Часть 5
1 мая 2022 г. в 11:42
— Грета, с кем разговаривает мистер Поттер? — мне хочется умереть. Я полон недобрых предчувствий, и мое подсознание кричит: «Беги, беги отсюда!» Но вопрос я произнес небрежным тоном.
— А, это миссис Лестрейндж. Она владелица этого салона вместе с мистером Поттером, — с готовностью сообщает эти сведения Грета.
— Миссис Лестрейндж? — вероятно, миссис Робинсон развелась с мужем и женила на себе какого-нибудь беднягу саба.
— Да. Обычно ее здесь трудно увидеть, но сегодня заболел один из наших сотрудников, и она его заменяет.
— Вы знаете, как зовут миссис Лестрейндж?
Грета смотрит на меня, подняв брови, хмурится и надувает свои розовые губки, словно удивлена моим любопытством. Эх, может, я зашел слишком далеко?
— Беллатриса, — отвечает она, почти с неохотой.
Меня захлестывает странное чувство облегчения от того, что меня не подвело мое шестое чувство.
Они все еще что-то обсуждают. Гарри говорит горячо, с напором. Беллатрис взволнованно слушает, кивает, качает головой и морщится. Вот она прикусила губу и поглаживает пальцами свою ладонь, словно желая успокоиться. Еще один кивок, и она бросает на меня взгляд, дарит бледную улыбку.
Я могу только смотреть на нее с каменным лицом. Кажется, я в шоке. Как он мог привести меня сюда?
Она что-то шепчет Гарри; он коротко смотрит в мою сторону, затем поворачивается к ней и отвечает. Она кивает, и я думаю, что она желает ему удачи, но мои навыки чтения по губам не очень развиты.
Гарри возвращается ко мне; на его лице я вижу беспокойство. Черт побери, не зря я… Миссис Робинсон удаляется в дальнюю комнату и закрывает за собой дверь.
Гарри хмурится.
— Ты в порядке? — в его голосе мне слышится опаска, настороженность.
— Не совсем. Ты не хотел нас знакомить? — холодно спрашиваю я.
У него отваливается челюсть. Он выглядит так, словно я выдернул из-под его ног ковер.
— Но я думал…
— Что ж, и умные люди иногда… — я не могу подыскать подходящие слова. — Мне хочется уйти отсюда.
— Почему?
— Ты знаешь почему, — я опускаю глаза.
Он смотрит на меня горящим взором.
— Мне жаль, Драко. Я не знал, что она будет здесь. Она никогда не бывает здесь. Она открыла новый филиал на востоке, и обычно находится там. Сегодня кто-то заболел.
Я поворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери.
— Грета, Франко нам не понадобится, — говорит Гарри, и мы выходим на улицу.
Мне хочется убежать, но я перебарываю это желание. Убежать далеко-далеко. Еще ужасно хочется плакать. Но больше всего я хочу уйти подальше от этого идиотского гламура.
Гарри бесшумно идет рядом со мной, пока я пытаюсь обдумать все это в своей голове. Мой мозг бурлит от бесчисленных вопросов, на которые пока нет ответа. Гарри молча идет рядом, пока в моем сознании проносятся все эти мысли. Он не прикасается ко мне, и это весьма разумно с его стороны. Будет ли мистер Хитрец и на этот раз уклоняться от ответа?
— Ты приводил сюда своих сабов? — грозно интересуюсь я.
— Некоторых, — спокойно отвечает он.
— Дафну?
— Да.
— Но ведь салон выглядит новым.
— Я недавно закончил ремонт.
— Понятно. Значит, миссис Робинсон встречалась со всеми твоими сабмиссивами.
— Да.
— Они знали о ней?
— Нет. Никто из них. Только ты.
— Но я не саб.
— Нет, конечно.
Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. В его широко раскрытых глазах читаю страх.
— Неужели ты не понимаешь, как все это мерзко? — мой голос дрожит от гнева и возмущения.
— Да. Прости, — и он изображает раскаяние (как любезно с его стороны!).
— Я хочу постричься, и желательно там, где ты не трахался ни с персоналом, ни с клиентурой.
Он болезненно морщится.
— Ну, я пошел. Пока.
— Ты ведь не сбегаешь от меня? Нет?
— Нет. Я, черт побери, просто хочу подстричься. Где-нибудь. Я хочу сесть в парикмахерское кресло, закрыть глаза и забыть про всю фигню, которая тебя сопровождает.
Он проводит ладонью по шевелюре.
— Я могу прислать Франко к тебе домой, — спокойно предлагает он.
— Она очень привлекательная.
— Да, верно, — неохотно соглашается он.
— Она сейчас замужем?
— Нет. Уже пять лет как в разводе.
— Почему вы не вместе?
— Потому что у нас все в прошлом. Я уже говорил тебе.
Внезапно он морщит лоб, поднимает кверху палец, потом выуживает из кармана свой «блэкберри». Вероятно, телефон вибрировал; звонка я не слышал.
— Лонгботтом, — рявкает он и выслушивает сообщение. Мы стоим на углу улицы, недалеко от моей квартиры, и я смотрю в направлении стоящего передо мной саженца дерева, листья которого недавно позеленели.
Мимо нас снуют люди, погруженные в свои субботние дела и, без сомнения, размышляющие о своих личных драмах. Интересно, есть ли среди них преследующие экс-супруги, сногсшибательные бывшие директрисы и мужчина, не имеющий понятия о частной жизни по волшебным или маггловским законам?
— Погиб в ДТП? Когда? — прерывает мои размышления Гарри.
О, нет. Кто? Я слушаю внимательнее.
— Тем более. Значит, этот говнюк рассказал не все. Он что-то знает. Неужели у него нет никакой жалости к ней? — Гарри неодобрительно качает головой. — Теперь все начинает проясняться… нет… мне понятно, почему она такая, а не где она, — Гарри обводит взглядом улицу, словно что-то ищет, и я невольно повторяю его действия. Но не замечаю ничего особенного. Все те же деревья, автомобили, горожане, спешащие по своим делам.
— Она здесь, — продолжает Гарри. — Она следит за нами. Да… Нет. Два или четыре, двадцать четыре, семь… Я еще не объявил об этом, — Гарри переводит взгляд на меня.
Не объявил о чем? Я хмурюсь, и он опасливо поглядывает на меня.
— Что?.. — шепчет он и бледнеет. — Понятно. Когда? Только что? Но каким образом?.. Никаких биографических данных?.. Понятно. Отправь по е-мейлу имя, адрес и фото, если есть… двадцать четыре, семь, с сегодняшнего дня. Поддерживай связь с Уизли, — Гарри отключает смартфон.
— Ну? — с тревогой спрашиваю я. Он скажет мне хоть что-нибудь?
— Это был Лонгботтом.
— Кто он?
— Мой начальник охраны.
— Понятно. Так что случилось?
— Дафна ушла от мужа около трех месяцев назад и сбежала с парнем-маглом, который погиб в автокатастрофе четыре недели назад.
— О.
— Этот говнюк, врач, знал все это… — с гневом и досадой говорит он. — Горе — вот в чем причина ее странного поведения. Пойдем, — он протягивает мне ладонь, и я машинально берусь за нее. Но тут же спохватываюсь и отдергиваю руку.
— Постой, мы не договорили. О «нас» и о ней, твоей миссис Робинсон.
Гарри сердито морщится.
— Она не «моя миссис Робинсон». Мы можем поговорить об этом у меня дома.
— Я не хочу идти к тебе. Я хочу постричься! — кричу я, стараясь сосредоточиться только на стрижке…
Он снова выхватывает из кармана смартфон и набирает номер.
— Грета, это Гарри Поттер. Мне нужно, чтобы Франко был через час у меня. Передай миссис Лестрейндж… Хорошо, — он убирает смартфон. — Ты слышал? Парикмахер приедет в час.
— Гарри…! — лепечу я.
— Драко, у Дафны явно нервный срыв. Я не знаю, за кем она охотится, за тобой или за мной, и что задумала. Сейчас мы поедем к тебе, соберем твои шмотки, и ты поживешь у меня, пока мы не разыщем ее.
— Зачем мне это надо?
— Ради твоей безопасности.
— Но ведь…
— Никаких «но», — сердится он. — Ты поедешь ко мне, даже если тебя придется тащить за волосы.
Я удивленно смотрю на него. Невероятно. Пятьдесят Оттенков в великолепном, ярком многообразии.
— По-моему, ты преувеличиваешь опасность.
— Нет. Можем продолжить нашу дискуссию у меня дома. Пойдем.
Я с вызовом гляжу на него, скрестив на груди руки. Он заходит слишком далеко.
— Нет, — повторяю упрямо.
— Ты либо пойдешь сам, либо я тебя понесу. Меня устраивают оба варианта, Драко.
— Не посмеешь, — усмехаюсь я. Ведь не станет же он устраивать спектакль посреди оживленной улицы.
Он улыбается, но его глаза остаются строгими.
— О, детка, мы оба знаем, что если ты бросаешь мне перчатку, то я с радостью принимаю вызов.
Мы сердито смотрим друг на друга — и тут он наклоняется, берет меня за бедра и поднимает. Не успев опомниться, я уже лежу животом на его плече.
— Опусти меня! — визжу я. Ох, как мне нравится так кричать!
Он начинает идти по улице, не обращая внимания на мои крики. Крепко держит одной рукой, а свободной шлепает меня по заду.
— Гарри! — кричу я. Люди оглядываются на нас. Я не знаю, куда деться от стыда. — Я пойду сам! Я пойду!
Он ставит меня на ноги и не успевает выпрямиться, как я уже шагаю в сторону своего дома, клокоча от ярости, игнорируя его. Да, конечно, иногда он идет рядом, но я продолжаю его игнорировать. Что я намерен делать? Я так злюсь, что даже не знаю, что злит меня больше — всего хватает.
По дороге я мысленно составляю такой список:
1. Он нес меня на плече — недопустимо для меня, как и для любого человека старше шести лет.
2. Он привел меня в салон, которым владеет вместе с бывшей любовницей, — не глупо ли?
3. В тот же салон он приводил своих бывших сабов — тоже глупо.
4. Он даже не понял, что это некорректно, — а еще считается умным человеком.
5. Наличие сумасшедших подружек, хотя и бывших. Могу ли я винить его в этом? Я сейчас в такой ярости, что да, могу.
6. Он знает мой банковский счет — слишком неприлично.
7. Его покупка LIP — у него больше денег, чем ума.
8. Он настаивает на моем переезде к нему — угроза со стороны Дафны, вероятно, серьезнее, чем он думал… Так почему же он не рассказал мне о ней вчера?
В моем мозгу шевелится догадка. Что-то изменилось. Что же? Я останавливаюсь, и Гарри останавливается вместе со мной.
— Что произошло? — грозно спрашиваю я.
— Ты о чем? — уточняет он, вопросительно подняв брови.
— С Дафной.
— Я уже говорил тебе.
— Нет, не говорил. Тут что-то еще. Вчера ты не настаивал на том, чтобы я перебрался к тебе. Так что же случилось?
Он нерешительно мнется.
— Гарри! Отвечай! — требую я.
— Вчера ей удалось раздобыть новую палочку. Должно быть, она потеряла или сломала старую, и поэтому я не мог ее отследить. Но у нее есть новая.
О, черт. Я смотрю на него, тупо моргаю и, переваривая эту новость, чувствую, что бледнею. Вдруг она хочет его убить? Нет!..
— Значит, она может купить себе палочку, — шепчу я.
— Драко, — озабоченно произносит он и берет меня за плечи. — Я не думаю, что она сделает что-то глупое, но я просто не хочу рисковать тобой.
— Я-то ладно… а вот как быть с тобой? — шепчу я.
Он хмуро глядит на меня, а я обхватываю его руками, крепко прижимаюсь и утыкаюсь лицом в его грудь. Кажется, он не возражает.
— Пойдем назад, — бормочет он, наклоняется и целует меня в макушку.
В самом мрачном настроении я собираю небольшой чемоданчик, кладу в рюкзак свой ноут, «блэкберри», айпад и шарик «Чарли Танго».
— Ты и «Чарли Танго» берешь с собой? — удивляется Гарри.
Я киваю, и он снисходительно улыбается.
— Во вторник вернется Итан, — лепечу я.
— Итан?
— Брат Пэнси. Он останется здесь, пока не найдет свое собственное жилье.
Гарри бесстрастно глядит на меня, но я замечаю, что в его глазах появляются льдинки.
— Ну вот и хорошо, что ты переедешь ко мне. Ему будет просторнее, — спокойно говорит он.
— Я не знаю, есть ли у него ключи. Во вторник мне надо будет сюда приехать.
Гарри не отвечает.
— Я все собрал.
Он берет мою сумку и мы выходим за дверь. Пока мы идем по задней части здания к парковке, я понимаю, что оглядываюсь через плечо. Я не знаю, то ли моя паранойя взяла верх, то ли кто-то действительно следит за мной. В любом случае, у меня есть палочка в рукаве.
Гарри открывает пассажирскую дверь «Ауди» и выжидающе смотрит на меня.
— Ты садишься? — спрашивает он.
— Я думал, это моя машина.
— Да. Но я за рулем.
— Что-то не так с моим вождением? — очевидно, я все еще сержусь на него, так как что мне действительно не стоит садиться за руль, и мы оба это знаем.
— Садись в машину, Драко, — сердится он.
— Хорошо, — я поспешно ныряю в «Ауди». Честно говоря, мне страшновато. Возможно, ему тоже не по себе. За нами следит сумасшедшее существо — ну, бледная блондинка с карими глазами, обладающая жутковатым сходством со мной и у которой есть палочка и мотив.
Гарри выезжает на дорогу.
— У тебя все сабмиссивы были блондинами?
Он хмурится.
— Да, — голос звучит неуверенно. Наверняка Гарри удивляется, зачем мне нужно это знать.
— Мне просто интересно.
— Я уже говорил тебе, что предпочитаю блондинов.
— Миссис Робинсон брюнетка.
— Вот именно, — бормочет он. — Она-то и отвратила меня навсегда от темноволосых.
— Ты шутишь, — удивляюсь я.
— Да, я шучу, — отвечает он с досадой.
С бесстрастным лицом я высматриваю за окном блондинок, но Дафны среди них нет.
Так, значит, он любит только блондинов. Интересно, почему? Или миссис Необычайный Гламур, несмотря на то что она Старушка Робинсон, в самом деле отвратила его от брюнетов? Трясу головой: Гарри Поттер просто пудрит мне мозги.
— Расскажи мне о ней.
— Что ты хочешь знать? — лоб Гарри собирается в гармошку, а его тон рассчитан на то, чтобы меня запугать.
— Расскажи мне о вашем деловом соглашении.
Он явно радуется возможности поговорить о делах и успокаивается.
— Я скорее теневой партнер. Бизнес, связанный с салонами красоты, меня мало интересует, но она встроила его в успешную сеть других фирм. Я просто помог ей на старте инвестициями.
— Почему?
— Я был у нее в долгу.
— Да?
— Когда меня отчислили из Хогвартса, она одолжила мне сто тысяч, чтобы я смог начать собственный бизнес.
Святые угодники, она тоже богата.
— Тебя отчислили?
— Это было не мое. Я отучился два года в университете. К сожалению, мои родители не были такими понимающими.
Я хмурю брови. Мистер Поттер и целительница Лили Поттер не одобряли его. Мне трудно это представить.
— По-моему, ты не прогадал, вылетев из Хогвартса. На чем ты специализировался?
— Экономика и защита от темных искусств.
— Так она богатая? — бормочу я.
— Ей было скучно. Она была дорогой куклой очень богатого человека, — Гарри повернул ко мне лицо и криво усмехнулся. — Он не позволял ей работать. Понимаешь, он любил все держать под контролем. Такой чудак, — на его лице вновь появилась усмешка.
— Неужели? Разве бывают такие диктаторы? По-моему, это из области мифов… — я вкладываю в реплику весь сарказм, на какой способен.
Гарри ухмыляется еще шире.
— Она одолжила тебе деньги своего мужа?
Он кивает с озорной улыбкой.
— Какой ужас!
— Свое он вернул себе, — туманно возражает Гарри, подъезжая к «Гриммо».
Да ладно?..
— Каким образом?
Гарри качает головой, словно ему неприятно вспоминать об этом, и паркуется возле «Ауди Quattro SUV».
— Пойдем — скоро приедет Франко.
Отойдя от машины, Гарри смотрит на меня исподлобья.
— Ты все еще злишься? — интересуется он будничным тоном.
— Ужасно.
— Ладно, — говорит он и смотрит прямо перед собой.
Уизли ждет нас в коридоре и берет мой чемодан. Как он ухитряется всегда быть там, где нужно?
— Лонгботтом выходил на связь? — спрашивает Гарри.
— Да, сэр.
— И?
— Все улажено.
— Отлично. Как ваша дочь?
— Она в порядке, спасибо, сэр.
— Хорошо. В час приедет парикмахер — Франко де Лука.
— Мистер Малфой, — кивает мне Уизли.
— Здравствуйте, Уизли. У вас есть дочь?
— Да, сэр.
— Сколько ей лет?
— Пять.
Гарри нетерпеливо смотрит на меня.
Уизли улыбается. Для меня это неожиданность. Уизли — отец? Я следую за Гарри в большой зал, впечатленный этой информацией.
Оглядываюсь по сторонам. Я не был здесь с того горького момента.
— Голоден?
Я качаю головой. Гарри смотрит на меня некоторое время и решает не спорить.
— Мне нужно сделать несколько звонков. Чувствуй себя как дома.
— Хорошо.
Гарри исчезает наверху, предположительно в своем кабинете, оставляя меня стоять в огромной гостиной и думать, чем себя занять.
Одежда! Я поднимаюсь наверх в свою спальню и осматриваю гардеробную. Она все еще полна одежды — все абсолютно новое, с прикрепленными ценниками. Там висит около семи или восьми разных костюмов. Все это, должно быть, стоило целое состояние.
Я проверяю бирку на одном из костюмов: две тысячи девятьсот восемьдесят восемь фунтов стерлингов. Твою мать! У меня подкашиваются ноги, и я сажусь на пол.
Нет, я не узнаю себя. Обхватив голову руками, я пытаюсь осмыслить последние несколько часов. Как я устал! Зачем, ну зачем я встретил этого сумасшедшего — красивого как бог, сексуального как дьявол, богатого, как Крез, и вдобавок ко всему сумасшедшего?
Я выуживаю из рюкзака «блэкберри» и звоню маме.
— Драко, милый! Прошло столько времени. Как ты, дорогой?
— О, ты знаешь…
— Что случилось? Вы с Гарри до сих пор не помирились?
— Мам, все так сложно. По-моему, он ненормальный. Вот в чем проблема.
— Расскажи мне об этом. Мужчины, иногда их просто невозможно понять. Твой отец думает, стоит ли нам переезжать, — когда она так говорит, она как будто забывает, что я тоже мужчина.
— Что?
— Да, он говорит о покупке дома во Франции. Как будто мы можем себе это позволить.
Да, у всех проблемы. Я не один такой.
В дверях показался Гарри.
— Вот ты где! А я уж решил, что ты сбежал, — говорит он с явным облегчением.
Я выставляю перед собой ладонь, показывая, что разговариваю по телефону.
— Извини, мама, мне надо идти. Я перезвоню тебе попозже.
— Хорошо, милый — береги себя. Я люблю тебя!
— Я тоже люблю тебя, мам.
Я выключаю смартфон и гляжу на Гарри. Он хмурит брови и держится до странного неловко.
— Почему ты здесь прячешься? — спрашивает он.
— Я не прячусь. Я в отчаянии.
— В отчаянии?
— Из-за всего этого, Гарри, — я машу рукой в сторону одежды.
— Мне можно войти?
— Это твоя гардеробная.
Он опять хмурит брови и садится на пол, скрестив ноги.
— Это просто одежда. Если она тебе не понравится, я отправлю ее обратно.
— Ты слишком много на себя берешь, понятно?
Он чешет подбородок… свой заросший щетиной подбородок. Мои пальцы зудят — так мне хочется дотронуться до него.
— Знаю. Со мной тяжело, — бормочет он.
— Очень тяжело.
— С вами тоже, мистер Малфой.
— Тогда зачем ты делаешь все это?
Он широко раскрывает глаза; в них возвращается опаска.
— Ты знаешь, зачем.
— Нет, не знаю.
Он проводит ладонью по волосам.
— Да, с тобой сплошные проблемы.
— Заведи себе хорошенькую блондинку или блондинчика саба. Такого, чтобы спрашивал «Как высоко?» всякий раз, когда ты велишь подпрыгнуть. Разумеется, при условии, что им будет позволено разговаривать. Так зачем я тебе, Гарри? Просто не понимаю.
Он смотрит на меня с минуту, и я понятия не имею, о чем он думает.
— Ты заставляешь меня по-другому смотреть на мир, Драко. Я нужен тебе не из-за денег. Ты даешь мне надежду, — тихо говорит он.
Что-что? Опять он изъясняется загадками.
— Надежду на что?
Он пожимает плечами.
— На большее, — его голос звучит тихо и спокойно. — И ты прав. Я привык, что мужчины и женщины делают именно то, что я говорю, когда я говорю, делают именно то, что я хочу. Это быстро надоедает. В тебе, Драко, есть что-то, что зовет меня на каком-то глубоком уровне, который я не могу понять. Как зов сирены. Я не могу сопротивляться тебе, и я не хочу тебя потерять, — он берет меня за руку. — Не убегай, пожалуйста, — наберись терпения и немного поверь в меня. Прошу тебя!
Он выглядит таким беззащитным и ранимым… Меня это тревожит. Я опускаюсь на колени и нежно целую его в губы.
— Ладно. Вера и терпение. Я буду руководствоваться ими.
— Вот и хорошо. Потому что Франко уже здесь.
Франко маленький, смуглый и веселый. Мне он сразу нравится.
— Такие красивые волосы! Такие светлые, почти белые! — восхищается он с немыслимым, вероятно, фальшивым итальянским акцентом. Наверняка он местный, но его энтузиазм заразителен. Блейз бы его полюбил.
Гарри ведет нас в свою ванную, тут же уходит и возвращается со стулом, взятым из комнаты.
— Я оставлю вас двоих, — бормочет он.
— Grazie, мистер Поттер, — Франко поворачивается ко мне. — Bene, Драко, что мы будем делать?
Гарри сидит на диване и возится с чем-то, похожим на электронные таблицы. Мягкая, мелодичная классическая музыка плывет по большому залу. Голос женщины страстно поет, вкладывая в песню всю душу. Просто дух захватывает. Гарри поднимает глаза и улыбается, отвлекая меня от музыки.
— Видишь! Я же говорил, что ему понравится, — восторгается Франко.
— Ты прекрасно выглядишь, Драко, — одобрительно говорит Гарри.
— Моя работа сделана, — объявляет Франко.
Гарри встает и направляется к нам.
— Спасибо, Франко.
Франко поворачивается, обнимает меня по-медвежьи и целует в обе щеки.
— Больше никому не позволяй стричь твои волосы, bellissima Драко!
Я смеюсь, смущенный его фамильярностью. Гарри проводит его до входной двери и через несколько минут возвращается.
— Мне нравится твоя стрижка, — говорит он, подходя ко мне. Его глаза сияют. Он трогает пальцами прядь. — Все еще злишься на меня?
Я киваю, и он улыбается.
— За что именно ты на меня злишься?
Я закатываю глаза.
— Тебе перечислить весь список?
— Что, даже список есть?
— Да, и очень длинный.
— Может, обсудим его в постели?
— Нет, — я по-детски надуваю губы.
— Тогда за ланчем. Я хочу есть и еще кое-чего… — он подмигивает.
— Я не позволю сбить себя с толку. Хоть ты и не эксперт, а настоящий сексперт в постели.
Он подавляет улыбку.
— Что конкретно вас беспокоит, мистер Малфой? Выкладывайте.
Окей.
— Что меня беспокоит? Ну, твое грубое вторжение в мою личную жизнь, тот факт, что ты привел меня в место, где работает твоя бывшая любовница, куда ты водил всех своих любовников на эпиляцию, ты обращался со мной на улице, как с шестилетним ребенком — и в довершение всего ты позволил своей миссис Робинсон прикасаться к себе! — я перехожу на визг.
Он удивленно поднимает брови, а его благодушное настроение улетучивается.
— Это довольно большой список. Но хочу еще раз уточнить — она не моя миссис Робинсон.
— Она может прикасаться к тебе, — повторяю я.
Он выпячивает губы.
— Она знает, где можно.
— Как это понять?
Он проводит по волосам обеими руками и на миг закрывает глаза, словно ищет вдохновения свыше. Вздыхает.
— У нас с тобой нет никаких правил. У меня никогда не было отношений без правил, и я никогда не знаю, где ты собираешься прикоснуться ко мне. Это заставляет меня нервничать. Твои прикосновения полностью… — он останавливается, подыскивая слова. — Они значат больше… гораздо больше.
Больше?.. Его ответ оказался для меня совершенно неожиданным. Это короткое слово с важным значением снова повисло между нами.
Мои прикосновения означают… больше. Как прикажете мне устоять, когда он говорит такие вещи? Зеленые глаза ищут мои; я вижу в них настороженность и опаску.
Я осторожно протягиваю руку, и опасение сменяется тревогой. Гарри делает шаг назад, и я опускаю руку.
— Жесткий предел, — шепчет он. На его лице читаются боль и паника.
Я страшно разочарован и ничего не могу с собой поделать.
— Что бы ты чувствовал, если бы не мог прикоснуться ко мне?
— Пустоту и обездоленность, — сразу отвечает он.
Ох ты мой лукавый! Поистине Пятьдесят Оттенков. Я качаю головой и слабо улыбаюсь ему. Он заметно успокаивается.
— Когда-нибудь ты непременно должен мне объяснить, почему это жесткий предел, откуда он появился.
— Когда-нибудь, — бормочет он, но потом за долю секунды сбрасывает с себя боль и беззащитность.
Как быстро он умеет переключаться! Из всех людей, которых я знаю, у него быстрее всего меняется настроение.
— Итак, вернемся к твоему перечню обвинений. Я вторгаюсь в твою частную жизнь, — он кривит губы, обдумывая ответ. — Это из-за того, что я знаю номер твоего банковского счета?
— Да, это возмутительно.
— Я проверяю биографию всех своих сабмиссивов. Я покажу тебе, — он поворачивается и направляется к лестнице. Я покорно следую за ним, ошеломленный.
Мы приходим в его кабинет. Он отпирает картотечный шкаф и достает из него пластиковую папку. На вкладке напечатано: Драко Люциус Малфой.
Ни фига ж себе! Я сердито гляжу на него.
Гарри пожимает плечами, словно извиняясь.
— Вот, можешь забрать себе.
— Ну спасибо, — рычу я. Потом просматриваю содержимое папки: копия моего свидетельства о рождении — ради Мерлина, мой жесткий предел! — обязательство о неразглашении информации, контракт — Цирцея! — мой номер социального страхования, резюме, записи по месту работы.
— Так ты знал, что я работаю в «Кабаньей голове»?
— Да.
— Это не было совпадением. Ты не просто проезжал мимо?
— Нет.
Я не знаю, злиться мне или радоваться.
— Как все это мерзко. Ты хоть понимаешь?
— Не вижу ничего плохого. Я должен соблюдать осторожность.
— Но ведь это вторжение в частную жизнь.
— Я не злоупотребляю информацией. Любой может завладеть ею, если у него хватит ума, Драко. Чтобы иметь контроль — мне нужна информация. Так я всегда действовал, — он настороженно глядит на меня. Теперь его бесстрастное лицо напоминает маску.
— На самом деле ты злоупотребляешь информацией. Ты перевел на мой счет двадцать четыре тысячи фунтов, которые были мне не нужны.
Он поджимает губы.
— Я уже объяснял тебе. Эти деньги Уизли выручил за твою метлу. Да, согласен, трудно в это поверить, но факт остается фактом.
— Но ведь «Молния»…
— Драко, ты хоть представляешь, сколько денег я зарабатываю?
Я покраснел.
— С чего бы? Меня не волнует итоговая сумма твоего банковского счета, Гарри.
Его взгляд теплеет.
— Я знаю. Это одна из твоих черт, которые я люблю.
Я с испугом гляжу на него. Неужели он что-то любит во мне?
— Драко, я зарабатываю примерно по сто тысяч в час в своих магловских компаниях.
У меня отвисает челюсть — сама собой. Это же немыслимые деньги!
— Двадцать четыре тысячи фунтов — это ничто. Метла, машина, книги Тесс, одежда — все это мелочи, — он словно уговаривает меня.
Я смотрю на него. Он действительно не имеет ни малейшего представления. Необыкновенно.
— Как бы ты себя чувствовал на моем месте, если бы на тебя обрушились такие щедроты?
Он тупо смотрит на меня, и вот она, его проблема в двух словах — эмпатия или ее отсутствие. Между нами повисла тишина.
— Я не знаю, — говорит он и выглядит искренне озадаченным.
Мое сердце разрывается. Вот оно, самое главное в его «Пятидесяти оттенках». Он не может поставить себя на мое место. Ну, теперь я знаю.
— Это не очень приятно. Я имею в виду, ты очень щедрый, но мне от этого не по себе. Я говорил тебе об этом достаточно раз.
Он вздыхает.
— Я хочу подарить тебе весь мир, Драко.
— Мне нужен только ты, Гарри. А не все эти дополнения.
— Они входят в сделку, как часть меня самого.
Нет, так мы ни о чем не договоримся.
— Может, поедим? — спрашиваю я. Это напряжение между нами истощает.
— Да, конечно, — хмурится он.
— Я что-нибудь приготовлю.
— Хорошо. В холодильнике много продуктов.
— Добби не работает в выходные? И ты питаешься в эти дни сухомяткой?
— Нет.
— А как?
Он вздыхает.
— Мне готовят мои сабы.
— О, конечно, — я краснею. Как я мог быть таким глупым? Я сладко улыбаюсь ему. — Что господин желает отведать?
— Все, что ты сможешь мне предложить, — мрачно говорит он.
Осмотрев внушительное содержимое холодильника, я решаю приготовить испанский омлет. Есть даже холодный картофель — идеально. Это быстро и просто. Гарри все еще в своем кабинете, несомненно, вторгается в личную жизнь какого-нибудь бедного, ничего не подозревающего дурачка и собирает информацию. Эта мысль неприятна и оставляет горький привкус во рту. Мои мысли разбегаются. Он действительно не знает границ.
Я всегда готовлю еду под музыку, и тем более мне она нужна сейчас, чтобы не ощущать себя сабом! Я иду к камину, где стоит док-станция, и беру айпод Гарри. При этом готов поспорить, что в его плей-листе много мелодий, выбранных Дафной. Меня жуть берет при одной лишь мысли об этом.
Интересно, где же она? И чего ей нужно?..
Я содрогаюсь при мысли о ней. Ну и наследство мне досталось!
Просматриваю обширное музыкальное меню. Хочется чего-нибудь бодрящего. Хм-м, Бейонсе, едва ли она во вкусе Гарри. «Crazy in Love». О! Годится. Нажимаю кнопку повтора и прибавляю громкость.
Пританцовывая, возвращаюсь на кухню, беру миску, открываю холодильник и вынимаю яйца. Разбиваю их и принимаюсь взбивать, не прерывая танца.
Еще раз обыскиваю холодильник, достаю из морозилки картофель, ветчину и — да! — горох из морозилки. Все это подойдет. Найдя сковороду, я ставлю ее на плиту, добавляю немного оливкового масла и возвращаюсь к взбиванию.
Хотелось бы, чтобы Пэнси была дома. Она слишком долго находится на Барбадосе. Она должна вернуться в конце недели после дополнительного отпуска с Тео. Интересно, для них это все еще вожделение с первого взгляда?
Одна из тех вещей, которые я люблю в тебе.
Я прекращаю взбивать. Он сказал это. Значит ли это, что есть и другие вещи? Я улыбаюсь впервые после встречи с миссис Робинсон — искренней, от всего сердца, до боли в лице.
Гарри обнимает меня. От неожиданности я вздрагиваю.
— Интересный выбор музыки, — мурлычет он, целуя меня под ухом. — Твои волосы хорошо пахнут, — он утыкается в них носом и глубоко вдыхает их запах.
Желание разворачивается в моем животе. Нет. Я вырываюсь из его объятий.
— Я все еще сержусь на тебя.
— Долго еще будешь злиться? — спрашивает он, хмурясь и запуская пятерню в свою шевелюру.
Я пожимаю плечами.
— По крайней мере, пока не поем.
На его губах появляется намек на улыбку. Он берет пульт и выключает музыку.
— Эта запись есть на твоем айподе? — спрашиваю я.
Он качает головой, его лицо мрачнеет, и я понимаю, что это была она — девушка-призрак.
— Тебе не кажется, что она пыталась тебе что-то сказать?
— Что ж, возможно, если подумать, — спокойно соглашается он.
Что и требовалось доказать. Никакого сочувствия.
— Почему ты не удалил эту песню?
— Мне она нравится. Но я удалю, если она как-то задевает твои чувства.
— Нет, все нормально. Я люблю готовить под музыку.
— Что еще тебе поставить?
— Сделай мне сюрприз.
Он направляется к док-станции, а я снова взбиваю омлет венчиком.
Мгновением позже комнату наполняет небесно-сладкий, проникновенный голос Нины Симоне. Это одна из любимых песен матери: «I Put а Spell on You».
Я вспыхиваю и, раскрыв рот, поворачиваюсь к Гарри. Что он пытается мне сказать? Ведь он уже давно околдовал меня. О господи… его взгляд изменился, сделался острым, глаза потемнели.
Я наблюдаю за ним, завороженный тем, как медленно, словно хищник, он преследует меня в такт медленному знойному ритму музыки. Он босиком, на нем только расстегнутая белая рубашка, джинсы и горящий взгляд.
Нина поет «ты мой», и Гарри протягивает ко мне руки; его намерения ясны.
— Гарри, пожалуйста, — шепчу я, сжимая в руке венчик.
— Что?
— Не делай этого.
— Чего?
— Этого.
Он стоит передо мной и смотрит сверху вниз.
— Ты уверен? — тихо спрашивает он, отбирает у меня венчик и кладет в миску с яичной массой.
Мое сердце бешено стучит. Я не хочу — нет, хочу — я страшно хочу. Он такой ужасный — и такой желанный, такой горячий. Я с трудом отрываю взгляд от его колдовских глаз.
— Я хочу тебя, Драко, — пробормотал он. — Я люблю и ненавижу, и мне нравится спорить с тобой. Это очень ново. Мне нужно знать, что у нас все хорошо. Убедиться в этом я могу лишь одним способом.
— Мои чувства к тебе не изменились, — шепчу я.
Его близость ошеломляет, возбуждает. Знакомое притяжение — все мои синапсы направляют меня к любимому мужчине. Я гляжу на треугольничек волос в распахнутом вороте рубашки и прикусываю губу, противясь своему желанию — попробовать их на вкус.
Он так близко, но не прикасается ко мне. Его тепло согревает мою кожу.
— Я не собираюсь прикасаться к тебе, пока ты не скажешь «да», — мягко говорит он. — Но прямо сейчас, после действительно дерьмового утра, я хочу соединиться с тобой и забыть обо всем, кроме нас.
О, черт! Магическое сочетание, маленькое, мощное местоимение, которое завершает сделку. Я поднимаю голову и смотрю на его красивое, но серьезное лицо.
— Я собираюсь коснуться твоего лица, — вздыхаю я и вижу, как удивление ненадолго отражается в его глазах, прежде чем в них появляется согласие.
Подняв руку, я ласково прикасаюсь к его щеке и провожу кончиками пальцев по щетине. Он закрывает глаза и выдыхает, подставляя свое лицо под мои прикосновения.
Потом медленно наклоняется ко мне, а я машинально тянусь к его губам…
— Да или нет, Драко? — шепчет он.
— Да.
Его губы нежно соединяются с моими и тут же яростно впиваются в них. Ладонь ползет по моей спине, пальцы погружаются в волосы на затылке, щекочут его. Другая ладонь обхватывает мои ягодицы, прижимает мои бедра к нему. У меня вырывается негромкий стон.
— Мистер Поттер, — Уизли кашляет, и Гарри тут же отпускает меня.
— Уизли, — говорит он ледяным тоном.
Я поворачиваюсь и вижу на пороге зала смущенного Уизли. Гарри и Уизли глядят друг на друга, разговаривая без слов.
— В кабинет, — отрывисто говорит Гарри, и Уизли бодро выходит из комнаты.
— В другой раз, — шепчет мне Гарри, выходя вслед за Уизли из комнаты.
Я делаю глубокий, успокаивающий вдох. Могу ли я не сопротивляться ему хотя бы минуту? Я качаю головой, испытывая отвращение к себе и благодарность за то, что Уизли прервал нас, хотя это и неловко.
Интересно, что Уизли приходилось прерывать в прошлом? Что он видел? Я не хочу об этом думать. Обед. Я приготовлю обед.
Я занят нарезкой картофеля. Чего хочет Уизли? Мои мысли мечутся — это из-за Дафны?
Через десять минут они появляются. Омлет как раз готов. У Гарри озабоченный вид.
— В десять я дам им инструкции, — говорит он Уизли.
— Мы будем готовы, — отвечает Уизли и уходит.
Я достаю две подогретые тарелки и ставлю на кухонный островок.
— Обед?
— Да, пожалуйста, — Гарри примостился на барный стул. Он внимательно глядит на меня.
— Проблема?
— Нет.
Я хмурю брови. Он не хочет мне говорить. Я раскладываю омлет и сажусь рядом с Гарри, смирившись с тем, что останусь в неведении.
— Вкусно, — хвалит Гарри, попробовав кусочек. — Хочешь вина?
— Нет, благодарю.
Мне нужно сохранять ясную голову рядом с тобой, Поттер.
Омлет вкусный, хотя я не так уж и голоден. Но я ем, зная, что Гарри будет ворчать, если я этого не сделаю. В конце концов Гарри нарушает нашу задумчивую тишину и включает классику, которую я уже слышал когда-то.
— Что это? — спрашиваю я.
— Жозеф Кантелуб, «Песни Оверни». Эта называется «Байлеро».
— Красиво. На каком это языке?
— Это старофранцузский, вернее, окситанский.
— Ты ведь говоришь по-французски. Ты понимаешь слова песни? — мне вспомнился безупречный французский Гарри на обеде у его родителей.
— Некоторые слова, да, — Гарри улыбается, заметно расслабляясь. — У моей матери была мантра: «музыкальный инструмент, иностранный язык, боевое искусство, предмет Хогвартса». Тео говорит по-испански; Луна и я — по-французски. Тео играет на гитаре, я — на пианино, а Луна — на виолончели.
— Ого. А боевые искусства и предметы?
— Тео занимается дзюдо и зельями. Луна так и не смогла выбрать боевое искусство и остановилась на верховой езде, а ее предметом был Уход за магическими существами, — он улыбается воспоминаниям. — Я занимался джиу-джитсу и защитой от темных искусств.
— Жаль, что моя мать не занималась мной.
— Лили превращается в беспощадное чудовище, когда речь идет о воспитании и обучении ее детей.
— Вероятно, она гордится тобой. Я бы гордился на ее месте.
По лицу Гарри пробежала тень, и он мгновенно помрачнел. Он настороженно поглядывает на меня, словно очутился на неизведанной территории.
— Ты уже решил, что наденешь сегодня вечером? Или мне самому выбрать? — внезапно резко говорит он.
Ого! Кажется, он сердится. Почему?.. Что я такого сказал?..
— Хм-м, еще нет. Ты сам выбирал всю эту одежду?
— Нет, Драко. Я дал список и твой размер личному консультанту. Они должны подойти, если нет, я могу попросить кого-нибудь прийти и сделать для тебя несколько корректирующих заклинаний. Просто чтобы ты знал, я заказал дополнительную охрану на этот вечер и следующие несколько дней. Поскольку Дафна непредсказуема и может пропасть где-то на улицах Лондона, я думаю, это разумная мера предосторожности. Я не хочу, чтобы ты выходил на улицу без сопровождения. Договорились?
Я удивленно гляжу на него.
— Договорились, — что произошло с напористым Поттером?
— Хорошо. Я дам им инструкции. Это недолго.
— Они здесь?
— Да, — Гарри отправляет свою тарелку в раковину, а затем исчезает из комнаты.
Что это, черт возьми, было? Он как несколько разных людей в одном теле. Разве это не симптом шизофрении? Я должен погуглить.
С помощью своей палочки я отправляю тарелку в раковину вместе с тарелкой Гарри, а затем накладываю на них чары для очистки. Затем я возвращаюсь в свою спальню. Вернувшись в гардеробную, я достаю три костюма. Итак, какой из них выбрать?
Я ложусь поперек кровати, гляжу на свои ноутбук, айпад и «блэкберри» и балдею от этих чудес технологии. Переписываю плей-лист Гарри с айпада на ноутбук, затем выхожу в Гугл, чтобы пошарить по Сети.
Входит Гарри.
— Чем занимаешься? — мягко спрашивает он.
Я в легкой панике прикидываю, можно ли показать ему сайт, который открыл, — «Диссоциативное расстройство идентичности: Симптомы».
Он ложится рядом и с насмешкой смотрит на сайт.
— Чего ты сюда залез?
Ворчливый Гарри исчез — вернулся веселый. Как мне к этому приспособиться?
— Исследование. В отношении сложной личности, — бросаю на него свой самый бесстрастный взгляд.
Его губы кривятся в сдержанной усмешке.
— Сложной личности?
— Это мой собственный излюбленный проект.
— А теперь твой проект распространяется на меня? В качестве побочной линии. Что-то вроде научного эксперимента. А я-то рассчитывал оказаться в центре внимания. Мистер Малфой, вы меня обижаете.
— Почему ты решил, что это касается тебя?
— Случайная догадка.
— Верно, ты единственный чокнутый тип, постоянно меняющийся и помешанный на диктаторстве, с которым я лично знаком.
— Я-то думал, что я вообще единственный, с кем ты знаком очень близко.
— Да. И это тоже, — я краснею.
— Уже пришел к каким-нибудь выводам?
Я поворачиваюсь и гляжу на него. Он лежит на боку, положив голову на локоть; лицо ласковое и удивленное.
— По-моему, тебе нужна интенсивная терапия.
Он поднимает руку и аккуратно заправляет мои волосы за уши.
— А по-моему, мне нужен ты. Держи, — он протягивает мне маркерную ручку.
Я хмуро разглядываю маркер. Он ярко-красный. Типичный гриффиндорский.
— И что мне с ним делать?
Он садится по-турецки и стягивает через голову рубашку. О Мерлин…
— Мне нравится твоя идея насчет карты, — сообщает он.
Я хлопаю ресницами, ничего не понимая. Какая еще карта?
— Запретные зоны, — поясняет он.
— О. Но я же шутил.
— А я не шучу.
— Ты хочешь, чтобы я нарисовал их на тебе? Маркером?
— Он смоется. Со временем.
Это означает, что я смогу беспрепятственно дотрагиваться до него. Я даже заулыбался от удивления.
— Как насчет чего-то более стойкого?
— Могу сделать татуировку, — в его глазах светится юмор.
Гарри Поттер с татуировкой? Портить его прекрасное тело, когда на нем уже и так много отметин? Ни за что!
— Только не тату! — я смеюсь, чтобы спрятать свой ужас.
— Тогда маркер, — усмехается он.
Закрыв ноутбук, я отодвигаю его в сторону. Это может быть весело.
— Иди сюда, — он тянет ко мне руки. — Садись на меня, — он лежит на спине, но ноги у него согнуты в коленях. — Обопрись спиной о мои колени.
Сбрасываю кеды и сажусь на него верхом. Он смотрит на меня широко раскрытыми испуганными глазами. Но ему тоже интересно.
— По-моему, ты с энтузиазмом отнесся к моему предложению, — ехидничает он.
— Я всегда отношусь положительно к новой информации, мистер Поттер, а еще вы успокоитесь, потому что я буду точно знать, где проходят твердые границы допустимого.
Он качает головой, словно и сам пока не верит, что сейчас позволит мне разрисовать все свое тело.
— Открой его, — командует он.
Ох, теперь вместо веселого Гарри я вижу перед собой босса. Но мне плевать.
— Дай мне руку.
Я протягиваю ему свободную руку.
— Нет, руку с маркером, — он закатывает глаза.
— Ты от досады закатил глаза?
— Угу.
— Очень грубо, мистер Поттер. Я знаю людей, которые впадают в бешенство, когда кто-то при них закатывает глаза.
— Правда? — спрашивает он с иронией.
Я протягиваю ему руку с маркером. Внезапно он садится, и мы оказываемся нос к носу.
— Готов? — его голос похож на нежное мурлыканье, и внутри меня все сладко сжимается. Ох!
— Да, — шепчу я. Его близость волнует кровь, запах Гарри смешивается с запахом моего лосьона. Он направляет мою руку к изгибу своего плеча.
— Нажимай, — на выдохе говорит он (у меня сразу становится сухо во рту) и ведет мою руку вниз, от плеча, вокруг подмышки и вниз по стороне грудной клетки. Маркер оставляет за собой широкую, ярко-красную полосу. Он останавливается внизу грудной клетки и направляет меня поперек живота. Он напрягается и глядит, казалось бы, бесстрастно, в мои глаза, но за этой бесстрастностью я чувствую его напряженность.
Свое нежелание он держит под строгим контролем; я вижу, как он стиснул зубы и щурит глаза. На середине живота он бормочет:
— И кверху по другой стороне, — и после этого отпускает мою руку.
Я зеркально повторяю линию, которую провел по его левому боку. Он мне доверяет. Эта мысль наполняет меня ликованием, но радость умаляется тем, что теперь я могу пересчитать его боль. На его груди я вижу семь маленьких шрамов, белых и круглых. Мучительно больно мне видеть это ужасное, злое надругательство над его прекрасным телом. Какой негодяй мог причинить такую боль ребенку? Что за ужасные маглы существуют в этом мире?
— Ну вот, готово, — шепчу я, сдерживая эмоции.
— Нет, еще здесь, — отвечает он и своим длинным указательным пальцем проводит линию у основания шеи. Следом за ним я провожу там алую черту. Закончив, заглядываю в зеленую глубину его глаз.
— Теперь спину, — он шевелится, я слезаю с него, и он поворачивается спиной ко мне. — Проведи линию поперек спины, — говорит он тихо и хрипло. Я делаю, как велено, и красная линия пересекает его спину. Одновременно я считаю его шрамы на спине. Их девять.
Какой ужас! Невероятными усилиями я перебарываю желание поцеловать каждый шрамик и сдерживаю слезы, льющиеся из моих глаз. Кто способен на такое издевательство над маленьким ребенком, какой мерзавец? Голова Гарри опущена, мышцы напряжены, когда я замыкаю круг на его теле.
— Вокруг шеи тоже? — шепчу я.
Он кивает, и я продолжаю линию шеи, чуть ниже границы волос.
— Готово, — сообщаю я. Он выглядит так, словно надел странную жилетку телесного цвета с ярко-красной отделкой.
Гарри расслабляет плечи и медленно поворачивается лицом ко мне.
— Таковы границы, — спокойно сообщает он. Его глаза потемнели, зрачки расширились. От страха? От желания? Мне хочется прижаться к нему, но я сдерживаюсь и с удивлением смотрю на него.
— Они меня устраивают. Но прямо сейчас я хочу наброситься на тебя.
Он лукаво ухмыляется и протягивает ко мне руки — в знак согласия.
— Что ж, мистер Малфой, я в вашем распоряжении.
Я восторженно визжу, как ребенок, бросаюсь в его объятья, опрокидываю. Он барахтается, хохочет, испытывая облегчение, что весь напряг позади. В итоге я оказываюсь под ним.
— Другой раз настал, — шепчет он и жадно впивается в мои губы.