И как только Хакон стал сентиментальным?

      А каково это? Возвращаться к жизни, когда ты уже был мертв? Когда ты уже не чувствуешь себя, не ощущаешь своего тела, не понимаешь, призрак ли ты в мире или же призрак в собственном сознании?       Эйден сделал резкий и глубокий вдох, цепляясь руками за края какой-то койки, на которой лежал. Его хриплое дыхание и боль в груди напоминали о том, что он, действительно, был мертв, однако сердце, которое билось, как живое, говорило об обратном.       Пилигрим не видел своей крови и не видел вообще никаких признаков того, что пережил смерть. Зато он видел, что находится хер знает где: все вокруг какое-то странное, то ли зеленое от каких-то устройств, то ли голубое от аппаратов. Нихуя не понятно. И страшно. — Эйден? — неожиданно рядом с ним показался кто-то живой, и Колдуэлл в ужасе поднялся на локтях, пытаясь слезть со своей больничной койки. — Господи, малыш, скажи мне что-нибудь, чтобы я понял, что все прошло нормально. — Блядь… — жмурясь, протянул голубоглазый, чувствуя что-то неприятное внутри себя.       Ему не больно, но его словно выворачивает наизнанку. И ему это нравится, потому что это делает его живым. — О! Пиздец, правда? Эйден! — это был Хакон. Он снова рядом. Снова близко. Но уж слишком восторженно кричит: это не очень хорошо влияет на разум пилигрима, который до сих только приходит в себя. — Как же я рад, что ты жив! — Ч-что… происходит? Где мы? — все-таки поднимается Эйден, с дрожью в голосе ощутив под ногами пол. Блядь, как же охуенно все чувствовать. — И… п-почему я не умер?       Хакон попытался успокоиться, чтобы не мучить своего напарника собственными радостными возгласами, и глубоко вздохнул, покачав головой и отойдя на один шаг. Эйден напрягся. — Давай поговорим об этом позже? — предложил старший, немного нахмурив одну бровь. Он всегда так делал, когда что-то скрывал. Колдуэлл уже выучил это наизусть. — Тебе нужно время, чтобы прийти в себя. — Хакон, либо я выслушаю тебя сейчас, либо уже никогда, — твердо заявил пилигрим, поставив свои условия и явно не желая от своих слов отрекаться, судя по его чересчур серьезному лицу. — Ладно-ладно, — отчаянно склонил голову ночной бегун, принявшись ходить взад-вперед. — Только пообещай, что выслушаешь меня до конца и поймешь все правильно, договорились? — Ага, говори уже, — рявкнул пилигрим и осознал, что сейчас очень и очень зол. Конечно, это не впервой, но в данный момент даже для него это казалось чересчур.       Хакон послушно кивнул головой и нервно сжал ладони в кулаках, все еще двигаясь по комнатке, как маятник. Он явно обеспокоен, и это ни к чему хорошему не приведет. — Врачи ничего не могли сделать, чтобы помочь тебе, Эйден, — стараясь быть совершенно спокойным, начал кареглазый, ежесекундно моля Бога о том, чтобы Колдуэлл дослушал его до конца, потому что боится остаться без него. Навсегда. — А я, в свою очередь, не мог позволить тебе умереть. Для меня это бы стало… безумием жизни. И поэтому мне пришлось пойти на отчаянные меры, понимаешь? — Хакон обернулся, на несколько секунд остановившись, а Эйден продолжил молчать, ведь он, вроде как, пообещал выслушать не перебивая. А он, в отличие от некоторых, свои обещания сдерживает. — Мы… Мы сейчас в лаборатории Вальца, парень… — Эти слова ему дались особенно трудно, а к мозгу пилигрима сразу прошла череда импульсов, из-за которых натянулись мышцы. Хакон отвернулся, продолжая ход вперед и назад. — Я пошел к Вальцу, отдал ему ключ ВГМ и взамен попросил помочь тебе, потому что знал, что Вальц найдет хотя бы что-то, что поможет тебе… Блядь… Эйден, ты все правильно понимаешь?       А Эйден сейчас в откровенном ахуе. Его будто резко перевернули с ног на голову — именно так можно было описать, насколько все пошло через задницу. Ключ ВГМ у Вальца. И сам пилигрим у Вальца в когтях, куда его благополучно привел этот ебучий мудак, который с отчаянием и грустью смотрит в голубые глаза.       Хм… С чего бы начать?       Ладно, к черту раздумья. Пусть эмоции хотя бы разочек покажут все, на что способны. — То есть, ты все это время знал, где Вальц, и не сказал мне? — невольно повышая голос, возмущался Колдуэлл, чувствуя, как реально закипает. — Эйден, я всегда знал, где его обсерватория, но боялся сказать, потому что знал, что ты рванешь сюда и погибнешь, — объяснялся Хакон, ощущая жгучую вину и страх того, что сейчас Эйден оставит его навсегда. — Он все равно забрал бы ключ ВГМ, у него здесь свои люди. Ты бы ничего не смог сделать, понимаешь? — Нихера не понимаю, Хакон! — закричал пилигрим, снова чувствуя себя тем, кого предали. Будто его просто взяли и использовали, а потом обязательно бросят умирать, потому что больше не пригоден, да и не нужен. — И ты не понимаешь, что сделал. И ведь правда: отдав ключ ВГМ Вальцу, что ты сделал? — Отдав ключ ВГМ Вальцу, я попытался спасти тебя, — искренне ответил ночной бегун, надеясь, что младший ему все-таки поверит. Но хуй там плавал, как говорится. — Отдав ключ ВГМ Вальцу, ты попытался спасти себя, — опроверг все так же злобно голубоглазый, серьезно смотря в очи напротив. — Он бы убил тебя, если бы ты не отдал ключ. И вот, когда появилась прекрасная возможность сделать все, прикинувшись невинным, ты себя обезопасил, сделав Вальцу приятный подарочек в виде самого важного устройства в этом мире! — Я не знал, что делать, Эйден, — покачал головой старший, и его голос уже срывался на умоляющий хрип, — я был в растерянности. Я думал, что ты погибнешь! — Это отговорки, Хакон, — снова твердо и уверенно сказал Эйден, сурово хмуря брови. — Конечно, спасибо, что ты привел меня обратно к человеку, который в детстве накачивал меня всякой херней и накачал этой херней и сейчас, но лучше бы я сдох! Смотри, во что ты заставил меня превратиться!.. Это того стоило, Хакон? — Эйден эпилепсически дрожит, словно превращается прямо сейчас. Хакон смотрит в пол. — Я бы не позволил тебе умереть… — слегка отвернув голову, вздохнул ночной бегун, крепко сжимая ладони. — Ладно, может быть, я уже больше не останусь прежним и буду чудовищем всю жизнь, но… — пилигрим сжал губы, с трудом сдержав гнев, который полностью бы разрушил их взаимоотношения. — Нельзя было отдавать Вальцу ключ ВГМ, и ты прекрасно это знал, поэтому мне остается думать лишь о том, что ты все еще работаешь на этого ублюдка. — Хакон сразу попытался что-то возразить, но суровый взгляд злых голубых глаз заставлял молчать. — Я не поверю, что Вальц оставил бы тебя в живых, но он оставил… Потому что ты — его орудие. Ты должен был принести ключ ВГМ, и ты принес, а все время до этого ты просто ждал момента, когда я буду полностью в отключке, чтобы провернуть свое дело так, как будет тебе удобнее и более безопасно, сука ебаная.       Последние слова Колдуэлл прошипел, как зверь, но Хакон не боится и чувствует, что ему пиздец как стыдно. Он даже готов падать перед младшим на колени, но уверен, что это только сильнее разозлит. Поэтому он не знает, что делать — придется продолжать ныть о мольбе. — Прошу тебя, выслушай все, а потом уже строй свои теории, — с жалким видом попросил Хакон. По крайней мере, Эйдену он точно кажется жалким.       Пилигрим замолчал. Это явилось жестом дозволения, и ночной бегун немного расслабился, приготовившись к дальнейшим объяснениям. — Я уже не работаю на Вальца, я на твоей стороне, а ни на чьей-то другой, — активно жестикулируя, начал Хакон, снова двигаясь туда-сюда. Он нервничает. — Я просто… испугался, боялся потерять тебя, поэтому и пошел на такой риск. Я, конечно, понимал, что Вальц может убить нас обоих и просто-напросто забрать ключ, но надеялся, что Вальц решит, что я, правда, посчитал нужным закончить начатое и сделать то, что он приказал мне сотворить… Когда я дотащил тебя к Вальцу, я отдал ключ ВГМ и умолял, чтобы он помог тебе… Он не сказал ни слова. Но, действительно, помог.       Эйден обратно присел на койку, отчаянно вздохнув и закрыв лицо руками, пока Хакон терпел напряженное молчание. Они оба устали. Нет, они оба заебались. Один — от постоянного недоверия к кому-то, а другой — от недоверия к нему. Это утомляет, это заставляет страдать. Это выматывает. — Хакон, — подняв лицо, произнес Колдуэлл, — ты поступил очень глупо. Не надо было спасать мне жизнь путем отдачи ключа Вальцу… Это может разрушить весь мир, понимаешь? Все может пойти по пизде… — Эй, никуда ничего не пойдет, — с сожалеющим взглядом покачал головой старший, наклонившись к напарнику и положив руку ему на плечо. — Я все исправлю. — Мы все исправим, — подкорректировал Колдуэлл, едва нахмурив брови. — Я не могу доверить тебе это все… Вдруг, ты снова лжешь мне? Вдруг, снова предашь? — Эйден, я никогда не предам тебя, — обреченно высказал Хакон, уже разрываясь изнутри от моральной боли. Ему тяжело от того, что он сделал. — Я знаю, с каким трудом ты доверяешь людям, но я все равно должен сказать, что ты — единственный, ради кого я готов рисковать своей жизнью хоть каждый день. — Эйден хмуро отвел взгляд. — И ты — единственный, ради кого я готов отдать все, что важно людям. Ты же ведь помнишь, как я не хотел на ту сраную телебашню? Помнишь? Но я все равно пошел, потому что не хотел отправлять тебя туда без меня, хоть это и было рискованно. Я и сейчас не хочу отпускать тебя, Эйден, и я готов рискнуть всем, только чтобы ты… — Он глубоко вздохнул, покачав головой. — Прости меня… Может быть, врачи на Базаре все-таки смогли бы тебя спасти, но я боялся ждать так долго… Может быть, я поступил неправильно, но я не хотел рисковать тобой… Я ведь люблю тебя, Эйден. — Пилигрим никак не отрегировал: только брови его машинально нахмурились сильнее. — И ради тебя я готов пойти и грохнуть этого Вальца хоть в одиночку и прямо сейчас, чтобы вернуть ключ ВГМ.       Эйден все еще чувствует неприязнь и не может сосредоточиться даже на тех трех словах, которые сказал ему Хакон. Голубоглазый просто-напросто думает только об одном: о том, что Вальца нужно уничтожить. И самый подходящий момент настал прямо сейчас. — Позволь мне помочь тебе в этом деле… — снова умолял Хакон, видимо, встревожившись от наступившей тишины между ними. — Клянусь отдать свою жизнь за тебя, если вдруг тебе будет грозить опасность. — Не надо никаких клятв, — вздохнул Эйден, поднявшись на ноги. — Просто… не предавай меня. — Не предам.       Хакон повел пилигрима по коридорам, почему-то двигаясь не напрямую, а будто бы хаотично. На самом же деле, он просто не хотел попасться никому на глаза, хоть и был уверен, что охранников Вальц, в основном, ставит только по округе своих зданий, а не в них самих. Эйден доверился, потому что не понимает, где вообще находится. — Ну что, Эйден? — громко послышалось сзади, и двое напарников быстро обернулись, почувствовав холодный ужас. Это был Вальц. Тот самый единственный и неповторимый, мать его, Вальц. — Как твое самочувствие? Нигде бобо нет?       Ярость тут же завладела Эйденом, и он со злостью встал перед своим врагом, уже приготовив оружие, которое ему дал Хакон перед тем, как идти сюда. Вальц сохранял абсолютное спокойствие. — Расскажи все, что мне нужно, и я оставлю тебя в живых, — грозно процедил сквозь зубы пилигрим, чувствуя, как перестает быть собой. Злость управляет им. — О-о… — с наглой усмешкой протянул Вальц, медленно шагая по всему коридору. — Что же ты хочешь знать? Неужели ты, правда, жаждешь узнать, какой гадостью тебя травили в детстве? Что ж, это была вакцина. В ВГМ выяснили, что у детей сопротивляемость заражению более высокая, чем у взрослых, поэтому пришлось ставить опыты над детишками. Никто от этого не умирал, Эйден, зато вы, маленькие, еще совсем ничего не понимающие люди, уже тогда могли спасти целый мир. — Из-за ВГМ… — Эйден сжал губы, — из-за тебя я стал монстром! Ты испортил всю мою жизнь, ублюдок! — Твою жизнь испортила инфекция, как и мою жизнь, его жизнь, — Вальц указал на Хакона, — и жизнь каждого на этой всратой Земле. И не надо строить из себя жертву, малец. Вы были в безопасности, находясь рядом с ВГМ, в то время как остальные люди уже спасались от зараженных.       Колдуэлл не видит ничего, что могло бы послужить причиной не убивать этого козла. Он убьет. Обязательно убьет. Потому что пережитое прошлое снова отражается в воспоминаниях, и от этого в душе все кипело. — Где Мия? — серьезно спросил он, словно уже решился, что после ответа на этот вопрос точно нападет. — Где моя сестра? — Она не здесь, — как будто бы честно сказал Вальц, в очередной раз делая круг. Хакон же куда-то ушел, что напрягало еще сильнее. — Здесь нет никого из пациентов. Все, кто выжил, уже, наверно, далеко отсюда. Там же, где был и ты когда-то, пока не вернулся в Вилледор. — Почему нас отпустили? — непонимающе прищурился пилигрим, опустив взгляд в пол. — Вы закончили эксперименты, даже не создав вакцину? — В ВГМ создали вакцину, и это был большой успех, но, к сожалению, ее время действия было слишком коротким, и нам пришлось продолжать, — остановился Вальц, сурово посмотрев в глаза Эйдена. — Но тогда эпидемия стала еще прогрессивнее и пробралась к зданиям ВГМ… Нам пришлось эвакуировать людей, но все пошло не по плану. Не все выжили. Но ты, например, выжил. И я выжил. Потому что кто-то всегда выживает. — Старший покивал головой, и Колдуэлл натянул все мышцы до предела, приготавливаясь к драке. — А кому-то приходится умирать.       Эйден даже не заметил, как Вальц напал на него, и не заметил, как всего за несколько секунд избил и швырнул на пол. Пилигрим с тяжелым дыханием поднялся обратно, желая, чтобы внимание Вальца всегда было обращено к нему. — Сегодня сдохнешь ты, — уверенно рявкнул младший, и его противник улыбнулся. — Хороший настрой, Эйден. Продолжай в том же духе.       В следующий раз Эйден уже смог отразить пару ударов, но третий пришелся по голове, и вокруг все поплыло.       И тут еще один удар.       Еще один.       И еще.       Еще…       Вальц убивает его даже без оружия. Потому что он сам — оружие. — Ключ ВГМ уже там, где ему следовало быть с самого начала, — говорил Вальц, и его голос плохо доносился до Колдуэлла, что болезненно валялся на полу. — Ты не в силах противостоять тому, кто сильнее тебя. Я, конечно, ценю все твои старания, но они тщетны, Эйден. Если бы ты понял это раньше, все было бы иначе.       Вальц не хотел добивать его, и он не смог, поскольку послышался какой-то шум. Это была сигнализация. — Сработала тревога. Процедура саморазрушения запущена. — Гласил компьютер, и эти слова слышались отовсюду. — Идиот! — злобно посмотрел куда-то в сторону Вальц и рванул по тому же направлению, оставив Эйдена. Вот только Эйден оставлять все так не хотел.       Он понесся сразу вслед за своим врагом и с каждой секундой все быстрее переставал быть собой. Однако биомаркер почти полностью зеленый, а это значит, что он уже всегда… монстр? И навсегда… таким останется?       Мысли прекращаются, когда Эйден добегает до Вальца, а тот со всей силы толкает его в стену. В голове загудело. — Сейчас здесь все умрут, Эйден! Я должен остановить это. Не мешай! — Сработала тревога. Процедура саморазрушения запущена. — Компьютер лишь нагнетал обстановку.       А Эйден продолжал бежать за своим соперником, уже даже не думая, что происходит. Он просто чувствует, что готов разорвать человека, который бежит впереди. — Эйден, приди в себя! — громко, только так, как может он, крикнул Вальц, взявшись за горло своего преследователя, который, впрочем, действительно, успокоился и стал самим собой, когда услышал этот крик в свою сторону. — Неужели ты не слышишь? ВГМ установила программу самоуничтожения на случай, если в этом здании будет большое скопление зараженных: они уже давно заложили взрывчатки под зданием, которые должны были превратить зомби в мясо и кровь. А теперь твой дружок-недоумок включил процедуру, чтобы избавиться от тех, кто его тяготил — от нас обоих. И ты доверял этому человеку?       Вальц отпустил Эйдена и побежал дальше, а сам пилигрим, постояв пару секунд на месте, ринулся за ним. На самом деле, его уже не так притягивала мысль об убийстве Вальца. Потому что как только он начал становиться «человечнее», к нему стал возвращаться привычный страх. Однако с какой целью он вообще вернулся в Вилледор? Правильно: с целью уничтожить человека, испортившего не только его жизнь, но и жизнь многих других. Поэтому Колдуэлл не останавливался и бежал вслед, чтобы догнать противника и предотвратить его побег. Он решился: если сейчас он сможет остановить Вальца, то они погибнут здесь оба, и такой расклад устраивал пилигрима, ведь ему казалось, что после смерти Вальца все сразу станет хорошо. По крайней мере, для него.       Эйден догнал мужчину, ударил того по голове локтем и нанес жесткий удар коленом в самую грудь, чтобы сбить чужое дыхание. Вальц припал к полу на четвереньки. — Ты еще слишком глупый, Эйден, — негромко произнес Вальц и больше уже не вставал. Даже он отчаялся? — Сработала тревога. Процедура саморазрушения запущена. — Заткнись! — воскликнул сурово Вальц, покачав головой и выплюнув кровь изо рта. Должно быть, Эйден хорошо по нему приложился. — Ну что? — Он повернул голову к пилигриму. — Добился своего, гаденыш? — Отвернулся. — Ты просто убил нас обоих, Эйден. Просто взял и не дал нам шанс выжить.       Эйден нахмурился, а потом резко обернулся, услышав чьи-то шаги. Это Хакон? Да, это он… — Нам нужно бежать! Скорее! — в панике кричал Хакон, уже тяжело дыша, видимо, от длительного бега, а потом воткнул в ногу, под коленку Вальца свой метательный нож, чтобы тот за ними не побежал. Вальц издал лишь тихий выдох, выплюнув кровь еще раз. — Вы до сих пор не поняли, что с моей смертью уничтожится и вакцина? — с хрипом поднял голову Вальц. В его глазах отражалась смерть.       Эйден хмуро смотрел на него, пока Хакон, держа напарника за локоть, буквально тащил его к выходу, явно желая сделать все как можно скорее. Когда Вальца уже не было видно, Колдуэлл поспешил наружу, позволяя тем самым ускориться и Хакону. — Сработала тревога. Процедура саморазрушения запущена.       Наконец-то пилигрим полностью оценил масштаб всей проблемы при услышанных словах. Его сразу охватила паника, и он вдруг забыл обо всем, что только могло его волновать. Ему казалось, что нужно просто бежать. Бежать вперед. Бежать как можно дальше по коридорам. И благодаря такому стремлению им обоим удалось выбежать.       Свежий воздух. Светло. Как-то даже по-живому все вокруг… Здесь мир кажется миром, и даже само понимание того, что тут нет ни тесноты, ни Вальца, ни аппаратов, расслабляло. Здесь хорошо. Господи, блядь, как же здесь, правда, хорошо.       И тут эту прекрасную картину (как показалось) уродует взрыв здания ВГМ, которое разлетается в щепки. Эйден и Хакон обернулись и обрадовались, что убежали на достаточное расстояние. Здание рушилось на глазах, и это заставило их побежать дальше, так, на всякий случай. И теперь они в безопасности. Они живы. А Вальц мертв.       Разве может быть что-то лучше? — Знаешь, я, правда, не хотел идти на такие меры, но просто… — Хакон снова казался растерянным. — Просто я боялся, что иначе Вальца убить невозможно: только взорвать его к чертям. — И ты правильно сделал, — усмехнулся Колдуэлл, и вдруг его выражение лица резко изменилось. Он в неожиданной панике схватился руками за чужие плечи и нервно принялся их трясти. — Хакон! Ключ ВГМ! Он остался там! Твою мать! — Эй-эй-эй, успокойся, — мгновенно протянул старший, когда пилигрим взялся за свою голову. — Взгляни на меня.       Голубоглазый сделал, о чем его попросили, и тут же, действительно, успокоился, взяв ключ ВГМ из протянутой руки Хакона. — Спасибо, Хакон, — облегченно вздохнул он, прикрыв очи. — Даже спрашивать не хочу, как ты его оттуда достал. — Не за что, Эйден, я же был перед тобой в долгу, помнишь? — ночной бегун улыбался.       Это расслабляло. Это реально, блядь, расслабляло после всего того, что пришлось пережить сегодня пилигриму, который заслужил спокойный и долгий сон в эту ночь.       Все-таки гораздо лучше избавляться от проблем по-настоящему, чем избегать их, умирая.