Пятьдесят оттенков Поттера: Темнее

      — Мак скоро вернется, — бормочет он.       — Хм-м, — открываю глаза, встречаясь с его зеленым взглядом. Мерлин, какой у них поразительный цвет — особенно тут, на море. В них отражается свет, который, в свою очередь, отражается от воды и проникает в каюту через небольшие иллюминаторы.       — Я бы с удовольствием пролежал с тобой здесь весь день, но ему понадобится помощь с лодкой, — наклонившись, Гарри нежно целует меня. — Драко, ты выглядишь сейчас таким красивым, весь взъерошенный и сексуальный. Я хочу тебя еще больше, — он улыбается и встает с постели. Я лежу на животе и любуюсь им.       — Ты и сам неплох, капитан, — я восхищенно причмокиваю губами, и он не может сдержать усмешки.       Наблюдаю, как он ходит по каюте и одевается. Этот мужчина, который только что снова занимался со мной такой сладкой любовью. Я не могу поверить в свою удачу. Я не могу поверить, что он мой. Гарри садится рядом со мной и обувается.       — Капитан? Какой же я капитан, — сухо замечает он. — Я хозяин этой посудины.       Я наклоняю голову набок.       — Вы хозяин моего сердца, мистер Поттер, — и моего тела… и моей души…       Он недоверчиво качает головой и опять меня целует.       — Я буду на палубе. В ванной есть душ, если хочешь. Тебе что-нибудь нужно? Попить? — заботливо спрашивает он, а я лишь усмехаюсь в ответ. Неужели это тот же самый мужчина? Тот же самый Пятьдесят Оттенков?       — Что? — спрашивает он, заметив мою глупую ухмылку.       — Ты.       — Что я?       — Кто ты такой и что ты сделал с Гарри?       Его губы кривятся в грустной улыбке.       — Детка, он не очень далеко отсюда, — тихо говорит он, и грусть в его голосе заставляет меня мгновенно пожалеть о своих словах. Но Гарри прогоняет печаль. — Скоро ты его увидишь, — лукаво усмехается он, — особенно если немедленно не встанешь, — с этими словами он смачно шлепает мне по заду. Я вскрикиваю и хохочу одновременно.       — Ты меня напугал.       — Правда? — Гарри морщит лоб. — Ты издаешь такие смешанные сигналы, Драко. Как мужчине удержаться? — он опять наклоняется и целует меня. — Пока, детка, — добавляет с ослепительной улыбкой и уходит, оставив меня наедине с моими мыслями.       Когда я поднимаюсь на палубу, Мак уже вернулся на «Лили», но тут же исчезает на верхней палубе, как только я открываю двери салона. Гарри разговаривает по «блэкберри». Интересно, с кем? — удивляюсь я. Он проходит мимо меня и, приобняв, целует в макушку.       — Прекрасные новости. Хорошо. Да… В самом деле? По аварийной лестнице?.. Ясно… Да, вечером.       Он нажимает кнопку отбоя, и меня тут же настигает рев запущенного двигателя. Должно быть, Мак уже сидит в кокпите.       — Пора возвращаться, — говорит Гарри, еще раз целует меня и упаковывает в спасательный жилет.       Мы приближаемся к марине, когда солнце уже висит над горизонтом. Я вспоминаю чудесный день. При разумном и терпеливом наставничестве Гарри я теперь научился убирать грот, то есть основной парус, а также передний парус и спинакер. Еще умею завязывать рифовый узел, выбленочный узел и колышку. Когда он давал мне такие уроки, его губы весело подрагивали.       — Может, я когда-нибудь свяжу тебя, — заявил я.       — Сначала вам придется поймать меня, мистер Малфой, — весело возразил он.       Его слова заставляют вспомнить, как он гонялся за мной по квартире, тот восторг, а затем отвратительные последствия. Я хмурюсь и зябко передергиваю плечами. Ведь после этого я от него ушел.       Смогу ли я снова уйти от него? Ведь Гарри признался, что любит меня. Я заглядываю в его чистые зеленые глаза. Смогу ли я когда-нибудь снова его бросить — что бы он мне ни сделал? Смогу ли я предать его? Нет, пожалуй, не смогу.       Гарри провел для меня более подробную экскурсию по этому прекрасному судну, объясняя все инновационные конструкции и технологии, а также высококачественные материалы, использованные при его строительстве. Вспоминаю интервью, когда я впервые встретил его; мне и тогда бросилась в глаза его страсть к морским судам. Оказывается, что эта страсть распространяется не только на большие океанские грузовые суда, которые строит его компания, но и на суперсексуальные изящные яхты.       И, конечно, он занимался со мной любовью, сладко, неторопливо. Я качаю головой, вспоминая, как в его опытных руках мое тело выгибалось дугой и сгорало от желания. Он исключительный любовник, я уверен — хотя, конечно, мне не с чем сравнивать. Но Пэнси еще больше обожала бы секс, если бы он всегда был таким, как наш с Гарри; ведь она обычно не замалчивает подробности.       Но надолго ли его хватит? Я просто не знаю, и эта мысль пугает.       Стою в надежном кольце его рук. Мы дружески молчим, а «Лили» подходит все ближе и ближе к Лондону. Я держусь за руль, Гарри часто дает мне советы.       — В плавании под парусами есть своя поэзия, древняя как мир, — мурлычет он мне на ухо.       — Похоже на цитату, — я чувствую его усмешку.       — Да, это почти цитата. Из Антуана де Сент-Экзюпери.       — О, я обожаю «Маленького принца»!       — Я тоже.       Уже вечереет, когда Гарри, по-прежнему накрывая своими руками мои, направляет судно в марину. На лодках уже зажглись огни, они отражаются от потемневшей воды, но пока еще светло. Ясный, мягкий вечер, прелюдия к роскошному закату.       У причала собирается толпа и смотрит, как Гарри медленно разворачивает яхту в сравнительно тесном пространстве. Потом легко и плавно движется задним ходом и швартуется на то же место, откуда мы отплыли. Мак спрыгивает на берег и надежно привязывает «Лили» к швартовой тумбе.       — Вот и вернулись, — говорит Гарри.       — Спасибо, — робко бормочу я. — Это был прекрасный день.       Гарри усмехается.       — Я тоже так считаю. Пожалуй, мы запишем тебя в мореходную школу. Тогда можно будет нам с тобой выходить в море вдвоем на несколько дней.       — С удовольствием. Тогда мы сможем часто наведываться в спальню.       Он наклоняется и целует меня в шею под ухом.       — Хм-м-м… Я буду с нетерпением ждать этого, Драко, — сообщает он шепотом, от которого встают дыбом все волоски на теле.       Как он это делает?       — Пойдем, в доме все чисто. Мы можем вернуться.       — А как же наши вещи в отеле?       — Уизли уже забрал их.       О! Когда?       — Сегодня днем, после того, как он со своей группой проверил «Лили», — отвечает Гарри на мой невысказанный вопрос.       — Этот бедняга когда-нибудь спит?       — Спит, — Гарри удивленно поднимает брови. — Он просто делает свою работу, Драко, и делает очень хорошо. Рон — настоящая находка… и хороший друг.       — Рон?       — Рон Уизли.       Помнится, Лили так его называла. Что ж, имя ему подходит — солидное, надежное. Почему-то я улыбаюсь.       — Тебе нравятся Уизли, — ворчит Гарри, хмуро глядя на меня.       — Допустим, — его замечание меня огорчает. — Но он не интересует меня как мужчина, если ты хмуришься из-за этого. Прекрати.       Гарри почти надул губы.       Цирцея, он иногда такой ребенок.       — Я думаю, Уизли очень хорошо о тебе заботится. Вот почему он мне нравится. Он кажется надежным, мужественным и верным. Он нравится мне из-за своего доброго сердца.       — Доброго сердца?       — Да. Он гриффиндорец, как и ты, верно?       — Да, так мы и познакомились, — Гарри говорит с нежностью, но все еще дуется. Я смеюсь.       — О, Гарри, повзрослей, ради Мерлина.       Он раскрывает рот, удивленный моим замечанием, но потом хмурится, словно обдумывает.       — Я стараюсь, — говорит он после паузы.       — Да, стараешься. Очень, — мягко говорю я, но тут же закатываю глаза от досады.       — Драко, знаешь, какие воспоминания ты пробуждаешь у меня, когда закатываешь глаза? — он ухмыляется.       — Что ж, если будешь хорошо себя вести, то, может, мы и освежим эти воспоминания.       Его рот складывается в ироничную улыбку.       — Хорошо себя вести? — он удивленно поднимает брови. — Действительно, мистер Малфой — с чего вы взяли, что я хочу их освежить?       — Вероятно, потому, что когда я сказал об этом, твои глаза зажглись, как рождественская елка.       — Ты уже так хорошо меня знаешь, — сухо бурчит он.       — Мне хотелось бы знать тебя еще лучше.       — И мне тебя, Дрей, — отвечает он с нежной улыбкой.       — Спасибо, Мак, — Гарри пожимает руку Мак-Коннелу и ступает на причал.       — Всегда рад помочь, мистер Поттер. До свидания. Драко, было приятно познакомиться.       Я робко пожимаю ему руку. Он должен знать, чем мы с Гарри занимались на яхте, пока он сходил на берег.       — Хорошего дня, Мак, и спасибо.       Он ухмыляется и подмигивает мне, заставляя меня покраснеть. Гарри берет меня за руку, и мы идем по причалу к набережной.       — Мак — твой друг?       — Он работает на меня. Помогал строить «Лили».       — У тебя много друзей?       Он хмурит брови.       — Не совсем. При моих занятиях… я не стремлюсь заводить дружбу. Разве что… — он осекается и хмурится еще сильнее. Я понимаю, что он хотел упомянуть миссис Робинсон.       — Голоден? — спрашивает он, пытаясь сменить тему.       Я киваю. Вообще-то, я умираю с голода.       — Ладно, поедим там, где я оставил машину.       Возле порта есть маленькое итальянское кафе «Би’с». Оно напоминает мне одно заведение в Хогсмиде — несколько столиков и кабин, лаконичный современный декор, на стене — большая черно-белая фотография фиесты начала прошлого столетия.       Мы с Гарри сидим в кабинке, изучая меню и потягивая восхитительное легкое фраскати. Когда я поднимаю взгляд от меню, сделав свой выбор, Гарри задумчиво смотрит на меня.       — Что? — спрашиваю я.       — Ты прекрасно выглядишь, Драко. Свежий воздух тебе на пользу.       Я краснею.       — Честно говоря, у меня немного обветрилось лицо. Но день прошел чудесно. Спасибо тебе.       Его глаза теплеют. Он улыбается.       — Всегда пожалуйста, — бормочет он.       — Можно спросить? — решаю провести небольшое расследование.       — Все что угодно, Драко. Ты же знаешь, — он наклоняет голову набок.       — Кажется, у тебя мало друзей. Почему?       Он пожимает плечами и хмурится.       — Я же сказал, у меня нет времени. У меня есть деловые партнеры — хотя это очень отличается от дружбы, я полагаю. У меня есть моя семья. И это все. Помимо Беллы.       Упоминание этой сучки я игнорирую.       — У тебя совсем нет друзей твоего возраста, с которыми ты мог бы встречаться и выпускать пар?       — Ты знаешь, как я люблю выпускать пар, Драко, — Гарри кривит губы. — Еще я работаю, строю свой бизнес, — он все-таки озадачен. — Вот и все, что я делаю, — за исключением парусного спорта и редких полетов.       — Даже в Хогвартсе их не было?       — Не совсем. Там я встретил несколько знакомых, но мы никогда не были настоящими друзьями.       — Значит, только Белла?       Он осторожно кивает.       — Вероятно, тебе одиноко.       Его губы складываются в грустную улыбку.       — Что ты будешь есть? — спрашивает он, меняя тему.       — Мне хочется ризотто.       — Хороший выбор, — Гарри подзывает официанта, заканчивая этот разговор.       Сделав заказ, я неловко ерзаю на своем месте, уставившись на сцепленные пальцы. Если он настроен на разговор, я должен этим воспользоваться.       Я должен поговорить с ним о его ожиданиях, о его… потребностях.       — Драко, что случилось? Скажи мне.       Поднимаю взгляд на его обеспокоенное лицо.       — Говори, — он уже не спрашивает, а приказывает; его озабоченность перерастает во что-то другое. В страх? В гнев?       Я набираю полную грудь воздуха.       — Я просто беспокоюсь, что тебе этого недостаточно. Ну, знаешь, чтобы выпустить пар.       Его челюсть напрягается, взгляд жесткий.       — Разве я давал тебе повод думать, что этого недостаточно?       — Нет.       — Тогда почему ты так думаешь?       — Я знаю, какой ты. Что тебе… э-э… требуется, — запинаясь, лепечу я.       Он закрывает глаза и потирает лоб длинными пальцами.       — И что мне теперь делать? — его голос звучит зловеще мягко, словно он рассержен. От страха я холодею.       — Нет, ты меня неправильно понял. В последние дни ты был потрясающим, и я знаю, что прошло всего несколько дней, но я надеюсь, что не заставляю тебя быть тем, кем ты не являешься.       — Я — это я, Драко, во всех пятидесяти оттенках моей порочности. Да, мне приходится перебарывать диктаторские замашки… но такова моя натура, так я строю свою жизнь. Да, я рассчитываю, что ты будешь вести себя определенным образом. Когда ты отказываешься, это одновременно тяжело и интересно. Мы все-таки делаем то, что мне нравится. Вчера, после твоей возмутительной выходки на аукционе, ты позволил мне отшлепать тебя, — он нежно улыбается. — Мне нравится наказывать тебя. Я не думаю, что это желание когда-нибудь пройдет, но я пытаюсь, и это не так трудно, как я думал.       Я краснею и ежусь, вспоминая наш тайный визит в его комнату в родительском доме.       — Я не возражал, — шепчу я с робкой улыбкой.       — Знаю, — его губы растягиваются в неуверенной улыбке. — Я тоже. Но позволь тебя заверить, Дрей, что все это для меня в новинку и что последние несколько дней стали лучшими в моей жизни. Я не хочу ничего менять.       Ого!       — В моей жизни они тоже были лучшими, это точно, — лепечу я, и он широко улыбается. — Значит, ты не хочешь отвести меня в свою игровую комнату?       Он бледнеет и тяжело вздыхает; все следы веселья исчезли.       — Нет, не хочу.       — Почему? — шепчу я. Это не тот ответ, которого я ожидал.       И да, вот он — тот самый маленький кусочек разочарования.       — После того, как мы были там в последний раз, ты меня бросил, — спокойно говорит он. — Я избегаю всего, что может заставить тебя оставить меня снова. Когда ты ушел, я был раздавлен, я уже говорил тебе об этом. Я не хочу повторения той ситуации. Ты мне нужен, — в его зеленых глазах вижу искренность.       — По-моему, это несправедливо. Твоя постоянная забота о том, как я себя чувствую, — ведь это очень утомительно. Ты столько всего переменил ради меня… Я считаю, что тоже должен как-то пойти навстречу тебе. Не знаю, может… попробуем… какие-нибудь ролевые игры, — я произнес это, запинаясь, а мое лицо стало одного цвета со стенами игровой комнаты.       Почему мне так трудно говорить об этом? Я уже по-всякому трахался с этим мужчиной, мы проделывали вещи, о которых я и не слышал еще месяц назад, даже не предполагал, что такое возможно… Но все-таки самое трудное — говорить с ним об этом.       — Драко, ты идешь мне навстречу даже больше, чем думаешь. Пожалуйста, прошу тебя, не думай об этом.       Беззаботный Гарри исчез. Теперь я вижу в его глазах тревогу, и это ранит мне душу.       — Детка, это были всего лишь одни выходные, — продолжает он. — Дай нам немного времени. Я много думал о нас, когда ты ушел. Нам требуется время. Ты должен доверять мне, а я тебе. Может быть, со временем мы сможем побаловать себя, но мне нравится, какой ты сейчас. Мне нравится видеть тебя таким счастливым, расслабленным и беззаботным, и знать, что это благодаря мне. Я никогда… — он замолкает и проводит рукой по волосам. — Прежде чем бегать, нам надо научиться ходить, — внезапно он усмехается.       — Что тебя так развеселило?       — Дамблдор. Он постоянно говорит эту фразу. Никогда не думал, что стану его цитировать.       Я смеюсь вместе с ним.       Появляется официант с закусками и брускеттой, разговор сходит на нет, и Гарри успокаивается.       Но когда перед нами ставят неоправданно большие тарелки, я не могу не думать о том, каким предстал передо мной Гарри сегодня — расслабленным, счастливым и беззаботным. По крайней мере, сейчас он смеется, он снова спокоен.       С облегчением вздыхаю, когда он начинает расспрашивать меня о местах, где я бывал. Это короткая дискуссия, поскольку я никогда не был нигде, кроме Великобритании и Франции. Гарри, с другой стороны, объездил весь мир. Мы переходим на более легкие и счастливые темы, обсуждая места, которые он посетил.       После вкусного и сытного ужина Гарри везет нас назад, на «Гриммо», под задушевное пение Евы Кэссиди. Это дает мне возможность спокойно поразмышлять. День был умопомрачительный: доктор Делакур; наш совместный душ; признание Гарри; занятия любовью в отеле и на яхте; покупка автомобиля. Даже сам Гарри оказался совсем другой, не такой, как прежде. Он словно открывал для себя что-то новое или избавлялся от чего-то — трудно сказать.       Кто знал, что он может быть таким милым? А сам-то он знал?       Я смотрю на него. Кажется, он тоже погружен в свои мысли. И тут меня поражает, что он, вообще-то, никогда не был подростком — во всяком случае, нормальным. Я качаю головой. Мои мысли возвращаются к балу, танцам с доктором Дамблдором и страху Гарри, что Дамблдор рассказал мне все о нем. Гарри все еще что-то скрывает от меня. Как мы можем двигаться дальше, если он так себя чувствует?       Он думает, что я могу уйти, если узнаю его. Он думает, что я могу уйти, если он будет самим собой. О, этот мужчина такой сложный.       Чем ближе мы подъезжаем к дому, тем напряженнее Гарри становится. Он всматривается в боковые улочки и тротуары, его глаза шарят везде и всюду, и я знаю, что он высматривает Дафну. Я делаю то же самое. Под подозрением оказывается каждая молодая светловолосая девушка, но Дафну мы не видим.       Когда он въезжает в гараж, его рот смыкается в угрюмую линию. Удивительно, зачем мы вернулись сюда, если он так беспокоится? В гараже мы видим Дина. Искалеченная «Ауди» исчезла. Гарри ставит свою машину рядом с внедорожником, и Дин подходит, чтобы открыть мне дверцу.       — Здравствуйте, Дин, — здороваюсь я.       — Здравствуйте, мистер Малфой, мистер Поттер, — кивает он.       — Ничего? — спрашивает Гарри.       — Нет, сэр.       Гарри кивает, берет меня за руку и направляется к дому. Я знаю, что его мозг работает сверхурочно — он отвлекается. Как только мы оказываемся за дверью, в прихожей, он поворачивается ко мне.       — Ты не должен выходить отсюда один. Ты понял? — рычит он.       — Хорошо.       Мерлин, этого еще не хватало! Но его строгость вызывает у меня улыбку. Я мысленно хвалю себя за терпение и понимание. Еще неделю назад я бы ужасно расстроился, если бы он говорил со мной таким тоном. Но теперь я знаю его гораздо лучше. Это его механизм преодоления. Он переживает из-за Дафны, он любит меня и хочет защитить.       — Что смешного? — бормочет он с легким удивлением.       — Не что, а кто. Ты.       — Я? Мистер Малфой, что во мне забавного? — он надувает губы.       Как это сексуально!       — Не надувай губы.       — Почему? — он удивлен еще больше.       — Потому что на меня это действует так же, как на тебя вот это, — я прикусываю губу.       Он поднимает брови, удивленный и довольный одновременно.       — Правда? — он снова выпячивает губы и, наклонившись, целует меня, быстро и невинно.       Подставляю губы навстречу ему, и в ту наносекунду, когда они соприкасаются, характер поцелуя меняется — по моим жилам проносится огонь и влечет меня к нему.       Внезапно мои пальцы погружаются в его волосы, а Гарри хватает меня, прижимает к стене, ладони обхватывают мое лицо, а наши языки сталкиваются друг с другом. И я не знаю, может быть, это ограничения зала делают все гораздо более реальным, но я физически чувствую его жажду, его тревогу, его страсть.       Святое дерьмо. Я хочу его, здесь и сейчас.       Дверь кухни открывается. Наш поцелуй прерван, но Гарри все еще прижимает меня бедрами к стенке; я чувствую его эрекцию.       — Уф, — бормочет он, тяжело дыша.       — Уф! — повторяю я, набирая в легкие желанный воздух.       Он смотрит на меня огненным взглядом.       — Что ты делаешь со мной, Драко, — он проводит большим пальцем по моей нижней губе.       Краешком глаза я вижу, как Уизли отходит назад, исчезая из моего поля зрения. Встаю на цыпочки и целую Гарри в уголок его красиво вылепленного рта.       — То же, что и ты со мной, Гарри.       Он делает шаг назад и берет меня за руку. Его глаза потемнели, подернулись туманом.       — Пошли, — командует он.       Уизли деликатно ожидает нас на кухне.       — Добрый вечер, Уизли, — сердечно здоровается Гарри.       — Здравствуйте, мистер Поттер, мистер Малфой.       — Вчера я был супругом мистера Уизли, — я ухмыляюсь Уизли, который краснеет.       — Это приятно, мистер Малфой, — преодолев смущение, отвечает он.       — Я тоже так считаю.       Гарри крепче сжимает мою руку и хмурится.       — Если вы двое уже закончили, я бы хотел обсудить обстановку, — он сердито смотрит на Уизли. Тот неловко пожимает плечами, а я досадую на себя. Я преступил черту.       — Извините, — говорю я Уизли одними губами. Он снова пожимает плечами и мягко улыбается, а я поворачиваюсь и иду за Гарри.       — Я сейчас вернусь. Мне нужно поговорить с мистером Малфоем, — говорит Гарри Уизли, и я понимаю, что влип.       Гарри аппарирует нас в свою спальню и закрывает дверь.       — Никакого флирта с обслугой, Драко, — строго говорит он.       Я раскрываю рот, чтобы сказать что-то в свою защиту, потом закрываю, потом опять раскрываю.       — Я не флиртовал. Я просто дружески разговаривал — в этом разница.       — Тогда не будь дружелюбен с персоналом и не флиртуй с ними. Мне это не нравится.       Да, прощай, беззаботный Гарри…       — Извини, — бормочу я и гляжу на свои пальцы. Весь день он не заставлял меня чувствовать себя провинившимся ребенком. А он берет меня за подбородок и приподнимает его, чтобы я посмотрел ему в глаза.       — Ты ведь знаешь, какой я ревнивый, — шепчет он.       — У тебя нет причин для ревности, Гарри. Я принадлежу тебе душой и телом.       Он моргает, словно ему трудно это понять. Потом наклоняется и быстро целует, но без той страсти, которая охватила нас в коридоре.       — Кроме того, я не думаю, что Уизли увлекается парнями, — говорю я. Гарри слегка поджимает губы.       — Нет. К тому же, он женат, — удивлено округливаю глаза. Я знал, что у него есть ребенок, но вот что он женат? Как он находит время?       — Я ненадолго. Чувствуй себя как дома, — угрюмо говорит он и уходит, оставляя меня стоять в его спальне, ошеломленного и растерянного.       С чего бы ему тогда ревновать к Уизли? Я недоверчиво трясу головой.       Взглянув на будильник, я замечаю, что уже чуть позже восьми и решаю подготовить свою одежду к завтрашнему рабочему дню. Направляюсь в свою комнату и открываю гардеробную. Она пуста. Вся одежда исчезла. О нет! Гарри поверил мне на слово и избавился от одежды. Черт!       Почему он поверил мне на слово? Надувшись, смотрю на пустой шкаф. Там были и прекрасные вещи, например, серебряный костюм, который я надевал на бал.       Уныло плетусь в спальню. Постойте-ка, что происходит? Пропал айпад. Где мой ноутбук? О нет. Прежде всего в голову приходит неприятная мысль, что их украла Дафна.       Возвращаюсь обратно в спальню Гарри. На прикроватном столике лежат мой ноутбук, айпад и рюкзак. Все здесь.       Открываю дверь гардеробной. Моя одежда здесь, вся, вместе с одеждой Гарри. Когда это произошло? Почему он никогда не предупреждает меня, прежде чем сделать что-то подобное?       Я поворачиваюсь. Он стоит в дверях. Лицо угрюмое.       — О, они все перенесли, — рассеянно бормочет он.       — В чем дело? — спрашиваю я.       — Уизли считает, что Дафна проникла в апартаменты через аварийный выход. Должно быть, у нее есть ключ. Заменили все замки. Уизли с помощниками проверили каждую комнату. Ее тут нет, — он замолкает и проводит рукой по волосам. — Как мне хочется узнать, где она. Ведь ей срочно нужна помощь. А она ускользает от нас.       Он хмурится, и вся моя злость исчезает. Я обнимаю его. Он тоже берет меня за плечи и целует в макушку.       — Что ты будешь делать, когда найдешь ее? — спрашиваю я.       — У доктора Дамблдора есть место.       — А как насчет ее мужа?       — Он отказался от нее, — с горечью отвечает Гарри. — Ее семья не может достучаться до нее уже несколько месяцев. Для Уизли это было еще дольше, возможно, потому что он так близок ко мне. Думаю, она очень самостоятельна, пока ей не станет лучше.       — Это печально.       — Ничего, что все твои вещи здесь? Я хочу, чтобы мы жили в одной комнате.       Ух ты, быстрая смена темы…       — Хорошо.       — Хочу, чтобы ты спал со мной. Тогда мне не снятся кошмары.       — Тебе снятся кошмары?       — Да.       Я еще крепче обнимаю его. Мое сердце разрывается от жалости.       — Вот только я приготовлю одежду на завтра. Чтобы утром не опоздать на работу, — говорю я.       — На работу! — восклицает Гарри, как будто это неприличное слово, и, разжав свои объятья, сердито смотрит на меня.       — Да, на работу, — отвечаю я, смущенный его реакцией.       Он глядит на меня с удивлением и гневом.       — Но Дафна — ведь она в городе, — некоторое время он молчит. — Я не хочу, чтобы ты ходил на работу.       Что?       — Это смешно, Гарри. Я должен работать.       — Нет.       — У меня новая работа, и она мне нравится. Конечно, я должен пойти на работу.       Что еще он выдумывает?       — Нет, — сердито повторяет он.       — Неужели ты думаешь, что я останусь здесь, пока ты на своей работе будешь хозяином вселенной?       — Честно говоря, да.       Ох, Поттер, Поттер, Поттер… дайте мне силы!       — Гарри, мне надо работать.       — Нет.       — Да. Надо, — я повторяю медленно и внятно, словно ребенку.       Он хмуро глядит на меня.       — Это небезопасно.       — Гарри… Мне нужно зарабатывать себе на жизнь. Все будет хорошо.       — Нет, тебе не нужно зарабатывать себе на жизнь — и откуда ты знаешь, что у тебя все будет хорошо? — он почти кричит.       Что он имеет в виду? Он собирается содержать меня? О, это просто смешно — я знаю его сколько — пять недель?       Он злится, глаза сверкают, но мне плевать.       — Ради Мерлина, Гарри, Дафна стояла рядом с кроватью, и она не причинила мне вреда, и да, мне действительно нужно работать. Я не хочу быть зависимым от тебя. Мне нужно платить по студенческим кредитам.       Его губы сжимаются в тонкую линию, а я упираю руки в бока. Я намерен стоять на своем. Что он себе воображает?       — Я не хочу, чтобы ты ходил на работу.       — Это не твое дело, Гарри. Это не тебе решать.       Он проводит рукой по волосам и смотрит на меня. Проходят секунды, минуты, пока мы смотрим друг на друга.       — Томас пойдет с тобой.       — Гарри, в этом нет необходимости. Ты ведешь себя иррационально.       — Иррационально? — рычит он. — Или он идет с тобой, или я буду действительно иррационален и оставлю тебя здесь.       Он этого не сделает. Или сделает?..       — Как именно?       — О-о, я найду способ. Не вынуждай меня на крайности.       — Хорошо! — соглашаюсь я и выставляю перед собой ладони, успокаивая его. Черт возьми, Пятьдесят вернулся назад, на всю катушку…       Мы стоим, хмурясь друг на друга.       — Хорошо, Дин может завтра поехать со мной, если тебе так спокойнее, — уступаю я, закатывая глаза.       Гарри щурится и с грозным видом делает шаг ко мне. Я немедленно отступаю. Он останавливается, вздыхает, закрывает глаза и проводит обеими руками по волосам. Ой-ой, Пятьдесят очень сильно взвинчен.       — Хочешь, я устрою тебе экскурсию?       Экскурсию? Ты что, блядь, издеваешься?!       — Ладно, — настороженно бормочу я. Он протягивает руку, и когда я беру ее, мягко сжимает.       — Я не собирался пугать тебя.       — Ты и не напугал. Я просто был готов убежать.       — Убежать? — Гарри широко раскрывает глаза.       — Я пошутил! — о, Цирцея.       Он выводит меня из гардеробной, и я с минуту стою, чтобы успокоиться. В моем теле бушует адреналин — нелегко вступать в конфликт с Поттером.       Он проводит для меня экскурсию по дому, показывая различные комнаты. Наряду с игровой комнатой и тремя свободными спальнями наверху, я заинтригован тем, что у Уизли есть отдельный этаж, а у Добби — своя комната, видимо, это все, на что Гарри смог его уговорить, и даже это потребовало некоторого убеждения.       Мы проходим в комнату с огромным плазменным телевизором и различными игровыми приставками. Здесь уютно.       — Значит, у тебя есть Xbox? — усмехаюсь я.       — Да, но я в нем не силен. Тео всегда меня обыгрывает. Забавно было, когда ты подумал, что это и есть моя игровая комната, — он смеется, уже забыв про гнев. Слава богу, к нему вернулось хорошее настроение.       — Я рад, что вы находите меня забавным, мистер Поттер, — надменно отвечаю я.       — Вы такой и есть, мистер Малфой — конечно, когда не ведете себя несносно.       — Обычно я веду себя несносно, когда вы ведете себя неразумно.       — Я? Неразумно?       — Да, мистер Поттер. Неразумность может быть вашим вторым именем.       — У меня не было среднего имени до… того, как родители усыновили меня. Они дали мне среднее имя Джеймс. Вообще-то они всем нам дали средние имена, а мое — потому что я так похож на Джеймса, — ухмыльнулся он.       — Ну, «неразумный» вам тоже подойдет.       — По-моему, тут возможны разные мнения, мистер Малфой.       — Мне было бы интересно узнать профессиональное мнение доктора Дамблдора.       Гарри усмехается.       — Идем, — приказывает он.       Выхожу за ним из телевизионной комнаты, спускаясь по лестнице в большой, хорошо оборудованный кабинет Уизли. Уизли встает, когда мы входим. Там стоит стол для совещаний на шесть человек. Над одним из рабочих столов — полка с мониторами. Я и не знал, что в доме есть камеры. Похоже, они следят за балконом, лестницей, коридорами и за входной дверью.       — Привет, Уизли. Я тут устроил экскурсию для Драко.       Уизли кивает, но без улыбки. Наверное, он тоже получил выговор. Почему же он тогда еще работает? Я улыбаюсь ему, он вежливо кивает. Гарри опять хватает меня за руку и ведет в библиотеку.       — Здесь ты уже был, — Гарри открывает дверь. Я вижу зеленое сукно бильярдного стола.       — Сыграем? — предлагаю я.       Гарри удивленно улыбается.       — Давай. Ты уже играл раньше?       — Несколько раз, — вру я. Он наклоняет набок голову и прищуривается.       — Ты безнадежный лжец, Драко. Ты либо никогда раньше не играл, либо…       — Боишься проиграть? — я облизываю губы.       — У такого маленького мальчика? — Гарри добродушно фыркает.       — Пари, мистер Поттер.       — Вы настолько уверены в себе, мистер Малфой? — он недоверчиво усмехается. — Какое предлагаете пари?       — Если я выиграю, ты снова отведешь меня в игровую комнату.       Он глядит на меня так, словно не верит своим ушам.       — А если выиграю я? — спрашивает он после затянувшегося молчания.       — Тебе выбирать.       Скривив губы, он обдумывает ответ.       — Ладно, договорились, — он усмехается. — Давай поиграем.       Из шкафчика, висящего под одной из книжных полок, Гарри достает большой кожаный футляр. В нем на бархатных гнездах лежат шары. Быстро и ловко он выкладывает шары на сукно. Кажется, я никогда еще не играл в бильярд на таком большой столе. Гарри вручает мне кий и кусочек мела.       — Разобьешь? — он — сама галантность. Еще он задается — думает, что выиграет.       — Конечно, — натираю мелом кончик кия и сдуваю излишек — глядя из-под ресниц на Гарри. Его глаза сразу темнеют. Я нацеливаюсь на белый шар и быстрым четким движением бью в средний шар треугольника с такой силой, что полосатый шар крутится и плюхается в правую верхнюю лузу. Остальные шары разбегаются по столу.       — Я выбираю полосатые, — сообщаю я невинным тоном Гарри. Он удивленно усмехается.       — Пожалуйста, — вежливо соглашается он.       Я ухитряюсь забить в лузу один за другим еще три шара. Внутри меня все ликует. В этот момент я невероятно благодарен Блейзу, что он научил меня играть в бильярд, причем прилично. Гарри наблюдает за моими действиями с бесстрастным видом, но его удивление явно нарастает. Я на волосок промахиваюсь мимо зеленого полосатого.       — Знаешь, Драко, я готов весь день стоять тут и смотреть, как ты наклоняешься над биллиардным столом и ловко обращаешься с кием, — с восторгом говорит он.       Я смущаюсь. Он усмехается. Негодяй, хочет отвлечь меня от игры! Между тем он стягивает через голову кремовый свитер, бросает его на спинку стула и с усмешкой идет к столу, чтобы вступить в игру.       Он низко наклоняется над столом. У меня пересыхают губы. А, теперь понимаю, что он имел в виду. Гарри в облегающих джинсах и белой футболке, вот так наклонившийся — да, это нечто… Я буквально теряю нить игры. Он быстро забивает четыре чистых, но потом ошибается и посылает в лузу свой шар.       — Досадная ошибка, мистер Поттер, — с насмешкой говорю я.       Он усмехается.       — Ах, мистер Малфой, я всего лишь простой смертный. Кажется, ваша очередь.       — Надеюсь, вы мне не подыгрываете?       — Ну нет. Я задумал такой приз, что хочу выиграть, Драко, — он небрежно пожимает плечами. — К тому же я всегда хочу выигрывать.       Я смотрю на него, прищурившись. Ладно, тогда берегись! Я так рад, что надел голубую рубашку с большим вырезом. Обхожу стол, низко наклоняюсь при любом удобном случае — даю Гарри возможность налюбоваться моим задом и низким вырезом. В эту игру могут играть двое. Я поднимаю на него глаза.       — Я знаю, что ты делаешь, — шепчет он с потемневшим от страсти глазами.       Соблазнительно наклонив голову набок, я нежно ласкаю свой кий, медленно проводя рукой вверх и вниз.       — О, я просто решаю, куда сделать следующий удар, — рассеянно бормочу я.       Наклонившись, я направляю оранжевый полосатый на более удобную позицию. Потом встаю прямо перед Гарри и добираю остальное с нижнего положения. Следующий удар я делаю, наклонившись над столом. Я слышу, как Гарри шумно вдыхает, и, конечно, промахиваюсь. Черт побери!..       Он подходит ко мне, когда я еще не успеваю выпрямиться, и кладет руку на мой зад. Хм-м…       — Мистер Малфой, вы нарочно крутите вот этим, чтобы меня подразнить? — и он больно шлепает меня. Я охаю.       — Да, — бормочу я, потому что он угадал.       — Будь осторожен со своими желаниями, детка.       Я потираю задницу, пока он идет к другому концу стола, наклоняется и бьет. Он попадает в красный шар, и тот падает в левую боковую лузу. Он целится в желтый, верхний справа, и мажет. Я усмехаюсь.       — Красная комната, мы идем, — дразню я его.       Он лишь поднимает брови и велит мне продолжать.       Я быстро расправляюсь с зеленым полосатым и каким-то чудом ухитряюсь сбить последний оранжевый полосатый.       — Назови свою лузу, — бормочет Гарри так, словно говорит о чем-то еще, темном и неуправляемом.       — Верхняя левая, — я целюсь в черный, задеваю его, но мажу. Шар отлетает. Проклятье!       Гарри с коварной ухмылкой наклоняется над столом и быстро решает судьбу двух оставшихся одноцветных. Затаив дыхание, я смотрю на него, на его гибкое тело. Он выпрямляется и натирает мелом кий. Его глаза буквально прожигают меня.       — Если я выиграю…       Да…?       — Я хочу отшлепать тебя, а потом трахнуть на этом бильярдном столе.       Святое дерьмо. Мой член, который уже был наполовину твердым, затвердел еще больше.       — Верхняя правая, — бормочет он, нацеливается на черный и наклоняется, чтобы сделать удар.