Сросшиеся ветви

Завтрак прошёл на удивление шумно и весело. Во-первых, через комнату Умбры в Энканто без труда вернулась Эдна с горой печенья и фирменным пирогом. Во-вторых, семью очень позабавило ночное приключение Камило. – И поделом остолопу, может быть, начнёшь думать, что делаешь, – с нарочито строгим видом прищурилась в сторону внука Алма, – Мне-то покажете этого вашего диковинного зверя? Камило чуть не подавился эмпанадой, вызвав смех домашних. – Надо дождаться ночи, единороги хороши при лунном свете, – тыкнула лицедея в бок Ирен. – Только если ты снова меня оседлаешь, – не остался в долгу он. На этот раз выкатила глаза уже француженка. – Постыдились бы, за столом дети, – цыкнул Виджай, измерив взглядом обоих раздолбаев. – Я что-то не так поняла? – тут же обратились на него полные недоумения глаза Исы. – А… Не, всё хорошо, мне… показалось, – стушевавшись не на шутку, индус нырнул носом в кружку. – А пойдёмте сегодня купаться? – тихонько предложила со своего места Долорес, – Ирен привезла всем купальники и парео… Ой, ты сама хотела сказать? – Не-не, молодец, что предложила, – широко улыбнулась француженка, – Так и есть. Маленькая идея. – Только сеньориты? – уточнила Алма. – Нет, все вместе. – Но это же неприлично. – Но мы же не голые, – не собиралась сдаваться без боя Ирен. Подёрнутые катарактой глаза обратились к Долорес. Та неловко улыбнулась: – Хорошая одежда. Может, будет немного непривычно, но удобно. Я примерила тот, что предназначался мне. Выглядит… красиво. – Красиво, значит, – глава семейства будто проверила это слово со всех сторон, выискивая скрытый смысл, – Чую, это что-то наподобие… как это варварство зовётся? – Шорты, – не без удовольствия подсказала Мирабель. – Да, они. Или ещё хуже?.. Долорес? Обладательница острого слуха с невинным видом отвела глаза в сторону, будто спрашивали кого угодно, только не её. – Не волнуйся, старушка, – Эдна похлопала абуэлу по руке, – Я всегда рядом, чтобы налить тебе валерьянки. Эта современная молодёжь совсем от рук отбилась. – Именно. Пока вот этот – самый приличный и воспитанный, пусть мы только и познакомились, – узловатый палец указал на Нубе, который успел наесться и теперь мирно дремал на коленях Исабелы, – Мои дорогие, шутки и отдых, это, конечно, хорошо, но общине помогать тоже необходимо. Адриан, сегодня начнётся и твоя практика. Столедо наверняка успел растрезвонить о твоих художественных способностях, видит Бог, у него язык что ботало, так что придётся поработать. Подросток кивнул. – Я помогу тебе, – пообещал Антонио, – Вроде у сеньора Фернандеса сегодня тихо. Молодой художник робко улыбнулся ему в ответ. – Местные модницы спустят с меня шкуру, если я не скопирую для них лекала вещей из внешнего мира, – внезапно заявил Феликс, – Вчера в лавку заходили и осторожно так выспрашивали, а нельзя ли примерить что-нибудь эдакое. А мне и сказать нечего. Пеппа, mi amor, поможешь, если Ирен не будет возражать против того, чтобы мы одолжили на время её вещи? – Ух ты, – широко улыбнулась француженка, – Не терпится увидеть ещё больше сеньорит в брюках и блузках! – Видимо, я пойду с вами, вдруг кто соблазнится и на обувь, – резонно заметил Виджай. – Да и моему станку скучать не придётся, – усмехнулась Долорес, – Ткань понадобится. – Раз так, и растения сами не вырастут, разве что с чьей-то помощью, – повела пальцами в воздухе Иса, – Однако, денёк выдастся весьма насыщенный. По итогам мы определённо заслужим поход на речку. Мими, ты с нами? – Конечно, у меня с собой восхитительный бикини цвета афганской бирюзы как раз на такой случай. – Я говорила о шитье, на этот ответ мне тоже нравится, – улыбнулась повелительница растений. – Дорогой, – Мирабель повернулась к Бруно. Тот кивнул: – Умбрита на мне. – Когда вернётесь с практики Руфы, – Алма сделала паузу, что-то обдумывая, – Мы должны узнать о даре Умбры как можно больше. Стоит попробовать и другие... сочетания. – Теневые комбо, – предложила название Ирен. – Мы с Долли сегодня дома, можешь попрактиковаться с кем-то из нас, – погладила внучку по волосам Джульетта. – Хочу с тобой, – тут же прилипла к целительнице Умбра. – Хорошо, – умиротворённо кивнула Алма, – Если всех всё устраивает, предлагаю не затягивать. Когда завтрак закончился, Мирабель подала бабушке знак. Та указала глазами в сторону галереи. Чтобы не ходить далеко, они заглянули в детскую. Оказавшись там, абуэла вспомнила, как застукала Бруно и его племянницу прямо тут, в обнимку, только что отбившихся от Вишнёвой тени. Тварь, лёгкая на помине, материализовалась на плечах Мирабель: судя по всему, её хозяйка волновалась. – Что стряслось, mi vida? – глава семейства села на стул, а её внучка – на одну из кроватей. – Я знаю, что дар Умбриты… выбивается на фоне других, и, как выяснилось, способен сочетаться с чужой магией, но я прошу, – карие глаза отразили внутренний огонь своей обладательницы, впервые появившийся через некоторое время после того, как в ней вспыхнули запретные чувства восемь лет назад, – Не дави на мою дочь. – Дар истощает её, как и отца? – посерьёзнела Алма. – Нет, мы пока не заметили ничего такого, но он... Нестабилен, – Мирабель свела и развела сложенные домиком пальцы обеих рук, – Ночью она заколдовала Камило, да так, что он не смог обернуться человеком без помощи. Мы подали это как шутку, забавный случай, Умбрита не показывает этого, но на самом деле она расстроилась. Как и когда обожглась от тени Руфы. Ей всего пять, а с приездом сюда моя дочь получила целый набор способностей. – Я понимаю, – ответила внучке Алма, – Многовато для одного ребёнка. – Вот и я о том. Я представляю, какую пользу общине это может принести, но прошу не давить на неё. Абуэла двинула губами, а затем с расстановкой произнесла: – Скажи... Ты бы хотела, чтобы твоя дочь была... Обычным ребёнком? Мирабель даже выпрямила спину: – Обычным? – Да. Наверняка снаружи таким детям легче. – Не пойми меня неправильно, – Мирабель встала, – Но я учу свою дочь пользоваться даром в первую очередь во благо ей самой. Она читает тени. Читает людей. Это очень полезно во внешнем мире. Допустим, помощь другим её не истощает, это хорошо, но я не хочу, чтобы Умбрита забывала о себе, как делала когда-то я, пытаясь сначала подстроиться под волшебную семью, а позже отпихивая от себя Вишнёвую тень. – Нельзя жить только для себя, это противоречит самой сути наших даров. – Ты помнишь, что случилось, когда мы забыли о себе. Все мы. Если магия правильных Мадригалей сложная, то чего уж говорить о нашей, магии моей и моей дочери. Обе замокли. Разговор не вязался, уходя в неведомые высокие материи. – Она... – прервав тишину, Алма указала на призрачную тайру, – Никогда не говорила тебе, откуда и с какой целью пришла? – А твоя свеча? – внучка усмехнулась, но в этом не чувствовалось превосходства, –Нет. Но я видела её воспоминания. Вишнёвая тень очень хотела, чтобы её хозяином стал дедушка Педро, но, к сожалению, не успела. – Что? – было видно, что абуэла опешила. – Да. Тогда, родись у вас ещё дети, светлый и тёмный дары существовали бы вместе. А в итоге, – молодая женщина пожала плечами, – Стало вот так. – Ты уверена? – Алма не восприняла информацию в штыки, но, переспрашивая, словно отыскивала для себя время на раздумья. – Абсолютно. Её намерения чёткие, – обладательница тёмного дара коснулась призрачного меха, – В этом плане Вишнёвая тень всё равно что животное. Они хотят всем сердцем, без полумер. – Ясно. Тогда, – абуэла опёрлась на трость, вставая, – Ваши дети унаследуют и дары свечи, и дары теней? – Умбра носит дар по моей линии. – Я говорю не о ней. А о тех, что появятся потом. – Пф, – Мирабель, хоть и привыкшая к стереотипам, не сразу поняла, как на это реагировать, – Нам и Умбриты по брови хватает. – Мало ли кого вам хватает. Природу не обманешь. – И очень даже можно, я принимаю противозачаточные. – Что это? – повела головой абуэла. – Хитрое изобретение человечества, позволяющее держать рождаемость под контролем. – Ага, – глава семейства потёрла подбородок, – Скажи-ка мне, mi vida, сколько сейчас людей? Вообще. – Кажется, семь миллиардов, – согласно припомнила Мирабель. – Вот незадача. Это довольно много, кажется, ваши противозачаточные не справляются. – Просто не все их принимают, – не собиралась идти на компромисс Мирабель, – Там чётко расписано по дням, как принимать. Ничего сложного. Соверш... Внезапная мысль прошлась по ней как паровой каток. Дни. Курс. – Что такое? – увидев её реакцию, насторожилась Алма. – Кое-что вспомнила. Позже поговорим, – махнув рукой, Мирабель быстрым шагом направилась в их общую с Бруно комнату. Упаковка противозачаточных, подобно многим коробкам с лекарствами, изнутри была обёрнута в длиннющую инструкцию, цепляющуюся за что ни попадя. На каком-то этапе Мирабель достало запихивать кусок целлюлозы в исконную обитель, и она научилась не доставать блистер и выжимать из него таблетки наощупь. Ничего сложного, совершенно. Например, если на дворе пятница, высчитываешь справа налево третью. Хозяйка упаковки шла снизу: сосчитала третью – выдавила и вперёд. Вот только ближе к концу августа Эдна не передвинула календарь на кухне. Мирабель, решившая, что проспала в университет, готовила завтрак, традиционно отбиваясь от Бруно лопаточкой. Даже как наяву услышала его «Милая, сегодня суббота». Осторожно, будто педаль капкана, молодая женщина вытянула наружу почти закончившийся блистер. Освободившийся от оков инструкции, он ответил радостным бряцаньем. Следующим утром, поняв, что совершила ошибку, Мирабель выпила две таблетки, за субботу и воскресенье, как и было положено. Вот только в этом препарате были таблетки двух типов: одни с гормонами, а другие – пустышки. И выпитая пятничная таблетка из другой недели… – Нет, – Мирабель повернула блистер словно в замедленной съёмке. Фольга с обратной стороны была с пометками гинеколога, и – надо же было такому случиться – пустышка была выпита как раз в пригодное для наступления беременности окно. Нащупав кровать, обладательница тёмного дара грузно приземлилась в изножье, спугнув пару крыс. Зажмурилась. Открыла глаза снова. И сказала только одно: – Твою мать. *** – Угомонитесь уже, мартышки, – проворчал на девочек Лучиано, когда те, хохоча, едва не ударились об один из соседских заборов. Дети играли в те самые замысловатые салочки, которые обычно бывают по дороге куда-либо, используя окружающие их объекты либо как препятствия, либо как площадки для паркура. – Мы идём делать красоту, как тут успокоишься?! – едва ли не проорала Руфа, но всё же остановилась. – Надеюсь, у Ребекки есть план, как утешать детей в случае, если им пока не по плечу мелкая работа, – шепнул кузнецу Бруно. – Мы договорились, что она покажет самое простое, – также негромко ответил ему Лучиано, – Главное отвлечь их ненадолго, не знаю, как ты, а я слегка устаю от их активности. – Не молодеем, – понимающе усмехнулся Бруно, – А моя ещё и мультики не любит. Ей тени в них не нравятся. – Надо на моей попробовать, чем бы эти мультики ни были… Эй, вы, обе, сделайте вид, что вы приличные дети! Дошли уже! – Что ты бурчишь на малышей? – на крыльцо фирменной танцующей походкой вышла Ребекка, раскрывая объятья, – Вот они, мои мастерицы, целых две. Ну и вы заходите, бездари. Лимонад будете? С прошлого раза мастерская вдовы изменилась, и дело было вовсе не в том, что хозяйка прибралась к приходу девочек. Судя по всему, ювелирное дело, пусть и не связанное с драгоценными металлами, пошло на лад. В коробках, аккуратно разложенные, ожидали своего часа отполированные кабошоны – линзы с микрометеоритами, а она демонстрационном столике лежало несколько образцов. – Вау, – не удержавшись, Руфа тронула пальцем бобину с медной проволокой, – Мы сегодня будем плести из неё? – Эта очень толстая для плетения, я использую её для основы, – довольно легко включилась в работу Ребекка, – А теперь двигайте стульчики поближе, подберём кабошон, который будем оформлять, ага? Лучиано совершенно напрасно рассчитывал на мир и покой: вдова живо запрягла его плющить проволоку ювелирным молоточком, а сама под благовидным предлогом отошла за упомянутым лимонадом: – Так, а этот сеньор из Мадригалей что-то не при делах. Может, заставить тебя гадать? – На что же? Станет ли Руфита ювелиром? – дружелюбно повёл плечом Бруно, наблюдая за тем, как хозяйка дома нарезает лайм. – Мне кажется, ей интересно, но говорить пока рано. Слишком уж она ещё маленькая. А ваша вообще за компанию сидит. Должно быть, во внешнем мире бывают занятия и увлекательнее. – Я бы поспорил. Умбрита там, где тени. Понятия не имею, какую профессию она в итоге выберет. – Как же всё занятно складывается, – зачерпнув колодезной воды из бочонка, заметила Ребекка, – Вот Энканто и вылез во внешний мир. Мадригали, по крайней мере. Тебе разве не любопытно узнать, что будет потом? – А что может быть потом? Нашей семье хватит упрямства делать вид, что снаружи ничего не существует. – Ой ли, – сверкнула улыбкой вдова, наполняя графин, – Сам-то себе веришь? Едва ваша матриарх спустит вожжи – и всё, поминай как звали. – Да ну нет. – Да точно. – Подначиваете меня проверить, сеньора Делано? Друзья посмотрели друг на друга с хитрецой. – Как далеко ты можешь заглянуть? – не скрывая любопытства, спросила Ребекка. – Насколько мне известно, самое большое было на десять лет, это было гадание для Мирабель. Вдова цокнула языком, вручая ему наполненный лимонадом стакан: – Для будущего семьи мало. – Я не знаю... – предсказатель нахмурился, делая глоток, – Не знаю, могу ли я видеть дальше, чем буду жить сам. То есть не пойми меня неправильно, но наши дары живут вместе с нами. Возможно, я не увижу за пределами собственной жизни. Если только... – его брови взметнулись вверх, – У тебя есть пыль, что ты собираешь? – Есть та, которую я ещё не выбросила, а что? – Идея сомнительная, конечно, но вдруг это отразится на гадании? Как-никак, хотя бы часть её из космоса, и эта пыль древнее всего моего песка. – Готова вложиться в этот смелый эксперимент, – Ребекка вручила ему холщовый мешочек, – Тут немного, но, как говорится, чем богаты. – Я не понял, вы тут отдыхаете? – прозвучал полный негодования голос Лучиано, – Мы там с девочками горбатимся, а вы лясы точите? – Отнюдь, я затеял эксперимент, – показал ему мешочек Бруно, – Космическое гадание. – А… – кузнец на секунду замер, – Ну ничего ж себе. Ладно, наверное, это уважительная причина. – Надо не так, в другую сторону! – раздался строгий голосок Руфы, и рыжий Мартинез кивнул Ребекке, мол, твоя очередь их развлекать. – На заднем дворе достаточно места, – напоследок сориентировала друга вдова, – Девочки, не бушуйте, я сейчас вам помогу. – Чего узнать-то решил? – вышедший следом за предсказателем Лучиано с интересом смотрел, как тот делает круг из пыли. – Будущее. – Ну до этого я как-то и сам додумался, – примерившись, кузнец уселся на свободное ротанговое кресло на крыльце. – Мне захотелось узнать, что ждёт нашу семью. Загляну так далеко, как смогу, – пояснил младший из тройни Мадригаль. – А если будет как всегда? Ну знаешь, лажа в стиле Бруно Мадригаля? – Очень надеюсь, что я преодолел этот загон, – предсказатель сел по-турецки, сосредотачивалась. В желудке слегка засвербело. Он постарался не бояться этой неизвестности, лежавшей за гранью известного ему мира. «Будущее Мадригалей, так далеко, как можно». Ноги похолодели резко, до самых колен, будто их отсекли одним ударом. Глаза привычно засверкали. Пыль, подчинившись, начала вращаться вокруг него, постепенно образуя купол. Вот только события, мелькавшие в нём, проходили столь стремительно, что за них был не в состоянии уцепиться ни один человеческий взгляд, и Бруно не смог однозначно сказать, плохо это или хорошо. Он казался себе пушинкой, летящей сквозь время и пространство, в миг, когда не останется того, что он знает и любит. Другие Мадригали. Другое время. – Табличка! Слипается табличка! – засигналил со своего места Лучиано, – Лови, не то разобьётся! Бруно протянул руки как раз вовремя. Серовато-зелёная и чуть неровная, не такая прозрачная, как её сёстры из песка, она казалась холодной и чужеродной, как и то, что было на ней. – Лучиано. – Что? Что там? – засуетился кузнец. – Не там, а… – предсказатель поморщился, – Я не могу встать. – Что?! – Много сил потратил. Помоги встать, пожалуйста. – Ну даёшь, – кузнец загрёб его под мышки, легко поднимая с земли, – Стоишь?.. Ох, какая занятная табличка вышла. – И не говори, – предсказатель не отводил взгляда от изображения. На него смотрела незнакомая женщина с тонкими чертами лица и короткой стрижкой. На ней было подобие брючного делового костюма, а на руках – ребёнок. Но самой озадачивающей деталью был некий символ посреди груди, напоминавший букву Y. – Ты знаешь её? – неизвестно зачем, но всё же спросил Лучиано. Предсказатель покачал головой: – Нет, но она вызывает какое-то странное чувство. – Какое? Бруно задумчиво почесал подбородок: – Хм… Пожалуй… Нет, не подобрать. Это не узнавание, это как... Приязнь. Или дежавю. Будто я её знаю, но не могу вспомнить, откуда. Если точнее, мы с ней никогда не виделись и не увидимся, но нас словно что-то связывает. Это как старые семейные фото рассматривать, только наоборот. – Выходит, это, – кузнец прищурился, – Какая-то твоя внучка? Предсказатель лишь пожал плечами в ответ: – Возможно, но меня волнует, что она одна с ребёнком. Или погоди, – повертев табличку в руках, Бруно заметил промельк на заднем плане, – Здесь силуэты. Как будто… Ещё не определено. Снова. Как было с Мирабель и разрушением Каситы. – Нам нужно отвлечься от высоких материй, – что-то заслышав, повернулся в сторону дома Лучиано. – Деда Лу! Дядя Бруно! – на порог вылетела Руфа, держа на вытянутой руке изделие размером с голубиное яйцо, – Готово! Моя первая подвеска! Скажите круто?! Да? Да?! – Я сделала силуэт котика, – на порядок спокойнее вышла следом за ней Умбра, мигом заметившая полустёртый силуэт круга, – Пап, ты что, гадал? – Так, баловался, – сунув табличку под пончо, предсказатель пошёл навстречу дочери. Загадки подождут, сам же всегда говорил: нельзя торопить будущее. Оно и без того настанет.