Сросшиеся ветви

– Значит, это у нас сарака индийская, – Джульетта подписала пучок мясистых листьев аккуратным разборчивым почерком, – И для чего она используется?.. Иса? Исабела! – А? – недоумённо воззрилась на неё старшая дочь. – Сарака, – показала ей заготовку для сушки целительница. – А зачем ты взяла листья? Там кору используют, – растерянно проговорила Исабела. – Понимаю, дорогая, но ты сделала для меня это. – Ой, – девушка шустро схватила пучок в руки, заставляя ветки утолщаться. Листья опали, и остались одни лишь сухие стволики, будто срезанные с мёртвого дерева. – Котёнок, подашь мне баночку? – тронув кору кончиком ногтя, обратилась ко внучке Джульетта, – Они вон там, нижний ящик шкафчика. Выбирай любую, только не очень большую. И не забудь крышечку. – Поняла! – успевшая немного заскучать Умбра (она уже как пять минут была занята тем, что выкладывала на полу узоры из ноготков, которые периодически стряхивала с себя Иса) охотно побежала к пункту назначения, – Баночка для сараки! Пока девочка, напевая, искала лучшую посудину, Джульетта положила ладонь на запястье Исабелы: – Моя прекрасная дочь влюблена сверх всякой меры и не замечает ничего вокруг. – Ну мам! – стушевавшись, громко зашептала Иса, – И вовсе не сверх! Но что у меня голова перестаёт работать – это твоя правда. Я не виновата, честно! Я очень стараюсь тебе помочь, но… Я косячу. Я идиотка, да? – Нет, вовсе нет, – Джульетта подвинулась поближе, целуя дочь в висок, – Просто настало твоё время любить, вот и всё. В волосах Исы появились россыпи никантеса, окутав целительницу поистине волшебным ароматом. – О, а это мы ещё не засушили, – заметила старшая из тройни Мадригаль, – Как жаль, что они осыпаются. – Они цветут ночью, так что… – вспомнив сцену в беседке, Иса густо покраснела. Снова здравствуйте. Мало того, что ночь проворочалась, изгоняя из головы мысли о продолжении – нет, нужно ещё и днём заморочиться! – Я чего-то не знаю? – приподняла бровь целительница, оторвавшись от быстро вянущих лепестков. – Всё в порядке! Честно! Ви очень хороший и порядочный человек! – У вас было свидание? – Ма-а-ам! – Ладно-ладно, не давлю. Скажи только: ты счастлива, милая? – Как последняя дура, – смущенно призналась повелительница растений, – Бабушка сказала бы, что я совсем его не знаю, но… – Благо, – Джульетта кивнула в сторону Умбры, выбравшей баночку и собравшейся идти обратно к тёте и бабушке, – У нас есть та, кто знает Виджая довольно хорошо. Солнышко, расскажешь нам про лучшего друга твоего папы? – Дядя Ви добрый, – охотно затараторила девочка, передавая бабушке посудину, – Обычно добрый, но не когда тётя Ирен клянчит плов или он торгуется. У него в тени овалы и узелки. – А что это значит? – спросила Исабела. – Хорошо прис… – маленькая повелительница теней нахмурилась, припоминая слово, – Приспосабливается. А узелки это из-за улыбки. Но в Энканто он улыбается, и узелков не видно. – А что он любит? Кроме готовки, – будто бы невзначай поинтересовалась Джульетта. Вооружившись небольшим ножичком, целительница принялась снимать полоски коры. – Рассказывать об Индии, а ещё… Делать асаны. – Что это? – удивилась новому слову повелительница растений. – Йога это нечто вроде зарядки, как пояснила мне мама. А асаны это… Когда тебя не сдвинуть. Например, он научил меня стоять так, – Умбра сосредоточенно согнула правую ногу, уперев её в колено левой, и сложила руки в молитвенном жесте, над головой, – Это в… Врикшасана. Поза дерева. Дядя Виджай умеет стоять в ней с закрытыми глазами! Я пока не научилась. – Всё равно выходит отлично, – похвалила внучку Джульетта, – А эти… Асаны нужны для здоровья? – Да, а ещё успокаивают. Надо бы попросить его показать! Вроде урока! – А ведь это чудесная идея! – поддержала племянницу Иса, – Остальные жители Энканто знают о Ви только то, что он скорняк. Быть может, дать им шанс узнать его с другой стороны? – И бабушка не будет против, – кивнула им Джульетта, – Да и мне любопытно, как-никак, это для здоровья. Женщинам ведь тоже можно? – Мама говорит, женщинам после эмансипации можно всё, – со знанием дела подняла носик Умбра, – Учиться, путешествовать, строить карьеру... Вот когда мама закончит универ, она будет зарабатывать больше папы, а раньше так было нельзя. Она пообещала мне книгу по искусству с первой зарплаты! Вот такую большую! – ладошки разошлись на достаточную ширину, – Эту книгу даже под стеклом хранят в магазине, подарочное издание. Наверняка там много красивых нарисованных теней. И призраков! – «Призраков»? – насторожилась Исабела. – Картины и портреты писались с людей, которых теперь нет. Так что это почти как призраки, только неподвижные. – А, в этом смысле, – повелительница растений задумалась. Ей показалось странным уточнение «только неподвижные», – А ты видела призраков? – Нет, – девочка улыбнулась, – Я вижу тени. Исабела, должно быть, впервые в жизни задумалась о том, а нужно ли ей докапываться до сути. Не сказать, чтобы семья Мадригаль была очень уж суеверной, но после дара Мирабель мир каких-то доселе невиданных материй будто бы стал ближе. А вот связываться с ними или нет – уже другой вопрос. – А как ты думаешь, солнышко, – отвлёкшись от сложной темы, завела другой разговор Джульетта, – Что будет при сочетании твоего дара с магией других Мадригалей? Умбра вздрогнула. Даже плечики поднялись. Видимо, это тема её волновала. – Эм… не знаю. Кажется, это непросто. Не так, как я читаю тени. А теперь ещё и прыгать в них опасно, – девочка взглянула на руку, которую обожгла после контакта с тенью Руфы. – Возможно, – чуть поразмыслив, пробормотала Иса, когда закончила создавать цветы никантеса для заготовок матери, – Дело в доверии. И… синхроне. Хочет ли человек пустить тебя поближе. Этому выводу удивилась не только Умбра, но и Джульетта. – В доверии? – переспросила девочка, – Может быть... И ещё… Вчерашняя сфера была холоднее. И больше. Та, на церемонии получения дара. – Тебя это волнует? – Нет, но у меня будто бы больше сил ночью. – Это ведь это логично, у тебя тёмный дар от мамы, – закончив с этикетками из крафтовой бумаги, целительница погладила внучку по голове. – Наверное, – робко улыбнулась ей Умбра, – Вы хотите, чтобы мы попробовали мой дар в сочетании? – Я не настаиваю, если ты не готова, то не надо, – сразу оговорилась Джульетта, – Но, чего уж греха таить, это жутко интересно. – И мне, – призналась Исабела, улыбаясь девочке, – Ведь я обожаю растения. Вдруг я смогу вырастить то, чего прежде не видела? – А если выйдет не очень? Например, цветы начнут вянуть? – когда Умбра колебалась, она становилась похожа на отца, даже также складывала руки, слегка прижимая их к груди. – Тогда мы будем знать, что идея так себе, и прекратим, – мудро рассудила Джульетта, – Ну что, попробуем? Со мной, наверное, не выйдет, это нужно готовить. – Тогда, – девочка повернулась к повелительнице растений, – Попробуем, тётя Иса? – С радостью. А что нужно делать? – Мы с Руфой складывали руки на её сферу, можем попробовать также. – Что ж, – Исабела встала, оглядывая горшочки с лекарственными травами и зачерпнула горсть земли, – Мам, ничего что на полу? – Прямо как в первые годы со дня получения твоего дара, – промурлыкала целительница, – У меня вся комната была в земле и скорлупках от вошедших семян. – Ой как мило! – пропищала Умбра, – Хочу увидеть фоточки! После, как попробуем с даром, можно? Джульетта одобрительно покивала внучке, и та, забавно зажав язычок губами, положила ладошку на руку Исабелы, сосредотачиваясь. Долго ждать не пришлось: из земли проклюнулось какое-то растение. Оно казалось хилым, и вскоре стала ясна причина: пол захватывали увесистые, похожие на картофель клубни, немного глянцевые на вид. Как только верхняя часть растения завяла окончательно, Исабела убрала ладонь прочь: – Не знаю, что это, но выглядит довольно аппетитно. Что скажешь, Умбрита? – Кажется, вкусным, – согласилась с ней девочка, тоже разглядывая результат праведных трудов. – Давайте очистим один, мне как раз скоро готовить, – поменяв ножичек, Джульетта осторожно разрезала шкурку одного из корнеплодов, заметив, что тот немного пружинит. На шкурке проступили красные капли. Целительница нахмурилась. – Что там? – практически хором спросили сидящие напротив дочь и внучка. – Поверить не могу, – Джульетта повернуло лезвие, отодвигая кусок кожуры и нюхая содержимое, – Неужели… – Мам, что это? – не выдержала Исабела. Вместо ответа целительница повернула клубень к ним. На срезе влажно поблёскивали крупные тёмно-алые прожилки. И лёгкий солоноватый запах… – Похоже на стейк, – заметила Умбра, наклоняя голову набок, чтобы получше разглядеть корнеплод. – Не просто похоже, – набравшись смелости, Джульетта попробовала начинку клубня кончиком языка, – Это мясо. Самое настоящее мясо! Просто невероятно! Не возражаете, если я приготовлю это? Здесь как раз на рагу! – Это бы ещё что! – даже хлопнула в ладоши Иса, – Только представьте, как будет рад Антонио, когда узнает, что ни одно животное не пострадало во имя приготовления обеда! *** Антонио уже был достаточно рад, хотя пока и не знал о новинке в меню собственной семьи. Они с Мирабель вот уже как полчаса помогали сеньору Столедо со стрижкой его отары породы ромни марш, и это проходило совершенно без вреда для овец: всё благодаря Вишнёвой тени. – Мне никогда не нравилось, как грубо их ловят и держат, чтобы подстричь, – пока хозяина отары был занят быком с Аданом, поделился с Мирабель младший кузен, – Их стригут дважды в год, но они каждый раз начинают сопротивляться, особенно молодые животные. Я пробовал объяснить им, что нужно стоять смирно, что это только на пользу, но память у овец короткая, а в панике они вообще никого и ничего не слышат. И тут подоспела ты. Обладательница тёмного дара улыбнулась, но ответить не успела. – А вот и виновник буйства, – Адан вышел из стойла, держа длинные щипцы, на конце которых извивалась недовольная таким обращением толстая личинка, – Подкожный овод. Под складкой прятался, вот и не удалось отыскать, пока наружу не полез. Мирабель, можешь отзывать своего демона, бык едва ли станет ещё бузить. – Нет проблем. – Овцы! – решив не упускать шанс переделать то, что можно, моляще протянул сеньор Столедо. – Ты прямо в своём репертуаре, братец, – заметил второй из рода, стройный и довольно высокий человек с беспорядочно пробившейся сединой на макушке. В его руках был топорик, и сейчас дровосек из рода Столедо, усмехаясь, оценивал масштабы ущерба забору брата. – Эктор, ну тебя совсем! Бережливость не порок! Я итак ветеринару должен! А с Мадригалями я с удовольствием поделюсь шерстью, вы же не против? Не желая вмешиваться в спор братьев, Мирабель и Антонио согласно закивали, хотя не могли взять в толк, зачем им могла бы пригодиться шерсть. Если на то пошло, было проще купить пряжу у сеньоры Пульхерии, в её лавке для рукоделия: старушка уже не пряла сама, но всё ещё продавала весьма качественный товар, подготовленный её помощницами. – Он всегда тянет до последнего, надеясь, что пронесёт, – развёл руками Антонио, вернувшийся от быка, – Там свищ размером с чашку эспрессо. Долго будет заживать. И да, бык передаёт извинения, он не хотел кидаться. Просто ему было очень больно. – Я схожу к сеньоре Мадригаль за целебной едой для зверя, – обозначил свои намерения ветврач, оглядывая стадо, – Нужна помощь, сеньор Столедо? Или осмотр? – Не-не-не, все здоровы! – почуяв возможную утечку финансов, шустро замахал руками фермер. – Главное, чтобы история с быком не повторилась, правда, Гаспар? – будто бы ненароком заметил его младший брат. – Ты там забор чинить будешь или как? – наехал на него фермер, густо багровея. – Времянку из веток переплету, за остальными нужно в лес идти. – Что? Где доски, которые у тебя были? – Забрал мебельщик, у него сегодня купили кровать. Кстати, это была сеньора Луиза, – Эктор Стодедо выпрямился, улыбаясь Мирабель, – Должно быть, для вас с мужем. Двуспальная. Или я не так понял? Мирабель растерялась: – Кровать? – Наверное, сюрприз в благодарность за помощь с даром Руфы, – предположил Антонио, – Бабушка только предлагала поставить вам кровать вместо гамака, а Луиза решила взять всё в свои руки. В буквальном смысле. – Если так, я должна постараться не подать виду, что что-то знаю, – растрогалась обладательница тёмного дара, пока двое Столедо продолжали препираться у забора, – Она не была обязана благодарить… Ох, но это очень мило. Не теряя времени даром и вдоволь нагрызшись со своим братом, старший Столедо кликнул одного из сыновей, и снарядил всех причастных к стрижке, так что к мысли о кровати Мирабель вернулась только на шестой или седьмой пушистой страдалице, которой уже успели обкорнать бок. Если подумать, со времени, как они с Бруно покинули Энканто, кровать стала обозначать для Мирабель дом. У муиска они спали исключительно на гамаке: повесил – вот тебе дом, снял – нет дома, иди в другое место. У Эдны они обрели стабильность, а теперь… – Ты как? – осторожно тронул кузину за предплечье Антонио, – За маленькую волнуешься? – Что ты, нет, она же с моей мамой и сестрой, её там холят и лелеют, – усмехнулась Мирабель, – Я думаю о подарке Луизы. Вы так хотите, чтобы мы остались? – Мы любим вас. Вы наша семья, – просто ответил Антонио, отвлёкшись на то, чтобы погладить овцу по мордочке. – Ты знаешь… – Мирабель задумалась, – Во внешнем мире очень редко живут семьями под одной крышей. Обычно дети даже торопятся съехать. – И тебе это по душе? – Если честно, у Эдны нам было одиноко, пока мы не подружились с Ирен и Виджаем. Должно быть, нам с Бруно нравится шумиха, в которой росли мы сами. – Можно отпускать, – подровняв горку шерсти, дал отмашку сеньор Столедо. Его сын, плотно сбитый курчавый парень, работал абсолютно молча, торопливо, и, казалось, не слышал ничего вокруг, сосредоточенный на каких-то своих думах. – Тенюша, – обладательница тёмного дара похлопала себя по плечу, и изящная тварь вернулась к ней. Овца, как и несколько товарок до неё, неуклюже встала на ноги, пытаясь сообразить, что же такое с ней приключилось, а затем, озадаченная, потопала к остальному стаду. – Вон та следующая, – фермер указал на другую овцу, – Твоя зверушка не устала? – Она вообще не устаёт, – усмехнулась Мирабель, – До обеда управимся? – Да, ещё вон тех двоих пострижём и всё. Вы очень помогаете! Антонио снова замолк, так что мысли Мирабель сосредоточились на дочери. Её дар оказался гораздо более многогранным, и, казалось, только набирал обороты в Энканто. Помнится, ещё до рождения Умбры они с Бруно рассуждали о том, как жить в Картахене с магией. Вечно скрываться, стараться не попасться, делать вид, что ты обычный человек. Если бы сама Мирабель не прошла обучение у муиска, Вишнёвая тень могла навертеть довольно дел. Да и сам Бруно вляпался в историю с Вито Кехано по своему незнанию. Но всё же… Зарыть талант в землю или взращивать его? А если почва в километрах от дома? – Я, наверное, скажу странную вещь, но… – начал было Антонио, когда они с кузиной ушли прочь, вознагражденные мешком с шерстью, – Да не, бред, наверное. – Что, ты придумал применение шерсти? Парень улыбнулся: – Нет, дело не в этом. Дверь Умбры… вполне может быть стабильной. Я имею в виду, портал в Картахену. Если вы приноровитесь, при желании сможете жить на два дома, так даже ездить никуда не придётся, вжух! – и вы в Энканто. Не нужно ни с кем расставаться… Мирабель? – Madre de Dios! – хлопнула себя по лбу молодая женщина, – Если мы найдём способ ходить туда-сюда, конечно, если это не истощает Умбриту, то… можно и учиться, и работать, и проводить время с семьёй! – И никаких больше расставаний. Мирабель вгляделась в посерьёзневшие карие глаза мальчишки: – Антонио, ты… – Я не подаю виду, но мне очень не хватало тебя, Мими – признался он, конвульсивно вцепляясь в мешок, – Мне даже кошмары вновь начали сниться, когда вы ушли. Знаю, это не ваша вина, не хочу делать вид, будто смертельно обижен, но… – Нам тоже очень не хватало тебя. Всех, – порывисто обняла его Мирабель, – иногда я просыпалась ночами, и мне казалось, что я снова в детской, и ты вздрагиваешь во сне. На самом деле это Бруно дёргался, но не суть, он иногда во сне боится свеситься с гамака. – Как я его понимаю, – усмехнулся паренёк, зарываясь носом в кудри молодой женщины, – Знаешь… Я всё никак не покажу дяде Бруно дневник. Дневник детектива. Я продолжал играть в сыщика и делал записи. Глупо, да? – Да ты что?! – обладательница тёмного дара взяла его лицо в ладони, – Мы просто обязаны узнать о твоих приключениях, детектив Антонио! А уж как девочки удивятся!.. Ты чего стушевался? – Люблю вас. Обоих. Троих. И остальных. И ваших друзей тоже, – Антонио стёр запястьем набежавшие слёзы, – Давайте… Больше не будем так расставаться, неважно, что там с обстоятельствами и с дверью. Ладно? На этот раз слёзы не смогла сдержать уже Мирабель. – Договорились, – кивнула она, снова крепко обнимая кузена.