Сросшиеся ветви

Для того, чтобы разучиться сплетничать, мало одного желания: Долорес понадобились годы практики, чтобы держать язык за зубами. Отчасти это стало причиной распускания волос из высокой причёски, ведь молодая женщина поняла, что поглаживание успокаивает. Мама не зря так делала, действительно эффективно. Язык, конечно, за зубами, а вот любопытство никуда не девается, как ни крути. Разумеется, от остальных звуков Долорес отвлекло появление Адриана и его комнаты: новоиспечённая мать добрых три часа не столько ткала на станке, сколько слушала, как юный художник передвигает некоторые вещи с места на место. Услышала, как он стушевался от примерки. Порисовал, но не пользуясь магией. Прилёг, повертелся немного, подремал. Вроде порядок. Переключившись с приёмного сына на остальной мир, Долорес снова услышала принесённый гостями инородный звук. Вроде подпискивания, только гораздо тише. С интервалами. Сначала обладательница острого слуха думала, что во всём виноваты те коробки, которые родные и их гости называли телефонами. Но телефоны сели, а звук никуда не делся. Путём сложных перемещений по стратегическим позициям в Касите Долорес сделала неожиданный вывод: звук исходил от Ирен. – Можно тебя на минутку? Дочь Пеппы несколько удивилась. Она ожидала встречи с француженкой за столом, когда все Мадригали весело перемешаются в стиле мартовского чаепития, как повелось со времени прибытия гостей. Села бы рядом и прислушалась. Но удача, похоже, сама идёт в руки. Сложив готовый обрез ткани, Долорес приветливо улыбнулась: – А, Ирен. Заходи. – Спасибо, – гостья с готовностью перешагнула через порог, разглядывая армаду музыкальных инструментах на подвесах, – Классно у тебя… Я что хотела: у меня появился изумительный план на завтра, но его нужно с кем-то обсудить. А ты не из болтливых, значит, тебя и спрошу… Почему ты так странно на меня смотришь? – Не знаю, как сказать, – Долорес коротко выдохнула, потупив глаза. В отличие от собеседницы, она не умела шагать с места в карьер в разговоре. – Господи, – Ирен даже склонила голову набок, – Так, давай сначала. Мы, конечно, не общались плотно, у тебя были тёрки с моей лучшей подругой, но я… – Дело не в тебе! – поняв, что выглядит невежливо, в панике замахала руками Долорес, – И не в отношении, ни в чём таком, честно! Я просто не знаю, как сказать, но… я слышу какой-то посторонний шум. Словно писк. И он исходит от тебя. Самым неожиданным после этого заявления для дочери Пеппы стало то, что гостья не удивилась. Напротив, она выглядела серьёзной как никогда: – Писк? – Да. – Где именно? – Вроде у головы, – неуверенно пробормотала Долорес. – Вот как, – француженка по-хозяйски окинула помещение взором, а затем, найдя тумбу, подошла ближе, – Я могу расположиться здесь? – А что ты… – хозяйка комнаты не успела сформулировать вопрос, и могла только без толку созерцать, как Ирен ловко освобождается из оков пирсинга. Всё разнообразие из медицинской стали ювелирных сплавов медленно, но верно кочевало на тумбу. – Ага, и ещё… – издав приглушённый вздох, француженка открыла рот, доставая цветастый камушек из языка. Сгребла блестяшки в небольшую кучку и отошла, сделав пару шагов прочь, – Ещё пищит? – Зачем ты… – Пищу? Долорес решила не пререкаться, но вот соврать не вышло: – Да. Извини. – Что за напасть, – Ирен растёрла покрасневшие от манипуляции уши, – Где же он? – Что ты ищешь? – наконец-то смогла закончить предложение дочь Пеппы. – «Жучок»! – практически прошипела это слово француженка. – Насекомое? – Долорес внимательно осмотрела снятый набор сокровищ. – А, ты же не знаешь, что это, – подровняв ассиметричную стрижку, француженка хлопнула в ладоши, – В общем, это такая маленькая штука, которая позволяет следить за человеком или животным. И когда ты сказала про писк, я решила, что речь о «жучке». Долорес вылупила глаза на плаги и колечки с таким испугом, что француженка не сдержала смешка: – Ну, если от них писка не слышно, значит, показалось. Без понятия, где он может быть и есть ли он вообще. Этот подонок опять обыграл меня… Я подойду к зеркалу? Ткачиха покивала, и Ирен сгребла украшения в ладонь, принимаясь терпеливо надевать их обратно. – Тот, на кого ты ругалась... – всё же решилась уточнить Долорес, подходя ближе. – Мой отец, – француженка потёрла свербящий от пирсинга нос, – Когда мне было восемнадцать, я свинтила в другую страну, купив билет на самолёт, и после у нас настала пора «жучков». То в телефоне, то в пирсинге. И чего ему неймётся? Я никуда не убегала из Колумбии, и вообще уже не ребёнок. – Возможно, он на тебя волнуется. – Ага, как же, – мимолётно зажав губами язык от сосредоточенности, Ирен смогла вернуть в бровь самое маленькое колечко, – За репутацию он волнуется. Не хочет, чтобы в газетах появилась новость, что дочь известного магната фармацевтики найдена мёртвой в подворотне. А то у него акции упадут. Долорес задумалась. Стоит ли пытаться переубедить собеседницу? Как знать, что у них за отношения на самом деле. Лучше переменить тему: – Ты сказала, у тебя какая-то идея на завтра. – А, совсем забыла, – убедившись, что весь металлолом размещён и закреплён, француженка улыбнулась, – Мы тут уже почти неделю, жара как в адовом котле, а до речки так и не добрались. Непорядок. Я купальники привезла, и надеюсь устроить сюрприз. Ну и, ясное дело, требуется союзник, ваша бабушка точно не поддержит идею бикини, хотя я выбирала не самые откровенные, честно... Так ты со мной? – Это прозвучит несколько невежливо, но почему именно я? – Бель бунтарка и уже навертела дел, Исабела занята своим летним романом, а Луиза кажется мне... Слегка неприступной, – отогнув тонкие пальцы, перечислила Ирен. – Это какая-то чужая Луиза. На самом деле, она очень приятный человек. – Допустим. Так ты в целом за мой план? Долорес еле заметно нахмурилась, разглядывая собеседницу. Не шутит. Правда хочет сделать что-то вместе. После злосчастной свадьбы в рядах женского населения Каситы произошёл некоторый раскол, и Долорес постепенно привыкла проводить время за ткацким станком, а не за весёлыми разговорами с кузинами. А теперь… По привычке дочь Пеппы коснулась груди кончиками пальцев, но метки больше не было. – Это чистой воды ребячество, – Долорес казалось, что она тащит эти полные осторожности слова с самого донышка лёгких, – Но мне очень хочется узнать, что такое бикини. Услышав это, Ирен прямо-таки просияла: – Вот это я понимаю, разговор! Ты сейчас не очень занята? – Начала кое-что, – дочь Пеппы кивнула на станок, – Это для Адриана. Холстина. Но мне не повредит перерыв. – Тогда, – француженка ловко подхватила её под локоток, – Идём смотреть купальники! *** Ужин запомнился тем, что Мадригали, ненадолго думая, назвали Великой Церемонией Мороженого. – Я даже немного боюсь, – призналась Джульетта, когда она её младшая дочь встали возле самодельного холодильника. – Всё хорошо, мам. Даже если оно не замёрзло, едоки у нас хоть куда, – успокоила её Мирабель. – Согласна, – целительница отодвинула крышку и с непривычки отпрянула: изнутри веяло холодом. – Ты смотри какая красота! – Мирабель извлекла плотную массу, – Просто идеально! – Удалось? – В лучшем виде! – оживлённо закивала обладательница тёмного дара. – Раз так, пора пробовать. Сказано – сделано. – Первый раз в жизни хочу съесть следом и тарелку, – простонал Камило, убедившись, что больше лакомства не осталось, – Нам нужны ещё такие ящики. И мороженое. Да, бабушка? – Это действительно очень вкусно, – согласилась абуэла, откладывая в сторону ложку, – И что нам нужен ещё один… Холодильник. Если там всё хранится точно так, как рассказал мне Брунито, думаю, заказов у нас будет хоть отбавляй. – Я бы устроила соревнования на самое вкусное мороженое, – мечтательно протянула Руфа, – Деда Лу, а можно сделать внутренний ящик из металла? Умбра рассказала, что их холодильник металлический. – Можно, Светлячок, – кивнул всё же приглашённый на ужин кузнец, – Придётся повозиться, но что-нибудь точно придумаем. – А деревянные части можно просмолить, – решил Мариано, – Тогда холод точно останется внутри. – Простите, что прерываю великие планы, – раздался голос Эдны, – Но у меня есть очень важный вопрос. Могу ли я в порядке эксперимента попробовать сходить с Умброй в Картахену? – Ура, в мою ком… – начала было маленькая повелительница теней, но тут же осеклась, не зная, как отреагируют на это родители. – Тебе у нас не понравилось? – несколько разочаровано протянул Бруно, глядя на ту, кого смело мог назвать второй матерью. – Что ты! Вовсе нет, у вас замечательно. Я просто, – афроамериканка усмехнулась, – Скучаю по дому. Давно не уезжала так надолго. Что если вы, эм, телепортируете меня туда, а утром снова проводите в Энканто? Если не сработает, ничего страшного, зато узнаете, как оно функционирует. – Я «за», – отозвалась Мирабель, – И пойду с вами. Бруно? – Я не против, если будете осторожны, – кивнул жене предсказатель, – Умбрита, это возможно? – Я ведь уже говорила, это всего лишь дверь, она безопасна, – чуть надула губы маленькая повелительница теней. – Я уже предупреждена и не возражаю, – мягко проговорила Алма, – Как знать, может, однажды мы сможем забегать друг к другу на чашечку кофе. – И на пирог, – подмигнула ей Эдна. – И на пирог, разумеется, – дружелюбно прищурилась глава семейства, удивив домашних. Никто бы и не подумал, что почтенные матроны смогут не то что ужиться под одной крышей, но и найти общий язык. – А теперь, если тут нет правила выждать полчасика, как перед плаванием, – афроамериканка сверкнула улыбкой, глядя на Умбру, – Не думаю, что нам нужно затягивать. А то мальчики торопятся она посиделки к Лучиано. – Странно, что я не в курсе, – хмыкнула Алма, – Хотя я бы догадалась, что произошло, когда в Каситу вернулась бы весёлая пьяная компания. – Главное, что на ногах, – резонно заметил кузнец, – Не беспокойтесь, старейшина. Верну в целости к жёнам и детям. – Вот и прекрасно, – Алма встала из-за стола, – Идём. Посмотрим на эксперимент с комнатой Умбры. Открытая дверь маленькой повелительницы теней встретила их чернильным провалом и запахом, который Мирабель, чуть подумав, отнесла к похожим на тот, что бывает в библиотеках: пожелтевшая бумага и высохший до состояния камня клей переплётов. Почему-то после ассоциации это тёмное обиталище стало казаться более дружелюбным. – Привет, комната, – с удовольствием поприветствовала помещение Умбра, – Мы в Картахену. Можно? – Тенюша, – Мирабель в очередной раз позволила ручному демону улучшить зрение. Портал, невидимый ни для кого кроме обладательницы тёмного дара и её дочери, казалось, переместился ближе. – Эдна, не бойся, держи ручку, – заметив, что домовладелица замешкалась, Умбра с готовностью протянула ей ладошку. – Я не боюсь, солнышко, со мной ведь такие смелые дочка её мама, – ласкового улыбнулась девочке афроамериканка, – Что ж. Надеюсь, увидимся со всеми завтра. Бывайте! – На счёт «два», – предложила Луиза, и Мадригали по условному сигналу обняли новую подругу. Ни у кого не было сомнения, что расставание продлится недолго, но хотелось всё же передать частичку тепла. – Ну вот, смотрите, что вы наделали, – Эдна замахала ладонью у лица, чтобы не расплакаться, – Всё, пошли, Мира, Умбрита, ещё не хватало разреветься. Троица шагнула в чёрную бездну, а семья осталась покорно их ждать. – Вопрос для проформы, – Мирабель вытянула руку вперёд, показывая на выход по ту сторону комнаты, – Ты видишь что-нибудь? Афроамериканка отрицательно покачала головой, для верности вытянув вперёд свободную ладонь: – Видеть не вижу, но воздух словно менее плотный. Переходить страшно? – Немного, будто как вода в нос попадает. Или, – обладательница тёмного дара потрудилась отыскать другое сравнение, – Как если бы в лицо дул сильный ветер, перехватывая дыхание. – Дошли, – Умбра просто притормозила возле силуэта собственной кровати, который покорно улёгся у её ног, словно диковиной коврик, – Вперёд? – Айда, моя звёздочка, – разрешила Мирабель. Погружённый в тишину дом в Картахене огласило звучное «Да чтоб меня!», когда Эдна, выпрямившись в полный рост, разглядывала комнату самой юной из своих квартирантов. – С возвращением, – улыбнулась афроамериканке Мирабель, – Ты как, порядок? – Да это это же с ума сойти! Мой дом! Умбрита, золотце, спасибо большое! – Мамочка, – подождав, пока её потискают, окликнула родительницу Умбра, – Я хотела показать Руфите ещё пару своих игрушек, можно возьму? – Давай, милая, только побыстрее, а то папа и остальные будут волноваться, – одобрила идею Мирабель. Не став мешать поиску артефактов, обладательница тёмного дара спустилась вниз вместе с Эдной. По домовладелице было видно, что она действительно соскучилась по родным стенам: обвитая венами рука поглаживала то обои, то дверные ручки. – К завтрашнему утру приготовлю что-нибудь вкусненькое, чтобы угостить вашу семью, – решила афроамериканка, беря курс в сторону кухни. – Но Эдна… – Ничего не слышу, – замахала в воздухе рука цвета молочного шоколада, – Раз такое дело, примите и кивните. Я и без того жила в Энканто на всём готовом. Пора бы и мне делиться… Возьмёшь что-нибудь из холодильника? А то ребёнок там не сразу разберётся. Мирабель подняла голову вверх: судя по грохоту, её дочь либо искала игрушки, либо разбивала кувалдой неведомый схрон в одной из стен. Холодильник так холодильник. Есть то, по чему Мирабель действительно соскучилась: персиковый швепс. Щёлкнув ключом жестяной банки, молодая женщина сделала большой глоток, слегка морщась от горечи. – Невкусно? – заметив выражение лица квартирантки, спросила Эдна, уже успевшая взять в руки форму для выпечки. – Сахара маловато, – открыв один из ящиков над варочной панелью, Мирабель, недолго думая, довела напиток до нужной кондиции, засыпав в него ложку сладких кристалликов. Домовладелица замерла: – Но... Тебе же всегда нравилось, что эта штука именно горькая. – Видимо, я привыкла к сахару за годы жизни в Картахене, – усмехнулась Мирабель. Сделала ещё один глоток и только теперь поняла, что прозвучала неубедительно. – Ну-ка пройдись, – сложила руки на груди Эдна. – Да я не... – Сейчас же. – Во имя всех богов человечества, – неохотно, но всё же выполнила её просьбу обладательница тёмного тара. Домовладелица с прищуром глядела на это действо, затем пожала плечами: – Пока незаметно. Месячные когда? – Завтра-послезавтра будут. – Что-то сомневаюсь. – Эдна, ну в самом деле, – молодая женщина даже всплеснула руками. – Всё-всё. В любом случае, Мадригалей много не бывает. Или ты против? – Так нету же ничего. – А если есть? – Если есть, – Мирабель возвела очи горе, – Тогда мне понадобится академ и подработка. Будет сложновато. – Вы моя семья, – афроамериканка подошла ближе, приобнимая её, – Если что, я в лепёшку расшибусь, но помогу. Да и, судя по Умбре, дети у вас получается хоть куда. – Довольно забавное достижение, – Мирабель усмехнулась, допивая свой модифицированный тоник. – Но ты всё же проверь. – Эдна! – Я за любимую плиту, – подняв ладони в знак капитуляции, возвестила Эдна, – А вы возвращайтесь. До встречи. – До встречи, – обняв домохозяйку со спины, Мирабель с нежностью прижалась щекой к её виску, – Не сдавай меня Бруно, хорошо? – Так ведь ничего же нету, – хитро улыбнулась Эдна. – Именно. – Мам, я всё! – на лестнице показалась Умбра с матерчатым пакетом, из которого торчали углы неведомых детских сокровищ. – Ага. Нам всё надо? – оценив вес мешка, для проформы переспросила обладательница тёмного дара. – Очень! Эдна, до встречи! Завтра в девять? – До встречи, золотце, я приготовлю твоё любимое печенье. – О, ура-ура! Увидимся! И минуты не прошло, как мать и дочь отправились в обратный путь. – Точно всё хорошо? – уточнила Мирабель, когда Картахена осталась позади, и они снова пошли по полю из теней, – Не чувствуешь слабость? В глазах не темнеет? – Всё отлично, – прилежно ответствовала Умбра, – Я тут подумала... Можно ведь сделать фонарик. У прохода, чтобы гости могли найти его и без меня. – Прямо как в «Хрониках Нарнии», только там ещё был милый фавн в шарфе. – В какой Нарнии? Мирабель улыбнулась: – Это выдуманная волшебная страна. Дедушка Агустин читал мне эту книгу, когда я была чуть постарше тебя. – О, а мне почитает? – Если вежливо попросишь... Это твой йо-йо? – мать заметила игрушку краем глаза. – Да, хотела дать Руфе поиграть... Мам? – Что такое, моё сокровище? – Если Эдна завтра пройдёт обратно без проблем, мне можно будет пригласить в Картахену и других Мадригалей? – Конечно же, зайка. Но без взрослых переходить нельзя. Это не связано с даром, просто малышей нельзя оставлять одних в пустом доме. Чёрные бровки слегка нахмурились – Понимаю. А что насчёт идеи с фонариком? – Стоит попробовать, – вспомнив слова Эдны, Мирабель с любовью взъерошила волнистые волосы дочери. Дети получаются хоть куда? Вот уж воистину, не поспоришь.