И как только Хакон стал сентиментальным?

      Эйден старался сохранять спокойствие, сидя в своей комнате. Он чувствовал, что совсем скоро нападут ренегаты, и его охватывала тревога: не из-за того, что те начнут убивать и грабить все подряд, а из-за того, что вскоре придется встретиться с Вальцем. Мужчина долго вынашивал план в голове и успел проработать его до такой точности, что, как ему казалось, никаких недочетов не осталось и что можно смело направляться на задание. Как только Хакон вернется, они уйдут. Так нужно. Так обязательно надо сделать.       Хакон же вернулся только спустя час. Колдуэлл не решался связываться с ним по рации, чтобы не нервничать сильнее, и только ждал, когда произойдет один из самых роковых моментов его жизни, потому что опасность будет слишком велика. Старший сообщил, что ренегаты выдвинулись и что он уже оповестил об этом миротворцев, которые близко подобрались к Базару, заняв скрытые позиции и приготовив арбалеты к обстрелу. — Айтор собрал лучших стрелков и бойцов, поэтому волноваться не о чем: дело идет как по маслу, — кивал сам себе Хакон, отчитываясь перед напарником и расхаживая по комнате из стороны в сторону. — Барни хорошо сделал свою часть сделки и не позволил никому из базарных выйти за территорию. — Он подошел к голубоглазому и торжествующе и легонько толкнул его в плечо, желая поддержать. — Когда атаке ренегатов наступит пиздец, мы обязательно с тобой сходим на пир после этого успеха! — Вообще-то пока что нет явных причин радоваться и казаться счастливыми, — упрямился Эйден, будучи готовым к свершению своего плана. — У меня все еще есть одно незаконченное дело, и я так-то думал, что ты мне с этим поможешь. — Черт… — огорченно вздохнул Хакон, прикрыв глаза и немного нахмурив густые брови. — Ты все-таки еще хочешь сходить в гости к Вальцу? Я надеялся, что ты забыл. — Нет, не забыл, — уверенно покачал головой пилигрим, уже направляясь к выходу. — Сейчас мы с тобой останемся помочь базарным, а потом направимся разыскивать Вальца, если вдруг миротворцы нам не сообщат, где он находится.       Старший не смел отказывать товарищу в помощи и как-то отчаянно кивнул, подумав, что от неизбежного уже не отвертеться, несмотря на все те похожие на страх чувства, которые он сейчас переживал.       Барни казался сосредоточенным, как никогда раньше, а Софи даже не могла предположить, что с минуты на минуту что-то произойдет. Послышался гул, а после и громкое звучание, которое свидетельствовало только об одном: ренегаты уже здесь. На Базаре тут же поднялся шум, началась паника, суета и хаотичная беготня, но Барни призывал всех к порядку, руководя своими отрядами. Он не умел говорить вдохновляющие речи, но своим твердым и решительным голосом смог заставить народ немного собраться и прекратить быть «беспорядочным сбродом», как он их в большинстве своем и называл.       Эйден уже хотел сказать Хакону, что следует идти драться, но с ним тут же связались по рации, после чего послышались крики умирающих. Хакон выбежал из здания, направившись ко всем, а Колдуэлл остался слушать Айтора, который с ним связался. Миротворцы, тем временем, уже зажали ренегатов в кольцо. — Мои разведчики донесли, где находится Вальц, — говорил сквозь внешний шум лейтенант, громко двигаясь куда-то вместе с отрядами. — На одной стороне Главного Бульвара ты найдешь большой дом с красной крышей. Запомни: с красной крышей. Вальц находится на четвертом этаже, ты его услышишь, потому что он чем-то занят. И спасибо, что ты выполнил нашу общую задачу. Теперь будь осторожнее со своей. Удачи, пилигрим.       Эйден быстро ушел из комнаты, направившись прочь, и вскоре вышел на само поле боя, примкнув к стене, чтобы его не заметили ренегаты. Хакон стоял у арбалета. — Хакон, уходим, — в прежней спешке позвал Колдуэлл, и старший быстро и уверенно двинулся за ним.       Сердце голубоглазого бешено билось в тревожной груди, и бурлящая кровь заставляла вены вздуваться, принося новые импульсы боли. В голове медленно все запутывалось между собой, и только сильный самоконтроль мог как-то усмирить тот поток навязчивых мыслей. Становилось больно и паршиво.       Эйдену все эти ощущения уже знакомы, он их помнит вдоль и поперек, знает даже, что будет с ним потом. Но он не собирается с этим ничего делать: создавалось впечатление, что все так и должно быть.       Немного замедлив ход, чтобы сравняться с Хаконом, пилигрим все же решился на то, чтобы ввести в курс дела своего напарника, который замечал каждое ухудшение чужого состояния. — Я уже давно не пользовался ингибитором и чувствую себя не слишком хорошо, но так нужно, — объяснял по дороге Колдуэлл, не глядя на старшего, чтобы не замечать на себе этот внимательный, но в то же время сожалеющий взгляд. — Когда мы доберемся до Вальца, я заберу ключ ВГМ, кину его тебе и, скорее всего, буду уже не самим собой, благодаря чему и смогу дать отпор этому ублюдку. Ты же должен хорошо спрятать ключ и потом помочь мне, поэтому держи ингибитор при себе: он мне понадобится.       Повисло неловкое молчание. Пилигрим не хотел слышать никаких упреков и отказов, да и вообще, легче сказать, что не принимал никакого больше ответа, кроме «ладно, я с тобой». — Ты ебанулся, Эйден? — все-таки возмутился Хакон, который выглядел крайне тревожным и даже немного отчаянным, наверно, огорчившись, что его напарник, действительно, желает сделать то, что скоро сделает. — Ты слишком рискуешь… — Я справлюсь в одиночку, а ты попадаться ему на глаза не должен, — серьезно перебил Колдуэлл, все так же не смотря на своего спутника. — Он знает, что ты переметнулся на мою сторону, и обязательно тебя убьет, а этого допустить нельзя. У тебя важная роль, ты не должен умереть, понял? — Ты делаешь из себя приманку, парень… — Хакон, блядь! — младший резко обернулся, снова перебив речь напарника. — Ты сделаешь то, что я сказал, или нет?       Хакон с великой обреченностью сжал губы, совершенно не желая соглашаться на дело, которое смертельно для них обоих, но потом глубоко вздохнул, набравшись смелости, и кивнул, удовлетворив этим голубоглазого. И они двинулись дальше.       Эйдену стало легче после чужого неуверенного кивка хотя бы потому, что боялся остаться один в важнейший момент его жизни. И само понимание страха этого одиночества так сильно нарушало все размышления, что хотелось поскорее прибыть к тому самому месту, где вскоре должно случиться все.       По мере приближения к нужному зданию пилигриму становилось все хуже, и у самой двери необходимого дома он выбросил биомаркер, который уже показывал несколько красных диодов, чтобы уж точно ничего не запищало и не помешало делу. — Ты точно уверен в продуманности своего плана? — с прежним волнением прошептал Хакон, с сожалением замечая, насколько его приятелю херово. — Давай ты лучше примешь ингибитор и мы придумаем что-нибудь другое? Миротворцы помогут, базарных подключим. — Нет, — твердо и уверенно, но все-таки тихо, чтобы их не было слышно, ответил Колдуэлл, чувствуя, как все тело горячеет и как проявляется пот. — Не смей колоть в меня ингибитор раньше времени. Когда ключ ВГМ будет у нас, можешь вкалывать столько, сколько влезет, но не раньше. — Старший со вздохом кивнул. — К тому же, ты помнишь, что говорил Айтор? Силой Вальца не победишь: только неожиданностью. Сейчас самый подходящий момент. — Пиздец… — еле слышно проговаривает бывший ночной бегун, качая головой в разные стороны. — Если он тебя убьет, я убью тебя еще раз, понял?       Столько тревоги в этих поддельно шутливых словах… Интересно, а сколько истинной тревоги в этой самой тревоге?       Они заходят внутрь и идут тихо. Чтобы не терять контроль над самим собой, пилигрим думал. Думал о том, что сейчас его жизнь не в его руках, а в руках того, кто однажды его предал. Однако, если Хакон — предатель и предаст вновь, бросив Эйдена умирать в этом месте, то тому будет, в свою очередь, уже плевать, поскольку погибнет. Что ж, так значит, что все решено? Значит, при любом исходе Колдуэлла ждет не лучший конец? Хм… воодушевляет, конечно…       В коридоре, по которому тихо идут мужчины, абсолютная, мертвая тишина, и, чтобы ее ни в коем случае не нарушить, Эйден кусает губы, не позволяя себе громко дышать или застонать от боли внутри. Он чувствует того самого зверя, который однажды проснулся в нем, и этот зверь явно хочет поскорее выйти на охоту. Главное, нацелиться на правильную, нужную жертву — на Вальца, а не на кого-то еще, иначе все пойдет, откровенно говоря, по полнейшей пизде.       Вот она, показалась та самая комната, где сейчас стоит Вальц и, видимо, над чем-то серьезно работает. Каждая молекула его тела была ненавистна пришедшему пилигриму, которого все еще не услышали, хотя он и практически перестал быть самим собой. Пока что все идет по плану.       Заметив ключ ВГМ, голубоглазый решительно посмотрел на своего напарника, который спрятался за стеной и с волнением переводил дух, а после, собрав все свои силы в кулак, Эйден рванул за ключом, ощущая, что уже практически обратился. Вальц сохранял свое безмятежное выражение лица, медленно оборачиваясь, а после с ехидной улыбкой поклонился. — Я не ждал гостей. Что ты здесь делаешь, а, прыщ? — спросил он все с той же улыбкой, когда Колдуэлл уже забрал в руки ВГМ-устройство.       Вдруг в душе голубоглазого вспыхнула такая дикая ярость от тех воспоминаний из детства, где его мучили, что он в бешенстве ринулся на своего противника. Хакон, слыша, но не видя того, что происходит в комнате, боялся, что их план не сработает из-за того, что его напарник превратится. Он уже хотел ворваться внутрь, но тут Эйден упал около самого входа: видимо, его сюда оттолкнул Вальц. Хакон с ужасом увидел разъяренное лицо своего приятеля, но потом немного расслабился, заметив, что пилигрим специально выронил из руки ключ ВГМ, чтобы напарник его подобрал, когда настанет подходящий момент. Значит, Эйден все еще себя контролирует? Не очень и похоже, но, видимо, так оно и есть. — Я пришел прикончить тебя, сраный ты ублюдок, — буквально прорычал младший, желая привлечь к себе внимание и поднимаясь обратно на ноги, чтобы снова напасть. Хакон быстро забрал ВГМ-устройство.       Вальц с необъяснимым спокойствием остановил порыв пилигрима, взявшись за его горло своей сильной рукой, и поднял Эйдена над полом, мгновенно обездвижив того. Этому моральному уроду абсолютно похер на каждое возражение своего гостя, и это добавляло еще большего страха. — Что ты, блядь, делал со мной и моей сестрой в детстве?! — в том же бешенстве кричал Колдуэлл, стараясь вырваться из чужой хватки, и создавалось впечатление, что это его последние слова, пока он все еще человек. — Где Мия?!       Лицо Вальца вмиг изменилось, и его тусклые, почти безжизненные глаза выразили настоящее изумление. — Эйден..? — прошептал в оцепенении он, но на этом слове сам Эйден был уже не собой, и голубоглазый схватился руками за держащую его руку Вальца, пытаясь буквально разорвать ее.       Вальц отпустил Колдуэлла, взявшись за свое запястье, а потом и вовсе упал на колени, хватаясь за глубокую рану на груди, которую ему нанес пилигрим, что уже почти не отличался от зверя. Он хотел броситься снова и бросился бы, если бы сзади его не сдержал Хакон, ловко вколовший тому содержимое ингибитора в плечо. Эйдену стало еще хуже: он подвергся эпилепсии и скованности в дыхании и обязательно бы свалился на пол без сознания, но Хакон все еще держал, уводя назад. — Нет, это невозможно… — шепотом говорил Вальц, смотря на кровь, что осталась на руке. — Я думал, ты умер, думал, что так не может все совпасть… Это не можешь быть ты…       Хакон унес Колдуэлла вниз, на улицу, где спрятался с ним в небольшом грузовом отсеке одной из машин. — Все будет хорошо, — тихо приговаривал старший, пока его напарник медленно приходил в себя. — Отдохнем минутку и пойдем. — М-мм, — промычал в ответ пилигрим и прикрыл глаза, тихо проскулив от боли. — Айтор, у вас все в норме? — связался с лейтенантом Хакон, внимательно смотря в голубые глаза своего раненого приятеля. — Порядок, — послышалось из рации. — Вы сделали то, что хотели? Эйден жив? — Да, — глубоко вздохнул бывший ночной бегун, словно стягивая с себя прошлое беспокойство, — приготовьте лекаря. Эйдену пригодится помощь. — Так точно.       Разговор быстро закончился, и Хакон еще раз осмотрел Колдуэлла, чтобы решить, может ли тот идти. Несмотря на весьма плохой внешний вид, голубоглазый убеждал, что готов двигаться, и вскоре они вернулись на Базар.       Жители Базара даже не прогнали миротворцев со своей территории, и это давало какую-то надежду на то, что между ними ведутся переговоры. Лекарь же был, действительно, подготовлен, и Эйдену оказали помощь. Айтор распорядился, чтобы его люди занялись новым биомаркером для пилигрима. А Хакон просто был рядом с уставшим и ослабевшим Эйденом, который казался спокойным от того, что остался жив.