Сросшиеся ветви

Этой ночью в Касите мирно спалось далеко не всем. Случай в беседке выветрил из головы Виджая все пары алкоголя до последней молекулы, так что он установил личный рекорд по ворочанью в кровати. Вчера, главное, на посиделках у Лучиано едва не наорал на Мариано, когда тот упомянул о своём сватовстве к Исабеле, мол, кто же такое вспоминает, да ещё и женатый – и вот, пожалуйста. Рассказала Исе о прошлых отношениях. Молодец. С одной стороны, Виджаю, положа руку на сердце, нравилась искренность в любви. Там, где двое, доверие превыше всего. С другой, внутри камертоном звучала обида на самого себя: думал ведь, что это в прошлом, но стоило упомянуть йогу, как воспоминания потянулись наружу словно моток колючей проволоки. Она имела право знать. Но не так, чтобы ранить. Нельзя было? Необходимо?.. Иногда взрослая жизнь напоминала Виджаю о том, что он вырос без родительских советов. Бруно, хоть и годился индусу в отцы, в силу сложившихся обстоятельств так и остался ребёнком в душе, постигая мир едва ли не также, методом проб и ошибок. Предсказатель и Мирабель, несмотря на все препоны, образовали весьма гармоничную пару, так что вопрос о прошлых отношениях был бы как минимум неуместен, да и Бруно никогда ни о чём подобном не спрашивал. А лучше бы спрашивал! А ещё лучше было бы хоть однажды сходить к психотерапевту! С прискорбием поняв, что за окном наметился рассвет, индус перестал подбивать под голову ни в чём не повинную подушку и окончательно раскрыл глаза, глядя в переливчатый потолок вотчины Камило. Это немного напоминало синтетический жёлтый авантюрин с его задорным блеском, которым часто торговали в Индии. Камень искателей приключений – лучше для лицедея и не придумаешь. Приподнявшись на локте, Виджай заметил, что кровать кузена Мирабель аккуратно заправлена. Странно. Такая рань, а Камило нет. Что же он там делает? И где он вообще? Неужели они с Ирен... Так, откинуть эти мысли! Лучше придумать, как извиниться. И одеться. Мысль, как и все её гениальные товарки, настигла свою жертву внезапно. Нужно было торопиться, некогда смотреть по сторонам и, тем паче, под ноги. Индус и подумать не мог, что, выйдя из комнаты, споткнётся об мирно спящего единорога. – Приеха… – начал было скорняк, но тут же испуганно прикрыл рот рукой. Диковинный зверь не проснулся ни от толчка, ни от его голоса, лишь сонно повернул в сторону индуса ухо. И отлично, кто знает, что у этой животины на уме. Если взбесится, ему не объяснишь учение Будды о милосердии и сострадании. Да чьё же это? Зверями в этой семье заправляет Антонио, но это всё же единорог, а не обычная лошадь. Так что, вероятно, хозяин у него другой. Адриан как раз закончил застёгивать пуговки на рубашке, когда в дверь тихо постучали. Неужели проспал завтрак? Вот же идиот! – Я уже иду! – подросток открыл дверь так стремительно, что Виджай поневоле сделал шаг назад: – Доброе утро, чемпион. Не так резво. – Ой, доброе утро, сеньор Виджай, – Адриан неловко улыбнулся, – Простите, не хотел напугать. – Ничего страшного. Снаружи… Маленькая проблема. Ну или не очень маленькая. – Какая? – Поймёшь как увидишь, – скорняк вздрогнул, почувствовав коготки на плече: его решил обнюхать Лугар. Вымышленный зверёк бесцеремонно прошёлся усами по щеке нового знакомого, а затем с крайней независимым видом вспорхнул на голову Адриана, приминая вихры мальчишки словно диковинное гнездо. – Вот, – не до конца поднявшись по лестнице, Виджай указал на белоснежное животное. – Какой красивый, – с благоговейным вздохом заметил Адриан, – Откуда такой? – А. То есть ты не знаешь? – упавшим голосом уточнил индус. – Вы думали, я его нарисовал? Я бы не стал без разрешения, это большое, очень большое животное! – начал оправдываться парнишка. – Всемилостивый Кришна, он просыпается, пригнись! – Зачем? – Кто знает, что у него на уме, тише! Зверь действительно проснулся, со вкусом потягивая задние ноги. Огляделся. Подобрал под себя конечности и неловко встал. Замутнённые глаза сосредоточились на двери, и единорог вытянул переднее копыто, касаясь ручки. Дёрнулся. Сделал шаг назад, бестолково вертя головой. Увидел притаившихся индуса и художника и заржал. – Адриан, встань за мной, будем отходить назад, – шепнул Виджай, вытягивая вперёд левую руку, – Ну-ну, хороший зверь, не бушуй, мы уже уходим. Глаза единорога выразили нечто, похожее на негодование. Он повернулся к двери, тыча в неё копытом. – Кажется, он пытается нам что-то сказать, – сделал неожиданный вывод Адриан. Зверь так ожесточённо зацокал копытами, что в галерее открылась ещё одна дверь. – Э, какого чёрта? – сквозь сон завязывая поясок халата, вопросила Ирен. – Стой там, не шевелись! – быстро проговорил индус. Та моментально перевела взгляд на единорога. Медленно моргнула, а затем осела на колени, скрючиваясь от приступа смеха. Животное возмущённо лягнуло задней ногой воздух. – Ирен, живо в комнату! – едва ли не зарычал на неё индус. – Спокойно, всё в порядке, – переведя дух, замахала рукой француженка, – Ну всё, Камило, ты отлично всех разыграл, давай обратно. – Камило? – изумлённо выдохнул Адриан. Увенчанная рогом голова закивала. – Я чуть не помер раньше положенного, – с негодованием скрестил руки на груди Виджай, – Всё, пошутил и хватит. Морда единорога отразила недоумение. Он хлопнул себя по боку кисточкой хвоста и перемялся, тихонько постукивая копытами. – О, силы хаоса, – подойдя ближе, Ирен заглянула ему в глаза, – Похоже, мелкая знатно наворожила, и ты не можешь превратиться обратно? Нахрапистое бурчание стало свидетельством её правоты. – Балбес! – Ирен легонько шлёпнула его по носу, – Так и знала, что ты не репетировал. Никуда не уходи, я за Умбритой. Идите, ребят, всё под контролем. Надеюсь. – Может, мы всё же поможем? – с сомнением протянул Адриан, почёсывая запястье. – Чем? На выпас этого дурака вывести? – не считаясь с чувствами ухажёра, указала себе за спину француженка, – Идите. Утрясём. – Поразительно, – пробормотал юный художник, спускаясь обратно в свою комнату, – Мариано был прав, здесь не бывает скучно… Что-то хотели, сеньор Виджай? – На самом деле, да, – и не подумал упираться гость, – Это очень… важное дело, только ты можешь мне помочь. – Да? – Адриан замер у двери, – Раз так, с радостью помогу. Это… Подарок? Индус кратко кивнул. – Для прекрасной дамы? – осмелев, улыбнулся подросток. – Как в воду глядишь. – И заплатите? – Вот это, – Виджай не без гордости хлопнул его по плечу, – Был самый важный вопрос, юноша. – Madre de Dios, сеньор Виджай, я же пошутил! – А я – ни сколько, – взгляд индуса стал решительным, – Если позволишь, мне бы хотелось поговорить без свидетелей. – Конечно, – молодой художник открыл комнату, пропуская заказчика вперёд, – Сделаю всё, что в моих силах. *** Бруно проснулся от легчайшего прикосновения: жена гладила его по кудрям самыми кончиками пальцев: – Как самочувствие, выпивоха? – Голова трещит, – честно признался ей Бруно. Осторожно пошевелился, и с одеяла потихоньку стало кочевать верное крысиное семейство, – Понятия не имею, что у Лучиано за поставщик, но этой бадягой только коней валить. Я даже не помню, что вчера было, когда я пришёл. – Ну, – Мирабель повернула голову мужа к себе, уложив на грудь, – Мой герой-любовник пришёл своим ходом, но заснул, едва раздевшись. Я не стала тебя будить. Только помогла рубашку снять, ты не сладил с одним рукавом. – Стыдно-то как… – простонал Бруно, уткнувшись ей в плечо. – Ой, да брось. – Мирабель. – Что? – Люблю тебя, mi locura. – Вот так неожиданность. С чего бы это?.. Не вздумай, скоро дочь проснётся! – увидев, что муж пододвигается, обладательница тёмного дара упёрла колено в его живот, но не угадала: предсказателю хотелось поцелуев. Этот язык нежности запал в душу Бруно ещё со времён свадьбы Долорес, в момент, когда двое спрятавшихся в погребе позволили запретам исчезнуть. После их первой ночи предсказатель, будет уверенным, что где-то напортачил, целовал наречённую жену то в щёку, то в плечико, будто бы извиняясь за некий проступок. Поначалу обладательница тёмного тара пробовала отвечать ему тем же, но быстро перестала, увидев недоумение в оливковых глазах. Бруно не просила ответа: он просто ласкал и щекотал её, изучая другое, нежное и податливое тело. – Давно не было, – Мирабель прищурилась, позволяя целовать шею и плечи. – Я соскучился. – Ох, и не говори. Совсем не видимся. Всё эти родственники. – И дети. – Да-да. Никакого покоя. Даже ночью мужа не вижу: он на посиделках с врагом детства. – Дальше будет только хуже, – вернувшись к лицу, Бруно чмокнул её в нос, – Сегодня я, Лучиано и девочки идём к Ребекке. – Всё печальнее и печальнее, – с нарочито прискорбным видом покачала головой Мирабель. Хохотнув, предсказатель коснулся её губ: – В следующий раз снимем бунгало на пляже, как нормально люди. И нечего выпендриваться в стиле волшебных Мадригалей. – Вот именно. – Эй, вы двое! Уже проснулись? – донёсся до верхотуры комнаты голос Ирен. Услышав это, Мирабель несильно отпихнула мужа, чтобы встать. Серая орда тут же принялась кочевать на нагретое место, толкаясь и попискивая. Втиснувшись в футболку и джинсы, обладательница тёмного дара вышла к лестнице: – Что стряслось? Ты не встаёшь так рано. – А, доброе утро, – махнула ей подруга, – Ты не поверишь. Спускайся, покажу. В отличие от Виджая, Мирабель не потребовалось гадать, кто перед ней. – Камило? – Вот так дела, – подоспевший следом Бруно поправил сбившееся от спуска пончо, – Неужто Умбра наколдовала? – Я просто хотела спросить, могу ли я разбудить маленькую, но боюсь, как бы она не огорчилась, – призналась Ирен, – Пусть это и всего лишь недоразумение. В итоге будить ребёнка отправилась целая делегация взрослых. Увидев единорога, Умбра потрясённо пробормотала «Мне очень жаль!», и, коснувшись ладошкой белой шкуры, кивнула, чтобы лицедей попробовал снова. На этот раз превращение удалось, и Камило с немалым облегчением встал на ноги, ощупывая голову и тело: – Вот, так будет привычнее. Спасибо, золотко. – Конечно, заранее ты не репетировал, да? – выгнула бровь Мирабель, доставая сменную одежду для дочери. – Конечно же нет, – пожал плечами лицедей, – Но было забавно. Плюс, проверили магию маленькой. – Если обошлось, и меня не будут ругать, – очень тихо начала Умбра, – Мы пойдём за Эдной? – Даже не думай себя винить, – Ирен взъерошила волосы девочки, – Это целиком и полностью вина дяди Камило, да, дядя Камило? – Да всё же нормально, – крайне удивившись, захлопал ресницами старший сын Пеппы, – Умбрита, золотко, не бери в голову, это просто я дурачок. А ты умница, спасибо что расколдовала. Девочка кивнула, но без улыбки. – Эй, – Бруно положил перед дочерью её любимую сумочку, – Мы сегодня идём к тёте Ребекке, помнишь? Вместе Руфитой. Не дело сокрушаться, особенно когда всё снова хорошо. – О, точно! – к немалому облегчению взрослых, маленькая повелительница теней шустро вскочила, надевая туфельки, – А пока испытание портала! – В следующий раз предупреждай, а то так и останешься есть сено, – пожурила кузена Мирабель. – И этим кормят волшебных животных? – с нарочитым возмущением протянул Камило, – Зато сюрприз того стоил. Я прямо чувствую, как твоя подруга начинает оттаивать. – Вот же дуралей, – фыркнула обладательница тёмного дара, – Надежда умирает последней. *** – Рэгдолл? – озадачено повторил новое слово Адриан. – Ты ведь умеешь рисовать котят? – с надеждой спросил Виджай, – Только этот немного не такой, как ты привык видеть в Энканто. У рэгдолла округлая мордашка, он пушистый, белый с коричневым, и спокойный как Будда во время медитации. Мне очень нужно. – Раз так, обещаю постараться как следует, – закрепив лист бумаги на мольберте, молодой художник набросал силуэт сидящего котёнка, – Что-то вроде того? – Ещё пушистее, и мех мягкий, как облачко. – Понял, – мальчик занялся шубкой зверька, – Поможете мне смешать цвета, пока я рисую шерсть? – Видимо, придётся, иначе не успеем до завтрака, – взяв палитру, Виджай принялся разглядывать кирпичики акварели, – Надеюсь, ей понравится. – Этот будет самый ласковый и нежный котёнок во всём Энканто, – заверил индуса Адриан, – Я это чувствую. Со вчера появилось ощущение. Будто внутри… что-то отзывается, когда я рисую. И когда готов силуэт, я уже знаю, каким будет зверёк. И с Виолой знал, она послушная, но чуток пугливая. Надеюсь, сеньор Столедо не будет её обижать. – Я бы не стал, учитывая, сколько денег он за неё отдал, – Виджай разместил палитру на вытянутых руках, размышляя, не добавить ли немного красного в коричневый, – Как спалось на новом месте? Запомнил, что снилось? Адриан недоуменно взглянул на собеседника через плечо: – А надо было? – Не бери в голову, просто глупая примета. Слышал в одном из семейных домов, где я вырос. – «Семейный дом»? – Да. Это место, где сироты получают навыки для полноценной жизни в обществе. Я там язык подучил, а ещё смог найти работу, когда мне исполнилось восемнадцать. – Ваши приёмные родители, наверное, скучают по Вам. – Родители? Нет-нет, это были социальные работники, семейная пара. Думаю, их уже и в живых-то нет, – решив всё же добавить красного, индус снова принялся за смешивание цветов, – Мы не были близки. У них и без меня было ещё десять потеряшек, в том числе и маленькие. Маленьким всегда нужно больше внимания. Как только появлялся кто-то помладше, как правило, уходил кто-то из старших. Так настало и моё время. – Звучит очень грустно, – заметил Адриан, забирая у него палитру и следя за тем, где, по мнению заказчика, нужно разместить цветовые пятна. – Поэтому у меня нет каких-то тёплых воспоминаний о том месте, – резонно заметил скорняк, – В отличие от этого дома. Тут чудесно. Тебе очень повезло найти место, где тебя любят и принимают таким, какой ты есть. – Готово, – тон Адриана прозвучал несколько суховато, но Виджай не заметил этого. Впрочем, ему можно было это простить, учитывая, что стояло на кону, – Я решил не закрашивать носик. Ничего? – Так гораздо милее, – согласился с видением художника скорняк, – Думаю, пора дать ему жизнь. *** Удивительно, но, в отличие от Виджая, Исабелу в эту ночь не мучила бессонница. Хотя, по большому счёту, это скорее напоминало дрёму птицы, клетку которой завесили плотной тканью, дабы та перестала метаться. Правда была сказана. Что-то, произошедшее целых четырнадцать лет назад, вынырнуло из глубин чужой души как осклизлая коряга, порой цепляющаяся за рыбацкий крючок. Её неприятно брать руками, и невольный зритель поражается: как это может лежать в такой чистой и красивой реке? Но однако же… Встав безо всяких напоминаний, Исабела привела в порядок волосы, впрочем, расчесав их без особого энтузиазма. Жизнь продолжалась. Вчера она уловила неявственный, но всё же смех Долорес, и повременила входить в собственную комнату. Должно быть, они с Ирен придумали что-то для семьи. Как нормальные люди. А не как она, копнувшая душевную травму. С большим трудом отогнав угрызения совести, повелительница растений заглянула в шкаф. В глаза бросилась блузка и юбка, подаренная Ирен: «Фигура у тебя огонь, на, носи на здоровье!». Мирабель сказала, что это юбка миди, Исабела и сама понимала, что эта вещь вполне приемлема – в арсенале француженки были предметы одежды и покороче – но надевать не торопилась. Может, тогда сегодня?.. Решено. Ноги, не привыкшие к такой степени свободы, слегка замёрзли. Иса прошлась по комнате. Очень удобно, если подумать. Даже мама надевает привезённый брючный костюм, а Луиза щеголяет в джинсах – настала пора и старшей сестре поддаться веяниям мира за горами! Она взглянула на себя в зеркало, и, чуть подумав, забрала волосы в хвост, оставив только пряди на плечах. Увиденное ей понравилось, и ближайшая стена выпустила веточку пятнистых орхидей с узкими лепестками. Стук в дверь заставил цветущую комнату слегка содрогнуться, как и хозяйку всего этого великолепия. – Минутку! – Исабела уже подходила к двери, как ей в ответ донеслось тоненькое «Мяу!». Парс? Нет, этот совсем маленький, это... – Доброе утро, сюрприза, похоже, не вышло, – на пороге стоял Виджай. В его руках восседал безумно пушистый белый котёнок с синими, словно небо, глазами. Казалось, что его мордочку окунули в кофе, а потом оттёрли носик сливками. Хвостик тоже был коричневым. Увидев Ису, детёныш мяукнул снова. – Боже, это… Для меня? – Да, это маленький рэгдолл. Я попросил Адриана нарисовать… Это глупо, но я даже не знаю, любишь ли ты кошек. – Ты, верно, шутишь, – протянув руки, повелительница растений бережно взяла зверька под передние лапки. Тот слегка просел, и его глазёнки прикрылись округлыми щёчками. Сердце грохнуло о рёбра так, будто вознамерилось взорваться от умиления. – Котёнок… – Исабела прижала мурлычущего детёныша к груди, гладя по спинке, – Котёнок-ребёнок, какой славный, маленький… Боже, он обмяк, с ним всё хорошо? – Всё в порядке, не волнуйся, я рассказывал, что рэгдоллы расслабляются, когда им уютно. Ты… оставишь его? – Он стал моим, едва я его увидела, – перехватив зверька, словно младенца, Исабела тронула белую кляксу посреди переносицы котёнка, и Виджая пронизало доселе неведомое желание: увидеть, как однажды эта девушка также возьмёт на руки ребёнка. Их ребёнка. А значит, пора был бороться за своё счастье. – Мне очень жаль, что я наговорил вчера лишнего. И жаль, что не смог откинуть это и жить дальше, – быстро заговорил скорняк, будто дверь в любой момент могла захлопнуться перед его носом, – И я пойму, если ты выскажешь мне, какой я… – Нет. Две пары карих глаз принялись изучать друг друга. – Я не виню тебя, – помолчав пару мгновений, пояснила Исабела, – И мне тоже жаль, что причинила боль. – Нет, что ты… – А мне вообще не должно быть дела до девушки, которая свинтила в закат четырнадцать лет назад. – Но ты расстроилась? – Но я расстроилась. – Оу… – он перемялся с ноги на ногу, не зная, что добавить. – Ты так и будешь тут стоять, или зайдёшь? – А можно? Иса впустила его в комнату, захлопнув дверь. Котёнок вылупил глаза на многочисленные цветы, и девушка опустила его на пол. Тот обнюхал окрестности, но не понёсся очертя голову на поиски приключений, а сел, вертя головой. – Первый раз вижу такого спокойного котёнка, – констатировала Исабела, – Парс, если пробирается, устраивает у меня кавардак из помятых цветов и изгрызенных листьев, а этот... золото. – Как назовёшь? – не зная, имеет ли смысл извиняться, спросил Виджай. – Думаю... – повелительница растений обвела ладошками скруглённый белый силуэт, – Думаю, решила. Нубе. – Нубе, – улыбнулся Виджай, – Береги свою маму, тебе здорово с ней повезло. – «Маму»? – В смысле, – индус кашлянул от смущения, – Хозяйка. Просто... Ты же его вырастишь, он маленький, так что… считай, мама. – Ви, – повелительница растений взяла его за руку, – Скажи: у нас ещё есть шанс? – Я хочу этого больше всего на свете. А ты? Исабела кивнула и вскоре прильнула к нему, обнимая за шею. Призракам прошлого не удалось их разлучить, и, с помощью котёнка или нет, в их маленьком мире всё стало на свои места. – Завтракать! – донёсся до комнаты голос Антонио. – Идём! – крикнула ему в ответ Исабела, – Придётся взять Нубе с собой. Не хочу, чтобы он плакал тут в одиночестве. Иди сюда, котик... И да, – повелительница растений запечатлела поцелуй на щеке индуса, – Спасибо за чудесный подарок. И… за извинения. – Это ещё не всё. – Не всё? – удивилась старшая дочь Джульетты. – Да. Я рассказал Адриану про прорезиненные коврики. Он нарисует парочку на пробу, и я покажу несколько асан я начинающих. – Ох, Ви, но ты не обязан… – Милая, – он потёрся лбом в её лоб, – Но ведь это же прекрасная идея. Только для начала я проведу урок йоги для Мадригалей, идёт? Я успел отвыкнуть от большого количества народу и подрастерял навыки гуру. Хочу немного потренироваться. Вечером, например. Спать будете как убитые. Договорились? – Спрашиваешь! Это замечательно. Я так рада, что всё утряслось... Ты ему нравишься. Виджай опустил глаза вниз. Пригревшийся между ними котёнок успокоено мурлыкал, словно символизируя то восхитительное чувство, которое рождалось между ними. Влюблённость. Страсть. Любовь. Привязанность. Тепло. Родство душ. И снова любовь.