Бинго поцелуев

      Под всеми своими перьями Птица был хрупким. Сейчас он лежал под Серёжей, откинувшись на спинку дивана, без привычной ухмылки, без злого прищура ярких глаз. Обнаженный, он казался безобидным, не способным навредить. Серёжа знал, что это обманчивое впечатление. Птица всегда готов вскочить и ощериться, он готов рвать зубами и вспарывать когтями. Серёжа ощутил на себе лишь малую толику его ярости, но и этого хватило. Губы до сих пор горели от прикосновений.       Птица расслабился полностью, закрыл глаза. Серёжа захотел чмокнуть его в нос, но сдержался, лишь провел пальцами по спутанным рыжим волосам. Птица ожидаемо довольно сморщил нос и на мгновение зажмурился.       Серёжа, едва касаясь светлой кожи, обвел пальцами лицо, чуть сильнее провел ладонями по шее, избегая щекотки, спустился по скату и обхватил за плечи. Несколько секунд он смотрел на Птицу, оценивая его состояние. Тот показательно облизнулся, явно призывая действовать. Но Серёжа не стал его целовать. Он не любил, когда Птица срывался на него, и не чувствовал себя виноватым в последней ссоре, не мог оправдать грубость. Целовать Птицу раненными им же губами не хотелось.       Но обида мешалась с нежностью. Птица вверил себя, полностью отдался на волю Серёжи. Он не мог не оценить этого.       Большими пальцами он выводил круги по очерченным ключицам, гладил надплечья. Серёжа тоже был мстительным, он также злился, когда ему причиняли боль. Он также хотел причинить боль в ответ. Но он не мог поступить подобным образом с Птицей, когда тот полагался на него, когда не ждал агрессии. Серёжа прикоснулся губами к чувствительной ямке между ключиц, острые края выступающих костей задели уголки его губ, распространяя жжение от незаживших ранок. Он болезненно поморщился.       Разве любовь должна причинять боль? Серёжа до последнего надеялся, что их любовь будет о другом. Но отказаться от нее, даже обманувшей ожидания, он уже не мог. Поэтому Серёжа тверже прижался поцелуем к бледным ключицам, усиливая боль в губах, оставил на плечах кровавые следы. Любовь к Птице того стоила, она стоила всей его крови и всей его боли.       Птица обхватил его за талию и мягко оттолкнул. Серёжа болезненно скривился: неужели он сделал недостаточно? Птица же сложил крылья и повалил его набок, неловко развернулся на не особо широком диване и навис сверху. Обычно он не проявлял инициативу после того, как отдавался на волю Серёже, но сегодня тот не мог спросить, в чем дело. Чужая грубость неожиданно сильно ударила по нему, Серёжа и не думал, что какие-то саднящие губы смогут выбить его из колеи, но вот он: лежит безвольно под Птицей и пытается держать лицо, в самом деле, не станет же он плакать.       Птица провел пальцами по его виску, почти также, как делал он сам недавно, положил ладонь на плечо. Перехватив Серёжин взгляд, медленно опустился к губам и невероятно нежно поцеловал в щеку совсем рядом. Серёжа ожидал не этого: он думал, что Птица поцелует его, не обращая внимания на кровь. Он ведь так обычно и делал: игнорировал проблему, если не мог решить ее сразу, и его боль сейчас была проблемой.       Но Птица обращал внимание. Он подул на саднящие губы, Серёжа даже хмыкнул от неожиданности, и поцеловал в подбородок. Птице ничего не мешало целовать его так сильно, как захочется, и он не преминул этим воспользоваться. Он целовал его в лицо, в шею, даже прихватил игриво за надплечье, но быстро отпустил. Серёжа мог лишь надеяться, что хотя бы сейчас Птица не станет его кусать, сегодня он не хотел этого.       Птица и не стал. Он выцеловывал путанные дорожки на Серёжиных плечах, потом вылизывал чувствительную кожу. Он был нежен, и он как мог заботился о Серёже. И Серёжа ценил эти ласковые поцелуи.