Сросшиеся ветви

Поначалу Исабела оправдывала себя тем, что ей требуется узнать, как Виджай отреагирует на возврат воспоминаний о днях, проведённых в студии йоги, но уже с первых минут занятия стало ясно: индус отпустил ситуацию и полностью сосредоточился на своих подопечных. – Мне нужно три или четыре перелома, чтобы так согнуться, – сетовала Алма, пока гость терпеливо показывал ей очередную асану. – Не торопитесь. Постепенно получится. У нас в студии бывали клиенты Вашего возраста. – И они выживали? – со смешком поинтересовалась глава семейства. – О, конечно же. Может, даже сможем избавить Вас от необходимости пользоваться тростью… Прогните спину ещё немного, вот так. – Всё нормально, – поняв, что Исабела волнуется, шепнула старшей сестре Мирабель, – Но коврики после занятия сами себя не уберут, как ты понимаешь. – О, да, в одиночку с ними не сладить, – заговорщически кивнула ей Иса. – По ходу, я останусь здесь, – хихикнул Агустин, на спину которого успел запрыгнуть Нубе. – Не мешай, проказник, – Виджай снял котёнка, передавая Исабеле, – Вот, иди к маме. Иса, напрягаешься, мышцы дрожат. Расслабься. Повелительница растений в который раз порадовалась тому, что тон её кожи практически идеально маскирует румянец. С наступлением ночи к ней приволакивались воспоминания о вечере в беседке. А ведь было время, когда она считала недальновидной собственную младшую сестру: в тот момент, когда та пряталась в кладовой с дядей Бруно. Видимо, страстность неотъемлемая черта всех Мадригалей. Что поделать. Кладовая. Злосчастное место пришло на ум как раз в тот момент, когда занятие закончилось, и Виджай окинул взглядом богатства из обрезов вспененного каучука: – Итак. Осталось придумать, куда их девать. – Давай в кладовую отнесём, – предложила Иса, усиленно делавшая вид, что подметает невидимые пылинки, оставшиеся после занятия. – «Отнесём»? Не-не, не хватало тебе ещё из таскать. Пойду кликну Камило. – Но я могу помочь? – несколько разочарованно поинтересовалась Исабела. – Конечно, буду признателен, если поможешь скатать. А я пока за этим балбесом схожу. Коврики разворачивались, поэтому Иса, чуть подумав, закрепила их лианами. На моменте, когда повелительница растений думала связать их между собой, чтобы быстро и просто донести до пункта назначения, вернулся Виджай. Вид у него был обескураженный. – А где Камило? – спросила Исабела, в который раз ссаживая с коврика Нубе, только и ждавшего момента устроиться со всеми удобствами. Котик с трудом воевал с желанием запустить в приятную текстуру свои коготки и уже скорчил грустную мордашку, поняв, что двуногие не отдадут ему столь шикарное место для отдыха. – Камило? А… кхм, занят. Сами справимся. – Чем это Его Величество занято, что не может отнести коврики? Виджай кинул на неё затравленный взгляд: – Он… не один. – А. А-а-а… – увидев расплывающуюся по лицу собеседника улыбку, стушевалась Исабела, – Как неловко-то вышло. – Да уж, хорошо я вовремя услышал и не вошёл. – Их слышно? – Немного. – Madre de Dios, – перевязав оставшиеся коврики, кашлянула Иса. – Похоже, мне придётся попроситься на ночь к Адриану или Антонио, поскольку я не знаю, останется Ирен на всю ночь или нет, – вздохнул индус, примериваясь к более крупной «грозди» спортивного инвентаря, – Записку бы хоть оставили, что ли. – Должно быть, было не до этого, – нервно хихикнула старшая дочь Джульетты, выходя вместе с ним на веранду. – Ага, под рукой не оказалось карандаша и бумаги. Они негромко прыснули со смеху, направляясь в нужную сторону. – Как бы не пришлось завтра спасать их от абуэлы, – заметила повелительница растений, отчаявшись выпросить хотя бы один коврик: Виджай героически нёс всё сам, взвалив по связке на оба плеча. – Ох уж эти предрассудки. Два взрослых человека приняли решение, никого не обидели, не оскорбили, не убили, в конце концов. – Ты прав, но такова Колумбия. – Да в Индии тоже можно неслабо нарваться на традиции. Хотя именно в моей стране написали Камасутру. – Что это? – А? Не, ничего, так, к слову пришлось. – Ви! – Не-не-не-не-не, мы ещё не на том этапе отношений! – индус стартанул в направлении кладовой, и Исабела с радостью составила ему компанию в этой пробежке. По пути два коврика успели отвязаться и упасть на землю, поэтому волей-неволей пришлось остановиться и вернуть их к остальным. – Тут есть свеча и спички, – подсказала Иса, открывая дверь кладовой. – Я далеко не потащу, пристрою вон там, пока всё видно. Повелительница растений осталась ждать его снаружи. Пасть кладовой манила своим мраком. Снова вспомнилась беседка… Нет, стоять! Из тёмных глубин послышалось сдавленное «чёрт!». – Что такое? – встрепенулась старшая дочь Джульетты. – Задел мешок картошки. – Рассыпал? – Да. Я в ловушке, боюсь наступить. – Иду на помощь, – нашарив свечу, Исабела подождала, пока погреб озарит трепещущий свет. – Спасибо большое, – опустившись на корточки, Виджай поднял рассыпавшиеся клубни, возвращая их на место. – Под стеллажом есть ещё, – заметила Иса. – Я хуже слона в посудной лавке, – проворчал индус, опускаясь на корточки, – Идите сюда, повстанцы. Повелительница растений устроилась на одной из винных бочек, разглядывая его спину. Вообще-то она могла помочь, вызвав лианы, но отчего-то не хотелось. – Всё, – подоткнув край мешка, отряхнул ладони Виджай, – Как хорошо ты устроилась. А мне место найдётся? – Только если сесть вплотную. – Какое совпадение: я так и хотел, – индус сел рядом, зарываясь носом в её волосы. Иса пристроила свечу на одной из полок, ласкаясь: – Отличное место, чтобы побыть наедине. – Да, хотя скамеечка бы не помешала. – И пахнет сыростью, но кто придирается, верно? – Точно не мы, – Виджай поцеловал её в нос, – Может, им хватит часа, и я вернусь спать туда, где привык? – Я разведаю, и, если Ирен вернулась ко мне, махну тебе рукой, – предложила Исабела. – Отличная идея. – Ты не обнимешь меня? – Глупая ситуация, но у меня руки грязные от картошки. – Тогда я тебя обниму, – повелительница растений обвила руками его шею, целуя индуса в губы. Оба уже знали, где начинается точка невозврата, поэтому оставили поток нежностей как раз вовремя. – Живо спать, – чмокнув избранницу в лоб, индус спрыгнул с бочки, помогая спуститься и Исе, – Надеюсь, эти тусовщики закончили. – Да, а то людям с воспитанием уже завидно, – усмехнулась Исабела. Увы, проверка комнаты повелительницы растений не порадовала присутствием Ирен. – Мои соболезнования, – вернувшись, повела плечом девушка. – Я уже был готов к такому исходу, думаю попроситься к Адриану… Иса? Девушка подняла руку, призывая к тишине: – Он не спит. – Наверное, что-то рисует. Я тоже любитель посидеть ночью с какой-то работой, если мне хочется довести дело до конца, – резонно заметил индус. – Нет, прислушайся. Два голоса. – И они… – Виджай нахмурился, – О чём-то спорят. *** Всего каких-то полчаса назад Умбра, как и положено послушному ребёнку, переоделась в любимую пижамку и нырнула под одеяло, твёрдо уверенная в том, что настала пора спать. По привычке девочка освободила место с краю для Вишнёвой тени, разгладив простыню: демону матери по неизвестной причине гораздо больше нравились ровные поверхности. Умбра уже успела задремать, как услышала тихий стук в дверь. Кто бы это мог быть? Маленькая повелительница теней приподнялась на кровати и заметила обозначившуюся на полу полоску света. Не от свечи, отблески беловатые, как от плазменной сферы. Руфе не спится, что ли? – Что случи… – сонно пробормотала девочка, открывая дверь. – Тс-с-с! – Адриан? Молодой художник выглядел измотанным: волосы взъерошены, под глазами наметились тёмные круги. – Мне нужна твоя помощь. – Прямо сейчас? – зашептала следом за ним Умбра. – Да, прямо сейчас. Пошли. – Это касается дара? – Да, – он качнул головой, хмурясь, – Если не поможет, то я… Скоро сама всё увидишь. – Теперь можно говорить погромче? – девочка осторожно закрыла дверь в его комнату и случайно на что-то наступила, – Ой, извини, это… – Это ничего, – паренёк быстро смахнул помеху в дальний угол, не дав Умбре разглядеть, что именно там было. – Но… – Не. Смотри. Туда. Это вообще неважно! Девочка вздрогнула, но не посмела ослушаться. Адриан хоть и был подростком, но всё ещё попадал для неё в категорию, более близкую ко взрослым. И сейчас приёмный сын Долорес пугал, в его жестах чувствовалась какая-то отчаянная решимость. Последний раз такое выражение лица Умбра заставала у своей матери, когда Мирабель мерила шагами дом Эдны, силясь постичь курс философии. Может, Адриан тоже учится? – Садись, – паренёк выдвинул ей стул, пристраивая сферу Руфы на столе, – Дело в том, что я готовлю сюрприз. – Сюрприз? – глаза девочки даже сверкнули. Если сюрприз, тогда понятно, откуда нервы. Наверное, переживает, чтобы получилось хорошо, – Как Нубе для тёти Исы? – Да, именно, умничка, – Адриан снова взъерошил волосы, – Совсем как Нубе, но у меня не выходит. – А для кого? – Для Мариано и Долорес. То, что они давно хотели. – Ух ты, здорово! А чем могу помочь я? – Видишь ли, – отойдя к углу, паренёк взял то, обо что споткнулась Умбра. Пухлый силуэт, мягкое тельце, фарфоровая голова и ручки, кружевная одежда… – Это пупс, – девочка протянула руки к кукле, но Адриан не отдал ей игрушку: – Именно. Сколько я ни старался, они игрушечные, а не живые. Ни один, – взяв сферу, молодой художник подсветил угол, и глазам Умбры предстало ещё пять кукол, сваленных в кучу. – Но они же и не должны… – начала было девочка, но тут же осеклась. По спине пополз неприятный холодок, – Ты пытаешься сделать малыша для дяди Мариано и тёти Долли? – Именно! – Но как же… – девочка даже замерла, – Я точно не знаю, как заводят детей, но их точно не рисуют. – Так овец и котят тоже, – схватив карандаш, Адриан добавил пару штрихов к висящему на мольберте наброску, невидимому для его маленькой собеседницы, – Я думал, зачем мне этот дар, и, раз они взяли меня, то я отплачу добром на добро. Исполню их заметную мечту. Вот только у меня не получается. Я уже всё перепробовал, но выходят чёртовы куклы! – разнервничавшись, Адриан стукнул кулаком по стене. Умбра вжалась в стул, не сводя с него испуганных глаз: – Наверное, мне пора. – Нет, прошу тебя! Если у меня получаются куклы, значит, ты можешь это исправить! – паренёк протянул ей руку, – Как ты это делаешь? Или тебе нужно держаться за рисунок? – Адриан, я не могу. – Но почему? – Не знаю, я… – маленькая повелительница теней спрыгнула со стула, пятясь, – Это неправильно. – Смотри, – молодой художник снял рисунок, показывая ей, – Это чудесная девочка, я старался сделать так, чтобы она была похожа на них обоих, у неё глаза Долорес и носик Мариано. Разве ты не хочешь, чтобы они были счастливы? – Хочу, но в это нельзя вмешиваться! – буквально завизжала Умбра, но раньше, чем дошло до серьёзного спора, дверь открылась, и ладонь, пахнущая цветами, прикрыла девочке рот: – Не так громко, милая, разбудишь всю семью. Не плачь, всё хорошо, мы с дядей Виджаем всё решим. Умбра сжала кулачки, чтобы не расплакаться, и замычала в знак согласия. Появление взрослых означало, что проблема будет улажена. – Клади рисунок и садись, поговорим, – тем временем указал Адриану на стул Виджай, – Иса, уложишь маленькую? – Мы ещё не закончили, – голос молодого художника дрогнул, и он отвернулся, отходя от сферы Руфы в полумрак. – Закончили, – с прежним спокойствием поправил его индус. – Спокойной ночи, – негромко попрощалась Умбра, следуя за Исабелой прочь. – Садись, – снова предложил молодому художнику Виджай. Тот отодвинул стул и забрался на кровать, сворачиваясь в клубок: – Вы слышали, что я задумал, да? – Да. Мы не собирались подслушивать, просто вы спорили достаточно громко. Адриан молчал. Он ожидал, что его будут ругать, а то и накажут. Шутка ли: перепугал ребёнка. От стыда горели уши. Без году неделя в семье, а уже умудрился прославиться своими благими намерениями. – Должно быть, в том, что случилось, есть и моя вина. Молодой художник встрепенулся. Он не ожидал от Виджая ничего подобного. – Когда я рассказывал тебе о семейном доме, я говорил, что старших заменяли младшие. Но это не так. Необязательно так, а даже если и происходит, то грош цена такой семье. Тогда она ничуть не лучше казённой, которая работает словно конвейер. Ты же этого хотел? Несмотря на их заверения показать и доказать, что Мариано и Долорес ошиблись, и при этом «отработать» долг перед ними? – Я желал им счастья, – Адриан уткнулся носом в подушку, из-за чего его слова стали неразборчивыми. – Я знаю. – Так почему останавливаете? – взметнулись над краем подушки карие глаза. – Да тебя даже твой собственный дар останавливает, не заметил? – прошествовав к углу, Виджай поднял одного из пупсов, – До этого все нарисованные тобой живые существа получались живыми. – Может, это просто потому, что это человек? – Сам-то себе не ври. Адриан снова уткнулся лицом в подушку. Его плечи дрогнули, раз, потом второй, и вскоре послышались сдавленные рыдания. – Ох, парень, – Виджай сел рядом, позволяя себя обнять, – Ты не замена, не ошибка и не способ устранения проблем. Ты их сын. С остальными вопросами они сладят сами. – Мне так стыдно, я не… Я не хотел напугать Умбру! – начавший ломаться голос сорвался, и Виджай понимающе похлопал паренька по плечу: – Помиритесь завтра утром, не переживай. Я уверен, она знает, что ты не со зла… Ну всё, всё. Никакой катастрофы не случилось. Сделай выводы и живи дальше. – Вы не будете меня ругать? – Делать мне больше нечего, – достав из кармана носовой платок, Виджай подал его подростку, убедившись, что тот перестал плакать, – К тому же, я пришёл с миром, чтобы попроситься к тебе с ночёвкой. – А… – растерянно встрепенулся паренёк, – Я больше не буду чудить, обещаю! – Не, дело не в твоих экспериментах, а в том, что происходит в комнате Камило, ежели ты понимаешь, о чём я. Адриан на секунду задумался, а затем даже помахал ладошкой у лица, сгоняя румянец со скул: – Раз такое дело, конечно, оставайтесь. Я быстренько нарисую удобный матрас. Негромкий стук в дверь доложил о возвращении Исы: – Маленькая заснула, всё в порядке. И вы ложитесь. Спокойной ночи, ребята. – Я тут рисую и весь сосредоточен на творчестве, так что, если вы поцелуетесь на прощание, в упор не замечу, – поняв, почему повелительница растений медлит, будто бы невзначай бросил Адриан. – Добром на добро? – спросил Виджай, как только его дама сердца тоже отправилась спать. Молодой художник робко улыбнулся: – Да. На этот раз нормально, а не в стиле сумасшедшего творца. Если честно, мне очень стыдно. Не знаю, как завтра смотреть в глаза моим… родителям. – Кажется, я застал появление идеи, – дружелюбно прищурился Виджай, расстилая только что нарисованный матрас. – Думаю, да, – улыбнулся ему молодой художник, чувствуя, что ком в груди, появившийся после переселения в Каситу, начинает исчезать, не оставляя и следа.