Перо Жар-Птицы

Серёжа проснулся посреди ночи. Кожу вокруг глаз жгло от невыносимой боли. Едва зажили предыдущие ожоги, он снова сорвался, снова позволил себе заплакать. В стае его считали слабаком, хилым птенцом, удел которого — смерть. Он не мог сдерживать слёз, когда ему было больно или страшно. А жгучая боль от ожогов вызывала новый поток слёз. Он быстро смахнул выступившие слёзы краем простыни и с опаской посмотрел на спящего шамана. Длинные волосы цвета смоли разметались по спине и плечам. Черты лица слегка смягчились, но всё равно выражали угрозу. Серёжа притянул к себе колени и отвёл взгляд, опасаясь, что шаман почувствует это и проснётся. А он не хотел навлекать на себя его гнев. Когда он впервые увидел его глаза, его едва не парализовало от страха. Такие яркие, словно кровь на снегу. Такие пугающие… Словно их обладатель не был человеком. Серёжа слышал о злых духах, что обитают в мёртвых лесах и заманивают к себе живых. Этот шаман чем-то напоминал злого духа. Но почему он спас его? Почему продолжает лечить, даже если ему это не нравится? Зачем? Взгляд его блуждал по тёмной комнате, но неизменно возвращался к спящему шаману. В стае не было никого, кто был бы хоть каплю похож на него. Да и людей, подобных ему, Серёжа никогда не встречал. Почему же он спас его?.. Мужчина склонил голову набок, разглядывая лицо шамана. С каждой прошедшей минутой ему казалось, что выражение угрозы пропало с его лица. Слегка подрагивали тёмные ресницы. Размеренно поднималась грудь. Серёжа внимательно рассматривал перья на его одежде. Ворона, сороки, соловья, совы, сойки… Перьев Жар-Птиц не было. Неужели никогда не встречал? А если он только ради перьев его спас? Думать об этом Серёжа не хотел. Взгляд его упал на лежащий на столе хлеб. В животе, как на зло, заурчало. Он с опаской посмотрел на шамана, боясь, что мог разбудить его, и тихо выдохнул, когда обнаружил его спящим. За окном постепенно светлело. Серёжа наблюдал, как постепенно лучи осеннего солнца касаются земли, желтеющих листьев деревьев и… Это яблоня? Он вытянул шею, чтобы лучше разглядеть её через окно. И не ошибся — за окном росла высокая яблоня, а на ней алели румяные яблоки, подставив свои бока к солнцу. Серёжа снова посмотрел на шамана. Тот крепко спал. Уходить было опасно. Очень. Что случится, если он проснётся и не обнаружит его рядом? Убьёт сразу или сначала выдерет все перья? В животе снова заурчало. Серёжа закусил нижнюю губу до крови и почти с ненавистью посмотрел на яблоню. Ну почему она выросла именно здесь? Почему он проснулся именно сейчас? Не в силах больше терпеть, Серёжа поднялся, завернулся в простынь и, осторожно ступая и поглядывая на спящего хозяина дома, вышел на улицу. Земля под ногами ощущалась совсем не так, как раньше. Это так… чуднó. Серёжа зашагал к яблоне, ступая по мягкой земле. Яблоня оказалась гораздо выше, чем выглядело со стороны. Мужчина долго смотрел на яблоки, до которых не мог дотянуться, и сглотнул. Ствол слишком широкий — вряд ли удастся его раскачать. Остаётся только одно… * * * Алтан поморщился и перевернулся на бок. Бусы больно сдавили кожу на шее, от чего он проснулся. Поначалу он не мог понять, где оказался. Осознание пришло далеко не сразу. Алтан резко поднялся, оглядывая кровать. И как его угораздило уснуть в такой опасной близости с Жар-Птицей? Где он, кстати? Шаман отбросил в сторону плед, хотя и так было видно, что птицы нигде нет. Он сжал кулаки и бросился осматривать дом. Никаких следов. Неужели он просто сбежал? Почему тогда не воспользовался моментом и не убил его? Алтан вышел на улицу и обомлел. Обмотанный простынёй, на яблоне висел рыжеволосый мужчина, одной рукой обнимая ствол, а другой пытаясь дотянуться до ближайшего яблока. Вдруг рука его соскользнула, и он упал на землю. На голову ему упало яблоко. Мужчина негромко зашипел, огляделся в поисках яблока и счастливо улыбнулся, когда нашёл его. Оно было испачкано в земле, но его это не волновало. Он надкусил его и довольно зажмурился, слизывая стекающий по губам сок. Алтан решительно направился к нему, до боли сжав кулаки. Да что эта птица себе позволяет?! Увидев его, мужчина широко раскрыл испуганные глаза, прижался к стволу дерева и попытался встать, но вдруг вскрикнул. Алтан остановился, рассматривая его, и заметил, как опухла правая лодыжка. В глазах птицы же снова блеснули слёзы. — Перестань реветь, — прорычал шаман, сев рядом. Пернатый сжался и втянул голову в плечи, а яблоко прижал к себе. Алтан нахмурился, не понимая, чем вызвана такая реакция. Почему Жар-Птица его боится? Почему так трясётся из-за этого яблока? И тут он вспомнил. Ведь дед когда-то рассказывал ему об этом! Жар-Птицы питаются только ягодами и фруктами, и ничто они не любят так сильно, как яблоки. Алтан поднял голову. Пернатый, заметив его взгляд, ещё больше сжался, глядя на него янтарными глазами из-под рыжей чёлки. Шаман резко поднял руку, от чего птица испуганно вздрогнула, однако удара не последовало. Одна из ветвей вдруг опустилась и положила на раскрытую ладонь Алтана румяное яблоко. Он сунул его в руки птицы, что всё ещё дрожал. — Перестань трястись и вытри слёзы! — разозлился шаман. — Не собираюсь я тебя убивать! Я вылечить тебя пытаюсь! Птица перестала дрожать, но страх никуда не делся. Алтан же осмотрел его ногу и вздохнул. Сам он точно не дойдёт. И чего он не летает? Шаман встал и поднял на руки горячее тело Жар-Птицы. Тот вцепился пальцами в его плечо, а свободной рукой удерживал два яблока. Алтан отнёс его обратно в дом и усадил на кровать. Пернатый прятал странно покрасневшее лицо за длинными волосами. Шаман бросил взгляд на стол, где всё ещё лежал нетронутый хлеб и стоял кувшин с молоком. Так значит, он просто хотел есть? И побоялся об этом сказать? Да что не так с этой птицей? Алтан сходил за целебной мазью. Мужчина на кровати всё так же сидел, опустив голову и прижав к груди яблоки. Шаман поджал губы, откинув длинные волосы за плечо, сел рядом, зачерпнул немного мази и нанёс её на опухшую лодыжку птицы. Тот вздрогнул и поджал ноги, глядя на Алтана испуганными золотыми глазами. — Перестань трястись, как осиновый лист, — прошипел Алтан, но, увидев в глазах птицы блеснувшие слёзы, смягчил тон. — Тебя нашёл леший. Если уж он тебя не убил, то и я не стану. Вылечу тебя, а дальше лети, куда глаза глядят. Он закрыл баночку с мазью, поднялся и выпрямился, из-за чего теперь казался ещё выше. — Вытяни ногу и сегодня больше не вставай. Иначе такими темпами ты не скоро обретёшь свободу. Он уже почти вышел из комнаты, как услышал за спиной едва слышное и неуверенное: — Сп-пасибо… Алтан на миг остановился, но так и не обернулся. Оставив птицу в одиночестве, он вышел из дома. Серёжа же догрыз своё яблоко, а целое, данное ему шаманом, спрятал под шерстяным пледом, тепло улыбнувшись. Его хотят вылечить. Никто не собирается его убивать. Его хотят спасти… Никто не делал ничего подобного раньше. Мужчина улыбнулся. Быть может, не так опасны шаманы, как ему говорили в детстве. * * * Алтан осматривал яблоню со всех сторон, словно мог найти на ней ответы на терзавшие его вопросы. Жар-Птица заговорила. И с чего он вдруг его поблагодарил? За что? Это благодаря лешему он всё ещё жив. Закомандуй тот избавиться от него — Алтан бы давно утопил его в озере водяного, не поленился бы даже извинится перед обитателем глубин за все брошенные в его адрес слова и шишки. За такое не благодарят. Он жив только благодаря лешему. Да, именно благодаря нему. Алтан тут не при чём. Совсем… Шаман тяжело вздохнул и прикоснулся лбом к шершавой коре. Птица всегда смотрит на него со страхом. Он снова едва не ударился в слёзы, когда Алтан оказался рядом. А ведь он просто хотел есть… — Что я делаю не так? — совсем тихо спросил шаман, прикрыв глаза. Яблоня вдруг опустила ветку и похлопала его по спине. Алтан поднял голову. Вторая ветка протягивала ему румяное яблоко. — Было бы всё так просто… На макушку ему упало ещё одно яблоко. Мужчина зашипел и зло посмотрел на дерево. — Ладно! Я понял! Хватит! Ещё несколько яблок упало к его ногам. Алтан вздохнул и принялся их собирать. Сколько он себя помнил, дед всегда запрещал ему разговаривать с яблоней. Та же была редкой болтушкой. Все деревья о чём-то говорили. В лесу они, правда, почти всегда молчали, общаясь на своём, известном лишь им, языке. Алтану они указывали правильный путь домой, но не более. Молодая яблонька же всегда была не прочь поболтать. Только вот дед этого не одобрял. Он вообще был странным шаманом — с лесом не общался, духов прогонял, с лешим, вон, поругался… И запрещал всё это внуку. Яблоню он грозился срубить, но почему-то так этого и не сделал. Даже в порыве гнева, когда он хвастался за топор, он и близко не подходил к ней. Он не сломал ни одной ветки, не сорвал ни одного яблока, но смотрел на неё с такой ненавистью, словно она была причиной всех свалившихся на него бед. Теперь эта же беда свалилась на Алтана в виде Жар-Птицы. А беда ли?.. Вздохнув, мужчина подошёл к ведру с водой, вымыл яблоки, и вернулся в дом, прямо в комнату Жар-Птицы. Тот тоскливо рассматривал раны на груди, а при виде Алтана весь сжался, испуганно глядя на него большими золотыми глазами. Алтан поморщился и бросил яблоки на кровать. Рыжеволосый мужчина широко открытыми глазами смотрел на них, но не смел прикоснуться. Шаман же рассматривал раны на его груди. Целебные мази помогли — края стали затягиваться, покраснение спало. К зиме останутся только шрамы. Быть может, дело пойдёт быстрее после завтрашнего обряда. Равноденствие. Последний день перед зимой, когда ещё не спящих духов можно попросить о чём-то. Потом же наступит зима. Лес уснёт и проснётся лишь весной. Уснёт леший и его дети, водяной, кикимора. Все уснут. И только Алтан будет охранять спящий лес. — Ешь, — сказал он птице. — Раны быстрее затянутся. Он убрал нетронутые хлеб и молоко со стола, вернулся в свою комнату и сел у окна. Завтра. Завтра всё должно закончиться. Духи подскажут ему, что делать с Жар-Птицей, помогут вернуть его к стае. Только бы всё прошло удачно… * * * Утро встретило его ясным лазурным небом и приятным теплом. Алтан не любил холод. Холод напоминал ему о днях, проведённых в одном доме с дедом. О самых худших днях. Теперь он один, но холод всё равно ему противен. Ну, почти один. Казалось, Жар-Птица никогда не спит. По крайне мере, Алтан не видел этого. Он то и дело ощущал на себе чужой взгляд, и от этого становилось не по себе. Чужие взгляды не сулили ничего хорошего. Уж он это знал. Алтан долго копался в старых вещах, пытаясь найти хоть что-то, что подошло бы птице. Увы, вся его и дедушкина одежда оказалась чересчур большой. Нашлись лишь старые штаны и белая рубаха. Что ж, это лучше, чем ничего. Невольно шаман отметил, что в комнате что-то изменилось. Или же… Нет, не в комнате. Птица сидел на кровати, завернувшись в простыню, а рядом полукругом сложил плед. При виде Алтана он склонил голову набок, из-за чего волосы упали на лицо. — Держи, — шаман кинул ему одежду. — Что бы сегодня ни случилось, не выходи из дома. Ясно тебе? Мужчина долго на него смотрел и мелко закивал, испуганно глядя на него янтарными глазами. — Еды у тебя хватит, чтобы пережить этот день, — Алтан сложил руки на груди и повернул голову к окну. — Я не отвечаю за то, что будет сегодня происходить. Если ты ослушаешься меня и покинешь дом, я ничем уже не смогу помочь, — он внимательно посмотрел на притихшую птицу. — Ты погибнешь, едва переступишь порог. В лучшем случае. Так что не заставляй меня делать так, что ты ни коим образом даже встать не сможешь. Мужчина плотнее завернулся в простыню и вжал голову в плечи, словно надеялся таким образом стать невидимым. — Надеюсь, ты меня понял, — скривился Алтан и вернулся в свою комнату. Сегодня у него много дел. И начать лучше с малого. * * * Уже несколько раз он проводил этот ритуал. Сначала он наблюдал из дома, как в опасном танце кружится его дед. Потом ему разрешили подойти ближе, через год — ещё ближе, и вот, когда ему исполнилось пятнадцать, дед позволил ему самому проводить ритуал, а сам наблюдал за происходящим со стороны. Пусть отношения у него с Алтаном были не самые тёплые, именно в эти минуты юный шаман ясно ощущал, что дед поддержит его, если он оступится или ошибётся. В те минуты он был самым родным человеком на свете. Жаль, что это не могло длиться вечно. И вот теперь он проводит этот ритуал в одиночестве. Никто его не поддержит. Никто не спасёт, если он совершит ошибку. Он один. Алтан заплёл косы, скрепив их крупными бусинами. В волосы он вплетал разноцветные ленты и перья. Одежду украшали тяжёлые бусы, перья и амулеты. В детстве подобное одеяние казалось ему смешным. Тогда он и не предполагал, что однажды сам его наденет. Углём он обвёл глаза, вырисовывая ровные линии, на лбу на рисовал три красных пёрышка и ещё два — на щеках, по одному на каждой. Когда же он взглянул в зеркало, его охватил ужас. Словно Баатар восстал из мёртвых и сейчас смотрел на него, с той лишь разницей, что к концу жизни у него полностью побелели волосы. Все вокруг говорили ему, что он похож на деда. И почему-то именно сейчас это казалось… правильным. Алтан зажмурился и, глубоко вздохнув, вышел на улицу. Солнце уже клонилось к закату. Пора. Он подошёл к собранному с утра костру и взмахнул рукой. Костёр вспыхнул. Алтан закрыл глаза и опустил голову. В этот раз с ним нет никого. Мама не будет сидеть рядом, обнимая его, пока дед совершает обряд. Баатар не похлопает его по спине, выражая своё одобрение. Никого нет. Он один. Может, оно и к лучшему. Он никогда не помнил сам танец. Его вели духи. Его вёл огонь. Его вёл лес. Нет. Всё-таки он не один. С ним лес. Именно лес его защитит. Шаман едва заметно улыбнулся и плавно отвёл в сторону руку, когда услышал приближающийся шёпот. Начинается. Пусть духи леса проведут его сквозь пламя. * * * Серёжа вытянул шею, но кроме взмывшего к небу пламени ничего не видел. Поборов страх, он всё же заставил себя подняться и, осторожно ступая на больную ногу, подойти к окну. От увиденного захватывало дух — шаман кружился вокруг огромного костра, даже не открывая глаз, а за ним по пятам следовали искрящиеся языки пламени. Казалось, что он от них убегает, но рано или поздно они его настигнут. Серёжа затаил дыхание. Прекраснее этого он ничего не видел. В длинных чёрных косах пострели разноцветные перья, а шаман двигался так грациозно, словно листик, подхваченный летним ветерком. Пламя взметнулось прямо перед лицом шамана, тот ловко увернулся и продолжил кружить в странном, замысловатом танце с огнём. Подобные пляски устраивали и Жар-Птицы, провожая зиму. Так же горели костры, пытаясь дотянуться обжигающими языками до неба, а птицы танцевали, радуясь наступившей весне. Нередко из-за этих празднеств горели леса. Серёже так и не довелось поучаствовать в подобном. Сейчас же он стал свидетелем чего-то прекрасного, что делал лишь один человек. Один! Серёжа не знал, почему улыбается, как и не знал, почему не может отвести взгляд. Слишком красиво было то, что он видел. И вдруг шаман остановился. Огонь прекратил свою погоню за ним и послушно вернулся на место. Шаман долго глядел в огонь. Вдруг тот вспыхнул, а спустя миг погас. Мужчина бросился в дом, а Серёжа так и не нашёл в себе сил отойти от окна. * * * Алтан влетел в комнату, где когда-то жил его дед. Жар-Птица обнаружилась не на кровати, а у окна. Да что он себе позволяет?! Внутри клокотала такая ярость, что он с трудом её сдерживал. Казалось, он всё ещё слышит издевательский шёпот огненных духов, но те наверняка исчезли вместе с огнём. Они ответили на заданный вопрос. Не их вина, что ответ не устроил шамана. — Так ты ещё и наблюдал за этим?! — прошипел Алтан, сжав кулаки до хруста. Мужчина напротив испуганно сел. Чужая рубаха оказалась слишком большой, из-за чего шея его казалась ещё тоньше. — Кто ты такой? — продолжил напирать Алтан. — Как ты здесь оказался? И где, духи тебя задери, твоя стая?! Птица закрыл голову руками и судорожно сглотнул. — Я жду ответов, — процедил шаман. — И лучше бы тебе ответить, пока я не отдал тебя на растерзание водяному. Мужчина вскинул голову. Алтан довольно усмехнулся. Жар-Птицы не переносят воду. В этом их слабость. Уж он это знал. — Говори, где твоя стая? Птица едва заметно покачал головой и отвёл взгляд. — У меня… нет стаи, — едва слышно ответил он. Алтан нахмурился. Жар-Птица без стаи? Разве такое возможно? Они ведь всегда держатся вместе, не бросая никого из своих. Пятнадцать лет назад стая огненных птиц едва не спалила весь лес, пытаясь отыскать пропавшего птенца. Так почему этот не с ними? — У тебя её никогда не было? Мужчина закусил губу и зажмурился. Алтан хмыкнул. — Ты изгой. Мужчина болезненно поморщился и отвернулся, не желая на него смотреть. А далось ему это с трудом. Багровые глаза, подведённые углём, притягивали к себе внимание, околдовывали. В этот миг перед ним стоял настоящий шаман — яркий, холодный и невозможно опасный. Серёжа боялся на него смотреть, хоть и понимал, что это его всё равно не спасёт. Что же он сделал такого, за что его изгнали? Впрочем, это уже не важно. Изгоев не принимают в стаю. Да и, как правило, изгои редко выживают сами. Этот же какой-то совсем слабый. Вряд ли он сможет выжить один в лесу. — Я С-серёжа, — попытался серьёзно ответить мужчина, но получилось скорее жалко. Алтан лишь хмыкнул. Жар-Птица по имени Серёжа… Смешно. Духи назвали ему это имя. И это его совсем не радовало. Как и другие их слова. Впрочем, дед говорил, что не все их слова стоит воспринимать буквально. Ведь так? Иначе… «Ваши судьбы связаны, Золото леса. Не разорвёт их даже смерть, ибо очистительный огонь свободы поглотит вас, сметая всех на своём пути…»