Я запустил пальцы в шевелюру Гарри, мои губы страстно целуют его губы, наслаждаются их жаром, мой язык блаженствует, прижимаясь к его языку. Он испытывает то же самое от близости со мной. И это счастье.
Внезапно он садится, стаскивает с меня футболку и швыряет на пол.
— Я хочу чувствовать тебя, — жадно говорит мне в рот.
Он толкает меня на кровать, вдавливает в матрас; его губы и рука тянутся к моей груди. Мои пальцы крепко хватают его за волосы, когда он берет губами мой сосок и тянет за него.
Яркая молния пронзает мое тело и напрягает все мышцы внизу живота. Я кричу.
— Да, детка, позволь мне слышать тебя, — говорит он, касаясь губами моей разгоряченной кожи.
Боже, как я хочу, чтобы он был внутри меня! А он все теребит губами мой сосок, сосет, дергает, заставляя меня извиваться, изгибаться, звать его к себе. Я чувствую, что его страсть ко мне смешана — с чем? С поклонением. Мне кажется, он поклоняется мне.
Он дразнит меня пальцами; мой сосок твердеет и вытягивается от его умелых прикосновений. Его рука ловко расстегивает пуговицу на моих джинсах, потом молнию и залезает в мои боксеры, поглаживая член.
Его дыхание делается хриплым и неровным, когда его палец находит мою дырочку и проникает внутрь. Я подаюсь бедрами вперед, позволяя своему члену тереться о его запястье.
— О, детка, — стонет он, с удивлением глядя мне в глаза. — Уже такой влажный.
— Я хочу тебя, — бормочу я.
Его губы вновь сливаются с моими, и я ощущаю его жажду, его отчаянную потребность во мне.
Это что-то новенькое — такого никогда не было, за исключением, возможно, того момента, когда я вернулся из Франции, — и его слова, сказанные ранее, возвращаются ко мне.
Мне надо знать, что у нас все в порядке. Убедиться в этом я могу лишь одним способом.
Мысль меня греет. Как приятно сознавать, что я так важен для него, что могу дать ему утешение… Он садится, стаскивает с меня джинсы, а потом и боксеры.
Не отрывая от меня глаз, встает, вынимает из кармана блестящий конвертик и бросает его мне, мои рефлексы ловца позволяют мне поймать его, затем быстро сбрасывает джинсы и трусы.
Я с готовностью разрываю упаковку и, когда он ложится рядом, медленно надеваю резинку. Он хватает меня за руки и перекатывается на спину.
— Ты. Сверху, — приказывает он. — Я хочу тебя видеть.
Мерлин!
Он сажает меня верхом, и я нерешительно подчиняюсь его рукам. Он закрывает глаза и приподнимает бедра мне навстречу, наполняет меня, растягивает. Когда он делает протяжный выдох, его рот образует круглое О.
Как приятно — обладать им, отдаваться ему.
Он держит меня за руки, и я не понимаю, то ли чтобы поддержать, то ли чтобы не позволить дотрагиваться до него, несмотря на карту.
— С тобой так приятно, — мурлычет он.
Я снова поднимаюсь, опьяненный властью над ним, наблюдая, как Гарри Поттер медленно распадается подо мной. Он отпускает мои руки и хватает за бедра, а я кладу свои руки поверх его. Он резко входит в меня, заставляя вскрикнуть.
— Вот так, детка, почувствуй меня, — произносит он напряженным голосом.
Я запрокидываю голову и направляю все свое внимание на его ритмичные движения. Как хорошо они ему удаются!
Я двигаюсь — в идеальной симметрии противодействуя его ритму, — и все мои мысли и резоны куда-то улетучиваются. Я просто теряюсь в этом океане удовольствия. Вверх и вниз… еще и еще…
О да! Открываю глаза и, прерывисто дыша, смотрю на него сверху вниз. Он тоже глядит на меня горящими глазами.
— Мой Дрей, — шепчет он.
— Да, — задыхаясь, вторю я. — Навсегда.
Он громко стонет, закрывает глаза и запрокидывает голову. При виде пришедшего к финишу Гарри я тоже поспеваю за ним — громко, бурно, долго кончаю ему на живот, так ни разу и не прикоснувшись к себе, и без сил падаю на него.
— О, детка, — стонет он и разжимает руки.
Моя голова покоится на его груди (на запретной территории), курчавые волосы щекочут мне щеку. Я весь горю, никак не могу отдышаться и с трудом перебарываю желание вытянуть губы и поцеловать его кожу. Он гладит мои волосы, потом его рука скользит по моей спине, ласкает ее. Между тем его дыхание восстанавливается.
— Ты очень красивый.
Я поднимаю голову и гляжу на него. С недоверием. Он тут же хмурит брови и быстро садится. От неожиданности я чуть не падаю, лишившись опоры. Он поддерживает меня своей сильной рукой. И вот мы уже оказываемся нос к носу.
— Ты. Очень. Красивый, — повторяет он назидательным тоном.
— А ты иногда бываешь удивительно милым, — я ласково целую его.
Тут он выходит из меня. Я недовольно морщусь — жалко расставаться. Он успокаивает меня нежным поцелуем.
— Ты ведь даже не сознаешь своей привлекательности, верно?
Я краснею. Зачем он говорит об этом?
— Все те парни, которые ухлестывают за тобой, — разве не убеждают тебя в этом?
— Парни? Какие парни?
— Тебе перечислить список? — хмурится Гарри. — К примеру, фотограф. Он без ума от тебя. Еще тот парень с твоей прежней работы. Старший брат твоей подруги. Да и твой босс, — с горечью добавляет он.
— О, Гарри, это не так.
— Поверь мне. Они хотят тебя. Они хотят то, что принадлежит мне, — он привлекает меня к себе. Я кладу руки ему на плечи, запускаю пальцы в его шевелюру и удивленно заглядываю в глаза. — Ты мой, — повторяет он, его глаза светятся собственническим блеском.
— Да, твой, — успокаиваю я его, улыбаясь. Он выглядит умиротворенным, и я чувствую себя совершенно комфортно обнаженным на его коленях на кровати при полном свете субботнего дня. Кто бы мог подумать? Маркер остается на его изысканном теле. Однако я замечаю несколько пятен на пододеяльнике и недолго размышляю, что подумает Добби.
— Граница на замке, — шучу я и смело провожу указательным пальцем по красной линии, нарисованной на его плече. Он напрягается и почему-то часто моргает. — Я хочу заняться исследованием.
Он с сомнением качает головой.
— Дома?
— Нет. Я думал о карте сокровищ, которую мы нарисовали на тебе, — мои пальцы чешутся от желания прикоснуться к нему.
Его брови удивленно взлетают кверху. В глазах нерешительность. Я трусь носом об его плечо.
— Что конкретно это означает, мистер Малфой?
Я провожу кончиками пальцев по его лицу.
— Просто я хочу касаться тебя всюду, где мне дозволено.
Гарри ловит мой указательный палец зубами и легонько кусает.
— Ой, — протестую я, а он издает басовитый рык.
— Ладно, — он отпускает мой палец, но в его голосе слышится беспокойство. — Подожди, — он стаскивает презерватив, сразу же испаряя его. — Я ненавижу эти штуки. Думаю позвать доктора Делакур.
— Думаешь, что главный гинеколог, занимающий первое место в рейтинге волшебников сразу сюда примчится?
— Я умею убеждать, — бормочет он и заправляет мою прядь за ухо. — Франко замечательно потрудился над твоими волосами. Мне нравится твоя прическа.
Что?
— Перестань мне зубы заговаривать.
Он опять сажает меня верхом на себя. Я сижу, откинувшись спиной на его согнутые колени; мои ступни лежат по сторонам его бедер. Он опирается на локти.
— Валяй, трогай, — говорит он без всякого юмора, явно нервничая, но скрывая это.
Не отрывая глаз от Гарри, я веду пальцем чуть ниже красной линии по великолепным мышцам живота. Он морщится, и я останавливаюсь.
— Что, не надо? — шепчу я.
— Нет, все в порядке. Просто с моей стороны потребуется некоторая адаптация. Ко мне давно никто не прикасался.
— А миссис Робинсон? — неожиданно срывается с моих губ вопрос. Но, удивительно, мне удается убрать из голоса всю горечь и затаенную ненависть.
Он кивает с явным дискомфортом.
— Не хочу говорить о ней. Иначе у тебя испортится настроение.
— Ничего, я справлюсь.
— Нет, Драко. Ты весь багровеешь при одном лишь упоминании о ней. Мое прошлое — это мое прошлое. Это факт. Я не могу ничего переменить. Я счастлив, что у тебя его нет, иначе оно довело бы меня до безумия.
Я хмуро гляжу на него, но не хочу конфликта.
— До безумия? Больше, чем сейчас? — я улыбаюсь, надеясь этим разрядить атмосферу.
Уголки его губ дергаются.
— Я без ума от тебя, — шепчет он.
— Мне позвонить доктору Дамблдору?
— Не вижу в этом необходимости, — сухо отвечает он.
Он выпрямляет ноги. Я опять дотрагиваюсь пальцами до его живота и глажу его кожу. Он опять затихает.
— Мне нравится тебя трогать, — мои пальцы скользят вниз к его пупку, потом еще ниже и ниже. Его дыхание учащается, глаза темнеют, а плоть шевелится подо мной и оживает. Ого! Второй раунд.
— Опять? — бормочу я.
Он улыбается.
— О да, мистер Малфой, опять.
Какое восхитительное занятие для субботнего дня! Я стою под душем, рассеянно размышляя о последних нескольких часах. Кажется, Гарри и ванильная любовь не конфликтуют друг с другом.
Сегодня он поведал мне о многом. Теперь я пытаюсь переварить всю информацию: о его бизнесе — он страшно богатый, хотя и очень молодой, потрясающе!.. — о тех досье, которые он собрал на меня и на всех своих сабмиссивов. Интересно, значит, все они хранятся в той картотеке?
Да еще эта самая Дафна с палочкой, возможно, и где-то рядом. Проклятье, как она хорошо разбирается в музыке, ведь выбранные ею вещи до сих пор остаются на айподе у Гарри. Но хуже Дафны чертова педофилка миссис Робинсон; я не могу понять ее и не хочу. Еще я не хочу, чтобы она маячила в наших отношениях. Гарри прав, при мысли о ней я начинаю терять здравый смысл, так что лучше выбросить ее из головы.
Я выхожу из-под душа, вытираюсь, и тут меня внезапно настигает приступ злости.
Но кто остался бы равнодушным на моем месте? Какая нормальная, здоровая женщина могла бы сотворить такое с пятнадцатилетним мальчишкой? Насколько она усилила его нездоровые склонности? Я ее не понимаю. Но, хуже того, ведь он утверждает, что она помогала ему. Как?
Я вспоминаю его шрамы, ужасные физические следы жуткого детства и пугающие напоминания о том, какие шрамы остаются в его душе. У моего милого, печального Поттера. Сегодня он говорил мне такие чудесные слова. Что он без ума от меня…
Глядя на свое отражение, я вспоминаю его слова и улыбаюсь. Мое сердце полно до краев счастьем, а губы расплываются в глупой улыбке. Может, у нас что-то и получится. Но долго ли он выдержит такие отношения? Ведь, возможно, он рано или поздно захочет наказать меня за то, что я выйду за какую-нибудь установленную им черту?
Моя улыбка увяла. Вот этого я как раз и не знаю. Это тень, висящая над нами. Трахаться с извращениями, да, я могу. А дальше что?
Гарри одевается внизу и что-то там делает, сейчас я один в спальне. Кроме костюмов, в шкафу еще много нового нижнего белья, включая несколько более женственных вещей с ремешками и украшениями. Ради интереса решаю примерять черные трусики с серебряной отделкой, чтобы посмотреть, как буду выглядеть в них.
Смотрю на себя в зеркало, когда в дверях появляется Гарри. Ну хоть бы постучался! Он застывает на месте, смотрит на меня; в глазах появляется голодный блеск. Я густо краснею, пытаясь придумать, что сказать. Затем понимаю, что Гарри сам попросил личного консультанта купить эти трусы, и поэтому они должны ему понравиться. На нем белая рубашка и черные брюки; ворот рубашки распахнут. Под ним виднеется линия от маркера.
— Вам нужна моя помощь, мистер Поттер? Вероятно, вы явились сюда с какой-то целью, а не для того, чтобы бессмысленно стоять, разинув рот.
— Мистер Малфой, мне нравится стоять, бессмысленно разинув рот, — сумрачно огрызается он и проходит в комнату, по-прежнему не отрывая от меня глаз. — Напомните мне, чтобы я послал карточку с благодарностью Кэролайн Эктон.
Я хмурюсь.
Это еще кто?
— Консультант, — говорит он, предугадав мой невысказанный вопрос.
— Ясно. Так, что ты хочешь, Гарри? — я строго смотрю на него.
Он хитро ухмыляется и вытаскивает из кармана серебряные шарики. От неожиданности я немею.
Черт побери! Он хочет меня отшлепать? Сейчас? Почему?
— Это не то, что ты думаешь, — быстро предупреждает он.
— Тогда объясни, — одними губами прошу я.
— Подумал, что сегодняшний вечер мог бы стать еще интереснее.
Смысл этой фразы доходит до меня очень медленно.
— Прием?
Он медленно кивает, его глаза темнеют.
О, черт.
— Ты отшлепаешь меня позже?
— Нет.
На мгновение я чувствую крошечный мимолетный укол разочарования.
— А ты что, этого хочешь?
Я судорожно сглатываю, не зная, что и ответить.
— Поверь, я не собираюсь прикасаться к тебе таким образом, даже если ты будешь умолять меня.
О! Это новость.
— Хочешь поиграть в эту игру? — продолжает он, держа на ладони шарики. — Ты всегда можешь их вытащить, если тебе надоест.
Я гляжу на него. Он выглядит этаким коварным искусителем — взъерошенные волосы, в темных глазах — эротические мысли, губы раздвинуты в сексуальной усмешке.
— Хорошо, — тихо соглашаюсь я.
Черт, да!
— Хороший мальчик, — усмехается Гарри. — Пойдем, — он ведет меня к кровати, но не садится, а идет к единственному стулу в комнате. Хватает его и ставит передо мной. — Когда я кивну, ты наклоняешься и держишься за стул. Понял? — хрипло спрашивает он.
— Да.
— Хорошо. Теперь открой рот, — негромко приказывает он.
Я делаю, как он сказал, ожидая, что сейчас он положит шарики мне в рот. Нет, он кладет в него свой указательный палец.
Ого!
— Соси, — велит он.
Я беру его руку и делаю, как велено («вот видишь, я могу быть послушным, когда хочу»).
Палец пахнет мылом. М-м-м… Я сосу изо всех сил. Его глаза вылезают из орбит, а изо рта вырываются прерывистые выдохи. Сейчас мне и смазка не требуется. Он берет шарики в рот, а я ласкаю его палец, щекочу его языком. Когда он пытается вытащить палец, я сжимаю его зубами.
Он усмехается и качает головой, мол, так нельзя, и я отпускаю. Он кивает, и я нагибаюсь, хватаясь за края стула. Он сдвигает в сторону мои трусики и очень медленно вставляет в меня палец, медленно крутит его там, так что я ощущаю его всеми стенками. Из меня вырывается непроизвольный стон.
Он вынимает палец и осторожно вставляет шарики, один за другим, заталкивая их глубоко внутрь меня. Потом поправляет трусики и целует ягодицу. Проведя ладонью по моим ногам от щиколотки до бедер, ласково целует верх каждого бедра.
— У вас прекрасные ноги, мистер Малфой, — встав сзади, он хватает меня за бедра и прижимает к себе, так что я ощущаю его эрегированный член. — Пожалуй, я возьму тебя в такой позе, когда мы вернемся домой. Теперь можешь выпрямиться.
Я чувствую головокружение и возбуждение, когда тяжесть шариков давит на простату. Не разжимая рук, Гарри целует меня в плечо.
— Я купил это тебе в прошлую субботу, — он протягивает мне раскрытую ладонь, на которой лежит маленькая красная коробочка. На крышке написано «Картье». — Но ты сбежал, и у меня не было возможности передать это тебе.
Черт возьми!
— Это мой второй шанс, — бормочет он. Его голос дрожит от какого-то неназванного чувства. Он явно нервничает.
Я нерешительно беру коробочку и открываю. В ней ярко сияют пара запонок. В каждой по четыре бриллиантика, один — внизу, а три — немного выше по вертикали. Красивые, классические и простые. Такие я бы выбрал и сам, будь у меня возможность покупать у Картье.
— Они прекрасны, — шепчу я, они мне нравятся, поскольку как-то связаны со вторым шансом. — Спасибо.
Спиной я чувствую, что напряжение покидает Гарри. Он еще раз целует меня в плечо.
— Ты выбрал серый атласный костюм? — спрашивает он.
— Да. Подойдет?
— Конечно. Что ж, не буду тебе мешать, — не оглядываясь, он выходит из спальни.
Я словно оказался в альтернативной вселенной. Молодой человек, смотрящий на меня из зеркала, достоин красной ковровой дорожки. Серый атласный костюм просто потрясающий. Тонкий шелковый пиджак, белая, полупрозрачная рубашка, брюки и серые замшевые туфли. Может быть, я сам напишу слова благодарности Кэролайн Эктон. Костюм не только идеально сидит, но и выгодно подчеркивает те немногие линии, которыми я могу похвастаться.
От постоянного движения серебряных шариков внутри на моих щеках расцветает румянец. Тряхнув головой от дерзости эротических идей Гарри, отправляюсь на поиски своего любимого мужчины.
Гарри стоит ко мне спиной и разговаривает с Уизли и еще тремя мужчинами. Их удивленные и вежливые улыбки говорят Гарри о моем появлении. Он поворачивается ко мне. Я неловко переминаюсь.
Мои губы пересохли. Он выглядит потрясающе: черный смокинг, галстук-бабочка в тон… С минуту Гарри смотрит на меня с благоговением. Потом подходит и целует.
— Драко. Ты выглядишь потрясающе.
Я краснею от такого комплимента, прозвучавшего при Уизли и других мужчинах.
— Хочешь бокал шампанского перед отъездом?
— Да, пожалуйста, — бормочу я слишком быстро.
Гарри кивает Уизли, и тот идет в вестибюль вместе с тремя спутниками.
В гостиной Гарри берет с камина бутылку шампанского. Я вижу, как мороз охлаждает ее, как только он прикасается к бутылке.
— Команда охраны? — спрашиваю я.
— Да, для персональной защиты. Они под контролем Уизли. Он тоже понимает в таких вещах, — Гарри протягивает мне узкий бокал с шампанским.
— Он прямо универсал.
— Да, так и есть, — Гарри улыбается. — Ты очень хорошо выглядишь, Драко. Ну, за нас, — он поднимает бокал и чокается со мной. У шампанского бледно-розовый цвет и удивительно приятный вкус, легкий и свежий.
— Как ты себя чувствуешь? — интересуется он, глядя на меня горящими глазами.
— Спасибо, нормально, — я мило улыбаюсь, не более того, хотя прекрасно понимаю, что его интересуют серебряные шарики.
Он ухмыляется.
— Возьми, тебе это понадобится, — он берет с камина большой бархатный мешочек и протягивает мне. — Открой его, — говорит он между глотками шампанского. Заинтригованный, я запускаю руку в мешочек и вытаскиваю хитроумную маскарадную маску серебряного цвета с синими перьями.
— Это ведь маскарад, — сообщает он само собой разумеющимся тоном.
— Понятно, — маска великолепная. По краям продета серебряная ленточка.
— Она подчеркнет твои прекрасные глаза, Драко.
Я застенчиво улыбаюсь.
— А ты наденешь маску?
— Конечно. В маске чувствуешь себя свободнее, — добавляет он, подняв бровь.
Ну-ну. Кажется, будет забавно…
— Пошли. Я хочу тебе кое-что показать, — он берет меня за руку и ведет по коридору к двери возле лестницы. Открывает ее. За ней большая комната приблизительно такой же величины, что и игровая (вероятно, она прямо над нами). Здесь полно книг — от пола до потолка, на всех стенах. Вау, библиотека! В середине комнаты большой биллиардный стол, освещенный длинным призматическим светильником в технике «тиффани».
— У тебя библиотека! — восторженно пискнул я.
— Да, Тео называет ее «комнатой шариков». Как видишь сам, апартаменты у меня вместительные. Сегодня, когда ты сказал про исследование, я сообразил, что еще не показал тебе весь дом. Сейчас некогда, но я решил привести тебя в эту комнату. Может, в недалеком будущем мы сыграем с тобой в бильярд, если ты умеешь.
Я усмехаюсь.
— Сыграем, — в глубине души я злорадствую. Мы с Блейзом три года резались в бильярд. Я отлично владею кием. Блейз был хорошим учителем.
— Что? — заинтересованно спрашивает Гарри.
Ой! Надо контролировать мимику! Все мои эмоции сразу отражаются на лице.
— Нет, ничего.
Гарри прищуривается.
— Что ж, возможно, доктор Дамблдор сможет раскрыть твои секреты. Ты встретишься с ним сегодня вечером.
— С этим дорогостоящим шарлатаном?
— С ним самым. Он умирает от желания побеседовать с тобой.
Гарри держит мою руку и ласково водит большим пальцем по костяшкам. Мы мчимся на север в «Ауди». Я ерзаю, ощущая приятные ощущения в паху. С трудом удерживаюсь, чтобы не застонать, ведь за рулем сидит Уизли без заглушающего, а рядом с ним один из нанятых секьюрити. Кажется, по фамилии Томас. Что заставляет меня вспоминать о Томасе Таллисе и краснеть, поэтому я называю его по имени, Дин.
Чувствую приглушенную, приятную боль где-то внизу живота, вызванную шариками. Невольно задаюсь вопросом, долго ли я смогу ее выдерживать без, хм, облегчения? Скрещиваю ноги, чувствуя, как мой член начинает твердеть.
О Мерлин, что мне с этим делать?
Снова езрзаю, и Гарри смотрит вниз. Должно быть, он видит, как я пытаюсь скрыть свою эрекцию, и фыркает.
— Это не заняло много времени, — тихо усмехается он.
Я хмуро смотрю на него и скрещиваю руки. Это только заставляет его смеяться сильнее и целовать мою ладонь.
— Вот, — он машет рукой в направлении моего паха, и я чувствую, как на меня накладывается заклинание. Я вопросительно поднимаю бровь. — Дезиллюминационные чары. Только для пораженной области, — ухмыляется он.
— Спасибо, — хмыкаю я и снова ерзаю, но тут же замираю, когда шарики приходят в движение.
Я прикусываю губу. Гарри улыбается, коварно поблескивая глазами. Этот развратник знает, что делает.
— Расслабься, — чуть слышно говорит он. — А если тебе невмоготу… — он замолкает, поочередно нежно целуя каждую костяшку моих пальцев и тихонько сосет мизинец.
Теперь я понимаю, что он делает это нарочно. Я закрываю глаза, отдаваясь ощущениям, член напрягается, а мои внутренние стенки сжимаются вокруг шариков. Я практически скулю.
Когда снова открываю глаза, Гарри, этот принц, князь тьмы, пристально смотрит на меня. Вероятно, все дело в смокинге и бабочке, но сейчас он выглядит старше, умудренным и потрясающе красивым. Классический повеса. У меня просто дух захватывает. Я попал под его сексуальные чары, а он, если верить его словам, — под мои. Мысль вызывает у меня улыбку. Его ответная усмешка ослепительна.
— Так что же нас ждет на этом приеме?
— А, обычная чепуха, — беззаботно отвечает Гарри.
— Для меня не совсем обычная, — напоминаю я.
Гарри ласково улыбается и снова целует мою руку.
— Куча народу будет хвастаться своим богатством. Аукцион, лотерея, обед, танцы — моя мать умеет устраивать приемы.
Он улыбается, и я впервые за весь день позволяю себе ощутить легкий восторг от предвкушения.
К особняку семьи Поттеров движется цепочка дорогих авто. Подъездная дорога украшена длинными, бледно-розовыми бумажными фонарями. Когда мы приближаемся к дому, я вижу, что фонарики повсюду. На закате дня они кажутся волшебными, словно мы въезжаем в зачарованный замок. Я гляжу на Гарри. Как все это подходит моему принцу — и мой детский восторг расцветает, заглушая все другие чувства.
— Надеваем маски, — усмехается Гарри.
В простой черной маске мой принц становится еще более темным и чувственным. Теперь я вижу лишь его красивые губы и крепкую челюсть. От восторга у меня едва не останавливается сердце.
Я натягиваю маску и игнорирую бушующий в теле пожар.
Уизли подъезжает к дому. Слуга открывает дверцу перед Гарри. Дин выскакивает из машины, чтобы открыть передо мной дверь.
— Готов? — спрашивает Гарри.
— Как всегда.
— Ты прекрасно выглядишь, Драко, — он целует мою руку и выходит из машины.
Темно-зеленая дорожка проходит вдоль фасада по газону и ведет к просторному лугу за домом. Гарри обнял меня за талию, и мы идем по зеленой дорожке в потоке волшебников, одетых в изысканные наряды и разнообразные маски. Два фотографа щелкают гостей на фоне увитой плющом беседки.
— Мистер Поттер! — окликает один из фотографов. Гарри кивает в знак согласия и притягивает меня к себе, и мы быстро позируем для фотографии. Как они узнают, что это он? Несомненно, по его фирменным непокорным черным волосам.
— Почему два фотографа? — спрашиваю я.
— Один из «Пророка», другой для снимков на память. Потом мы купим фото.
Ой, опять в «Пророке» появится мой снимок. Внезапно мне вспоминается Дафна. Вот как она меня вычислила. Мысль тревожная, но успокаиваюсь тем, что маска скрывает мое лицо.
В конце дорожки слуги в белом левитируют подносы с бокалами, наполненными шампанским. Я с облегчением беру из рук Гарри бокал — чтобы поскорее отвлечься от мрачных мыслей.
Мы приближаемся к просторной белой беседке, увитой лианами, цветами и более мелкими бумажными фонариками. Под ними сияют черно-белые клетки танцпола, окруженного низкой оградой с тремя входами. По обе стороны от каждого входа установлены два ледяных лебедя. Четвертую сторону беседки занимает сцена: струнный квартет играет какую-то нежную, знакомую и легкую мелодию. Сцена рассчитана на большой состав музыкантов, но пока никого не видно. Вероятно, они появятся позже. Держа меня за руку, Гарри ведет меня мимо лебедей на танцпол, где собираются остальные гости. Они держат бокалы и оживленно переговариваются. Я так рад, что у меня есть возможность опереться на него, я никогда раньше не носил каблуки, и молюсь Мерлину и Моргане, чтобы не упасть.
Ближе к морскому берегу установлен гигантский шатер. Под ним я вижу аккуратные ряды столов и стульев. Их так много!
— Сколько гостей приезжает на прием? — спрашиваю я у Гарри, пораженный размерами шатра. Мне вдруг становится неловко в таком виде.
— Около трехсот, я думаю. Тебе придется спросить у моей мамы, — он улыбается мне, и от одной этой улыбки мое бешено колотящееся сердце немного успокаивается.
— Гарри!
Из толпы возникает молодая девушка и бросается к нему на шею. Я сразу ее узнаю — Луна. Она одета в облегающее шифоновое платье бледно-розового цвета. Под цвет платья — изысканная венецианская маска с тончайшим узором.
— Драко! О, дорогой, ты выглядишь великолепно! Я почти не узнала тебя, — она быстро обнимает меня. — Ты должен познакомиться с моими друзьями. Никто из них не может поверить, что у Гарри наконец-то появился парень.
Я бросаю быстрый панический взгляд на Гарри, а он лишь смиренно пожимает плечами, мол, «что поделаешь, она такая, и мне пришлось прожить рядом с ней много лет», и позволяет Луне подвести меня к группе из четырех молодых людей, трех женщин и мужчины, дорого одетых и безупречно ухоженных.
Луна торопливо представляет меня. Три девушки милы и добры, но парень в красной маске, Луи, кажется, так его зовут, смотрит на меня неприязненно.
— Конечно, мы все гадали, с кем Гарри решит остепенится — с мужчиной или женщиной, — ехидно говорит Луи, оглядывая меня с ног до головы и скрывая свою злость широкой, фальшивой улыбкой.
— Луи, о чем ты говоришь! — набрасывается на него Луна. — У моего братца превосходный вкус. Он просто ждал, когда ему встретится парень его мечты, и это оказался не ты!
Луи вспыхнул и сделался одного цвета с маской. Покраснел и я. Можно ли представить себе более неприятную ситуацию?
— Дамы, господа, могу я потребовать назад своего избраника, пожалуйста? — обняв за талию, Гарри привлекает меня к себе. Все четверо вспыхивают, улыбаются и суетятся; ослепительная улыбка Гарри производит свое обычное действие. Луна смотрит на меня и комично поднимает брови. Я невольно улыбаюсь.
— Приятно было познакомиться, — говорю я, и Гарри утаскивает меня прочь.
— Спасибо, — благодарю Гарри, когда мы отходим на небольшое расстояние.
— Я видел, что рядом с Луной стоит Луи. Неприятная особа.
— Ты ему нравишься, — сухо замечаю я.
Он передергивает плечами.
— Ну, это чувство не взаимно. Пойдем, я хочу познакомить тебя с некоторыми людьми.
Следующие полчаса я провожу в вихре знакомств. Я встречаю двух известных актеров, еще двух генеральных директоров и несколько важных людей из Министерства. Я никак не могу запомнить имена всех.
Гарри прижимает меня к себе, и я благодарен ему за это. Честно говоря, богатство, гламур и пышный размах мероприятия пугают меня. Я никогда в жизни не был ни на чем подобном.
Официанты в белом легко порхают среди густеющей толпы с бутылками шампанского и с тревожной регулярностью пополняют мой бокал.
Мне нельзя пить слишком много, мне нельзя пить слишком много, — повторяю я сам себе. У меня слегка кружится голова, и я не знаю — то ли от шампанского, от атмосферы восторга и тайн, созданной масками, или от серебряных шариков. Тупую боль ниже пояса становится невозможно игнорировать. Мой член всю ночь был по крайней мере наполовину твердым, и временами я чувствую разочарование.
— Так вы работаете в LIP? — спрашивает лысеющий джентльмен в полумаске медведя (или собаки?). — До меня дошли слухи о недружественном поглощении.
Я краснею. Это и было недружественное поглощение со стороны человека, у которого больше денег, чем здравого смысла. Ведь он по своей натуре сталкер.
— Я Эккл, ассистент по налогам. Я и не слышал про подобные вещи.
Гарри помалкивает и только холодно улыбается Экклу.
— Леди и джентльмены! — в игру вступает церемониймейстер в черно-белой маске Арлекина. — Прошу занять места. Обед подан.
Гарри берет меня за руку, и мы идем вместе с оживленной толпой к шатру цвета слоновой кости.
Увиденное внутри меня поражает. Три гигантских канделябра бросают радужные искры на шелковый потолок и стены. Стоят не меньше тридцати столов. Они напоминают мне частную столовую в отеле, где останавливался Гарри в Шотландии — хрустальные бокалы, накрахмаленные скатерти и чехлы на стульях, а в центре — изысканная композиция из бледно-розовых пионов, окружающих серебряный канделябр. Рядом стоит корзина со сладостями, драпированная шелковой тканью.
Гарри изучает план рассадки и ведет меня к столику в центре. Там уже сидят Луна и Лили Поттер, они увлечены беседой с незнакомым мне молодым человеком. На Лили блестящее платье цвета мяты с такой же венецианской маской. Она тепло здоровается со мной.
— Драко, я так рада снова видеть вас! Вы прекрасно выглядите.
— Здравствуй, мама, — сдержанно приветствует ее Гарри и целует в обе щеки.
— Ох, Гарри, ну зачем так формально! — шутливо упрекает она.
Затем к нам за столом присоединяются двое мужчин. Они кажутся жизнерадостными и молодыми, хотя это трудно определить под их одинаковыми бронзовыми масками. Они рады видеть Гарри.
— Сириус, Ремус, позвольте представить вам Драко Малфоя.
— Ах, наконец-то он нашел себе парня, как чудесно, и какой хорошенький! — произносит Сириус. — Что ж, я надеюсь, вы сделаете из него порядочного человека, — тараторит он, пожимая мне руку.
Вот те раз… Я благодарю Мерлина за то, что на мне маска.
— Сириус, не смущай Драко, — приходит мне на помощь Лили.
— Не обращай внимания на глупого старого дурака, — говорит Ремус и пожимает мне руку. Сириус жалуется Лили на то, что он не старый. — Он говорит все, что взбредет ему в голову, и у него нет манер, — громко шепчет Ремус и подмигивает. — Мы крестные отцы Гарри.
Они начинают ссориться, а я уже люблю их обоих.
К Луне подходит молодой человек и целует ее.
— Драко, это мой парень, Рольф Скамандер, — Луна робко представляет своего парня. Он озорно усмехается, а его карие глаза полны удивления, когда мы пожимаем друг другу руки.
— Приятно познакомиться, Рольф.
Гарри пожимает ему руку, очень формально, хотя я уверен, что они встречались и раньше. Это не что-то новое. На самом деле, я уверен, что рано или поздно они поженятся, они выглядят такими подходящими друг другу и счастливыми вместе.
Мистер и миссис Эванс, родители Лили, — последняя пара за нашим столом. Луна сказала мне, что они маглы, но выглядят ужасно спокойными. Она также сказала, что у Лили есть сестра, но она ненавидит магию и держится от них подальше. Очевидно, никто из детей Поттеров даже не встречался с ними.
Не хватает только мистера Джеймса Поттера.
Вдруг раздается звон магии, и голос мистера Поттера звучит сквозь звучные чары, заставляя стихнуть гул голосов. Джеймс стоит на небольшой сцене в одном конце палатки, на нем впечатляющая золотая маска Панчинелло.
— Леди и джентльмены, добро пожаловать на наш ежегодный благотворительный бал. Надеюсь, что вам понравится программа, приготовленная для вас, и вы пошарите в своих карманах и поддержите ту фантастическую работу, которую делает наша команда по программе «Справимся вместе». Как вам известно, мы с женой вкладываем в нее всю душу.
Я с беспокойством кошусь на Гарри, а он бесстрастно глядит перед собой — вероятно, на сцену. Потом переводит взгляд на меня и хмыкает.
— А сейчас я передаю вас в руки нашего церемониймейстера. Прошу вас, садитесь и наслаждайтесь вечером, — заканчивает свою речь Джеймс.
Раздаются вежливые аплодисменты, и гул голосов снова нарастает. Я сижу между Гарри и Сириусом и любуюсь белой кувертной карточкой, на которой каллиграфическим почерком написаны серебряные буквы — мое имя. Официант зажигает канделябры своей палочкой. Джеймс подходит к столу и, к моему удивлению, целует меня в обе щеки.
— Рад снова вас видеть, Драко, — говорит он. Необычная золотая маска придает ему величественность.
— Леди и джентльмены, пожалуйста, выберите главу вашего стола! — кричит церемониймейстер.
— О-о-о! Меня, меня! — тут же кричит Луна и неистово прыгает на своем стуле.
— В центре стола вы найдете конверт, — продолжает мастер церемоний. — Пускай каждый из вас найдет, попросит, возьмет взаймы или украдет чек с самой большой суммой, какую вы можете себе позволить. Напишите на нем свое имя и положите внутрь конверта. Главы столов, пожалуйста, тщательно охраняйте эти конверты. Они понадобятся нам позже.
Черт! Я не взял с собой деньги. Как глупо — ведь это благотворительный бал!..
Вытащив бумажник, Гарри достает две купюры по сто фунтов. Я на минуту задумываюсь, почему все используют маггловские деньги, но потом вспоминаю, что это благотворительная организация для магглов и волшебников, и предполагаю, что так проще.
— Вот, держи, — говорит он.
— Я верну тебе деньги, — шепчу я, смущаясь.
Он кривит губы, но от комментариев воздерживается. Понимаю, он недоволен. Я беру его ручку, черную с белым цветком на колпачке, и пишу свое имя. Луна передает конверт по кругу.
Перед собой я обнаруживаю другую карту с серебряной каллиграфической надписью — наше меню.
БАЛ-МАСКАРАД В ПОЛЬЗУ ОБЩЕСТВА «СПРАВИМСЯ ВМЕСТЕ»
МЕНЮ
Тартар из лосося со сметаной и огурцом на тосте из бриоши
Олбан Эстейт Рузанна 2006
Жареная грудка мускусной утки
Пюре из топинамбура со сливками
Черешня, жаренная с чабрецом, фуа-гра
Шатонеф-дю-Пап Вьей Винь 2006/Домен де ля Жанас
Шифоновый бисквит с фундуком и сахарной глазурью
Кандированный инжир, сабайон, мороженое с кленовым сиропом
Вэн де Констанс 2004 Кляйн Констанция
Ассорти из местных сортов сыра и хлеба
Олбан Эстейт Гренаш 2006
Кофе и птифуры
Это объясняет количество хрустальных бокалов всех размеров, которые стоят на моем столике. Наш официант вернулся, предлагая вино и воду. Позади меня закрываются боковые стенки шатра, через который мы вошли, а впереди двое служащих откидывают полотно, открывая закат над Годриковой впадиной и Корнуоллом.
Это совершенно захватывающий вид: мерцающие огни Южного Уэльса вдалеке и оранжевое, сумрачное спокойствие пляжа, отражающее опаловое небо. Вау. Здесь так спокойно и умиротворенно.
К нашему столику подходят десять официантов с подносами. По безмолвному знаку они абсолютно синхронно подают нам закуски и исчезают. Лосось выглядит аппетитно, и я понимаю, что проголодался.
— Изголодался? — еле слышно шепчет Гарри. Я понимаю, что он говорит не о пище, и мой член дергается в ответ.
— Очень, — шепчу я, смело встречая его взгляд, и губы Гарри раскрываются от прерывистого вдоха.
Ха! Видишь… двое могут играть в эту игру.
Сириус сразу же вовлекает меня в разговор. Он спрашивает о Хогвартсе, о том, на каком факультете я учился, и не проказничал ли я когда-нибудь. Его огорчило, что я никогда раньше не устраивал шалости. Но он замечательный человек, такой полный радости и счастья. Он любит Лили и Джеймса, а также Гарри, Тео и Луну. Он говорит, что они — та семья, которую он выбрал… что бы это ни значило. Он много рассказывает о детстве Гарри, Тео и Луны. Как они с Джеймсом учили их летать на метлах.
Мне так странно представить себе Гарри ребенком. Тут же приходит на ум воспоминание о его шрамах от ожогов, но я прогоняю его. Сейчас я не хочу об этом думать, хотя, по сути, в этом и заключается смысл нынешнего благотворительного бала.
Жаль, что здесь нет Пэнси с Тео. Они бы так хорошо вписались в эту картину. А еще Пэнси не смутили бы многочисленные ножи и вилки, лежащие на столе. Она даже могла бы поспорить с Луной, кто из них станет главой стола. Слизерин против Рейвенкло. Эта мысль заставляет меня улыбнуться.
Беседа за столом течет своим чередом. Луна, как всегда, щебечет и совершенно заслоняет бедного Рольфа, который в основном молчит, как и я. Чаще всех солирует Сириус. Его шутки полны язвительности и в основном направлены на супруга, Ремуса. Постепенно мне становится немного жалко его.
Ремус наклоняется и начинает говорить со мной, пока Сириус и Джеймс о чем-то смеются.
— Нечто особенное, да? — говорит он и ухмыляется. — Меня тоже не так воспитывали, так что для меня это было довольно сложно, — я киваю и улыбаюсь ему.
Мы начинаем разговаривать, и я спрашиваю его о них с Сириусом.
— Как вы двое… э-э-э… сошлись? — насколько отстойным я могу быть? Ремус только хихикает.
— Мы все были друзьями в Хогвартсе, но только в последний год мы оба поняли, что чувствуем. Я не представляю себя с кем-то другим. Сириус освещает все, к чему прикасается, и я нуждаюсь в нем. А еще я нужен ему, чтобы подсказывать, когда нужно притормозить, — он прикасается к щеке Сириуса, и тот мгновенно успокаивается. Они с нежностью улыбаются друг другу, и я отворачиваюсь, чувствуя, что вмешиваюсь.
Я смотрю на Гарри и улыбаюсь. Он разговаривает со своим дедушкой. Рассказывает о своем новом проекте.
Наблюдать за ним — удивительно. Он увлечен и стремится улучшить жизнь менее удачливых людей. Его дедушка внимательно слушает. Возможно, он занимался подобными вещами в магловском мире.
На протяжении всего вечера у нашего стола останавливаются мужчины в хорошо сшитых смокингах и темных масках. Они жмут Гарри руку, обмениваются с ним любезностями. Кого-то из них он знакомит со мной, но не всех. Я заинтригован, почему он делает между ними такое различие.
Во время одной такой беседы ко мне обращается Луна и спрашивает с улыбкой:
— Драко, ты поможешь нам на аукционе?
— Конечно, — с готовностью отзываюсь я.
Когда дело доходит до десерта, уже совсем темно. Я с трудом сижу за столом. Мне нужно срочно избавиться от шариков. Но прежде чем я успеваю встать, возле нас появляется церемониймейстер, а с ним, если не ошибаюсь, — мисс Европейские Хвостики.
Как ее там? Гензель, Гретель, Гретхен…
Конечно, она в маске, но я знаю — это она краснеет, бледнеет и не сводит глаз с Гарри. Еще я страшно рад, что тот совершенно ее не замечает.
Церемониймейстер берет наш конверт и произносит длинную и изысканную фразу, в которой просит Лили достать выигрышный чек. Побеждает Рольф, и ему вручают корзинку, завернутую в шелк.
Я вежливо аплодирую, но с трудом слежу за ходом церемонии.
— Прошу меня извинить, мне нужно отлучиться, — бормочу я Гарри.
Он пристально глядит на меня.
— Я провожу тебя, — мрачно говорит он.
— Гарри, позволь я пойду с ним, — вскакивает Луна прежде, чем Гарри успевает что-то возразить. На его челюсти видны желваки; я понимаю, что он недоволен. Честно говоря, я тоже. У меня есть потребности. Я извиняюще пожимаю плечами, и он быстро садится, смирившись.
Вернувшись, я чувствую себя немного лучше, хотя облегчение наступает не так быстро, как я надеялся. Шарики в уменьшенном виде лежат во внутреннем кармане моего пиджака.
Почему я решил, что смогу выдержать весь вечер? Я по-прежнему страдаю — может, мне удастся потом убедить Гарри пойти со мной в эллинг. При этой мысли я краснею и гляжу на него. Он встречает мой взгляд, и на его губах появляется тень улыбки.
А, он больше не злится на упущенную возможность. Я разочарован, даже раздражен. Гарри сжимает мою руку, и мы с ним внимательно слушаем Джеймса, который снова вернулся на сцену и рассказывает гостям о программе «Справимся вместе». Гарри передает мне другую карту — список аукционных цен. Я быстро просматриваю.
АУКЦИОННЫЕ ДАРЫ И ЛЮБЕЗНЫЕ ПОЖЕРТВОВАНИЯ В ПОЛЬЗУ ПРОГРАММЫ «СПРАВИМСЯ ВМЕСТЕ»
Метла с подписями от клуба «Пушки Педдл» — доктор Эмили Мейнуоринг
Сумочка, портмоне и ключница Гуччи — Андреа Вашингтон
Билет на две персоны в «Эсклава», Браверн-центр — Беллатриса Лестрейндж
Ландшафтный и парковый дизайн — Джиа Маттео Шкатулка из сейшельской пальмы и Парфюмерный набор — Элизабет Остин
Венецианское зеркало — мистер и миссис Дж. Бейли Два ящика вина на ваш выбор от Олбан Эстейтс — Олбан Эстейтс Два ВИП-билета на джазовый концерт XTY — миссис Л. Есиов
День автогонок в Дейтоне — ЭМК Бритт Инк. «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, первое издание — доктор А. Ф. М. Лейс-Филд
Живопись (масло) «В синеву», Дж. Троутон — Келли Троутон
Уроки полетов с командой по квиддичу «Эпплби Эрроуз».
Путевка на неделю в Аспен, Колорадо (шесть ночей) — мистер Г. Поттер
Путевка на неделю на озеро Адриана, Монтана (восемь ночей) — мистер и миссис Поттер
Вот это да! Я гляжу на Гарри.
— У тебя есть собственность в Аспене? — спрашиваю я. Аукцион уже начался, и мне приходится понижать голос до шепота.
Он кивает, удивленный и даже немного раздраженный моим интересом. Подносит палец к губам.
— У тебя повсюду есть собственность? — шепчу я.
Он опять кивает и предостерегающе трясет головой.
Все ликуют и аплодируют; один из лотов достиг аж двенадцати тысяч фунтов стерлингов.
— Я тебе потом расскажу, — спокойно говорит Гарри. — Я хотел пойти с тобой, — добавляет он с легкой обидой.
Ну, а сам не пошел… Я хмурюсь и понимаю, что до сих пор недоволен. Несомненно, это отрицательный эффект шариков. Мое настроение портится еще больше, когда я вижу миссис Робинсон в списке щедрых жертвователей.
Я оглядываюсь по сторонам, ищу ее, но нигде не вижу ее пышных волос. Конечно, Гарри предупредил бы меня, что она тоже приглашена. Я сижу и парюсь, аплодирую, когда надо, ведь каждый лот продается за баснословные деньги.
Путевка в Аспен, пожертвованная Гарри, достигла цены в двадцать тысяч.
— Двадцать тысяч раз, двадцать тысяч два, — объявляет мастер церемоний.
Не знаю, что меня толкнуло, но внезапно я слышу собственный голос, перекрывающий шум аукциона:
— Двадцать четыре тысячи фунтов!
Все маски за столом поворачиваются ко мне в немом удивлении, но самую сильную реакцию я ощущаю рядом. Я слышу его резкий вдох и чувствую, как его гнев омывает меня, словно приливная волна неконтролируемой магии.
— Двадцать четыре тысячи фунтов, прекрасному молодому юноше в серебряной маске. Раз… два… Продано!
