казаться ему чем-то эфемерным.