Бинго поцелуев

      Серёжа, ебанат, двое суток не спал, и на банкете для сотрудников, на который непонятно зачем поперся, уснул за столом. Благо, рядом была его помощница, которая привыкла прикрывать то бухое, то переработавшее начальство. Она отвлекла внимание окружающих, быстро разбудила дебила-Разумовского и вывела его из зала. Она же усадила его в такси и отправила домой.       Уже дома Серёжа свалился на диван и проспал часов двенадцать, не меньше. Потом смотрел побитым щенком на Птицу, но тот был непреклонен. Он говорил, что по ночам «допиливать очень важные дополнения» плохая идея, он же был против похода на мероприятие. Но Серёжа ведь умнее, он себя лучше знает и не стыдится напоминать, как во время экзаменов сутками не спал. То, что сами экзамены он не помнит, его не смущало.       Сейчас Серёжа сидит на краешке стола и виновато смотрит в глаза. Умница, уже не лезет с оправданиями или, не дай боже, извинениями. Сам же Птица показательно Серёжу игнорирует. Раньше он еще пытался делать вид, что чем-то невероятно занят и времени на ссоры с Серёжей у него нет, но тот верил и оставлял его в покое, так что от такого варианта пришлось отказаться. Птица хотел, чтобы за ним походили, чтобы его добились, ведь после этого его слова казались весомее. Поэтому он увлеченно смотрит в окно, изредка бросая взгляды на Серёжу, и ждет.       А Серёжа ерзает и явно не знает, что сказать. Должно быть, боится усугубить ситуацию. Так и не дождавшись от него ничего вразумительного, Птица поворачивается к нему и внимательно смотрит в ответ. Серёжа нервно облизывает губы и сутулится.       — Серёж, — мягко начинает Птица, опасаясь спугнуть, — ты ведь понимаешь, что был не прав.       Серёжа отводит взгляд. По нему непонятно, чувствует он свою вину или все еще нет.       — Серёж, — вновь зовет Птица и, поймав чужой взгляд, ждет ответа. С полминуты они пялятся друг на друга, но Серёжа все же не выдерживает первым. Всегда сдается.       — Я должен был закончить, — бурчит себе под нос Серёжа. Птица шумно выдыхает. — И я не мог не пойти! Я обещал.       Птица недовольно смотрит на это рыжее недоразумение, но Серёжу, который отводит взгляд, но продолжает бубнить себе под нос, не переубедить. Должен, как же.       — В следующий раз не обещай, — заключает Птица, не начиная очередную ссору, и встает из-за стола.       Он уходит, не поругавшись, не оскалившись даже, но чувства премерзкие. Они ведь ни слова друг другу злого не сказали, отчего же так тоскливо?       Птица валится на диван и раскидывает широко крылья, закрывает глаза. И голова болит. Сплошная морока.       Серёжа приходит за ним, садится рядом, прижимаясь бедром к бедру. Птица не гонит его, не ссорились ведь, да и проблему вроде как замяли. Серёжа ласково прикасается к его колену, к руке, и он все же смотрит в ответ, мол, чего хочешь? Серёжа тонко улыбается и медленно склоняется к его лицу. Птица не уходит от прикосновения.       Некоторое время они почти невинно соприкасаются губами, но потом Серёжа жмется ближе, теснее, и на Птицу разом наваливаются все события прошедшего дня: и опасное возвращение домой, и недоссора эта, и головная боль. Он пытается сдержаться, не накинуться на Серёжу, они ведь замяли, но не может. Птица кусает болезненно в губы, так сильно, что выступает кровь. Серёжа тихо мычит, но не отстраняется. Сам Птица, в итоге, и прерывает это насилие под видом поцелуя.       Серёжа рассеянно проводит языком по прокушенной губе и едва заметно морщится. Птица зеркально отражает его движение, чувствуя отдающую железом кровь на губах. Хотел ведь сдержаться. Но Серёжа будто и не против, не может оторвать взгляд от его рта. Птица вновь облизывается, нарочно медленно, для Серёжи.       Серёжа вновь тянется к нему. Птица уже сам чувствует стыд, будто через кровь часть Серёжиной вины передалась ему. Он длинно лижет чужие губы, мимолетно извиняясь, и вновь прикусывает, уже не до крови, но чувствительно. Серёжа тихо фыркает и жмется, обхватывает руками за плечи.       — Ебанашка, — беззвучно шепчет Птица ему в губы, и больше не чувствует злость.