Сросшиеся ветви

Появление нового дара, равно как и новой двери, скорректировали планы семьи Мадригаль, в том числе и Руфы, которая по-хорошему должна была искать свою нишу помощи горожанам, однако когда дома такое событие, пятилетний ребёнок просто не может устоять. – Прости нас, солнышко, – увещевала растерявшегося подростка Долорес, – Но таковы уж Мадригали, когда знакомятся с даром поближе. – Я понимаю, – пригладил волосы Адриан. Многие из прядей не были согласны с его решением, и так и остались торчать в разные стороны. Всё ещё оставалась призрачная надежда, что после проверки дара ему дадут пару часов в тишине и покое для того, чтобы собраться с мыслями. Слишком уж много событий за день. Ну, или всё же не дадут. – Фантастический зверёк – это здорово, – с некоторым сомнением протянула Алма, встречаясь с огромными глазами Луга, – Но как насчёт обыкновенных животных? Что если Адриану попробовать нарисовать что-то… простое? – Мамита, – начал было Бруно, но глава семейства лишь подняла ладонь на уровень лица: – Обещаю не устраивать пыток до потери пульса. Просто узнаем – и всё. Согласен, Адриан? Предсказатель хмыкнул, скрестив руки на груди. Чтобы иметь смелость противостоять такому посылу, нужно было обладать стальной волей. Приёмный сын Долорес и Мариано таковой не отличался. Как обычно, грамотный, проверенный временем ход Алмы Мадригаль. – Может, мы хотя бы не будем стоять у парня над душой, а сходим выпьем кофе? – предложила Джульетта. – О, это отличная идея, – поддержала старшую сестру Пеппа. – Адриан, золотко, мы не торопим. Позовёшь, как закончишь, ну или если чего вкусненького принести… – Спасибо, тётя Дол… – паренёк осёкся. Он ещё не мог называть её мамой. Долорес понимающе улыбнулась, приобняв его напоследок: – Ты справишься. Засмотревшись на милый момент, Мирабель не сразу поняла, что кто-то дёргает её за краешек блузки. Умбра. – Что такое, милая? – Можно мне посмотреть, как Адриан рисует? Обладательница тёмного дара задумалась. Ребёнку не так-то просто объяснить, что его любопытство не всегда уместно. При этом Мирабель не могла причислить себя категории мамочек, манипулирующих окружающими при помощи фраз вроде «Он ещё ребёнок, что в этом такого?». Должен был быть третий вариант. – Давай сделаем так, моя звёздочка. Сейчас ты вежливо спросишь, можно ли тебе посмотреть, у самого Адриана. Но если он откажет, обещай мне не настаивать и выйти со всеми. Договорились? Умбра кивнула, а затем поспешила к новому члену семьи, подёргав за рубашку и его. Мирабель смутно подумала, что надо бы отучить дочь от подобного требования внимания. Впрочем, это могло и подождать, учитывая, что в Касите появилось три двери за два дня, в том числе и комната её дочери. Вот где проблема. Точнее, пожалуй, это можно было бы назвать сложностью. Или специфической загадкой. Увидев, что Адриан улыбнулся, Мирабель одобрительно махнула дочери, оборачиваясь к мужу: – Идём. – А Умбрита? – не понял Бруно. Он как раз отвлёкся на разговор с Феликсом, и не слышал диалога жены и дочери. – Попросила посмотреть, как Адриан будет рисовать. – А, – предсказатель выглядел озадаченным, – Я думал, она это переросла. Ну, ты помнишь. – «Папа, у тебя выходят плоские тени»? – припомнив фразу, усмехнулась Мирабель. Семья уже обогнала их, соблазнённая фирменным кофе Джульетты. – Да-да, тот самый момент. В тот день я упал в её глазах как художник. Вот я и удивился, что она попросила взглянуть на то, как рисует Адриан. – Прости, querido, – Мирабель шутливо похлопала его по плечу, – В отличие от Адриана, ты не умеешь оживлять рисунки. – А, ну разве что, – Бруно явно нырнул в какие-то схожие воспоминания и прикрыл улыбку согнутыми пальцами. – Рассказывай, – пихнула его в бок жена. – Мне в голову пришёл красный пакет. Помнишь, Ирен закупилась где-то, да так у нас его и оставила. – А потом пакет нашла Умбра… – …как раз после просмотра фильма про супергероев. – Я до сих пор не знаю, – Мирабель еле удерживалась от смеха, – Как она растянула ручки, чтобы они налезли на голову. – И вот сидим мы, тихий вечер, никого не трогаем, и тут, – предсказатель уже согнулся пополам, – В коридоре появляется лётчик с раскрытым позади красным парашютом, слегка озадаченный вопросом, когда это бегать стало так тяжело, и пищит «Я спасу мир!». Мирабель сползла по стене, дав волю хохоту. Следом не сдержался и Бруно. – У вас тут что, падучая? – из дверного проёма показалась голова Луизы. – Нет, всё хорошо, просто вспоминали проделки дочери, – замахала ладошкой Мирабель. – А, – силачка понимающе улыбнулась, – Тогда ладно. Мы вас ждём. Кстати, я оставила вам в комнате подарок. От нас с Паоло. Надеюсь, будет комфортно. – Спасибо огромное, – поблагодарил её Бруно. – Это вам спасибо за помощь с даром моей вертячки, – Луиза неловко усмехнулась, – Дуйте уже к столу. Средняя дочь Джульетты ушла, услышав два стройных «Ладно». Бруно и Мирабель взглянули друг на друга. Потёрлись лбами. – Вот между прочим, ты рассказываешь не совсем верно. Фраза звучала не так, mi za, – умудрившись избежать поцелуя, поддела его Мирабель. – В самом деле? – промурлыкал он, смешивая их дыхания. – Да, – включаясь в привычную игру, жена удержала его, коснувшись пальцем кончика носа предсказателя, – Это было скорее «Я шпашу мил!», Умбрита тогда выговаривала не все буквы. – А ведь верно. Должно быть, меня настигает маразм. – Ты ж мой старичок, придётся мне тебя страховать, – Мирабель ласково зарылась лицом в его висок. – Только на тебя и надежда, mi locura. Они снова засмеялись, но уже тише. – Как думаешь, что за подарок приготовила нам Луиза? – поинтересовался Бруно, вставая и подавая жене руки. – Кровать. И это не версия. Эктор Столедо случайно проболтался, пока мы с Антонио стригли овец его брата. – Ого, веет какой-то забавной историей. – Есть такое. Расскажу, когда будем лежать в новой кровати. – То есть просто лежать? – Ну да, – чуть обогнав его, обладательница тёмного дара оглянулась через плечо, щурясь. – Мира, – предсказатель сглотнул, – Ради всего святого, не смотри на меня так. – Мы тут всего пять дней. – Целых. Пять дней. Для меня это много. Особенно учитывая, насколько прекрасна моя жена. – Так уж и быть, вывернулся, – Мирабель позволила приобнять себя за талию, чувствуя, как ладони мужа легонько скользят ниже: тонкий намёк, никаких грубостей, рывков и тисканий. Будто по глиняной амфоре прошёлся, ровняя внешний край на гончарном круге. Молодая женщина кивнула и, предсказатель расплылся в широкой улыбке. – Осторожно, querido, ещё ни один Мадригаль так не радовался кофе. – Всё-всё, я успокоился, честно! – кашлянув пару раз для порядка, Бруно последовал к столу, пропустив жену вперёд. *** – Знать бы, чего они от меня ждут, – задумчиво проговорил Адриан, устанавливая мольберт и прикрепляя к нему лист бумаги. Лугар, забравшийся мальчику на голову, педантично притоптывал уже и без того взъерошенные волосы, будто собирался свить в них гнездо. – Может, какое-то домашнее животное? О! Нарисуй овечку, – предложила Умбра. – Хорошая идея, если она пушистая, рисовать даже проще, – похвалил девочку Адриан, вооружаясь карандашом. Некоторое время оба молчали. Двухцветные глаза Умбры сопровождали слегка шерстящие линии, которые Адриан потом обводил пожирнее, стирая всё лишнее. – У тебя здорово выходит. – Комната тоже так решила, – он улыбнулся несколько кривовато, – Оживляющий рисунки Мадригаль. Я просто в ужасе. – Не волнуйся, когда закончишь, мы с бабушкой Джу угостим тебе мороженым. – Мороженым? – Это очень вкусно, тебе понравится. Оно сладкое И холодненькое… Кстати, спасибо тебе за мою комнату. – Да я же только контур двери обвёл, ерунда. Ты уже обжилась? Девочка помрачнела: – Меня пока туда не пускают. – Это из-а того, что там темно? – Да. Мама вроде бы немножко видит там при помощи Тенюши, но больше в гости никто не заходит. Им там темно и страшно. –Ай, – собственные проблемы Адриана отодвинулись на второй план, – Но знаешь… Считаю, мы непременно что-нибудь придумаем. Твоя мама ведь научилась уживаться со своим демоном? Хотя ей тоже не сказать, что было легче лёгкого. – Ну да, – Умбра обошла мольберт кругом и остановилась, отыскав тень. Должно быть, помимо всего прочего, разглядывание контуров неживых объектов её успокаивало. – Значит, и ты освоишься со своей комнатой. – Мама считает, что портал нестабилен. Но это не так, – нахмурилась девочка, – Но они не верят, потому что я маленькая! – Какой портал? – Через мою комнату можно пройти в наш дом в Картахене. Адриан так удивился, что едва не проткнул карандашом бумагу: – Ты серьёзно? – Абсолютно! Проще простого! – Уточню только одно: что их привлекло в моей комнате? Твоя в разы интереснее! Маленькая повелительница теней замерла, но затем хихикнула: – Ты зверушек оживляешь. – Мы это ещё не выяснили… Итак, контур готов. Какого цвета будет овечка? Серая, или белая, какая тебе нравится? На художника уставились пытливые двухцветные глаза: – Голубая! – В смыс… В смысле голубая? – Ну или серо-голубая, но чтобы отчётливо чуток голубая, – нехотя пошла на попятный Умбра. – Так-так, – Адриан принялся мешать цвета на палитре, – Вот такой сгодится? – Девиз больше голубого. – Да, мой командир. – Пожалуйста, – тут же протянула девочка. – Выглядит интересно, но мне кажется, у овец такого оттенка не существует, – с сомнением проговорил подросток, принимаясь наносить краску. – Вроде художник может видеть… Нет, не так. «Я художник, я так вижу», – припомнила нужные слова Умбра, – Но ведь красиво! А почему ты отрываешь кисточку, а не размазываешь? – Сделай пару шажочков от холста, и увидишь, – подмигнул ей новонаречённый Мадригаль. – Вау, шерсть совсем как настоящая! – сделав, как он велел, подняла суть трюка девочка. – Руно. У овец шкура называется «руно». – Ой, да, мама мне рассказывала об искателях приключений, которые плавали за золотым руном… А если мы следом нарисуем золотую овечку, за ней тоже приплывут? – Я бы очень удивился, учитывая, что вокруг нас горы, – плечи Адриана вздрогнули от смеха, – Хотя, если по реке… – Мне звать остальных? – успела переключиться на новую тему девочка, – Ведь овечка готова. Можно? – Что ж, – взяв другую кисть, потоньше, Адриан обвёл мордочку животного, – Давай поглядим, что выйдет из этой затеи. Получив условный сигнал в виде вопля «Мы готовы!» Мадригали послушно запихались в комнату снова. – Какая славная овечка, – похвалил внучатого племянника Агустин. – И цвет очень красивый, – поддержала отца Исабела. – Ты готов, солнышко? – подошла к сыну Долорес. Тот кивнул, чувствуя, что перестал нервничать. Всё же Умбре удалось его отвлечь. – Да, думаю, да, – открепив лист от мольберта, Адриан шагнул к стене, прикладывая рисунок. Странно, но первой ассоциацией, пришедшей ему в голову, была манная каша, достаточно жидкая, чтобы погрузить в неё бумагу. Стена безропотно приняла подаяние. Семейство ждало ровно до тех пор, пока из сияющего пространства не высунулось сначала копытце, а вскоре и вся овца целиком, совершенно неотличимая от настоящей, если не считать меха. Он был великолепен: серо-голубые кудряшки переливались при малейшем движении, словно наполненные внутренним сиянием. – Привет, – Адриан сел перед животным на корточки, поглаживая его. Овца заблеяла. В отличие от Лугара, задремавшего среди стопок бумаги, это было самое обычное животное. – Оставим себе? – спросила внука Пеппа. Адриан поднял на неё глаза: – Овцы ведь стадные животные, ей нужен загон и подружки. – Тогда, если ты не против, я сгоняю за сеньором Столедо, – предложил Антонио, – Он с радостью её заберёт. – Не заберёт. Семья Мадригаль оглянулась на Виджая: – Пусть возьмёт с собой кошелёк, даром она ему не достанется. Тон индуса был настолько непоколебимым, что аргументы «против» застревали в горле, не успевая перекочевать желающему на язык. – Мы – община, – наконец, смогла собраться с мыслями Алма, – И помогаем друг другу. Если дар Адриана таков, то он… – То он имеет право получать деньги за свой труд. Это здоровое красивое животное, которое может принести ещё таких же ягнят. Это товар, а не подарок. Абуэла нахмурилась. Ситуация была для неё в новинку. Ей уже рассказывали о том, что индус опытный торгаш, это чувствовалось в его осанке и мрачном огне, горящем в тёмно-карих глазах. – Дружище, ты в режиме финансового берсерка? – попробовал отвлечь Виджая Бруно. – О, да. – И насколько же ты намерен ограбить нашего скупердяя-соседа? – Господи, какое чудо! – раздалось от входа в комнату. Увидев овцу, сеньор Столедо даже забыл об одышке. По лицу Виджая зазмеилась улыбка. Уже одна эта реакция заставляла принять очевидное: фермер попался почище обезьяны, запустившей лапу в кувшин с орехами. – У вас новый дар, как мне сказали. Адриан, это… – сеньор Столедо опустился на колени, разглядывая животное и бережно проводя пальцами по меху, – Это невероятно! Такая крепенькая и молоденькая, глазки блестят, копытце одно к одному – настоящая принцесса! И она понравится моему племенному барану, какие славные ягнята родятся на будущий год. – Абсолютно верно, и дело за сущей ерундой, – навис над ним Виджай. Исабела буквально почувствовала, как вокруг её избранника дрожит воздух. Но это не пугало, наоборот, казалось восхитительным навыком. И даже по-своему будоражило. – За ерундой? – сеньор Столедо сделал вид, что не понимает, о чём речь. – Ага. Мы продадим её вам за девятьсот пятьдесят тысяч песо. От этой цены свет померк не только в глазах Бруно, прекрасно знавшего, что такие деньги – роскошная месячная зарплата в Картахене. – Да Вы в своём уме?! – отойдя от шока, замахал руками фермер, – Такие деньги за овцу?! – Не просто за овцу, а за племенную овцу, уникальную во всех отношениях. – Это всего лишь овца! – Да? А мне кажется, это единственная и неповторимая представительница породы мадригальская голубая, – индус скрестил руки на груди, совершенно не повышая тона на собеседника. – Но, – сеньор Столедо задышал гораздо чаще, – За девятьсот пятьдес… Да мне даже произносить это страшно! – Не будь она нарисована, за вычетом ухода, корма и лекарств стоила бы вдвое дороже. Скажете, нет? – Нет! Максимум на две трети! – ляпнул фермер и тут же осёкся. Ему казалось, что он тонет в трясине. – Вот видите, – непринуждённо пожал плечами Виджай, – Я прошу адекватную цену. – Но…но она же нарисованная! – Да, поэтому и скидка. Взгляд сеньора Столедо заметался между овцой, индусом и замершими Мадригалями, которые не намеревались участвовать в торге. Адриан, для верности зашедший за мольберт, и вовсе не знал, что делать в подобной ситуации. – Девятьсот – наконец приняв решение, убитым голосом произнёс фермер. – Девятьсот пятьдесят. – Девятьсот десять. – Девятьсот сорок пять. – Девятьсот тридцать, и покончим с этим. – Девятьсот тридцать, – Виджай обернулся к порядком обомлевшему парнишке, – Ты согласен? – Д-да. – Чудесно, – взгляд индуса был непроницаем, – Итого девятьсот сорок. – За что?! – не сдержал негодующего вопля фермер. – Процент для посредника. Так по рукам? – Господи Боже, за овцу, – забормотал фермер, вынимая из кармана кошелёк, – Так... восемьсот, девятьсот и… сорок. Забирайте. – Не мне. Парню. Он старался. – Такие деньги – и ребёнку? – казалось, что если фермер выпучит глаза ещё больше, он не сможет больше моргать. – Он заработал их. Извольте отдать. Взглянув в испуганные глаза паренька, сеньор Столедо почувствовал, как его покидает раздражение. Даже смог улыбнуться: – Как её зовут? – Кого? – не понял Адриан. Стопка денег в руках обжигала пальцы. – Мою покупку. – Виола. – Отличное имя, – достав из наплечной сумки верёвку, фермер вскоре покинул стены Каситы, ведя за собой чудесную овцу с переливчатым серовато-голубым руном. – Сеньор Виджай, – Адриан робко протянул деньги индусу, – Это Вы их… – Даже не думай. Они все твои. Никаких процентов. – Но как же… – Парень, послушай, – Виджай взял его за плечи, развернув к себе, – Это ничего, что ты робкий. Но тебе придётся работать над собой, чтобы никто в целом свете не мог вытереть об тебя ноги. Ты понимаешь? – Понимаю, – совсем тихо пробормотал Адриан, и Виджай встал лицом к остальной семье: – Мариано, можно мне вернуться в мастерскую? – Конечно, мог бы и не спрашивать. Кивнув, индус вышел прочь. Иса последовала за ним, нагнав уже на выходе: – Ви, постой. Это было… – Грубо? Прости, – он остановился, но не обернулся, – Меня просто взбесил этот толстосум. А цена нормальная, честное слово. – Я не про то, а… – Потом, ладно? – он оглянулся через плечо и чуть прищурился, но тепла в этом взгляде было совсем капельку. Исабела чувствовала, что задела его, но чем, так и не могла понять. Будь проклята эта йога! И сегодняшний торг казался продолжением истории, афтершоком, будто при землетрясении. Если Виджай не хочет говорить, то... Ну конечно! Самое время идти к лучшему другу индуса – дяде Бруно. Уж он-то должен знать, в чём подвох.