Пятьдесят оттенков Поттера: Темнее

      Неотрывно гляжу на язычки пламени. Они пляшут и трепещут в камине — ярко-оранжевые с каемками кобальтового цвета. И несмотря на тепло, исходящее от огня, и одеяло, накинутое на мои плечи, мне холодно. Холодно до костей.       До меня доносятся приглушенные голоса, много голосов. Но все они лишь далекий гул. Все, что я слышу, все, на чем я могу сосредоточиться, — тихое потрескивание пламени.       Мыслями возвращаюсь к дому, который мы осматривали вчера, и к огромным каминам. Я бы хотел заняться любовью с Гарри перед камином. Да, это было бы здорово. Не сомневаюсь, он придумает что-нибудь этакое, чтобы надолго запомнилось, как всегда, когда мы занимались любовью. Тут же напоминаю себе, что я помню хорошо и те моменты, когда мы просто трахались. Да, их я тоже никогда не забуду. Где же он?       Пламя мерцает и колеблется, держа меня в своем плену, лишая речи. Я фокусируюсь только на его огненной, обжигающей красоте. Оно околдовывает, завораживает меня.       Драко, ты околдовал меня.       Он сказал, что впервые спал со мной в его постели. О нет…       Обхватываю себя руками, и реальность проникает в мое сознание. Жуткая пустота внутри меня расползается все шире. «Чарли Танго» пропал.       — Мистер Малфой, сэр. Возьмите, — ласково говорит Добби. Его голос возвращает меня в комнату, в нынешний час, в страх. Он протягивает мне чашку чая. С благодарностью беру чай. Чашка дробно стучит о блюдце, потому что у меня дрожат руки.       — Спасибо, — шепчу я. Мой голос звучит хрипло из-за непролитых слез и огромного комка в горле.       Луна сидит наискосок от меня на огромном полукруглом диване, держа за руку Лили. Они смотрят на меня, на их милых лицах — боль и тревога. Лили выглядит постаревшей — мать беспокоится за сына. Мое лицо кажется мне застывшей маской, я не могу ни улыбнуться, чтобы ободрить их, ни пролить слезинку — внутри меня лишь растущая пустота. Перевожу взгляд на Тео, Блейза и Итана; с серьезными лицами они стоят возле бара и тихо о чем-то говорят, что-то обсуждают. Сириус и Ремус сидят на другом диване, обнимая друг друга и тихо перешептываясь. Добби хлопочет на кухне.       Пэнси стоит у телевизора, следя за новостями. Я слышу негромкое кваканье репортера. Страшусь увидеть на большом плазменном экране бегущую строку «ГАРРИ ПОТТЕР НЕ ВЕРНУЛСЯ ИЗ ПОЛЕТА» — и прекрасное лицо моего возлюбленного, вместе с Гермионой Грейнджер-Уизли, женой Рона.       Мне приходит в голову, что я еще не видел в этом зале столько народу, в его огромном объеме все кажутся меньше ростом. Маленькие островки растерянных, встревоженных людей в доме моего Гарри. Что бы он подумал, увидев их тут?       Уизли и Джеймс беседуют с аврорами, которые снабжают нас бесполезной информацией. Бесспорным остается лишь факт: Гарри Поттер пропал. Уже восемь часов от него нет никаких вестей. Ни словечка, ни сигнала. Уже начаты поиски, насколько мне известно. Уже стемнело. Мы не знаем, где он. Может, он получил травму, голоден, или что-нибудь хуже. Нет!       Возношу еще одну безмолвную молитву Мерлину и Моргане. Пожалуйста, пусть с Гарри и Гермионой все будет хорошо. Пожалуйста, пусть с НИМ все будет хорошо. Снова и снова повторяю эти слова — мою мантру, самое главное в жизни, что-то конкретное, поддерживающее меня в моем отчаянии. Я отказываюсь думать о худшем. Нет, я не допускаю даже мысли об этом. Надеяться и еще раз надеяться.       Ты — моя жизнь.       Слова Гарри не выходят у меня из головы. Да, надежда остается всегда. Не надо отчаиваться. Его слова эхом звучат в моем сознании.       Теперь я твердый сторонник немедленного удовлетворения. Сагре diem, лови момент, Драко.       Почему же я медлю и медлю?       Я делаю это, потому что наконец-то встретил человека, с которым хочу провести остаток жизни.       Закрываю глаза в безмолвной молитве и тихонько раскачиваюсь. Пожалуйста, пусть остаток его жизни не будет таким коротким. Пожалуйста, пожалуйста. У нас было так мало времени… нам надо больше времени. Мы проделали так много за последние несколько недель, прошли такой длинный путь. Этот путь не должен оборваться так внезапно и трагически. Вспоминаю все наши трогательные моменты: маркер, когда он впервые занимался со мной любовью в отеле; вот он стоит на коленях передо мной, предлагает мне руку и сердце; вот я впервые дотрагиваюсь до него.       Я тот же, что и прежде, Драко. Я люблю тебя и ты мне нужен. Прикоснись ко мне. Пожалуйста.       Я так люблю его! Без него я ничто, тень — без него померкнет весь свет. Нет, нет, нет… мой бедный Гарри.       Драко, вот, я весь перед тобой… и я весь твой. Что мне сделать, чтобы ты это понял? Чтобы ты увидел, что я хочу тебя всего, всего целиком, какой ты есть. Что я люблю тебя.       И я люблю тебя, все твои Пятьдесят Оттенков.       Открываю глаза, снова гляжу невидящим взором на огонь. Перед мысленным взором пролетают счастливые воспоминания: его мальчишеская радость, когда мы мчимся под парусами; его умудренный, адски горячий взор на маскараде; танцы, да, танцы под Синатру, когда мы кружились в этом зале; его вчерашнее волнение в том доме с потрясающим видом.       Я положу весь свой мир к твоим ногам, Драко. Я хочу тебя, телом и душой, навсегда.       Пожалуйста, пусть с ним все будет хорошо. Он не может исчезнуть. Он — центр моей вселенной.       Неожиданно из моей груди вырывается рыдание, я прижимаю руку к губам. Нет. Надо держаться. Я должен быть сильным.       Внезапно рядом со мной оказывается Блейз. Или он был тут и раньше? Не помню.       — Хочешь позвонить маме или Северусу? — заботливо спрашивает он.       Нет! Я качаю головой и сжимаю его руку. Я не могу говорить, я знаю, что расплачусь, если скажу хоть слово. Тепло и ласковое пожатие его руки не приносят мне утешения.       Мама! Мои губы дрожат при мысли о ней. Может, позвонить ей? Нет. Мне будет трудно справиться с ее реакцией. Может, позвонить Северус, он обойдется без эмоций — он никогда их не проявляет.       Лили встает и подходит к Тео с Итаном. Это немного отвлекает меня от мыслей. Пожалуй, я никогда не видел, чтобы она так долго сидела на одном месте. Луна садится рядом со мной и берет меня за другую руку.       — Он непременно вернется, — говорит она; ее голос, сначала решительный, дрогнул на последнем слове. Ее глаза покраснели от слез, лицо бледное, в красных пятнах.       Я гляжу на Итана, который наблюдает за Тео, обнимающим Лили. Сириус тоже встает, хотя видно, что Ремус пытается его удержать. Страдание на лицах обоих — душераздирающее. У них нет собственных детей, Гарри, Полумна и Тео — самые близкие люди, которые у них есть.       Время движется к полуночи. Проклятье! С каждым часом в моей груди расширяется пустота, душит меня, поглощает. Глубоко в душе я уже готовлюсь к худшему. Я закрываю глаза и опять молюсь, сжимая руки Луны и Блейза.       Снова открываю глаза, смотрю на пламя. Вижу его робкую улыбку — самое любимое из всех его выражений лица, мимолетный взгляд на истинного Гарри, моего истинного Гарри. Ведь в нем уживается столько личностей: диктатор, генеральный директор, охотник, мачо, гений секса, хозяин и — в то же время мальчишка с игрушками. Я улыбаюсь. Его автомобиль, его катамаран, его самолет, его летающий мотоцикл «Чарли Танго»… Мой потерянный мальчик, сейчас он действительно потерялся. На смену улыбке приходит пронзительная боль. Я вспоминаю, как он стоял под душем, стирая следы маркера.       Я ничтожество, Драко. Я лишь оболочка человека. У меня нет сердца.       Комок в горле растет. Ох, Гарри, не придумывай, у тебя есть сердце, и оно принадлежит мне. Я люблю Гарри, даже несмотря на его тяжелый, сложный характер. Я буду всегда его любить. Всегда. Мне больше не нужен никто.       Вспоминаю, как сидел в «Старбаксе» и взвешивал все «за» и «против». Теперь все «против», даже фотки, которые я нашел сегодня утром, кажутся мне мелочами, не заслуживающими внимания. Сейчас для меня важнее всего он сам и его возвращение. «Пожалуйста, Мерлин, верни его мне, пожалуйста, пускай с ним ничего не случится. Я сделаю все, что угодно… Только верни его». Ох, если он вернется, я не буду тратить время зря. Снова в моей голове звучит его голос: «Сагре diem, лови момент, Драко».       Я вглядываюсь в огонь, язычки пламени ярко пылают, трепещут, закручиваются… И тут вскрикивает Лили; все медленно приходит в движение.       — Гарри!       Поворачиваю голову и вижу, как Лили бежит через зал к дверям — а там стоит удивленный и усталый Гарри, а за ним Уизли с кудрявой девушкой в объятиях. На Гарри рубашка с длинными рукавами и костюмные брюки, а в руках он держит свой темно-синий пиджак, ботинки и носки. Он весь грязный и невероятно красивый.       Черт побери… Гарри. Он жив. Онемев, я гляжу на него, пытаясь сообразить, то ли мне все мерещится, то ли это правда.       На его лице написано крайнее удивление. Он роняет на пол пиджак и все остальное и подхватывает Лили. Она бросается ему на шею и покрывает поцелуями его щеки.       — Мама? — он растерянно глядит на нее с высоты своего роста.       — Я думала, что больше никогда тебя не увижу, — шепчет Лили, высказывая наш общий страх.       — Мама, я здесь, — слышу в его голосе недовольные нотки.       — Сегодня я умирала тысячу раз, — еле слышно шепчет она, повторяя мои мысли. Не в силах больше сдерживаться, она заходится в рыданиях. Гарри хмурится, ужасаясь или помертвев — не знаю, как это назвать, — но через мгновение крепко обнимает ее и прижимает к себе.       — Гарри! — всхлипывает она, уткнувшись в его шею и отбросив свою обычную сдержанность, — и Гарри не противится. Он держит ее в объятиях, покачивает, как ребенка, успокаивает. Горючие слезы наворачиваются на мои глаза. В коридоре слышен голос Джеймса.       — Живой! Черт, ты здесь! — он выходит из офиса Уизли, сжимая в руке мобильник, и обнимает жену и сына, вздыхая с облегчением.       — Папа?       Луна визжит что-то непонятное, потом вскакивает, бежит к родителям и тоже всех обнимает.       Наконец слезы начинают каскадом катиться по моим щекам. Он здесь, с ним все в порядке. Но я не могу даже пошевелиться.       Джеймс первым вытирает глаза и хлопает Гарри по плечу. Разжимает объятия Луна. Наконец, Лили тоже отходит на шаг. Затем его быстро обнимают Ремус и Сириус.       — Извини, — бормочет Лили.       — Эй, мам, все в порядке, — говорит Гарри. На его лице все еще заметны испуг и удивление.       — Где ты был? Что случилось? — восклицает Лили и хватается за голову.       — Мам, — бормочет Гарри. Он снова притягивает ее в свои объятия и целует в макушку. — Я здесь. Я в порядке. Просто мне понадобилось чертовски много времени, чтобы вернуться из Шотландии. Что это за приветственный комитет? — он поднимает голову и обводит взглядом зал, пока его глаза не встречаются с моими.       Он моргает и смотрит на Блейза — тот отпускает мою руку. Гарри плотно сжимает губы. Я наслаждаюсь тем, что вижу его, меня захлестнула волна облегчения и счастья, я обессилел от пережитых тревог. А из моих глаз льются и льются слезы.       — Мама, у меня все в порядке, — успокаивающе произносит Гарри. — Что случилось?       Она кладет ладони на его щеки.       — Гарри, от тебя так долго не было вестей. Твой план полета… ты не включил в него Шотландию. Почему ты не связался с нами?       Гарри удивленно вскидывает брови.       — Я не предполагал, что это займет так много времени.       — Почему ты не позвонил? Или не послал патронуса?       — Мой телефон разбился. А магия…       — Что?       — Мама, это длинная история.       — Гарри! Больше никогда не поступай так со мной! Понятно? — она чуть ли не кричит на него.       — Да, мама, — он вытирает большими пальцами ее слезы и снова прижимает к себе. Когда Лили успокаивается, он обнимает Луну, и та колотит его кулачками по груди.       — Ты так нас напугал! — кричит она, заливаясь слезами.       — Я ведь здесь, вернулся, — бормочет Гарри.       Когда к нему подходит Тео, Гарри передает сестру Джеймсу, который уже держит жену за талию. Другой рукой он обнимает свою дочь. Тео быстро обнимает Гарри, к его удивлению, и хлопает его по спине.       — Рад тебя видеть, — Тео произносит эти слова громко, немножко грубовато, скрывая свои эмоции.       Несмотря на слезы, я вижу все это. Огромный зал наполнен бескорыстной любовью. Гарри растерян, совершенно растерян, ведь он никогда не принимал ее прежде.       Смотри, Гарри, все эти люди любят тебя!.. Может, ты хоть сейчас поверишь в это!       Пэнси встает за моей спиной и ласково гладит меня по плечам.       — Он правда здесь, Дрей, — уговаривает она меня.       — Я хочу поздороваться с Драко, — говорит Гарри родителям. Они улыбаются и отходят в сторону.       Он идет ко мне; его зеленые глаза сияют, хотя я замечаю в них опаску и удивление. С трудом я нахожу в себе силы встать на ноги и броситься в его раскрытые объятия.       — Гарри! — всхлипываю я.       — Тише-тише, — бормочет он, утыкается носом в мои волосы и вдыхает их запах. Я поднимаю к нему залитое слезами лицо, и он целует меня, увы, слишком кратко.       — Привет.       — Привет, — шепчу я в ответ, задыхаясь от горящего в горле комка.       — Скучал?       — Немножко.       — Понятно, — он усмехается, ласковым прикосновением ладони утирая мои слезы, которые не желают останавливаться.       — Я думал… думал… — всхлипываю я.       — Понятно. Тише… Я здесь. Я здесь… — бормочет он и опять сдержанно меня целует.       — Ты в порядке? — спрашиваю я, трогая его плечи, грудь, руки — ох, я чувствую пальцами этого витального, чувственного мужчину — убеждаюсь, что он здесь, стоит передо мной. Он вернулся. Он почти не морщится. Просто внимательно глядит на меня.       — Все хорошо. Я никуда не денусь.       — Ну слава Мерлину, — я опять обхватываю его руками, и он прижимает меня к себе. — Ты голоден? Хочешь что-нибудь выпить?       — Да.       Я порываюсь принести ему что-нибудь, но он не отпускает меня. Обнимает за плечи и протягивает руку Блейзу.       — Мистер Поттер, — с достоинством говорит Блейз.       — Просто Гарри, — отвечает он, фыркнув.       — Гарри, я рад, что все в порядке… и хм-м… спасибо, что позволили мне переночевать.       — Нет проблем, — Гарри щурит глаза, но его отвлекает Добби, неожиданно появившийся рядом с нами. Он почти рыдает и дергает себя за уши.       — Добби может принести вам что-нибудь, мастер Поттер? — он вытирает глаза футболкой.       Гарри нежно улыбается ему.       — Пива, пожалуйста, Добби, и что-нибудь поесть.       — Я принесу, — говорю я, желая что-нибудь сделать для любимого мужчины.       — Нет. Не уходи, — ласково говорит он, обнимая меня еще крепче.       К нам подходят родные Гарри, а также Пэнси и Итан. Гарри жмет руку Итану и чмокает Пэнси в щеку. Добби возвращается с бутылкой пива и стаканом. Гарри берет бутылку, а от стакана отказывается. Добби улыбается и аппарирует из комнаты.       — Я удивлен, что ты не хочешь ничего покрепче, — бурчит Тео. — Так что же было с тобой, черт подери? Мне позвонил отец и сообщил, что твой вепрь пропал.       — Тео! — одергивает его Лили.       — Мотоцикл, — рычит Гарри, поправляя Тео, тот ухмыляется, и я догадываюсь, что это семейная шутка.       — Давайте присядем, и я вам все расскажу, — Гарри тащит меня к дивану, и все садятся, устремив на него взоры. Он делает большой глоток пива. Потом замечает Уизли, возникшего в дверях, и кивает ему. Тот отвечает.       — Как дочка?       — Уже все нормально. Ложная тревога, сэр.       — Хорошо, — Гарри улыбается.       Дочка? Что-то случилось с дочкой Уизли?       — Рад вашему возвращению, сэр. На сегодня все?       — Нам надо будет забрать мотоцикл.       Уизли кивает.       — Сейчас? Или можно утром?       — Я думаю, что утром.       — Хорошо, мистер Поттер. Что-нибудь еще, сэр?       Гарри качает головой и поднимает кверху бутылку. Уизли отвечает ему своей редкой улыбкой — кажется, он улыбается еще реже Гарри — и выходит, вероятно, к жене и дочери.       — Гарри, так что же произошло? — торопит Джеймс.       Гарри начинает рассказ. Он летал на «Чарли Танго» вместе с Гермионой, его заместителем, в Шотландию, чтобы обсудить вопросы финансирования Хогвартса. Я так ошеломлен, что с трудом слушаю, только держу Гарри за руку, разглядываю его длинные пальцы, аккуратные ногти с маникюром, морщинки на сгибах, часы на запястье — «Омега» с тремя маленькими циферблатами. Гляжу на его красивый профиль, пока он продолжает свой рассказ.       — Гермиона никогда не видела озеро Лох-Несс, и на обратном пути мы решили себя побаловать и сделать небольшой крюк. И очень удачно, что мы это сделали. Мы летели низко, когда вокруг нас взорвалось заклинание. Вся наша магия испарилась — моя, Гермионы, даже мотоцикла. У меня не было выбора, кроме как попытаться приземлиться как можно мягче, — он покачал головой. — Мне удалось спуститься достаточно низко к озеру, так что мы с Гермионой смогли спрыгнуть.       — Заклинание? Ваша магия исчезла? — ужасается Джеймс.       — Да, я не знаю, что это было за заклинание. Но наша магия вскоре вернулась, и я смог аппарировать нас обратно.       — Черт! Но…       — Я знаю, — перебивает его Гарри. — Просто удача, что мы летели так низко, — бормочет он. Я вздрагиваю. Он отпускает мою руку и обнимает меня за плечи. — Замерз? — спрашивает он. Я мотаю головой.       В моей памяти всплывают его давние слова. «Я каждый день благодарю Мерлина и Моргану за то, что именно ты пришел брать у меня интервью, а не Пэнси Паркинсон».       — Неужели у Гермионы не было с собой телефона?       — Был, но сигнал все равно не ловил. Однако ее джипиэс все еще работал, и я смог выйти на ближайшую дорогу. Мы шли туда четыре часа. Гермиона была на каблуках, — Гарри неодобрительно поджимает губы.       Ничего себе! Я ерзаю от возмущения, и Гарри сажает меня к себе на колени.       — Как же вы вернулись в Лондон? — спрашивает Лили, растерянно моргая при виде такой картины. Я краснею.       — Мы вышли на дорогу и изучили наши ресурсы. У нас на двоих оказалось пятьсот фунтов и сто галеонов. Но тут остановился шофер грузовика и согласился нас отвезти домой. Он отказался от денег и поделился с нами едой, — при воспоминании об этом Гарри взволнованно покачал головой. — Мы были уже недалеко от Бирмингема, когда я почувствовал, что моя магия возвращается. Мы попросили водителя остановится, вышли и аппарировали прямо сюда. Вообще-то я и не знал… — он замолкает и глядит на родных.       — Что мы волнуемся? — возмутилась Лили. — Ну, Гарри! Мы тут чуть с ума не сошли!       — О тебе сообщили в новостях, брат.       Гарри закатывает глаза.       — Угу. Я это понял, когда, аппарировав к дому, увидел у входа кучку фотографов. Извини, мама, мне надо было попросить шофера остановиться, чтобы я мог позвонить. Но я торопился поскорее вернуться, — он бросает взгляд на Блейза.       Ах вот почему — потому что тут ночует Блейз… Я хмурюсь при мысли об этом. Господи…       Лили качает головой.       — Я просто рада, что ты вернулся целым и невредимым, дорогой.       Я постепенно успокаиваюсь, кладу голову ему на грудь. От него пахнет улицей, немножко потом, гелем для душа — в общем, Гарри, и это самый желанный запах в мире. По моему лицу снова текут слезы — слезы радости.       — Заклинание, — повторяет Ремус и недоверчиво морщится.       — Подумаешь, — Гарри пожимает плечами и проводит рукой по моей спине.       — Эй, — шепчет он. Потом берет пальцами за подбородок и запрокидывает мою голову. — Перестань плакать.       Я утираю нос рукой самым неприличным образом.       — А ты перестань пропадать, — шмыгаю носом, и его губы расползаются в усмешке.       — То, что магия пропала… это странно, не так ли? — говорит Джеймс, обращаясь в основном к Ремусу.       — Да, мне тоже пришло это в голову, пап. Но прямо сейчас я хочу спать. Подумаю обо всем этом завтра.       — Значит, СМИ знают, что тот самый Гарри Поттер найден живым и невредимым? — говорит Сириус.       — Да. Андреа и мои пиарщики разберутся с ними. Гермиона послала ей патронус сразу, как только мы сошли с грузовика.       — Да, Андреа позвонила мне и сообщила, что ты жив, — Джеймс усмехнулся.       — Да, надо повысить этой женщине жалованье. Но сегодня уже поздно, — говорит Гарри.       — Леди и джентльмены, по-моему, это намек, что мой дорогой брат срочно нуждается во сне, — насмешливо заявляет Тео. Гарри морщится.       — Джейми, мой сын в безопасности. Теперь ты можешь отвезти меня домой.       Джейми? Лили с обожанием смотрит на супруга.       — Да. Думаю, сон нам не помешает, — с улыбкой отвечает Джеймс.       — Останьтесь, — предлагает им Гарри.       — Нет, милый, я хочу домой. Теперь я знаю, что все в порядке.       Гарри неохотно пересаживает меня на диван и встает. Лили опять обнимает его, прижимается головой к его груди и закрывает глаза. Он тоже ласково берет ее за плечи.       — Я так волновалась, сынок, — шепчет она.       — Мам, все нормально.       Она откидывает назад голову и внимательно смотрит на него.       — Да, по-моему, так и есть, — медленно говорит она, бросает взгляд на меня и улыбается. Я краснею.       Мы идем в фойе следом за Джеймсом и Лили. За моей спиной о чем-то горячо шепчутся Луна и Итан, но я не разбираю слов.       Пэнси крепко обнимает меня.       — Вижу, пока я пребывала в блаженном неведении на Барбадосе, тут у вас творились серьезные дела. Я вижу невооруженным глазом, что вы втрескались друг в друга. Я рада, что он жив-здоров. И не только за него, Дрей, но и за тебя тоже.       — Спасибо, Пэнс, — шепчу я.       — Да, кто знал, что мы одновременно найдем свою любовь? — усмехается она. Ну и ну. Вот она и призналась.       — Влюбимся в братьев? — смеюсь я.       — В конце концов, станем родней, — добавляет она.       Я напрягаюсь, потом мысленно одергиваю себя, когда Пэнси отстраняется и смотрит на меня своим инквизиторским взглядом. Я краснею. Черт побери, может, сказать ей о его предложении?       — Пойдем, детка, — зовет ее Тео от входной двери.       — Давай поговорим завтра, Драко. Ты, наверное, устал.       — Конечно, Пэнс. Ты тоже — ведь вы сколько были в дороге.       Мы еще раз обнимаемся, потом они с Тео выходят вслед за Поттерами через парадную дверь. Итан жмет руку Гарри и быстро обнимает меня. Он, кажется, расстроен, но входит вместе с ними на улицу, и дверь закрывается.       Когда мы выходим из фойе, Блейз стоит в коридоре.       — Слушайте. Я пойду спать… покину вас, — говорит он.       Я смущаюсь. Почему это так неловко?       — Ты знаешь, куда идти? — спрашивает Гарри.       Блейз кивает.       — Да, домовой…       — Добби, — подсказываю я.       — Да, Добби уже показал мне. Ну и домик у тебя, Гарри!       — Спасибо, — вежливо отвечает Гарри, встает рядом со мной и обнимает меня за плечи. Наклонившись, целует мои волосы.       — Я пойду поем, Добби что-то мне приготовил. Спокойной ночи, Блейз, — Гарри уходит на кухню, оставляя нас с Блейз в коридоре.       Ого! Оставил наедине с Блейзом.       — Ну, спокойной ночи, — Блейз неожиданно застеснялся.       — Спокойной ночи, Блейз, и спасибо, что остался.       — Не за что, Дрей. В любое время, если твой крутой бойфренд снова пропадет, я буду здесь.       — Блейз! — одергиваю я его.       — Шучу. Не злись. Я уеду рано утром. Еще увидимся когда-нибудь, да? Я скучаю без тебя.       — Конечно, Блейз. Я надеюсь, скоро увидимся. Извини, что сегодня все получилось так… хреново, — я виновато усмехаюсь.       — Да уж, — фыркает он. — Хреново, — он обнимает меня. — Серьезно, Дрей, я рад твоему счастью, но если я тебе понадоблюсь, то я всегда буду рядом.       — Спасибо.       Он одаривает меня грустной, горько-сладкой улыбкой, а затем поднимается наверх.       Я оборачиваюсь, и вижу, как Гарри выходит из кухни с тарелкой еды. Мы идем в гостиную. Наконец, мы одни, и мы глядим друг на друга.       — Знаешь, ему сейчас тяжко, — тихо говорит он.       — Откуда вы знаете, мистер Поттер?       — Узнаю симптомы, мистер Малфой. Думаю, у меня такой же недуг.       — Я думал, что больше никогда тебя не увижу, — шепчу я. Вот, слова прозвучали. Все мои худшие страхи аккуратно уместились в короткой фразе.       — Все было не так страшно, как кажется.       Я подбираю с пола его пиджак и ботинки, иду к нему.       — Я захвачу, — шепчет он и протягивает руку за пиджаком.       Он смотрит на меня с высоты своего роста так, словно во мне сосредоточился весь смысл его жизни. Еще я уверен, что его глаза отражают, как зеркало, мой взгляд. Он здесь, на самом деле, здесь. Он заключает меня в свои объятия, крепко обхватывает меня руками.       — Гарри! — ахаю я, и мои слезы снова льются ручьем.       — Тише, — успокаивает он, целуя мои волосы. — Знаешь… за несколько секунд настоящего ужаса, перед тем как мы приземлились, все мои мысли были о тебе. Ты — мой талисман, Драко.       — Я думал, что потерял тебя, — вздыхаю я. Мы стоим, обнявшись, снова подключаемся друг к другу, подбадриваем друг друга. Я стискиваю его руками и вдруг замечаю, что до сих пор держу его ботинки. Они со стуком падают на пол.       — Пойдем примем вместе душ, — бормочет он.       — Давай, — гляжу на него и не хочу отпускать от себя. Он берет меня за подбородок.       — Знаешь, ты прекрасен даже в слезах, Драко Малфой, — он наклоняется и нежно целует меня. — И твои губы такие мягкие, — он целует меня снова, углубляя поцелуй.       О Цирцея, подумать только, что я мог его потерять… нет… Я перестаю думать и весь отдаюсь его страсти.       — Мне надо повесить пиджак, — говорит он.       — Брось его, — шепчу я возле его губ.       — Не могу.       Я отодвигаюсь и удивленно гляжу на него.       Он усмехается.       — Вот почему, — он достает из внутреннего кармана коробочку с моим подарком. Бросает пиджак на спинку дивана, а сверху кладет коробочку.       «Лови момент, Драко», — торопит меня мое подсознание. Что ж, уже первый час ночи, так что технически его день рождения уже наступил.       — Открой ее, — шепчу я с бьющимся сердцем.       — Я как раз надеялся, что ты скажешь это, — ворчит он. — Мне безумно любопытно.       Я лукаво усмехаюсь. У меня кружится голова от волнения. Он застенчиво улыбается мне, и я таю, несмотря на бешено стучащее сердце. Я с восторгом вижу на его лице легкую насмешку и вместе с тем заинтригованность. Ловкими пальцами он разворачивает и открывает коробочку. Его брови удивленно ползут кверху, когда он выуживает из нее маленький прямоугольный пластиковый брелок с картинкой, которая вспыхивает и гаснет, словно светодиодный экран. На ней изображена панорама Лондона и надпись на ней — «ЛОНДОН».       Он с минуту глядит на картинку, переводит удивленный взгляд на меня. Морщины прорезают его прекрасный лоб.       — Переверни его, — шепчу я, затаив дыхание.       Он так и делает, и его глаза устремляются на меня, большие и зеленые, а в них горят удивление и радость. Его губы раскрываются в улыбке.       На брелке вспыхивает и гаснет слово «ДА».       — С днем рождения, — шепчу я.