Перо Жар-Птицы

Алтан долго не мог уснуть. Странное поведение птицы настораживало. Сначала он краснел, хотя это могло быть из-за раны, потом прятал лицо, а теперь и вовсе стал рычать. И при этом он не выглядел враждебно. Скорее… напуганно. Алтан нахмурился и перевернулся на бок, глядя в окно. Звёзд на небе не было, и деревья притихли. Значит, зима уже близко. И всё же, что не так с этой птицей? С другой стороны, с ним стало как-то… интересно жить. Он постоянно что-нибудь делал не так. То споткнётся, то упадет, то сбежит от курицы… С ним стало как-то веселее. Алтан невольно улыбнулся, и тут же коснулся губ пальцами. Когда он в последний раз улыбался? Кажется, еще когда мама была рядом. Как же давно это было… Он зажмурился, пытаясь вспомнить лицо матери, но в темноте упорно появлялся лик в обрамлении ярко-рыжих волос и с глазами яркими, словно застывший янтарь. * * * Олег смотрел на дом посреди лесной поляны до тех пор, пока в окнах не погас свет. На лес опустились ночные сумерки, а он продолжал стоять у самого края поляны с прищуром смотреть вдаль. Он перевёл взгляд на небо, где не было ни одной звезды, и чему-то усмехнулся. — Уходим. Вадим удивлённо на него посмотрел и развёл руки в стороны. — Чего? Мы ждали столько времени, чтобы просто уйти? Или ты отказался от нашей цели? Губы Олега тронула почти незаметная улыбка. Никто другой ее бы не заметил, но Вадим уже давно научился видеть, как невозмутимый вожак проявляет свои истинные чувства. — Успокойся. Он не сбежит. Теперь он далеко не уйдет. Олег снова посмотрел на небо, и на этот раз его улыбка стала шире. — Он сам загнал себя в ловушку. Нам пора. Он обернулся волком и помчался вглубь леса. Вадим вслед за ним принял облик волка и замер, когда на нос ему упала белая холодная мушка. Так вот в чём дело… Он усмехнулся и побежал вслед за своим вожаком. Птица может и подождать. Теперь действительно некуда спешить. * * * Проснулся Алтан от того, что кто-то самым наглым образом запрыгнул ему на ноги и начал его трясти. Шаман подорвался и схватил непрошенного гостя за горло. Серёжа, что удивительно, совсем не испугался. — Никогда не буди меня, — прошипел Алтан и устало потёр глаза. — Что стряслось? — Там! — Серёжа указал на окно, схватил шамана за край одежды и стащил с кровати. Алтан едва не упал. Он не успел даже возмутиться, когда Серёжа прижал его к окну. — Смотри! Алтан на мгновение замер. За окном все было белое. Деревья укрылись пушистыми шапками и блестели на солнце. Шаман взглянул на Серёжу. Тот прижался носом к холодному стеклу и в восторге смотрел на воцарившуюся за окном красоту. — Никогда снег не видел? — Снег? — Серёжа взглянул на него. В его глазах не было страха. Только неподдельный интерес. — Зима наступила. Серёжа понятливо кивнул и снова прижался к окну. — Жар-Птицы спят зимой. Я вместе со всеми прятался в подземных гнёздах, но не мог уснуть. Я не поднимался на поверхность и не знал, что зима… такая. И этот снег всю зиму будет? Такой же белый? Янтарные глаза стали почти светлыми от поистине детского восторга. Он с трудом мог сдержать улыбку. Алтан невольно задержал взгляд на его губах. Раньше он так не улыбался. — Да. Он будет лежать всю зиму. Серёжа тихо хихикнул. Алтан долго смотрел на него, а тот был так поглощён снегом, что даже не замечал этого. — Почему ты не спишь зимой? Серёжа пожал плечами. — Этого я не ведаю… С самого рождения я не могу уснуть. Вот уже двадцатую зиму живу, и ни разу не спал. А Бог Огня злится… Шаман хмыкнул. — Если бы он злился по-настоящему — давно бы обрушил на тебя свою силу. Серёжа нахмурился и посмотрел на Алтана. — Но ведь я неправильный. — Какая разница, спишь ты зимой или нет? Жар-Птицей ты от этого быть не перестаешь. Алтан развернулся и вышел из комнаты. Нужно проверить кур и козу, а заодно убрать снег со двора. Он вышел на крыльцо и вдохнул холодный воздух. Осенняя прохлада сменилась зимней. Алтан с трудом заставил себя смотреть прямо. Всегда с наступлением зимы его клонит в сон. Однажды он проспал целых пять дней. Дед тогда был в ярости и больше не давал ему спать так долго. Маленький Алтан постоянно ходил сонный и уставший, но со временем привык. Это первая зима без Баатара, и неизвестно, уснет он снова или нет. Алтан шагнул в сугроб и направился к курятнику. На крыльцо выбежал Серёжа и с громким криком боли упал на порог. Шаман резко обернулся, и увидел, как тот прижимает к себе после ноги, а на ступнях яркими пятнами выделяются ожоги. И как он мог забыть предупредить? Снег — та же вода, а она для него губительна. Алтан раздражённо зарычал и пошёл обратно, с трудом продвигаясь через сугробы. Серёжа сидел на пороге и тихо стонал, схватившись за обожженные ноги. Без лишних слов шаман поднял его на руки и понёс в дом. Серёжа мелко дрожал. Алтан опустил его на кровать и снова нахмурился. Лицо Жар-Птицы было красным. Решив разобраться с этим позже, шаман схватил его за щиколотку и стал рассматривать ожоги. Не такие сильные, как от слёз, но приятного тоже мало. Волдырей нет, кожа просто покраснела. Но наверняка очень больно. — Полежи пока. И не выходи из дома. Эти слова были лишними. Абсолютно лишними. И всё же он сказал это. Только вот зачем? Серёжа кивнул и опустил голову, пряча покрасневшее лицо за огненной волной. Алтан ничего не сказал и вернулся на улицу. Надо было расчистить тропу до курятника и колодца. Солнечные лучи заставляли снег сиять, как россыпь серебряной пыли. Всё было таким ослепительно ярким… Алтан потёр глаза и сильно сжал кожу на руке. Острая боль помогла отвлечься от желания вернуться в дом, завернуться в тёплое одеяло и уснуть. Нельзя спать. Нельзя… * * * Серёжа едва сдерживал слёзы обиды. Кожу до сих пор пекло, пусть и не так сильно, как раньше. Снег, который поразил его своей красотой, оказался очередным «врагом». Теперь подземные гнездовья были оправданы — Жар-Птицы не из вредности прятались под землёй и засыпали на долгие месяцы. Они спасались от снега, который был буквально повсюду — на деревьях, на земле, наверное, даже на воде. Из окна Серёжа не видел ни одного места, где бы не было снега. Ну почему эта ослепительная красота оказалась настолько губительной?! Он свернулся калачиком в своём гнезде и зажмурился. Горела не только обожженная кожа, горело ещё и лицо, и тело в тех местах, где его касались чужие руки. Алтан не наругал его, не накричал, а просто отнёс обратно в дом… Он промолчал… И это молчание причиняло больше боли, чем оказавшийся опасным снег. * * * Когда к курятнику и колодцу были очищены тропы, Алтан, с трудом передвигаясь и едва не засыпая на ходу, вернулся в дом. Плечи болели, поясница ныла, но расслабляться нельзя. Если он сейчас приляжет отдохнуть, то больше не встанет. Спать нельзя. Нельзя! Он заглянул в комнату птицы и замер на пороге. Тот лежал в своем гнезде, свернувшись, как кот. Он не спал, нет. Алтан много раз видел его спящим и сейчас точно знал, что он бодрствует. Тогда что с ним? Шаман нахмурился, оперевшись о дверной косяк. Восторг в янтарных глазах… который сменился слезами боли. Алтан тихо прошёл к окну. Серёжа с такой радостью смотрел на снег, ведь видел его впервые. Он не знал, что снег причиняет боль. Алтан вздохнул, и обернулся, глядя на птицу. Ребёнок, чью мечту разбили. И почему от этого тоскливо на душе? — Хочешь выйти на улицу? Он проклял себя за этот вопрос. И зачем он это делает?! Проще ведь просто… А что «просто»? Делать вид, что его не существует? Нет, это не вариант. Серёжа поднялся, но лицо продолжал прятать в рыжих прядях. Алтан чуть нахмурился. Почему он вообще прячет лицо? — Снег… опасен… — Вода тоже, но ты всё равно в ней моешься, — спокойно заметил Алтан. Был, правда, один нюанс — чтобы вода не причиняла ему боли, она должна быть очень горячей. Со снегом такое вряд ли получится. Из-за рыжих прядей показались золотые глаза. Серёжа молчал, и Алтану пришлось продолжить: — Тебе больно, когда вода попадает на кожу. Это поправимо. Серёжа неторопливым движением убрал рыжие пряди с лица и изящно заправил их за уши. — Я… смогу выйти… туда? Он посмотрел в окно. В глазах снова блеснула искра восторга. — Сможешь. Только для начала тебе нужно одеться. Алтан снова, как и в прошлый раз, принёс вязаные носки и, аккуратно взяв Серёжу за щиколотки, стал их надевать. Лицо птицы стало пунцовым. — Я… а если это не поможет?.. — Поможет. Алтан ничего не сказал про резкую перемену в его лице и странную дрожь в голосе. Что же с ним происходит?.. Решив подумать об этом позже, он ушёл в свою комнату и вернулся с парой валенок. Если бы дед узнал, что в его валенках ходит Жар-Птица — наверняка бы восстал из мёртвых, потому что зрелище это… забавное. Серёжа поднялся на ноги и нелепо согнул колени. Алтан заставил его надеть тулуп, а на голову нацепил ему шапку. Серёжа выглядел до безумия смешно, из-за чего шаман не смог сдержать улыбку. — Теперь тебе никакой снег не страшен. Серёжа всё ещё был красным. И прежде чем Алтан успел спросить, тот жалобно прошептал: — Жарко… — Сейчас остынешь. Алтан вышел на крыльцо. Серёжа, смешно перебирая ногами в слишком больших для него валенках поспешил следом и опять едва не упал с крыльца, благо, Алтан успел схватить его за шиворот. Серёжа широко распахнул глаза и открыл рот. Вблизи снег казался таким… удивительным! Он уже хотел шагнуть в это белое безумие, как Алтан остановил его. — Подожди. Серёжа с непониманием посмотрел на него. Алтан взял его за руки и натянул на них рукавицы. — Теперь ты можешь коснуться снега. Серёжа пискнул от радости и тут же зачерпнул горсть снега. И он не причинял боль! Рукавицы спасли его! Он впервые в жизни счастливо рассмеялся и подкинул снег над головой. Пара снежинок упала на нос и тут же растаяла, не причинив никакой боли. Серёжа широко улыбнулся и посмотрел на рукавицы. Глаза округлились от удивления. — Эти крошки! — он подбежал к шаману и показал свои руки. — На них есть узоры! Алтан едва заметно улыбнулся. — Это снежинки. Все они разные, как и люди. И все они прекрасны. Серёжа счастливо улыбнулся. Его щеки очаровательно покраснели, а глаза стали совсем светлыми, и напоминали ещё не застывшую смолу молодой сосны. Снег с шапки падал на рыжие волосы и мгновенно таял, не в силах сопротивляться жару огненной птицы. Серёжа побежал дальше по тропе, кружился и весело смеялся. Алтан спустился с крыльца и медленно зашагал в его сторону. Надо бы проверить, как там куры… Серёжа повернулся к Алтану и на миг замер. На фоне белого снега волосы шамана казались ещё чернее, а глаза были такими яркими… Несколько снежинок запуталось в его волосах. На губах была слабая, почти незаметная улыбка. Он был до того прекрасен, что Серёжа невольно ахнул. Среди Жар-Птиц не было никого с чёрными волосами. Алтан был красив. И эта удивительная, необычная красота в сочетании с заботой, что он проявлял, до того тронула Серёжу, что он, поддавшись секундному порыву, подошёл ближе и коснулся его губ своими. Алтан шарахнулся от него, словно от огня. — Т-ты… ты что т-творишь?! Теперь его глаза полыхали злостью, а щеки вспыхнули. Серёжа прижал руки к груди и опустил голову. Лицо горело. Сердце бешено колотилось, а внутри всё скрутило в тугой узел. Он всё испортил… Алтан бросился обратно в дом, а Серёжа так и остался стоять между сугробов. По щекам текли слёзы и с шипением оставляли после себя багровые дорожки. Он этого даже не заметил. Что ему эта боль, когда сердце плачет? * * * Алтан упал на кровать и уткнулся лицом в подушку. Губы горели, хотя поцелуй был почти невесомым. Что нашло на эту бешеную птицу?! О чём он вообще думал? Внутри всё кипело от злости и негодования. Голова раскалывалась от боли. Слишком много всего. Слишком! Не надо было его оставлять. Надо было выгнать, пока была такая возможность. А что с ним делать сейчас? Он даже с поляны не уйдёт — кругом снег! Алтан ненавидел себя за слабость, за то, что проявил жалость к раненой птице. Надо было его выгнать. Надо было отдать его оборотням. Надо было оставить его в лесу! Но то, как он искренне улыбался, глядя на снег… Нет! Дед был прав. От Жар-Птиц одни беды! В ушах странно зазвенело. Алтан с рыком прижал колени к груди и зажмурился. От боли в голове на глаза навернулись слёзы. Он зажмурился, сделал глубокий вдох, а затем выдохнул и мгновенно провалился в сон.