Параллельные

В сердце больно защемило. Крик определенно принадлежал маме…       Я попыталась очнуться, слегка похлопав себя вспотевшими ладонями по щекам. Нужно было выяснить обстановку на нашей территории. На улице, определенно, находились чужие люди. Меня достаточно давно обучили ощущать чакру на расстоянии. Сосредоточившись на внутренних ощущениях, я поняла, что мамина чакра очень слаба, папину – я совсем не чувствовала, а чужой чакры было очень много, порядком около десяти человек. Пятеро неизвестных были рассредоточены по лесу, который окружал наш дом. Трое – постоянно находились в быстром передвижении, и я с трудом их уловила. И последние два стояли близь порога нашего дома.       Мне пришлось быстрым движением прошмыгнуть от кровати к укрытию в виде стен. Прислоняясь спиной к перегородкам, я плавными незаметными движениями перемещалась ближе к нападающим, которые стояли у входа. Первой целью — были они. Почувствовав чакру противников максимально близко, я начала складывать ручные печати, произносив шёпотом: — Техника водяных выстре… — я не смогла закончить ниндзюцу, меня кто-то резко дернул за руку, затаскивая глубже в помещение. Я успела только рвано вдохнуть, но, почувствовав знакомое тепло рук, быстро успокоилась. Папа поднёс указательный палец к губам, давая знак — быть тише. Я коротко кивнула, обратив внимание лишь на его встревоженные серые глаза. Сложно было прочитать, что именно выражало его лицо, но в остальном, по внешним признакам он был абсолютно спокоен и сосредоточен, словно давно ожидал такого поворота событий. Отец отошёл от меня и, похоже, убедившись, что нас никто не слышит, вернулся и взял меня за руку. Когда он заговорил своим непривычно хриплым голосом, я вздрогнула: — Сэки, — увидев мою реакцию, он сделал небольшую паузу, при этом сжимая мою руку чуть сильнее, — прошу тебя, убегай. Здесь нет смысла сражаться, мы обречены. Эти люди ищут именно нас с мамой, у них есть обязательный приказ… убийство. Но они не знают о тебе. — Слова больно резанули мой слух. — Умоляю тебя, — его голос сделался гораздо тише, — убегай. — Нет. Почему вы так просто сдаётесь? — В моих глазах заблестели слёзы. Руку, которую держал отец, предательски затрясло. Хотелось закричать во всё горло, что я готова сражаться и умереть. Сражаться за их жизни, за нашу жизнь. Умирать мне было не впервой, поэтому страха перед неизвестными убийцами у меня не было. Словно прочитав мои мысли, папа продолжил: — Повторяю, смысла бороться здесь нет! Тебе нельзя рисковать. Их много, и они очень сильны. У нас мало времени. — Отец потянулся к своему поясу, на котором обычно красовался чехол, из него виднелась чёрная ручка его клинка, обрамлённая красивыми камнями. — Я прошу тебя, родная, сделай всё, чтобы стать счастливой. Это мое последнее желание. — Его голос стал немного нежнее. Я только и успевала смахивать свободной рукой бесшумные слёзы, стекавшие по мои щекам. — Прости за такой праздник, — сняв с себя клинок, окутанный в чехол, он протянул его мне, — С днём рождения, доченька. Стоит ли говорить о том, что я испытывала? Мой самый страшный сон сбывался прямо на моих глазах. Только обретя, я сразу же теряю. Папа перевернул мои дрожащие руки ладонями вверх, вложив туда своё любимое оружие. Затем он мягким движением руки развернул меня к нему спиной и подтолкнул к задней части дома. — Когда будешь бежать, прошу тебя, не оборачивайся. — Я слышала его родной голос за спиной. — Береги себя, доченька. Я поддалась и не сопротивлялась, словно превратилась в тряпичную куклу, которой можно легко управлять. Ещё одна реальность рушилась прямо на моих глазах, но я точно осознавала, что здесь есть за что бороться. Есть ради чего жить! Отважно решившись ослушаться отца, я резко обернулась, чтобы показать свое несмирение. Но на том месте, где он стоял, была лишь пустота. Я решила не терять времени и бросилась к заднему выходу дома. Концентрируя чакру в ногах, я в одну секунду оказалась уже на верхушке высокого дерева, которое скрыло меня своей густой листвой. Убедившись, что это идеальное место для засады, я посмотрела на место активных действий. То, что я увидела, повергло меня в шок. Мама лежала на том самом месте, где я любила проводить медитации. Она лежала неподвижно с наклонённой в мою сторону головой. Казалось, что её безжизненный взгляд впился в меня. Я почувствовала, как вдоль позвоночника пробежал холодок. Я быстро встряхнула голову, все ещё надеясь, что это страшный невыносимый сон, но в оцепенении продолжила смотреть. Её привычное светло-голубое кимоно, подвязанное широкими поясами-оби голубого цвета, висело пустыми складками. Одеяние было насквозь пропитано расплывающимися пятнами крови, прямо в области груди и живота. Было ощущение, что я чувствовала этот острый металлический запах крови. С невероятным усилием сумев оторвать взгляд от тела мамы, я наткнулась на людей, рассредоточившихся по нашему участку. На тех самых неизвестных были надеты чёрные плащи и красные ремни на плечах вместе с наконечником танто, ножами, которые сделаны в стиле самурайского короткого меча. Лиц было не разглядеть — они скрыты под капюшонами.       Моё внимание привлекло движение с левой стороны леса. Я, не медля, приняла боевую позицию, при этом готовясь напасть в любую секунду. Ведь папа должен был находиться где-то рядом. Но горло почему-то сжалось в нехорошем предчувствии. Я еле сдержала крик, когда тело отца с глухим звуком упало на землю, тяжёлое, как свинец. Следом, я увидела белую маску тигра, скрывающее лицо преступника, холодное оружие которого было полностью окровавленным. Убийца спрыгнул откуда-то с дерева и, не медля ни секунды, нанёс ему кроткий и точный удар остриём своего клинка в грудь полуживого отца, закончив начатое. Я пошатнулась, еле удерживая равновесие, чтобы не рухнуть вниз. Моя спина соприкоснулась со стволом дерева, и я медленно съезжала по опоре, больно царапая чувствительную кожу сквозь тонкую пижаму о жёсткую кору дерева. Спазмы сдавливали горло от горя, хотелось рыдать в голос. Я никак не могла понять, почему всё так обернулось…       Моей семьи больше нет — я не смогла ничего сохранить, я не смогла защитить их. У меня было время, была возможность помочь. Но я только и делала, что неподвижно стояла и смотрела. Мысли о собственной ничтожности, беспомощности и о непомерной вине, вихрем закрутились в голове, норовя вот-вот взорвать мою голову. Я чувствовала, что мое тело не справлялось с таким внутренним давлением. Рваное частое дыхание сжигало грудь непривычно жёстким холодным, пропитанным самой смертью воздухом, а в глазах плясали разноцветные круги. Последнее, что я запомнила — это громкую пульсацию своего бешеного сердцебиения.

***

      Я очнулась посреди ночи. Полная луна светила ярко, обрамляя светом высокие шуршащие лиственные деревья, но в её призрачном серебристом свете всё казалось чёрно-белым. Порыв ветра холодным языком лизнул меня по лицу, растрепал и без того всклокоченные волосы, будто напомнив мне о произошедшем. Казалось, в этом мире осталась только я, эта огромная луна и густой тёмный и будто бесконечный лес, который обещал защитить покой моей семьи от того жестокого мира, но в итоге лишь издевательски колыхался над моим опустошённым потеряным телом. Я обратила взор к руке, которая была намертво вцеплена в предательски знакомый клинок с серебряной рукояткой, сияющей драгоценными камнями. Сталь сверкала и переливалась отблесками лунного света, а где-то и болезненными воспоминаниями, которые теперь и оставалось, разве что, помнить… Боль внутри разгорелась таким же обжигающим пламенем, но на этот раз она смешалась со странным чувством, которое я раньше никогда не испытывала… именно оно было словно свет в конце тунеля, словно полярная звезда в бескрайнем море отчаяния, мой последний ориентир — это непривычно холодное чувство мести.