Сросшиеся ветви

Узнав о планах девочек, Антонио не преминул поделиться этим замыслом с Адрианом. Усыновление осиротевшего внука местного мастерового было едва ли не лучшим решением Долорес за всю её жизнь – по крайней мере, так считал её младший брат. После ухода Мирабель и Бруно Антонио пришлось искать общение если не со зверями, то со сверстниками, и Адриан, тогда ещё такой же тихий мальчик, стал его первым другом. А теперь они ещё и живут в одном доме – красота! – Ой! Прости, Антонио, не заметил, – из комнаты молодого художника выдвинулся сеньор Перрес, держащий под мышкой новое приобретение: рябого поросёнка со стоячими ушками, которые пытался вырваться и недовольно повизгивал от эдакого небрежного обращения. Едва зайдя в комнату, Антонио едва ли не сразу же понял, что его новонаречённый племянник зверски уработался: Адриан расплылся по креслу, не обращая внимания то, что его измаранные краской пальцы пачкают обивку подлокотника. – Думаю, заказов на сегодня хватит, – оценив ситуацию, принял мудрое решение наделённый даром понимать животных, садясь на стул, – Ты как? – В жизни не рисовал столько всего за день, – выдохнул Адриан, насилу переводя взгляд на сверстника, – Кажется, у меня защемило нерв, в пальцы простреливает. – Какой ужас! Сгонять к тёте Джу за лекарством? – Ещё не хватало. Само пройдёт, – махнув головой, юный художник принялся растирать ладони и пальцы, только теперь увидев, что они грязные. Взял тряпочку и принялся оттирать кляксы, – Что происходит снаружи? – Да девочки чудят. Решили устроить свидание Парсу и Вишнёвой тени. – О, Боже. И ты пришёл заранее заказать мне нового маргая? Шутка была чернее ночи, но Антонио всё же хихикнул: – Не думаю, что Тенюша убьёт его за ухаживания. – Будет интересно взглянуть на результат, если у них что-то получится. С точки зрения художника. Я про потомство. Антонио дельно закивал в ответ. – Конечно, если понадобится, я могу нарисовать подружку для Парса, но, разумеется, ничего не обещаю, – встав с кресла, Адриан подошёл к мольберту, чтобы прибраться на рабочем месте. – Как ты только можешь говорить о рисовании, вон сколько всего оживил за сегодня, – с уважением произнёс младший сын Пеппы. – Не так уж и много, – движения юного художника были аккуратными, он протирал кисти неторопливо и очень бережно, если не сказать, с уважением, – Трёх котят, щенка, поросёнка ты видел. С ужасом жду момента, когда кто-то попросит лошадь, я плохо рисую их ноги. Надо бы попрактиковаться чуток. – А людей рисовать умеешь? – заметив, что рядом оказался Лугар, Антонио попробовал приманить зверька, похлопав себя по колену. Тот встал столбиком: казалось, вымышленному питомцу очень импонирует внезапное внимание, но приближаться он не торопился, – Ой, наверное, правильнее было бы сказать «писать». Художники ведь пишут картины. – Так то художники, а я ещё учусь. И нет. Людей не умею, – оторвавшись от кисти, Адриан взглянул на пустой лист, закреплённый заранее на случай очередного заказа. – Ты чего замер? – не понял младший сын Пеппы. – Я… задумался, – приёмный Мадригаль тряхнул головой, будто отгоняя какой-то ведомый только ему морок, – У девочек намечается весёлая игра, а мы, как старшие, что же, ничем их и не порадуем? Весьма удивлённый таким рвением, Антонио даже вскочил, с открытым ртом наблюдая за тем, что появляется на листе бумаги. Очень скоро его изумление сменилось на широкую улыбку: – Madre de Dios! Тогда рисуй сразу две пары затычек в уши, ибо мы оглохнем от их довольного визга! *** Направлявшаяся к дочери Мирабель описала широкую другую мимо кухни, едва заслышав «Ура! Печём кексы!». Видимо, это был один из волшебных моментов бабушки и внучки. Не хотелось его прерывать. – Тётя Мира! – другой детский шёпот вырвал обладательницу тёмного дара из нахлынувших воспоминаний. Из комнаты Долорес только что показалась Руфа с прямоугольничком отбеленного хлопкового полотна в руках, который Мирабель поначалу приняла за носовой платок. Но нет, неведомая вещица была больше. – Да, золотко? – Тётя Мира, мы с папой кое-что приготовили, и нам очень важно твоё мнение! – О, конечно, пошли, – несколько удивившись такому посылу, Мирабель беспрекословно позволила девочке взять её за руку, – Как прошёл визит к Ребекке? – Вот! – Руфа с гордостью показала ей подвеску на цепочке, уже висящую на шее, – Почти всё сама сплела, только вот тут и тут тётя Ребекка и деда Лу помогли. – Какая ты молодец, – похвалила племянницу Мирабель, но та шустро замахала ладошкой, мол, не до того. Путь их лежал в комнату властительницы плазменных шаров. – Папа, тётя Долли сделала скатерть, гляди! – Знал, что она не подведёт, – музыкант встал с корточек и только теперь заметил, что дочь не одна, – А, привет, Мирабель. Оценишь наши старания? – Конечно, а... – чтобы увидеть сюрприз, обладательнице тёмного дара сначала пришлось обойти кровать, и только после этого её глазам предстал круглый столик и два стульчика: очень красивые, из красновато-коричневого дерева, с ножками в виде кошачьих лап. Вот только столик по высоте был не больше полуметра и около метра в диаметре. Стульчики также отличались миниатюрностью, словно задумывались для кукол. – Девочки решили устроить свидание для Парса и кое-кого ещё, – Паоло одними глазами указал на плечо свояченицы. – Это весьма... Смелая идея, – только и смогла что пробормотать Мирабель. – А вдруг у них получится? – тут же вступилась за идею дочь Луизы, прикидывая, как постелить скатерть, – Папа обещал поиграть на типле, чтобы создать романтическую обстановку! – Ну ничего себе как всё продумано, – не удержавшись от соблазна взглянуть на предметы интерьера поближе, Мирабель села на колени, поглаживая ближайший стул, – Мариано сделал? – Адриан, – Паоло снова вернулся на своё место, и Мирабель только сейчас поняла, чем он занят: музыкант подвязывал к спинке стула атласную ленту. – Адриан? – Я тоже удивился. Как узнал, что девочки задумали, раз – и набросал. Молодчина, всем бы такого брата. – А ты разве нет? – по достоинству оценила оформление стула студентка. Паоло смутился: – Это… не очень мужественно. – Я совершенно не соглашусь. Это мило. – Да если бы. Наверняка снаружи над такими тоже смеются. Мирабель решительно затрясла головой: – На детской площадке к Бруно прилипали все мамочки в радиусе пятисот метров, когда он выводил Умбру поиграть в песочнице. Правда, они поначалу думали, что это его внучка, но что поделать. – Невероятный мир, – музыкант снова встал, оглядывая свою работу, – Луиза опять скажет, что я опять балую дочь. – Могу понять, – заметив, что Руфа роется в шкафу, отыскивая что-то важное, Мирабель встала следом, – Всё же Луиза всегда была у нас за дисциплину. Самая послушная из нас троих. Если Исабелу нужно было умасливать, а на меня цыкать время от времени, чтобы не лезла куда ни попадя, то твою будущую жену можно было оставить где-то и найти там же спустя полтора часа. Руфита явно ломает эту систему. – Похоже на то. А я ещё и запрещать ничего не могу толком. Обладательница тёмного дара улыбнулась: – Если Бруно приходится придумывать наказание для Умбры, он переживает едва ли не больше неё, а потом добрую половину дня ходит со скорбным видом и спрашивает меня, не перегнул ли палку. – О, так я не один такой, – с некоторым облегчением выдохнул Паоло. – Нашла! – невероятно довольная собой, Руфа водрузила в центр стола маленькую вазочку, – Нужно поставить цветочки, чтобы было красиво. Тётя Мира, а Тенюше нравятся цветочки? – Сложно сказать, – пожала плечами Мирабель, – Понимаешь, она… Раздавшийся с кухни испуганный визг на раз-два прервал мирную подготовку столика на двух зверушек. – Умбрита?.. – обладательница тёмного дара даже успела почувствовать, как на её плечах материализовалась Вишнёвая тень. Не сговариваясь, троица родичей помчалась на кухню, столкнувшись в галерее с Долорес, которую тоже взволновал этот вопль. *** – Всё обойдётся, обойдётся! – причитала Джульетта, держа девочку за плечи, – Антонио уже побежал за Аданом, всё в порядке! Мирабель успела притормозить в самый последний момент, едва не споткнувшись об растянувшегося на полу Уго. Тот не шелохнулся, несмотря на громкие крики и топот. – Он что… – начала было Долорес, но тут же прикрыла рот рукой. – Отойдите, – Паоло сел перед псом, кладя руку на округлый бок, – Дышит, просто не встаёт. Приятель? – Милая, – Мирабель села возле дочери, обнимая её, – Мне нужно знать, что случилось. – Это я! Опять! Я виновата! – зарождающаяся истерика была похожа на тонкий писк. – Мы готовили кексы, – начала пояснять Джульетта, – А Уго же всегда голодный, вертится под ногами, стянул лопатку со стола и слизал тесто, ну и… рухнул. – Хорош прикидываться, старик, – Паоло помассировал рыжий загривок, но выжал из питомца лишь протяжный храп. – А кексы были очень сладкие? – вдруг спросила Руфа. Она тоже подошла к подружке, успокаивающе гладя её по плечу. – Конечно, это же на десерт, – ответила старшей внучке целительница. – Тогда понятно... Эй, Умбра, всё хорошо, правда. Не плачь, а то я уже тоже хочу. – Дошло, – негромко прищёлкнула пальцами Долорес, – От сахара ведь хочется бегать и прыгать. Мими, наверное, ты знаешь, как это правильно называется научным языком. – Не знаю, но вроде до меня тоже дошло, – с облегчением выдохнула Мирабель, вытирая слёзы дочери, – Моя звёздочка, послушай. Вы бабушкой случайно сделали снотворное. – На обморок к собаке меня ещё не вызывали, – запыхавшийся Адан влетел на кухню, протирая руки, – Так-так… Кто это у нас заснул? О… Умбра шумно всхлипнула, когда ветеринар приоткрыл псу пасть, и на пол плюхнулся безвольный язык. – Ни одного рефлекса, вот это да, – Адан потрогал подушечки лап, нос и живот Уго, – Что вы ему дали? – Тесто для кексов, – упавшим голосом проговорила Джульетта, на всякий случай двигая миску с заготовкой подальше. – Сколько он будет спать? – Паоло не без напряжения взял пса на руки, уложив остроухую голову себе на плечо. – Я бы сказал, часов шесть-восемь, но не переживайте. Как говорит моя милая Мартина, сон лучшее лекарство. А в его случае, – врач усмехнулся, – Немного попостится, быть может, перестанет шакалить… Солнышко, не плачь, с собакой всё будет хорошо. Мало того: при случае я закажу у тебя партию таких лакомств. Как по мне, на порядок надёжнее, если зверь сам съест снотворное, чем держать у его носа тряпку, пока он бьётся как сумасшедший. – Не обманываете? – наконец взяла себя в руки Умбра. – Ни в коем случае, – улыбнулся ей Адан, – Возможно, я неисправимый оптимист, но любой минус может превратиться в плюс. Например, я очень суетливый, но при этом всегда хотел стать ветврачом. Оказалось, я хорошо реагирую в случае, если пациенты хотят куснуть, боднуть или лягнуть меня. Чаще всего я уворачиваюсь, понимаешь? Вот и твой дар для чего-то сгодится. Например, – закатав рукав рубашки, ветеринар указал на пару белёсых шрамов, – Чтобы я под старость лет уворачивался чуть меньше. Уровень благодарности Мирабель сразу же подскочил до высочайших планок. Она знала, что Адан и Мартина так и не стали родителями, но у ветврача был некий подход что к животным, что к детям. Удалось и на этот раз: Умбра заметно успокоилась и была готова и дальше быть жизнерадостным и полным энтузиазмом ребёнком. – Я устрою его в нашей комнате и поставлю миску с водой, чтобы попил как оклемается, негодный воришка, – Паоло снова перехватил пса поудобнее, – Перепугал всех до чёртиков, засранец. – Пошли покажу, какую крутую скатерть сделала для нас тётя Долли, – Руфа приобняла подругу за шею. – Минутку, – повернув лицо дочери к себе, Мирабель взглянула в разноцветные глаза, – Всё в порядке? – Всё в порядке, мам, – казалось, девочке не терпелось вырваться. – Теневые Мадригали? Умбра чуть замешкалась, но затем доверчиво ткнулась в лоб матери: – Теневые Мадригали.