Фикция

— Что ты забыла на крыше? С тебя глаз нельзя спускать, раз разрешили приехать с нами на квартиру? Таро оглянулась на Риндо с печалью на бледном лице, которая осталась из-за гнетущей атмосферы смерти на похоронах Майки, с которых они вернулись буквально час назад. — Пришла сюда освежить воспоминания. — Какие? Она отвернулась и устремила взгляд на город, окутанный закатом, и скрепила руки в замок за спиной, чтобы расправить плечи. — С этой крыши я чуть не спрыгнула, когда хотела умереть, но ты меня спас, — произнесла Таро, преодолевая ком в горле, но на следующей фразе её лицо посетила улыбка. — И тут же мы впервые поцеловались. Это был день нашей свадьбы. Риндо даже не удивился словам о суициде, ведь по состоянию девушки, которое он наблюдал в самом начале, как только потерял память, можно было сделать вывод, что она могла пойти на такое, но вот поцелуй заставлял задуматься. — Понятно. Пойдём, отвезу тебя обратно в клинику. Таро согласно кивнула и пошла вслед за ним на выход, угнетая себя в собственных мыслях. «Не вспомнил» Но пока они неспеша преодолевали то небольшое расстояние от края к выходу с крыши Риндо то и дело прокручивал её слова у себя в голове как заезженную пластинку, намереваясь вспомнить хоть что-то хотя бы из чистого любопытства, и даже не из-за собственной поставленной цели вспомнить потерянные полгода жизни, которые вырезали из памяти одним ударом по голове. Но вспомнить ничего не получалось — атмосфера на крыше не оказалась настолько сильным триггером для пробуждения давно забытых кадров из жизни, и это начинало не на шутку раздражать. Точнее не начинало, а лишь подпитывало злость и раздражение, которые накопились за последнее время из-за недосыпа, ночных кошмаров, похорон Майки и шаткого положения, в котором оказался Бонтен из-за смерти главы и временному отстранению от дел Санзу. А в придачу ещё и было накопленно напряжение, которое Риндо не мог снять даже походом в бордель, как обычно и делал до появления Таро в его жизни. Но вот только несмотря на то, что он её не помнил, и она буквально была ему чужой, он оставался верным супругом, не без помощи Рана, который на правах старшего брата запретил Риндо ходить в подобные заведения, ссылаясь на то, что когда память вернётся, то он очень сильно пожалеет. И младшему не осталось выбора кроме как послушаться, хотя в тот момент, когда он тонул в размышлениях, а Таро, воспользовавшись моментом, позволила себе такую дерзость в виде поцелуя, он начал жалеть о своём послушании из-за злости, которая росла с каждым днём как снежный ком. И она же стала триггером к тому, что Риндо не отстранился, а наоборот. Он сделал несколько шагов вперёд, так что прижал Таро к стене, и стал с жадностью терзать её губы, пока женские пальцы зарывались в его волосы, оттягивая у корней и вырывая из его горла приглушённое мычание. И от того, что мозгом он не понимал, что это за порыв, становился только злее, что ярко отражалось в каждом движении. Таро понимала, что было нельзя, не время и не место, но желание пробудить в памяти Риндо хоть что-то и просто поцеловать победило в неравной борьбе, заставляя отчаянно держать его за воротник, не давая отдалиться, и целовать как в последний раз, ведь это запросто могло стать реальностью. И Риндо поначалу просто обомлел и даже сопротивления не оказал, не то что ответил, но тело помнило, оттого и вело навстречу. Помнило тепло от её прикосновений, вкус её губ, наслаждение от близости. И хоть разум всё отрицал, тело тянулось к Таро как магнит, требовало её, будто она была сильнейшим наркотиком, а её внезапный поцелуй стал первой дозой. И желание стало расти стремительнее, так что Риндо поддался, перехватив инициативу и подминая чужие губы под себя, притягивая Таро за талию, крепко сжимая её пальцами. И остатки самоконтроля благополучно улетучились, когда её руки сами спустились к ремню на брюках Риндо, из-за чего его ладонь пошла на опережение и скользнула под юбку, отодвигая кромку нижнего белья, пока губы переметнулись к шее, оставляя сначала несильные, а потом грубые резкие отметины, из-за чего Таро едва ли не давила крик, но тут же он смешался со стоном удовольствия, когда она почувствовала пальцы Риндо, и машинально сомкнула ноги. — Раздвинь, — прошипел он девушке в шею и тут же укусил, начав двигаться активнее и чувствуя как тело напротив подрагивает, льнёт навстречу и уже горит от возбуждение, впрочем, как и его само. Он пылал и почти сгорал от нетерпения и желания, хотя сам не понимал как его накрыла такая волна похоти и желания, и почему до этого поцелуя он даже не думал о Таро в подобном ключе. Но теперь она была словно глоток свежего воздуха, пока Риндо задыхался без её тела. А Таро хныкала, ощущая его ласки с налётом грубости, вжимаясь в бетонную стену и цепляясь за плечи Риндо ногтями, сбившись с идеи расстегнуть его ремень, но его было уже не остановить. Хайтани сам резко и грубо расстегнул его и припустил брюки вместе с нижним бельем, после чего приблизился ещё сильнее и подхватил девушку под бедра, задирая юбку, из-за чего она обхватила руками его шею, а ногами — талию, и, придерживая её одной рукой, второй скользнул ниже, направляя, и поймал губами громкий стон Таро от резкого толчка, когда оказался внутри. Перед глазами взорвались сотни фейерверков, а ноги свело судорогой, но концентрация внимания была совсем не на этом, а на резкой, но сменившуюся на приятную, наполненность, когда Риндо сначала медленно и осторожно, что явно давалось нелегко, а затем быстро и грубо начал вбиваться в женское податливое тело, выбивая из её грудной клетки неприличные стоны и заставляя впиваться в его плечи ногтями, что было ощутимо даже через пиджак. И если бы Таро поцеловала Риндо не на крыше самого высокого здания, где их никто не заметит, а даже посреди улицы или в доме, полном людей, исход, скорее всего, был такой же. Пульс и температура тела поднимались у обоих. Риндо сорвался на сумасшедший ритм, вдавливая девушку в стену, из-за чего её лопатки царапались о шершавую поверхность даже через рубашку, всё же так держал за бёдра, крепко сдавливая их до будущих синяков, контрастируя боль с приятной истомой, и зарывался в изгиб её шеи, явно не ища зрительного контакта. — Риндо, — произнесла, едва ли не простонала Таро на выдохе, сжимая волосы на его затылке, пока он не отрывался от шеи, уже даже не кусая. — Посмотри на меня. Но он не реагировал, предпочитая не смотреть, чтобы это лицо из прошлого не напоминало о том, что его память стёрта и, возможно, навсегда. Чтобы эти глаза не вызывали чувство вины за то что он фактически пользуется её телом и чувствами, которые есть у неё, но не у него. Чтобы не ощущать к Таро то ненавистное чувство жалости, если она заплачет или что-то скажет, от чего может сама разочароваться. Поэтому Риндо игнорировал и продолжал, чувствуя себя каким-то животным, и злился на неё, за то, что она поддаётся, отвечает на его прикосновения, движется навстречу и так красиво выстанывает его имя. Но Таро расклад с игнорированием не устраивал, и пока Риндо продолжал входить глубоко на всю длину, разнося по телу приятное тепло и развязывая узел внизу живота, она крепко сжала его волосы на затылке и оттянула от своей шеи, приложив немало усилий, вызвав вместо привычного мычания недовольное шипение и бешеный взгляд, который тут же стих, стоило лишь фиолетовым глазам встретится с голубыми. — Смотри на меня, — выдавила из горла Таро, уже мысленно ударив себя за то, что дала слабину и сказала это столь подавленным голосом. — Смотри. И на этот раз Риндо не отвёл взгляд, заглядывая будто в самую душу, в которой он уже давно поселился и знал это, но не мог ответить взаимностью хотя бы сейчас. Но её раскрасневшееся лицо с лёгкой испариной и искусанные, от того опухшие губы привлекали. Таро была настолько очаровательна и привлекательна, что если бы крыша Риндо не была сорвана ещё после поцелуя, то обязательно сорвалась бы в момент, когда он увидел это лицо, к которому хотелось прикоснутся. Но почему-то он не мог себе этого позволить. Зато могла и позволила Таро, обхватив Хайтани за шею и притянув ближе, жадно, почти что по-животному впиваясь в губы, оттягивая и кусая, не давая Риндо перехватить инициативу и стать ведущим. Этот отчаянный поцелуй на фоне близости был настолько интимным и значащим, что на глазах Таро выступили слёзы от осознания, что всё происходящее может быть лишь минутным помутнением и неосознанным поступком, и что больше не повторится. Страх из-за этого взял верх, и на эмоциях, подпитанными накатившим и разлившимся по телу оргазмом, который накрыл и не только её, заставляя тело расслабиться, она сказала то, что сказала. Тихо, едва слышно, что даже Риндо едва смог бы услышать, будто она говорила не ему, а для себя. — Я люблю тебя. И буду любить тебя всегда. После чего обмякла и припала к груди Риндо, зная, что он удержит и не даст упасть даже сейчас, и уже сама зарылась в изгиб его шеи, пряча лицо и обвивая его шею руками слишком отчаянно, не желая отпускать никогда. — Прекрати это, — тяжело выдохнул Хайтани, поставив её на землю и опустив юбку вниз, после чего натянул на себя брюки. — Идём в дом. И снова его безразличный голос резал без ножа. Но молчать и пропускать мимо это хладнокровие было уже невыносимо, и девушка не выдержала. — Не смей делать вид, что ничего не было, — неожиданно грубо выпалила Таро, смотря на Риндо прожигающим уверенным взглядом, который ей совсем не подходил, оттого и выглядел странно и жутковато. Отсутствие жалости и присутствие какого-то непонятного, но определённо положительного чувства при виде такой злой Таро, которую он видел впервые, вызвало лёгкую ухмылку на лице Риндо. — Даже в мыслях не было, — ответил он, протягивая руку, и Таро смогла выдохнуть с облегчением и вложить свою ладонь в его. И стоило их рукам соприкоснуться, как Риндо как наяву увидел кадры из прошлого, произошедшие на этой крыше.

***

Риндо ухмыльнулся и поправил волосы, незаметно поглядывая на девушку рядом и мысленно восхищаясь её красотой. — А ещё в прошлый раз на крыше ты мне кое-что сказала. — Ну, Риндо, — жалобно выдохнула светловолосая и слегка надула губы. — Я ведь извинилась, и мы помирились. Так стыдно до сих пор за те слова. — Кстати, ты ведь не помнишь, что было после того, как мы помирились? — Сам ведь знаешь. Пить на почти пустой желудок было ошибкой, я тогда так сильно опьянела, что помнила лишь то, как мы с тобой начали. Хотя Ран потом рассказывал, что я вроде как со стула упала. Таро задумчиво посмотрела вверх и заправила прядь волос за ухо под снисходительную улыбку Риндо. — А я помню всё, что тогда было. И мы кое-что не закончили, потому что Ран помешал. — Ты о чём? Она повернула голову в сторону Хайтани, как внезапно он приблизился к ней. Риндо слегка жадно накрыл губы невесты своими и лишил возможности дышать на несколько мгновений, стараясь при этом сильно не наседать и сохранить самообладание. Но по нему было видно, что этот момент он ждал уже очень давно.

***

— Риндо, что случилось? — Таро дёрнула его за руку, привлекая внимание, и вывела из прострации. Пелена опустилась с глаз, и в памяти остались те короткие кадры с Таро в свадебном платье, которую он желал и любил, а вместе с ними передалась и часть чувств, которые Риндо испытывал к ней, и благодаря этому кусочку наконец смог удостоверится, что она была для него безумно важна, хоть целой картины до сих пор не было видно. — Ничего не случилось. Просто кое-что вспомнил. От слова «вспомнил» у Таро перехватило дыхание и сердце сделало кульбит, но она даже не успела задать наводящий вопрос, ибо Риндо снова её поцеловал, но на этот раз нежно и чувственно. И в этом поцелуе он дал ей растворится и почувствовать себя прямо как в день свадьбы, словно они целовались в первый раз.

***

Долго ли можно протянуть наедине с воспоминаниями? Они обволакивают и тянут назад, в прошлое, показывая все пережитые ранее моменты, которые больше никогда не повторяться, заставляют тонуть в них и терять связь с реальностью, не дают двигаться дальше и закрывают вид на будущее. Это и делали Санзу и Хиро — тонули в воспоминаниях, связанных с дорогими для них людьми, которые ушли навсегда, оставив по себе большую рану в и так растерзанных тёмных душах и боль утраты. Санзу сидел в кресле, задрав голову к потолку и свесив левую руку, и глотнул очередную таблетку, веря, что она смогла бы запомнить образовавшуюся дыру в его существе хотя бы на миллиметр, закрыть в голове вкладку с воспоминаниями, связанными с Майки, чтобы хоть на пару минут не мучаться в агонии от понимания, что его больше нет, но всё было тщетно, и перед глазами раз за разом всплывал знакомый образ. Хиро смотрел в зеркало, но будто не видел собственное отражение, и даже не из-за упавших на лицо мокрых волос. Перед глазами было лишь лицо Такемичи, который протянул ему руку для рукопожатия в день, когда они познакомились в прокате DVD дисков, куда Хиро устроился на подработку. То рукопожатие стало началом их дружбы и совместной работы, которая и помогла Хиро восстать из пепла словно феникс, но теперь, после такой большой утраты, он снова сгорал и тлел, ведь Такемичи был для него почти как брат, союзник, друг и тот, кому он просто мог доверять. Темнота комнаты заставляла слиться с ней воедино, и Санзу не противился, принимая свою судьбу, пока в глазах медленно появлялась такая же тьма, чередовавшаяся то с кадрами, где Майки прыгает с крыши, его окровавленным телом на асфальте и бледным лицом на кушетке в морге, то с испуганным лицом Наоки, которая пыталась помочь и привести Санзу в чувства, но была отвержена из-за его нежелания принимать хоть чью-то помощь даже в такой тяжёлый период. Всё это давило, вызывало прожигающую боль и желание вырезать её из тела или же вырвать голыми руками, но она уже попала в кровь и растекалась по венам с каждым вдохом, имея доступ к каждой клеточке тела, на которую и могла воздействовать своими когтистыми лапами. И царапины от этих лап Харучиё старался залечить или хотя бы не чувствовать с помощью наркотиков, что было далеко не лучшим решением в его состоянии, подвергая жизнь опасности, но другого способа он не знал, и спасался так уже не первый раз. Взгляд переместился с лица на шею и ниже, где красовались недавние шрамы от ожогов из-за пыток Бонтена, в чьи руки попал Хиро по своей же ошибке, ведь несмотря ни на что, сестру он не винил, и от их вида пальцы сильнее сомкнулись на раковине, а желание разбить зеркало вместе со своим отражением росло и подпитывалось эмоциональной неустойчивостью. И желание победило. Удар. Треск. Осколки разлетелись во все стороны, а кулак остался припечатанный в самом центре зеркала, окрасив его кровью. Взгляд приковался к этой картине, наблюдая за каждой стекающей на раковину каплей крови, пока из глаз начали идти слёзы, а в голове возникла пугающая идея, уже через несколько секунд ставшая реальностью.

***

Таблетка, ещё одна, пелена перед глазами и головокружение после попытки встать с кресла, слабость и раздражающий тремор, падение. Картинка плыла, и настроить фокус зрения было невозможно, поэтому оставалось просто лежать на полу, поглощённым одиночеством, пока глаза медленно закрывались и рисковали больше никогда не открыться, а дыхание становилось настолько редким и не слышным, что, казалось, Санзу и не дышал вовсе, уже ощущая холод. Он лежал на полу в своей квартире среди разбросанных таблеток, и как же символично с полки, которую Харучиё зацепил во время падения, упала фотография Сенджу, приземлившись рядом с ним, будто желая напомнить, что это не первая его потеря, после которой он доводил себя до границы между жизнью и смертью. Но в тот раз Санзу спас Майки. Но этот раз Майки уже мёртв, и его друг детства и заместитель вот-вот отправится следом. Стекло резало кожу, и острая режущая боль от нанесенных себе физических увечий слегка заглушала моральную, хоть и не надолго, и именно поэтому приходилось резать снова и снова, разнося приятную боль по телу, пока вся левая рука не была покрыта продолговатыми кровоточащими порезами, от которых шрамы останутся отнюдь не едва заметными, а красными и выпуклыми. И когда на коже уже не осталось мест, куда не дотянулся окровавленный осколок зеркала, к тому же разрезавший правую ладонь, Хиро со всей злостью мира бросил его в стену, заставив разбиться на ещё более мелкие осколки, а сам скатился по стене и осел на пол, закрыв глаза, не планируя обрабатывать раны и останавливать кровотечение.

***

— Открой чёртову дверь! — уже который раз кричала Наоки, стуча в металлическую дверь и проклиная Санзу за то, что поменял её после раза, когда она выбила предыдущую. — Скотство. Выругавшись, она полезла в сумку и, достав отмычку, принялась вскрывать замок, что давалось не просто и заняло приличное количество времени, которое, по ощущениям Наоки, было на вес золота. Рука тряслась от волнения, а страх того, что она может увидеть, когда войдёт, подпитывал самые страшные мысли, но звук щелчка стал спасением, и как только удалось открыть дверь, девушка залетела в квартиру даже не закрыв её и не сняв обувь. — Харучиё! Темнота не располагала к тому, чтобы всё детально рассмотреть, но как только Наоки включила свет и увидела лежащее на полу тело, сама чуть не повторила его судьбу. — Хару, что ты сделал?! — выкрикнула Мочизуки и бросилась к нему, падая на колени и обхватывая бледное лицо, уже умирая от страха при виде закрытых глаз, ведь она уже точно знала, что произошло. «Передозировка…» — Очнись! — кричала она уже сломавшимся голосом, доставая телефон. — Не смей меня оставлять! Ты обещал! Кровь вытекала из ран и стекала по кафельному полу, образовывая лужу у сидящего у стены тела. Хиро не двигался, усталость и слабость накатывали, и уже не хотелось кричать и крушить всё подряд, а просто закрыть глаза и уснуть, возможно, навсегда. Но из коридора стали слышны какие-то звуки возни и голос, который заставил Такаду с трудом открыть красные из-за лопнувших сосудов глаза, и повернуть голову в сторону двери. — Что здесь… — девушка зашла внутрь и закричала, не успев договорить — картина, которую она застала, вызвала неподдельный страх и заставила закрыть рот руками, парализовала и не давала сдвинутся с места. Хиро же печально улыбнулся и поднял на неё глаза, хотя уже почти ничего не видел и чувствовал, что вот вот потеряет сознание. — Таро?.. — последнее, что он произнёс.

***

— Таро? — повторил Хиро, глядя на девушку через пелену слёз, ища в очертаниях её испуганного лица знакомый образ горячо любимой сестры, которую своими же руками бросал в адское пламя, хотя думал, что возносил до небес и спасал. — Господин Такада, что вы… — стоило этой фразе и этому обращению быть произнесёнными вслух, как надежда на появление сестры разбилась как зеркало, осколки которого были разбросаны по всей ванной комнате. — Ваша рука! Нужно срочно обработать! — Сора, что ты забыла в моих апартаментах? — голос, который всего пару секунд назад был пропитан одновременно болью и радость, не просто похолодел, а заледенел вовсе, как и взгляд Хиро, направленный на девушку. — Вы не появлялись в штабе и не отвечали на звонки, я просто… — Сора испугалась ещё больше, поняв, что её беспокойство вышло боком, и схватилась за ткань брюк, чтобы скрыть дрожь в руках от подступающего страха — она знала, какой этот человек был в гневе, и хоть она не была в статусе предателя, которых Хиро ненавидел всей душой, и лично принёс в организацию правило самыми жестокими образами расправляться с ними, от этого всё равно было не легче. — Ты просто секретарь, и не имеешь права приходить ко мне когда тебе вздумается, — продолжил Хиро, с каждым словом повышая голос, от чего, казалось, даже плитка на стене стала трястись. — Убирайся. Но Сора и с места не сдвинулась, бросая вызов в поединке, где однозначно потерпела бы поражение. — Я просто беспокоилась. И, как оказалось, не зря, — она сглотнула и указала на изрезанную руку нынешнего главы «Призраков». — Позвольте обработать. Её слова утонули в тишине, а затем стал слышен сначала тихий, но с каждой секундой становившийся всё громче и громче смех, напоминающий смех безумца. Или же он ему и принадлежал. — Если ты прямо сейчас не уйдешь, — Хиро достал из кобуры пистолет и направил на своего секретаря, — то я прострелю тебе руку. Считаю до трёх. Раз. — Вы этого не сделаете. Просто дайте мне вам помо… Выстрел. Пуля прошла примерно в десяти сантиметрах от плеча Соры и застряла в стене, заставив её пискнуть от испытываемого ужаса и вылететь из ванны, а затем и из апартаментов ещё до того, как Хиро успел бы произнести «два». Он снова остался один, и ему не нужна была помощь. Хиро не любил и не умел её принимать, но зато всегда был готов оказать её близким. Всегда был готов отдавать, но принимать, даже бескорыстно, не получалось, словно стоял какой-то барьер, и пересилить его было не в его силах, хотя он почти и не пытался после ударов в спину, от чего и возвёл эту преграду. И это было одной из причин, почему Хиро ломался, хотя хотел казаться и быть сильным, стойким, не показывать и не иметь слабости, чтобы никто и ничто не могло его даже пошатнуть, не то что сломать. Но он уже был надломан — трещина была у самого основания и подвергала всю конструкцию опасности. Он находился на грани того, чтобы разбиться как его отражение в зеркале, состоявшее из осколков. — Наоки, пожалуйста, не плачь, — единственное, что мог сказать Моччи своей кузине, прижимая её к себе, пока она плакала в больничном коридоре, в то время как за соседними дверьми врачи спасали жизнь Санзу после передозировки. Но слова не помогали, ровно так же как и объятия, и девушка продолжала захлёбываться слезами и дрожать, а перед ней всё ещё стояли одни из самых ужасных кадров, которые когда-то запечатляли её глаза — лежащий на полу Санзу с закрытыми глазами. Но отвлечься от утопания в отчаянии помог вышедший из палаты врач, к которому Наоки тут же бросилась, с до боли важным вопросом заглядывая в глаза. — Что с Харучиё?! — выпалила девушка, цепляясь за рукав медицинского халата, пока Моччи пытался оторвать её руку от врача и слегка отстранить, успокаивая. — Сейчас его состояние стабильно. Непоправимого вреда здоровью не было нанесено, вы вовремя оказали первую помощь и привезти его, госпожа Мочизуки. Буквально на двадцать минут было бы уже поздно. И с души будто камень свалился, а ком, стоявший в горле и мешающий дышать во всю грудь, исчез, и дал сделать глубокий вдох, наполненный облегчением. — Спасибо, — шёпотом произнесла Наоки, глядя на врача, и едва ли по стене не сползла, если бы Канджи не придержал её и не дал упасть. — Можно увидеть его? — Чуть позже. К тому же он сейчас без сознания. Вам сообщат, когда можно будет зайти. Объяснив ещё несколько моментов, врач откланялся, а Наоки с Моччи остались стоять в коридоре уже без заметного и переливающегося через край волнения, что делало атмосферу больницы ещё более напряжённой. — Канджи, можешь сделать кое-что для меня? — спросила девушка, присев на скамью и подняв на брата блестящие глаза в обрамлении влажных от недавних слёз ресниц. — Конечно, что конкретно? — взволнованно спросил Моччи, присев рядом и взяв Наоки за руку, и в этих жесте и словах уже было видно, что ради неё он готов практически на всё. Семья была для него превыше всего, а Наоки была его единственной семьёй. — Помоги поместить Санзу в клинику. Ему нужно лечение. Я боюсь, что если подобное повторится, то он точно умрёт. В зелёных глазах промелькнул страх при упоминании смерти, а затем заискрилась надежда на помощь близкого человека в спасении другого близкого, и по щеке снова скатилась слеза. — Кода… — произнеся детское прозвище сестры, взятое из её любимого мультфильма, Моччи сделал глубокий вздох и отвёл взгляд в сторону, прикидывая различные варианты и ища нужный, самый подходящий, и за этим прошло по меньшей мере пять минут. — Думаю, если поговорить с Какучё и Такеоми и убедить их, если они сами не видят проблемы, у нас выйдет отправить Санзу на лечение. Но не думаю, что с его стороны это будет добровольный шаг. — Конечно же не будет, — истерически хихикнула Наоки, понимая, что добровольно Харучиё пошёл бы на это только в случае её смерти. И если до сегодняшнего дня она не была против, то теперь хотела, чтобы Санзу бросил при её жизни. — Я помогу. Он, конечно, вряд ли будет слушать меня, смотря на нынешнее состояние, но попытка не пытка. Тем более он почти всегда прислушивался ко мне, — улыбнулась она, смахнув слезинку рукавом. — Спасибо, братец медвежонок. Моччи печально улыбнулся и снова подтянул Наоки к себе, крепко обнимая и поглаживая по волосам, и хоть в мыслях был ураган и злость на Санзу, который какими-то образом влюбил и привязал к себе его сестру так сильно, и сам, будучи к ней привязанным, чуть не убил себя, он понимал, что лезть в дела двух взрослых сформировавшихся людей не стоит, тем более чему-то препятствовать. Канджи всегда был на стороне Наоки, всегда её поддерживал и помогал. И в этот раз ему тоже оставалось лишь помочь.

***

— Зачем ты мне всё это рассказываешь? В глазах Таро была пустота, а в голове полнейшая неразбериха после рассказа Рана. Она не знала кто такой Такемичи, но ей было достаточно и того, что он был главой «Призраков», теперь возглавляемых Хиро — его бывшей правой рукой. Воспоминания о недавнем разговоре с братом, когда она обвинила его же в убийстве главы, дали о себе знать. В тот момент она не предала значение реакции на обвинения из-за паники, застилающей разум, и смеси других негативных эмоций, но теперь она чётко вспомнила выражение лица и взгляд. «Он страдает из-за смерти этого Такемичи» — вывод напросился сам собой и поселил тугой узел в груди, заставляя Таро буквально кожей чувствовать страдания брата. Сострадание к нему, такое противоречивое, но оно захлестнуло её с головой. — Я рассказал, чтобы ты знала и была готова к внезапному появлению Хиро. Думаю, он может заявиться: теперь он глава, его действия никем не ограничиваются, кроме него самого. А он, надо полагать, вообще с ума сходит, — без какого-либо эмоционального окраса пояснил Ран: ресурса на переживания или любые другие чувства у него не осталось. — Но я, честно говоря, сомневаюсь, что он лично заявится в клинику. — Твоя интуиция меня успокаивает, — выдохнула Таро и откинула голову назад, опираясь о спинку лавочки и отбрасывая распущенные светлые волосы. — Что произошло после похорон? Риндо сам не свой с того дня. Несколько фраз, вопросительный внимательный взгляд — светлая кожа уже полыхала красным, а температура тела поднялась, что не ускользнуло от внимания Рана. — Я понял. Личное затрагивать не буду, — он позволил себе слегка улыбнуться и поднялся на ноги. — Наоки передавала привет и извинялась, что не может навещать тебя ближайшее время. — Всё в порядке. Ей сейчас лучше быть с Санзу, — ответила Таро поникшим голосом и сглотнула ком, вспоминая вчерашний телефонный разговор с Раном, где он сообщил о передозе Санзу, ещё одной шокирующей и плохой новости за последнее время. — Тогда до встречи. Береги себя, ладно? Я правда переживаю, что твой братец что-то выкинет. — Ты тоже береги себя. Девушка поднялась на ноги и, сделав несколько шагов навстречу к Хайтани, заключила того в объятия, скрестив руки на его талии и уткнувшись лбом в его грудь. — Что за телячьи нежности? — Спасибо за всё, что ты делаешь для меня. Я очень это ценю, — прошептала Таро и подняла на Рана глаза, отражающие искреннюю благодарность и… печаль? — Ты мне как старший брат. «А ты мне как сестра» — это Ран оставил только в своих мыслях, не считая должным произносить подобное вслух и отвечать на такую до глупости очевидную фразу, ставшую для него аксиомой, и лишь потрепал девушку по волосам. — Ладно, до встречи, — бросила Таро напоследок, резко отдалилась и зашагала в сторону входа в клинику, не оборачиваясь. «Знал бы ты, что мой братец уже кое-что выкинул…» Глаза пекло, по телу шёл холодок, а руки, спрятанные в карман худи, нещадно впивались в чудом украденный у Рана пистолет. Хотя, почему чудом, если у Таро вышло провернуть такое лишь из-за того, что Ран доверял ей и не ждал удара в спину, и не заметил, когда она вытаскивала пистолет во время объятий. Предательство доверия Рана стоило больших душевных мук и сомнений, чем недавний звонок Хиро.

***

— Алло, — Таро приняла звонок с незнакомого номера и даже не предала этому значения: думала, что ей позвонил кто-то из Бонтена, но всё оказалось куда хуже, когда ей ответили. — Как жизнь, сестричка? — жуткий и пропитанный отчаянием истерический смех улавливался в каждом слове, заставляя кожу девушки покрыто неприятными мурашками. — Хиро, как после всего произошедшего ты всё ещё можешь появляться в моей жизни? Почему ты не можешь оставить меня в покое, хотя бы ради себя самого? — она говорила без ненависти, но с поверхностной злостью, старалась, но не могла вычеркнуть из памяти ранения Коко, Наоки и Риндо, но голос дрожал, выдавая грусть. — Не забивай голову подобным и просто делай то, что я скажу. Приезжай в особняк завтра в одиннадцать вечера. В больнице есть мои люди — они помогут выйти и доехать. — Ты снова за своё. Бонтен не… — Посмотри фото, которое я только что прислал. Таро медленно, слишком медленно, отодвинула телефон от уха, боясь открывать входящий файл, но когда перед её глазами показалась обычная фотография Риндо, выходившего из дома, нарастающее волнение стихло. Но не надолго. — И что ты хочешь этим сказать? — То, что в момент, когда была сделана эта фотография, на Риндо был наведён пистолет. Вместо щелчка фотоаппарата, мог раздаться звук выстрела. Но я этого не сделал: он дорог тебе, я это знаю, как бы мне не было от этого противно. Хриплый, глубокий голос попал этими словами прямо в солнечное сплетение, заставляя трепещать от страха. У Хиро были все шансы убить Риндо: на фото он был безоружным и ничего не подозревающим. Запечатлённые мгновения могли стать последними в его жизни, а это для Таро было страшнее всего. — Я тебя поняла. Ответь только на один вопрос. — Слушаю. — Чего ты хочешь добиться нашей встречей? Тишина продлилась недолго. — Это ты узнаешь, когда приедешь в особняк. Я жду тебя, Таро.

***

— Так дальше продолжаться не может. Если я не остановлю его, неизвестно сколько ещё людей пострадает, — успокаивала себя Таро, натягивая тёмные джинсы и всячески оттягивала время до выхода, но каждая секунда шла для неё слишком быстро. В дверь палаты постучали, и девушка поняла: это был сигнал, после которого она должна была выйти не позже чем через пять минут. «Назад пути нет» — словно приговор прозвучало в её мыслях, и она оглянулась, чтобы посмотреть на себя в зеркало, где с трудом узнавала ту, прежнюю Таро, не находила сходство между эти двумя, казалось бы разными, лицами. Эта девушка была другой, и дело было вовсе не во внешности. «В кого ты превратилась, Таро? Кто сделал тебя такой?» Вариантов ответа было множество, но у неё нашёлся свой собственный. «Или я стала такой сама из-за принятых мною решений в прошлом?» Покинуть клинику было легче, чем думала Таро, и это нагоняло страх и жуть — если бы Хиро захотел, то уже давно бы вытащил её оттуда, возможно, даже силой, но всё это время давал мнимое ощущение безопасности. «Но если не сделал этого, как в прошлый раз, может, ещё есть шанс нормально поговорить и достучаться» Наивные размышления были прерваны резкими хлопком двери машины. — Выходите, — девушка, полностью одетая в чёрное, которая была за рулём, открыла дверь и кивнула Таро, после чего та неуверенно вышла из автомобиля и оглянулась по сторонам. Территория особняка была словно чужой, хотя именно здесь прошла большая часть жизни Таро: ранее детство, юношеские школьные годы и начало взросления. Здесь она росла бок о бок с Хиро, и здесь она жила в качестве жены Риндо. Но в тот момент, когда она поднималась по мраморной лестнице, у неё не было каких-то тёплых чувств к этому дому, и даже промелькнула глупая мысль, что в той маленькой комнате в квартире Хайтани было бы сейчас намного уютнее, чем в родном доме, пропитанным чем-то чужим. С каждой преодолённой ступенькой Таро вспоминала только самые ужасные моменты, связанные с этим домом: уход Хиро, её похищение и убийство матери, вечное безразличие и холодные взгляды отца, сделка Хиро и отца ради денег на лечение матери последнего, приём, где её чуть не зарезал Тревор, и похищение Хиро, когда тот вытянул её из дома, угрожая массовым убийством охраны. «Стены этого особняка видели слишком много боли моей семьи» — ещё один шаг, и она оказалась внутри, где даже люстры не горели, а дорогу освещал лишь проникающий через окно лунные свет. — «И сегодня, скорее всего, познает ещё больше» — Привет, Таро. Голос Хиро отразился от стен и заставил Таро сначала обернуться, а затем поразиться. В свете настольного подсвечника, стоявшем на столе, он выглядел пугающе, но стоило присмотреться, как в его образе стало возможным разглядеть пустую оболочку и мёртвый внутренний мир. — Что с тобой? Проигнорировав явные намёки Таро на осунувшеяся лицо и щетину, которую ранее Хиро себе никогда не позволял и попросту не любил, он встал из-за стола и с трудом зашагал в сторону девушки, чтобы остановится в нескольких метрах от неё и разглядеть. — Хорошо выглядишь. Лечение в той клинике явно пошло тебе на пользу. — Не думал о таком же? Тебе бы тоже не поме… — взгляд упал на левую руку Хиро, где красовались множество свежих порезов, которые он не пытался скрыть, а потому был одет в футболку с коротким рукавом, и этот вид разом выбил весь воздух из лёгких и вогнал в ступор на пол минуты. — Тебе определённо нужна помощь… — Мне не нужна помощь, — грубо ответил мужчина, громко и чётко выделяя «не», и развернулся, начав ходить по залу. — Но она нужна тебе, раз ты всё это время была при Бонтене и так привязалась, что даже готова защищать этих головорезов. — Всё не так, как ты думаешь. — Да неужели? — истерический смех вырвался из его уст, а пальцы зарылись в отросшие волосы. — Разве не они тебя похитили? Не они убили Ивао? Не с ними ли он заключал сделки по устранению конкурентов? И это не они насильно выдали тебя замуж ради денег? Каждая фраза действовала как удар в солнечное сплетение, с которой не получилось бы поспорить из-за её правдивости, но последняя нанесла контрольный удар, почти сбив с ног. — Неужели у тебя настолько толстые розовые очки, раз ты романтизируешь всё это, и поменяла отношение к людям из Бонтена из-за пары хороших поступков? Ты даже позволила себе влюбится в одного из них. Думаешь, посмотрев на ситуацию с моей стороны, когда я рос с тобой и знал о твоих психологических травмах и проблемах, мне будет легко поверить, что у тебя всё отлично, и с Бонтеном ты живёшь как в сказке? Тугой узел сдавил внутренности и едва не заставил прямую осанку сменится на сгорбленную и скрученную, но Таро устояла и, набрав в лёгкие воздуха, ответила, как давно хотела. — А ты можешь хотя бы раз меня выслушать, раз ты всё же не был рядом эти несколько лет? Думаешь, мне нравится и легко постоянно подвергаться твоему «спасению во благо», когда оно мне не нужно? — Уверена, что не нужно? — Хиро перебил сестру и снова рассмеялся, и его дикий смех впитался в холодные стены, оставшись там навсегда. — А ты уверен, что спасать нужно меня? — удар в солнечное сплетение теперь нанесла Таро, зная, что надавила на больное, и продолжала. — Ты никогда не принимал чужую помощь, и только оказывал её. Даже мне, хотя я говорила, что не нуждаюсь, и у меня всё хорошо, но ты настолько помешан, что не видишь ничего вокруг, — Таро начала активно жестикулировать, а её мимике могли позавидовать многие актрисы. — Невозможно спасти ни одного человека, если он этого не захочет. Нужно видеть, что человек нуждается в спасении. А ты даже не можешь понять, что тебе самому нужна помощь, Хиро. На последней фразе её голос смягчился, а на лице появилась жалость, что стало для Хиро очередным ударом в самую цель. — Мне не нужна помощь, Таро, я справляюсь сам. Жалость сменилась на злость. — Что тогда с твоей левой рукой? Это разве не показатель того, что ты ломаешься? Ты не справишься один! — Ты пришла сюда, чтобы провести мне сеанс психотерапии? Нет, — сразу же ответил на свой же вопрос. — Я позвал тебя сюда, чтобы наконец-то образумить. Я уже понял, что ты любишь этого бандита, но ты не думаешь, что это не любовь вовсе? Ты, в первую очередь, его жертва, Таро. — Всё изменилось, — сталь в голосе не дрогнула. — Блять, Таро, открой глаза! Даже если он что-то к тебе и испытывает, неужели ты согласна быть с ним, несмотря на его деятельность и ваше прошлое? Он тебя похитил, и откуда этот шрам на твоей ноге? Откуда твой пустой взгляд на похоронах Ивао? — он бросил на стол несколько фотографий Таро, сделанных в тот день, что давало понять — Хиро давно за ней следил, наблюдал издалека, узнавал информацию и сопоставлял факты. — Откуда у Хайтани такая ненависть ко мне со времён, когда я ещё и пальцем никого из ваших не тронул? Только из-за того, что ты про моё признание рассказала, или есть ещё что-то? Не думала, что тобой всё это время просто манипулировали? Использовали? — Прекрати. Хиро усмехнулся, но останавливаться не планировал. Он развернулся к Таро лицом, но не подошёл ближе, и слегка понизил тон, говоря медленно, стараясь намертво вдолбить эту информацию в её голову. — Да, я тоже из криминального мира, и именно поэтому знаю, о чём говорю, и не хочу, чтобы эта грязь касалась тебя. И она больше не коснётся. Риндо потерял память, и это даже лучше — будет легче. Я всё же хочу и намерен тебя забрать, но желательно не против воли. Теперь истерическая улыбка растянулась на лице Таро, которую снова то ли не слышали, то ли игнорировали, от чего проблема достучаться до Хиро становилась колоссальной, а в голове родилась мысль, которую даже озвучивать не хотелось. «Он точно не родной сын моего отца? Тот тоже никогда не слушал и не считался со мной» — Хиро, — она ответила громко и уверенно, но глядя мягким печальным взглядом, — я никуда с тобой не поеду. Я наконец-то нашла своё место и знаю, чего хочу от жизни. Я останусь с Риндо и при Бонтене. Хиро был готов разгромить весь дом, но держался из последних сил, чтобы не испугать и не навредить сестре, как тогда. А она упорно стояла на своём, не собираясь уступать. Эти двое словно пытались докричаться друг до друга сквозь белый шум, но не слышали и не понимали, что говорит близкий человек на противоположной стороне. — В таком случае, — Хиро тяжело вздохнул, сцепляя кулаки, и поднял на Таро уставший взгляд, — я заберу тебя силой. Самая страшная фраза, которую девушка могла услышать на этой встрече, была озвучена, и в груди начался пожар. — Нет. — Да, Таро. — Я сказала — нет! Секунда, и в её руке уже оказался пистолет, дуло которого направилось на Хиро, на чьём лице легко можно было прочитать чистое изумление — он точно не ожидал, что Таро, в силу своего мягкого характера, решится на такое. — Что ты делаешь? — он был спокоен и прекрасно знал, что Таро не выстрелит. — Хиро, давай закончим здесь и сейчас, — глаза заблестели в свете пламени, и уверенный до этого голос дрогнул. — Уезжай из города, а лучше из страны, ибо Бонтен не оставит тебя в живых. Я не хочу, чтобы ты снова пострадал. Она заметила ожоги на его шее и поняла, что это результаты пыток Бонтена, от чего будто сама ощутила боль брата. — Я уже говорил, что не уеду без тебя. Ты единственная, кто остался из моих близких. Боль, которую нанесла эта фраза, была неизмерима, но то, что хотела сделать Таро, должно было сделать Хиро в сто раз больнее. «Тогда мне нужно стать предателем, чтобы оттолкнуть и спасти его» — Я выстрелю, если ты не уйдёшь. — Если ты выстрелишь, то лучше от этого никому не будет, не глупи, — Хиро стал грубее, а время, которое у них было, поджимало, поэтому он сглупил, когда сделал слишком резкий и неожиданный шаг вперёд и испугал сестру. На весь особняк раздался выстрел, который Таро не хотела допускать, но сама же нажала на курок. Таро не могла пошевелится, не веря, что всё же выстрелила, но руки непроизвольно задрожали и выронили пистолет, и звук его удара об пол разрезал тишину впервые за несколько секунд после выстрела. — Хиро… Девушка приковала к брату полные ужаса глаза, в которых так и читалось «я не хотела», ведь причиной, почему она взяла оружие, было лишь то, что желала припугнуть или максимум выстрелить в воздух, но никак не в самого Хиро. Никто не ожидал и не хотел, чтобы так вышло. — Всё нормально, рана не серьёзная. Такада вымученно улыбнулся и прикрыл рану рукой, хотя кровь, которая уже пропитывала чёрную футболку и испачкала ладонь, и так была не видна при таком тусклом освещении луны и подсвечника, так что скрыть явную ложь было легче. Да, Хиро снова врал Таро, но теперь ради неё самой, и ему нужно было срочно что-то делать, пока она не поняла, что обрекла брата на верную смерть и стала его убийцей. — Нужно всё равно вызвать скорую или… — Не нужно, — в голосе ощутилась боль и слабость, но из-за страха и чувства вины, которые застелили разум Таро в момент выстрела и ввели в состояние шока, она этого не заметила. — Можешь сделать кое-что для меня? Таро почти ничего не замечала, лишь смотрела вперёд, не видя ничего перед собой, поэтому Хиро прошлось привести её в чувства, выкрикнув её имя. И в голубых глазах снова поселились боль, страх и отчаяние, пока чувство вины липкими когтистыми лапами обволакивало изнутри и царапалось, затаскивая в свою пучину. Снова. А Хиро даже не знал, от чего ему было больнее: пули, попавшей в жизненно важный орган и медленно отбирающей жизнь, или такое состояние сестры, которую он всегда хотел оберегать и держать подальше от всех ужасов этого мира, но теперь стал причиной её теперешних и будущих душевных мук. «Это невыносимо» Чувство вины поглощало теперь и его, но желание забрать его хотя бы у Таро, было сильнее. — Ты уверена, что если сделаешь как хочешь, то будешь счастлива? — внезапный вопрос Хиро донёсся до слуха Таро, и она сразу, без раздумий закивала головой, давая положительный ответ. — Более чем уверена. На глаза навернулись слёзы, и девушка поспешила смахнуть их рукавом, пока Хиро стоял напротив и смотрел на неё с одновременно печальной и счастливой улыбкой, сглатывая кровь, которая заполняла рот, чтобы не показывать Таро своё настоящее состояние. Он был близок к тому, чтобы рухнуть и потерять сознание, но всё ещё чудом стоял на ногах, будто держался на самой силе воли, которая всё ещё была сильна несмотря ни на что. «Возможно, я правда должен был поступить по другому» — Таро, будь счастлива, пожалуйста. — Ты будто прощаешься… «Так и есть, к сожалению» — А ты разве не этого хотела? — он заставил себя усмехнуться. — Кроме тебя меня больше ничего здесь не держит, и я давно хочу уйти. Я всегда жил для кого-то, а для себя так и не научился, поэтому хочу уйти ради себя. «Хотел, но ради тебя уйду раньше» — О чём ты вообще говоришь? Таро опустила взгляд на ноги Хиро и слегка приподняла брови, не понимая, почему он пятится назад, к тому же так медленно, будто тянет время, а затем встретилась с его глазами, в которых впервые за долгое время увидела пятнадцатилетнего мальчишку, с которым однажды прощалась в этом особняке, после чего его жизнь превратилась в сплошную чёрную полосу. Но в пятнадцать у Хиро всё ещё был свет в глазах, но потух со временем, а в момент, когда он смотрел на сестру, истекая кровью, этот свет вернулся, чтобы загореться в его глазах в последний раз. — Сделай одолжение — отвернись. — Что ты задумал? — её голос стал хрипеть и она едва не закашлялась из-за пересохшего горла. — Просто выполни мою просьбу, пожалуйста. Улыбка брата, такая искренняя и тёплая, не оставила желаний противится его просьбе, так что Таро без задней мысли отвернулась, всё ещё не понимая, что последует следом. Хиро вытащил из заднего кармана джинс собственный пистолет и бросил на него печальный взгляд. «Меня правда уже ничего здесь не держит — Таро справится, была и будет счастлива без меня. «Призраки» стали бунтовать после смерти Такемичи, а без него мне не хочется и даже не выходит продолжать дела группировки, которой я руководил только из-за него. Один из моих самых близких людей мёртв, а вторая решила двигаться без меня» Он упёрся взглядом в затылок Таро, сглотнув ещё одну порцию крови, морщась, но всё равно улыбнулся. Она была его опиумом в те самые страшные мгновения жизни, когда Хиро одновременно испытывал боль, страх, отчаяние и вину. Он и до этого думал уйти, знал, что это неизбежно, но не хотел делать это так рано, ведь давно поставил себе цель спасти сестру, но всё обернулось не в его пользу. «Я был слишком слеп» Рука, державшая пистолет, приставила его к правому виску. — Я люблю тебя, сестрёнка. Не вини себя ни в чём, я сам виноват и сам решил так поступить. Прежде чем Таро озвучила вопрос, в котором должна была вложить своё негодование, на весь зал раздался второй за последние несколько минут выстрел, почти заставивший хрупкое девичье сердце остановиться. А затем глухой удар тела об пол, после чего особняк снова погрузился в тишину. Хиро ушёл без сожалений, хотя и знал, что сломает Таро своим поступком, но решил, что лучше уж пусть она станет свидетелем его самоубийства, чем будет всю, возможно, короткую жизнь пожирать себя из-за того, что убила брата. Из двух зол он выбрал меньшее, и ради своей любимой сестры пожертвовал самой большой человеческой ценностью — жизнью. — Нет… Хиро… Сил повернуться и посмотреть на него не было, а психика начала трещать по швам, рисуя картинки и фразы, всплывающие перед глазами и действующими на самые чувствительные точки. «Из-за тебя. Из-за тебя. Из-за тебя» — мысли заполнила одна единственная фраза, и голову будто сжало тисками, которые с каждой секундой давили всё сильнее и сильнее, не говоря уже о том, что творилось в груди, откуда так и норовило выпрыгнуть сердце. Таро схватилась за голову, оттягивая пепельные волосы у корней и паралельно пытаясь привести дыхание в норму, но выходило паршиво, и она рисковала задохнуться от собственной всепоглощающей тревоги. — Нет, нет, нет! — крик вырвался из уст, а тело повело в сторону. Равновесие было потеряно, и при попытке ухватиться за стол, она развернулась так, что глазам открылся вид на мёртвое тело, который навеки отпечатался в памяти и нанёс душе и сердцу новые шрамы: намного больнее и уродливее тех, что были на коже. — Хиро… Слёзы, дрожь, боль. Таро медленно подползла к нему и сцепила дрожащие пальцы на воротнике, терзая, пытаясь привести в чувства, разбудить, при этом глядя на лицо Хиро. В тот момент она больше всего желала увидеть как его глаза откроются, но этому больше никогда не суждено было сбыться. — Хиро, вставай… Понимания его смерти не было, и девушка правда верила, что всё, что здесь сейчас происходит, лишь очередной ужасный сон, и её брат не прострелил себе голову, хотя на полу и стенах была его кровь, ставшая печатью ещё одного ужасного события её семьи. — Нет, проснись, пожалуйста… «Из-за тебя. Из-за тебя. Из-за тебя» — шепчущий голос в голове не отступал, топив в чувстве вины и насмехаясь над жалкими попытками выплыть. — Нет, он сказал, что решил сам! Душераздирающий крик застелил собой голоса, но ненадолго, и они вернулись с новой силой, утягивая на самое дно, где была лишь тьма и отчаяние. А пальцы по прежнему сжимали воротник чужой футболки, что никак не спасало от падения на дно. — Этот дом будто проклят… «Проклят. Грязный. Наполнен болью. Нечистый» После последнего слова, сказанного голосами, Таро широко распахнула глаза и повторила. — Нечистый… И желание очистить этот дом так же как и свою душу, стало толкать на необдуманные поступки. Глаза заметались по залу в испуге, стараясь зацепиться хоть за что-то в этой полутьме, не считая тела Хиро, и нашли. Подсвечник. — Нужно очистить этот дом… Таро последний раз с горечью посмотрела на Хиро и встала на ноги, едва не упав, и потянулась к подсвечнику, не отрывая безумных глаз в обрамлении мокрых ресниц от танцующих языков пламени, в которых видела спасение, граничащее с безумием. А, может, оно уже перешло эти границу. — Очистить огнём…

***

— Риндо, блять, не гони так сильно, мы такими темпами разобьёмся! — сокрушался Ран, сжав зубы и держась за потолочную ручку. — Надо было думать об этом до того, как позволил ей спиздить пистолет! — огрызнулся в ответ Риндо. Лицо Рана скривилось в возмущении, но нужных слов для ответа не нашлось, ведь свою оплошность он и сам прекрасно понимал и был зол не на Таро, которой удалось его обмануть, а на себя. Он злился, что допустил то, что сейчас она была за пределами клиники, где ей, как оказалось, не смогли обеспечить безопасность. И вместе с тем Рана разрывал страх того, что пистолет она взяла, а точнее, выкрала, отнюдь не для самообороны, а для… «Нет, она себе не убьёт. Не убьёт» — внушал себе старший Хайтани, глядя вперёд, пока его брат метал искры взглядом, направленным на дорогу, что могло действовать даже лучше фар. — Почему ты так зол? Что-то вспомнил? Руль под грубыми пальцами едва ли не затрещал от силы, с которой Риндо его сжал. — Нет, блять, ничего я не вспомнил, просто это грёбаное чувство не даёт покоя. Будто на языке что-то вертится, но я не могу подобрать нужное слово — с памятью точно так же, — бросил он, перейдя на крик из-за перенапряжения и непонятной для него накрывающей смеси злости и волнения. Это противное для него чувство зародилось в момент, когда поступила информация о том, что Таро пропала из клиники. Стало набирать обороты, когда Ран с комом в горле сообщил о пропаже пистолета, который не мог потерять или дать кому-то украсть в другой момент, кроме объятий с девушкой. И уже захлёстывало по горло, пока они ехали в особняк, ведь подвеска с маячком всё ещё был на шее Таро, что давало возможность найти её быстрее, чем могло произойти что-то ужасное. По крайней мере, Хайтани надеялись, что подвеска даст им возможность успеть вовремя. — Проклятье, — выругался Риндо, обгоняя рядом едущий грузовик, на что получил не просто недовольный взгляд, но и нотации от Рана. Но эмоции застилали разум, помещая в вакуум, куда не могли пробиться ни звуки из внешнего мира, ни картинки, проносящиеся перед глазами за последние секунды. — Риндо! — этот крик тоже не пробился. Свет фар ослепил всего на несколько мгновений, но они длились бесконечно долго благодаря кадрам, которые как кусочки пазла один за другим всплывали в памяти и закрывали собой пробелы, пока их и вовсе не осталось. Они возвращали картину памяти в изначальное состояние, восстановив до конца и вызвав новую смесь эмоций и чувств, которые Риндо не ощущал с момента потери своих воспоминаний. — Таро… — раздался тихий шёпот на фоне собранной, снова цельной картины. Но тут же в реальность вернул толчок в плечо. Если бы Ран не толкнул его и не перехватил управление, их автомобиль попал бы в серьёзную аварию, врезавшись в ехавшую навстречу машину, которую Риндо не заметил из-за грузовика. — Тормози. Немедленно. Ужасающий загробный голос брата, который Риндо за всю жизнь слышал не больше нескольких раз, ввёл в настоящий ступор и развеял белый свет перед глазами, который поглотил мгновениями ранее. Этим Ран ясно дал понять, что спорить не стоит, а потому Риндо остановил автомобиль. — На пассажирское, быстро. И как только Риндо восстановил дыхание, смог произнести такую долгожданную фразу. — Я вспомнил. — Что?! — интонация сменилась, уступая место удивлению, и глаза Рана широко распахнулись. — Я всё вспомнил… — Как, блять, вовремя всё же. Радость смешалась с адреналином из-за несостоявшейся аварии, но страх и волнения за Таро тоже никуда не делись, а значит расспросы пришлось отложить до лучших времён. Хайтани поменялись местами, и теперь за рулём был Ран, который ехал хоть и быстро, но более аккуратно хотя бы за счёт того, что лучше умел контролировать эмоции, да и на его разом не вывалилась вся информация за полгода. Очень насыщенные полгода. И пока старший старался не отвлекаться от дороги, Риндо вытащил из кармана пиджака цепочку с обручальным кольцом, которую закинул туда ещё когда забрал у Таро, и принялся рассматривать, словно видел впервые. И стоило снова проиграть в памяти вечер, когда Таро увидела на нём эту цепочку и внезапно поцеловала, после того как лично обрабатывала его рану, на лице Риндо взыграла улыбка, к сожалению, омрачённая страхом из-за её пропажи. «Лишь бы успеть» — подумал, но не произнёс он вслух, чтобы не дать этому плохому настрою проникнуть дальше его мыслей, и снова надел цепочку на шею, сжав кольцо в кулаке.

***

Огонь манил и отражался в светлых глазах, проникая в сознание и дотягиваясь до самых сокровенных уголков души, которую Таро считала тёмной, а потому решилась на страшное. — Мне тоже следует очиститься вместе с этим домом, — лёгкий, наполненный горечью и безумством, смешок сорвался с её губ и разлетелся по уже охваченному пламенем залу. Горело всё: шторы, мебель, стены. Пламя было всюду, и оранжевые оттенки били по глазам, но дым делал это сильнее, отчего кислорода начинало не хватать, а глаза то и дело закрывались и слезились. — Хиро… Таро бросила последний взгляд на лежащего на полу брата, чьей могилой станет этот особняк. Фокус был потерян, и перед глазами всё поплыло. Девушка выронила из руки подсвечник, с помощью которого устроила пожар, и он с грохотом упал на пол, словно отправившись на покой после выполнения своего предназначения. А затем её глаза закрылись. Она упала рядом с Хиро, потеряв сознание, пока вокруг разрасталось пламя, пожирающее всё на своём пути, и намеревающее поглотить и Таро, превратив в пепел цвета её волос. Предпоследней мыслью, которая промелькнула у неё в голове, была о Хиро. Но последняя — о Риндо, о их прошлом и несостоявшемся будущем, за которое она уже не могла бороться. А затем наступила темнота.

***

Лёгкий ветерок развеивал волосы и приятно щекотал лицо, а звук шелеста деревьев действовал умиротворяюще и способствовал желанию спокойно спать на зелёной тёплой траве, откинув всю тревожность, что и делала Таро. Но солнечный свет, попадающий на лицо, всё же вывел из царства Морфея, и девушка распахнула глаза. — Где это я? Она оглянулась по сторонам, удивляясь, что находится в таком спокойном и красивом месте: ясное небо с редкими пушистыми облаками, зелёная мягкая трава, множество цветущих деревьев сакуры, чья красота радовала глаз, берег небольшой реки и полное отсутствие людей, а от того и других звуков, кроме звуков природы. Всё вокруг было похоже на сказку — настолько дивное и волшебное. Но несмотря на всю располагающую к спокойствию обстановку, сердце Таро было не на месте. — Что вообще произошло, и как я здесь оказалась?.. Она оттолкнулась от земли и встала на ноги, и следующий порыв приятного ветра развеял подол её длинного белого платья, от чего она в изумлении подняла брови и покрутилась вокруг своей оси, рассматривая нежный наряд. — Я так давно не носила подобную одежду… — Тебе очень идёт это платье. Оно такое же нежное, как и ты. Радостный голос прозвучал из-за спины, и как только Таро оглянулась и слегка ударила себя волосами из-за резкого поворота, увидела перед собой Хиро, от чего из глубины души начала пробиваться тоска, а в памяти пронеслись воспоминания о звуке выстрела и лежащем на полу бездыханном теле. — Брат… — голос начал дрожать, и теперь это райское место не заглушало боль и не отвлекало от происходящего раннее. — Ты же мёртв… Но в ответ Хиро лишь улыбнулся, от чего выглядел счастливо как никогда ранее, и Таро подхватила его радость, словно не видела дивный сон с призраком умершего брата. — Да, сестрёнка, я мёртв, но ты — ещё нет. Он сделал несколько шагов вперёд и протянул руку, чтобы дотронуться до лица Таро, а она подалась навстречу и ухватилась за его руку, и щекой сама прижалась к прохладной ладони, начав ластиться как котёнок. — Хиро, зачем ты это сделал? Зачем? Из глаз Таро брызнули слёзы, и Хиро поспешил стереть их большим пальцем, после чего притянул её к себе и крепко обнял, положив подбородок на девичью макушку и чувствуя, как руки сестры крепко обнимают его за талию. — Это был мой выбор, Таро. Я сделал то, о чём очень давно размышлял и то, что хотел, так что не думай, что это из-за тебя, — он говорил с улыбкой — девушка чувствовала это по интонации. — Я не хотела, чтобы всё обернулось так… — Я тоже, но прошлое уже не исправить, и нужно двигаться дальше. Ты должна жить дальше, Таро. Я в тебя верю, — Хиро ещё сильнее стиснул сестру в своих объятиях и оставил лёгкий поцелуй на её виске. — Я люблю тебя, и делал все те ужасные вещи только для того, чтобы защитить тебя. Прости меня. В ту же секунду, как он договорил, Таро почувствовала, что Хиро исчез, просто напросто испарился прямо у неё в руках, оставив одну. Она рухнула на колени и сжала в пальцах траву, опустив голову, пока из глаз предательски шли слёзы горечи и одиночества. — Легко сказать «продолжай жить», когда сам уже умер… Сил бороться и двигаться дальше уже не было, и Таро стала желать последовать за Хиро, испариться и получить долгожданный покой, который освободит от оков боли и всепоглощающей пустоты в её душе. Но стоило лишь подумать о том, чтобы опустить руки, как на той поляне, на фоне цветущей сакуры появился ещё один образ. Любимый и светлый образ, который был способен разогнать тучи в мыслях Таро. — Риндо… Риндо глядел на неё мягким влюблённым взглядом, от чего по коже прошлись мурашки, и улыбнулся, прищурившись из-за солнца. Таро смотрела на него как на нечто волшебное, неземное, и хотела прикоснуться, почувствовать его кожей, вдохнуть давно полюбившейся аромат свежести и хвойного леса, но тело словно вросло в землю, пустив глубокие корни, как и сомнения в её сердце, которые сковывали и не давали принять решение: бороться за будущее или сдаться. — Таро, — голос Риндо, и само её имя, сказанное им, пробило девушку на ещё одну слезу, а пальцы сильнее сжали траву. Таро не знала конкретно, что сможет заставить её хотеть жить и двигаться дальше, бороться за собственную жизнь и будущее, но то, что у Риндо был шанс стать тем, кто сможет её переубедить в чём угодно, было неоспоримым фактом. Она подняла на мужчину глаза с немым вопросом, ожидая, что он скажет и сможет ли достучаться. — Я так устала… — с уст сорвалось откровение, и Таро стала ощущать, как райское место вот-вот смениться на тьму, поглощающую её, как внутри растёт сомнение и бессилие, которое она не может контролировать, и как всё её существо сгорает от желания получить покой. Но Риндо, стоячий напротив не больше чем в десяти шагах, держал её над пропастью, не давая упасть, и был её спасательным кругом, не позволяя захлебнуться. Любовь к Риндо и он сам не давали хотя бы пока сдаться, хоть Таро была катастрофически близка к этому. Но как бы близко она не стояла над обрывом и не хотела сделать шаг вниз, она всё ещё надеялась услышать слова, которые помогут, придадут сил и уверенности, и заставят захотеть жить дальше. Так что единственным, кто мог достучаться до Таро в тот момент отчаяния, был Риндо. И он заговорил.