Перо Жар-Птицы

Дни становились всё холоднее, а отношения между Алтаном и Серёжей — теплее. Серёжа снова улыбался. И пусть шаман часто замечал, как тот подолгу задерживает на нём взгляд, всё наладилось. По крайней мере, так казалось. Алтан поставил ведро с водой возле окна. Серёжа выглянул из комнаты, осмотрел пол на наличие капель и в два прыжка запрыгнул на стул. — Прекрати скакать! — шикнул Алтан. Серёжа виновато улыбнулся. — Оно само… — Само, — передразнил его шаман. — Всё у тебя «само»! Серёжа склонил голову к плечу. Золотые глаза сверкнули. — Ты хочешь спать. Алтан перестал удивляться его проницательности. Серёжа, как выяснилось, был очень наблюдательным и умным, просто не делился ни с кем своими мыслями. — Я продержусь. Серёжа хмыкнул и опустил ноги. Руки он поставил на стол и стал катать по нему деревянную ложку, пока Алтан не отобрал её. Птица недовольно фыркнул и снова поднял ноги, прижимая колени к груди. — Почему ты вообще засыпаешь? Алтан надолго задумался, пытаясь придумать хоть немного правдоподобный ответ. — Не знаю… С самого детства так. Раньше хоть дед не давал спать, — шаман посмотрел на него. — А тебя просить разбудить меня бесполезно, да? — Ну так если спать хочется… — Серёжа пожал плечами. Алтан вздохнул. — Мне нельзя спать. — Но почему? — Потому что… — Алтан не находит слов. — Неправильно так долго спать! Серёжа задумчиво хмурит брови и прикусывает нижнюю губу. — Но птицы ведь спят… — Я не птица. Серёжа ещё больше нахмурился, но промолчал. — Может, ты ёж… — тихо пробормотал он. Алтан обернулся, с недоумением глядя на него. — Ёж? Серёжа вспыхнул, но взгляд не отвёл. — Такой же колючий и постоянно фыркаешь! — Неправда, — фыркнул Алтан и замер, а Серёжа вдруг рассмеялся — тихо, но искренне. И будто не было всех тех недопониманий, словно ничего страшного не произошло… Серёжа прочистил горло и стал мурлыкать себе под нос незамысловатую песню. Алтан обернулся, да так и замер. Серёжа медленно провёл пальцами по плечу, откинул назад голову, открывая тем самым шею, и прикрыл глаза. — Если решил заставить меня уснуть, то у тебя ничего не выйдет, — ровно произнёс Алтан. Серёжа резко открыл глаза и, от чего-то смутившись своих действий, сгорбился, притягивая к себе колени, и опустил на них голову. Алтан тяжело вздохнул. — Перестань ты меня бояться. Не обижу ведь. Серёжа искоса на него посмотрел, но промолчал, хотя в глазах читалось что-то похожее на немой укор. И Алтан не мог его за это винить. Ещё недавно он обходился с ним так, что и врагу не пожелаешь. Поэтому Серёжа имеет полное право не верить ему. — Зима всегда такая длинная? Алтан повернулся к окну, словно спящий лес мог ответить на этот вопрос. — Да… Природа засыпает. Возможно, если бы ты спал, для тебя бы она прошла быстрее. — Я никогда не сплю зимой, — тихо напомнил Серёжа. — И что же ты делал в прошлые зимы? — Пел спящим птицам. За песнями я не замечал, как зима заканчивалась. Мне казалось, что она короткая, а теперь… конца её не видно. Будто вечность длится. Алтан едва заметно улыбнулся, но улыбка была грустной. Пока был жив дедушка, ему тоже зима казалось бесконечной. В любое другое время Алтан мог сбежать на день в лес, а переночевать либо в курятнике, либо лесных угодьях лешего, но зимой он почти не выходил из дома. Дедушка до самого конца зимы держал его взаперти, лишь изредка разрешая выйти во двор. Только почему он делал это, Алтан не знал. И вряд ли узнает. — Спой. Серёжа повернулся к нему и чуть нахмурился. Алтан и сам не ожидал, что произнесёт это вслух. — Хорошо, — тихо ответил Серёжа и запел. В его песне не было слов, и она отличалась от той, что пел отец, но было в ней что-то настолько чарующее и волшебное… Алтан повернулся к окну. На ночном небе появились первые звёзды. Снег слегка блестел в свете луны. Шаман смотрел на покрытый снегом лес, и на миг ему показалось, что он слышит тихую песнь деревьев. Быть может, среди них есть кто-то, как и Серёжа, поющий колыбельные спящим собратьям? Алтан закрыл глаза, вслушиваясь в голоса. Один пел совсем рядом, а другой, едва различимый, пел за окном. И эта песня… такую же пел отец… А голос… Алтан широко раскрыл глаза, глядя в окно. Это ведь его голос! Почему вдруг стало так тихо? — Всё хорошо? — обеспокоенно спросил Серёжа. Алтан долго смотрел на спящий лес, долго прислушивался… И ничего. Лес спал. И никто не пел. — Показалось, что слышал чей-то голос… Неважно. Я просто устал. — Тебе нужно поспать. На плечо легла чужая рука. Алтан резко обернулся, и Серёжа отдёрнул руку, словно обжёгся. Его щёки слегка покраснели. — Прости… — он виновато опустил голову. — Ничего. Мне и правда нужно поспать… Голова казалась тяжёлой, а перед глазами всё плыло. Сколько же он не спал?.. — Разбуди меня на рассвете, если я сам не проснусь. Серёжа кивнул. Алтан направился к себе в комнату и уже на пороге услышал тихое: — Спеть тебе?.. Он задумался, закрыл глаза и тихо вздохнул: — Если не трудно. Он тут же проклял себя за слабость, но в душе ему так хотелось услышать ещё раз песню, что в детстве означала немыслимое счастье. Тогда у него была семья — мама, папа, дедушка и бабушка. Никого не осталось. Теперь он один. Алтан опустил голову на подушку и проследил, как Серёжа, потоптавшись на пороге, неуверенно подходит ближе и садится на край кровати. — Не забудь разбудить, — напомнил шаман, закрывая глаза. — Не забуду, — тихо пообещал Серëжа и запел. Лишь по доброй воле птица Отдаёт своё перо. Его ложью не добиться, Не сорвать его во зло… Серëжа продолжал тихо напевать, а в голове Алтана эхом повторялись слова «Лишь по доброй воле птица отдаёт своё перо». Перья… Чудесные перья, из-за которых одни беды. А ведь Серëжа с того дня так и не превращался в птицу. А умел ли вообще? Алтан ни разу не видел его в облике птицы. Поэтому его изгнали? Тихий напев сменился странным урчанием. Алтан не знал, кажется ему это или нет. Сонная нега завладела им. Мысли путались, а сознание постепенно погружалось в черноту и долгожданный покой. * * * Серëжа замолчал, когда Алтан окончательно уснул. Он ещё долго сидел рядом, рассматривая расслабленное лицо. Такой красивый… Разве такое вообще возможно? Разве может простой человек быть настолько красивым? А простой ли?.. Неспроста он засыпает на многие дни. Для человека это слишком необычно. Неужели он тоже неправильный? Серëжа осторожно коснулся подушечками пальцев шелковистых чëрных волос. В груди что-то затрепетало, и он снова заурчал, но на этот раз не пытался заглушить этот звук. Зачем отрицать очевидное? Чувства никуда не пропали, а стали только сильнее. Но Алтану это не нужно знать. Как только снег растает и наступит весна, им придётся попрощаться, скорее всего навсегда. Жар-Птицы никогда не возвращаются в места, где раньше были, и пусть он неправильная Жар-Птица, ему тоже нужно лететь. Нужно, иначе его сердце разорвëт от тоски и не разделëнных чувств. А вдали от шамана забыть будет проще. Гораздо проще… И не так больно. Серëжа ворковал, а потом наклонился и осторожно коснулся щекой длинных волос шамана. Такие мягкие и так приятно пахнут… Он резко отстранился и подошёл к окну. Столько снега… Если он выйдет и упадëт в сугроб, всë может закончиться раз и навсегда. Но что тогда будет с Алтаном? А если он уснëт и больше не проснëтся? И что он подумает о нëм? Нет, нельзя с ним так поступать. Это неправильно. Серëжа обернулся. Луна освещала прекрасное лицо шамана, словно и сама им тайно любовалась. Мужчина вздохнул. Луна не совершала тех ошибок, что совершил он, и никто не называл еë «неправильной», а потому она имела полное право наслаждаться красотой Алтана и издевательски поглядывать на Серëжу. Даже звëзды, словно в насмешку над ним, мигали. Только одна, самая яркая из них, безмолвно наблюдала за происходящим, словно её не интересовали ни луна с еë причудами, ни звëзды, ни Алтан с Серëжей. Она просто сияла. Серëжа долго смотрел на неë и шëпотом спросил: «Прошу, скажи, что мне делать?». Звезда моргнула, и это был весь еë ответ. По щеке Серëжи скатилась слеза, но следа за собой не оставила. * * * Сладкий сон не желал уходить. Алтан не помнил, что ему снилось, но чувствовал небывалое счастье. Когда же вдруг его начало трясти, сон исчез, однако отпускать из своих объятий не желал. С трудом Алтан прогнал остатки сна и, поняв, что происходит что-то странное, оттолкнул от себя кого-то и навалился сверху. Темнота перед глазами рассеялась, и шаман увидел встревоженное лицо Серëжи. — Ты просил разбудить на рассвете… — прошептал он. Алтан с заминкой кивнул. Разбудить… Что же ему снилось, что он никак не мог проснуться? Он тяжело дышал и бегло рассматривал Серëжу, совершенно не задумываясь, почему это делает. Мысли путались, будто эта тряска всë перемешала, и сколько бы он ни пытался, а вспомнить, о чëм же был сон, не мог. — Можно… я встану? — тихо спросил Серëжа. — Дышать трудно… Алтан тряхнул головой, прогоняя бессвязные мысли, огляделся и поняв, в каком они лежат положении, быстро поднялся. Серëжа спрыгнул с кровати, громко топнув, и сладко потянулся. Рубаха немного задралась, оголяя белый живот со шрамами от волчьих когтей, а по плечам рассыпались огненные волосы. Зрелище было настолько завораживающим, что Алтан невольно открыл рот и отвернулся к окну, чтобы скрыть неожиданно покрасневшие уши. И почему у него вдруг возникло то же непонятное ощущение, что он испытывал во сне?.. — Я не хотел пугать. — Эти моя вина, — заверил его Алтан, закрывая волосами уши. — Я… немного резко реагирую на подобное. Серëжа всë ещё топтался на месте. Алтан обернулся и замер, наблюдая, как мужчина перебирает волосы, глядя куда-то в пол. — Можно спросить? Алтан кивнул. — Шаман, что жил здесь раньше… Каким он был? Алтан невольно вздрогнул. Серëжа нахмурился и опустил руки. — Я понял. Прости. — Он умер, — слегка дрогнувшим голосом ответил Алтан. — Я знаю, — тихо сказал Серëжа и подошëл ближе. Он протянул было руку, чтобы коснуться чужого плеча, но в последний момент передумал. — Ты не виноват в том, что было. — Откуда тебе знать? — резко спросил Алтан. — Разве мы виноваты в том, кто мы есть? — пожал плечами Серëжа. — Ты сам так говорил. Другими словами, но говорил. — У меня всë не так. — Разве? Не дожидаясь ответа, Серëжа покинул его комнату. Алтан глубоко вздохнул. Нельзя позволять тени деда даже после смерти отравлять ему жизнь. Нельзя! Он и правда не виноват в том, что его ненавидели…