Истинная любовь воистину зла

      Прохладный поток вечернего воздуха врывается в приоткрытое окно, пушистой кошкой пробегая по влажным после душа ногам Юджи. Сегодняшний день пролетел быстро, но оставил свои неизгладимые впечатления. В первую очередь тем, что с помощью проклятой энергии можно менять людей до полной потери человечности, до состояния монстра, до неузнаваемости. Знал ли об этом Нанамин? Если и знал, то слишком поздно понял с кем сражается.       «Ты их не убивал, не стоит так заблуждаться. Причина, по которой они погибли — шок от осознания того, что их тела были искажены», — Юджи, конечно, благодарен доктору Сёко за поддержку, но этого всё равно недостаточно, чтобы полностью снять с плеч подростка неподъёмный груз вины. Удар, несовместимый с жизнью обычного человека, уже был нанесён, когда Кенто Нанами остановил Итадори. Какие бы оправдания Юджи не искал, сухие факты никуда не денутся — сегодня он стал убийцей человека. И это давит. Тупой болью в области висков, мелкой дрожью по рукам и ногам, удушающей хваткой на горле.       Завтра Итадори Юджи будет улыбаться, как ни в чем не бывало, и выкладываться на все двести процентов. Потому что только так можно не искупить собственные грехи, но предотвратить чужие, совершаемые злыми сущностями. А со своими придётся жить дальше — исповедаться-то некому. «Похоже, это правда, что шаман никогда не умирает без сожалений», — горько думает Юджи и слегка трясущимися руками закрывает форточку. В комнате реально становится холодно. Хотя, может всё дело в том, что сам Итадори завёрнут в одно лишь полотенце.       Кенто Нанами передал Юджи под опеку Иджичи Киотаки, и ответственный помощник перед тем, как заботливо отправить своего подопечного спать, кратко поделился с ним планами на завтрашний день. Разведка по делу Йошино Джунпея — звучит не так сложно, но и здесь Итадори планирует «показать класс». Всё это будет завтра. А сегодня нужно позволить себе отдохнуть. Постараться забыться во сне, выкинуть из головы металлический запах крови, по локти въевшийся в руки Юджи. Как ни старайся — не смоешь, а ведь подросток провёл в душе больше часа. Фантомная кровь на руках, искажённые голоса людей-жертв в ушах и скребущее чувство вины на сердце. Итадори уже в сотый раз обещает себе сделать всё возможное в будущем, чтобы предотвратить подобные кошмары с людьми, но легче от этого не становится. Всех всё равно не спасти. Да и кто бы сейчас спас Юджи от себя самого…       Подросток обречённо заваливается на холодную постель и обхватывает гудящую голову руками. Слабость, всего лишь минутная слабость. Ведь каждый имеет на неё право, верно?..

***

— Как ты меня уже заебал, если честно, со своими беспричинными страданиями. Ты вообще в курсе, что плохие эмоции очень заразительны? А мне приходится в них купаться вместе с тобой, тупой ты эгоистичный сопляк.       Итадори отрывает руки от головы и обнаруживает себя в знакомых мрачных владениях своего проклятого соулмейта. Найти сходу самого Сукуну не так-то просто — его голос словно отражается от всех поверхностей одновременно. Однако внимание подростка привлекает очевидно выбивающийся из общего антуража предмет — современная деревянная скамейка, копия одной из парка при токийском столичном колледже магии, прямо рядом с «костлявой» горой. Там-то и восседает величественный Король Проклятий собственной персоной. Выглядит совсем немного комично. — Эм… — Юджи непонимающе склоняет голову набок, — даже спрашивать не буду, зачем ты меня сюда выдернул, но… это ещё что такое? — Это мой подарок. Поскольку вкуса к высокому искусству у тебя нет, я решил, что знакомый безвкусный предмет тебя порадует. — Сукуна недвусмысленно ухмыляется, стуча когтистой лапой по свободному месту подле себя. — Проходи, присаживайся. Чего стоишь столбом, как не родной?       Подросток упрямо остаётся на месте. Только густые брови недовольно ползут вверх, да руки скрещиваются на оголённой груди. Да, Юджи переместился сюда в чем был — в махровом белом полотенце на бёдрах и пушистых тапочках. Рёмен Сукуна даже не скрывает своего хищного взгляда, буквально пожирающего Итадори с головы до пят. И это чертовски смущает. — Ах, ты всё также избегаешь моего общества. Тебе не нравится скамейка? — Притворно-расстроено тянет Двуликий, останавливаясь алыми глазами на лице напряжённого собеседника.       «Нет, я просто безумно боюсь приближаться, потому что на самом деле меня тянет к тебе магнитом, потому что ты чертовски горяч и потому что каждый раз, находясь слишком близко, я рискую потерять свой хрупкий контроль над настоящими чувствами к тебе», — лихорадочно думает Юджи, прекрасно понимая, что ему не нужно никаких слов. Сукуна всё видит, всё слышит и всё знает. Он чувствует то же самое.       Подросток с вызовом вскидывает голову и глядит прямо в алые глаза собеседника. Итадори относительно недавно научился держаться на плаву в этом кровавом море. Так просто больше в нём не утонет. — Чего ты хочешь от меня, Сукуна? — Хочу, чтобы ты перестал ебать мне мозг своими человеческими загонами, — примирительно вскидывает руки Король Проклятий, поднимаясь с насиженного места и обходя своего соулмейта полукругом на почтительном расстоянии. — Садись уже, сопляк.       Юджи жадно упивается этим мягким тембром собеседника, послушно двигается в сторону освобожденной лавочки, но лихорадочно скачущие в голове мысли не дают ему покоя, не укладываются в бедовой голове. Попробуй угадай настоящие мотивы тысячелетнего демона — с ним всегда нужно оставаться начеку. А когда он так на тебя смотрит, задача перетекает в категорию «невозможно». Да и как Итадори перестанет «ебать ему мозг» тоже непонятно — эмоциям ведь не прикажешь. К сожалению.       В общем, нихрена не понятно, не очень-то интересно, и вообще, Юджи не хочет здесь быть. Да. Ну, может совсем немного хочет. Чуточку. «Блять, завались».       Продолжая бесконечную борьбу с непослушными тараканами в голове, Юджи неловко садится на деревянную скамейку, тут же про себя отмечая её необычайное удобство. В жизни, конечно, жёсткая лавка не такая. Но во владениях Рёмена Сукуны всё будет именно таким, каким захочет сам хозяин. И только Итадори Юджи остаётся ему неподвластен. — А теперь — говори. — Приказывает Двуликий тоном, не терпящим пререканий.       Юджи непонимающе хмурится. — О чём? — Да мне наплевать, о чём хочешь. Просто выговорись уже наконец и всё.       Сукуна медитативно принимает позу лотоса, паря как перышко над недвижимой мутной водной гладью. Его фигура неумолимо приковывает внимание Юджи. Признаваться в этом не хочется, но в обществе истинной пары на душе становится как-то спокойнее. Будто все проблемы испаряются, кажутся уже не такими значительными, и всё же… — Зачем это нужно? Мои мысли, эмоции и чувства открыты тебе на все сто процентов. Ты же и так всё знаешь… — Затем, что это нужно не мне, а тебе, — отрезает Двуликий.       Проклятый дух чертовски прав. Даже отрицать глупо. Вот только Юджи и представить себе не мог такого поворота событий. Надо же, помощь пришла оттуда, откуда он совершенно не ждал… подросток шумно выдыхает и закрывает глаза, собираясь с мыслями. Но мысли собираться не хотят ни в какую. Они хаотично прыгают, перебивают друг друга и лезут из всех щелей, как пауки из гнезда. К тому же ещё и подло путаются меж собой, из-за чего уже совершенно непонятно, о чем больше Юджи хочется говорить — о переживаниях по поводу первого убийства или о своих внезапно нахлынувших тёплых чувствах к Сукуне, на пару с его неожиданно приятным поступком. — О том, какой я классный, поговорим попозже, — любезно подсказывает Двуликий демон, и с нескрываемым удовольствием слушает рассерженно-протестующее мычание со стороны лавки. — Ты… аргх, — Юджи решительно отметает все лишние мысли. — Я просто… просто не уверен, что ты понимаешь мои чувства по поводу людей. — Ты прав, я вообще не понимаю, что именно тебя угнетает. По мне так убивать людей намного интереснее, чем проклятия. Первые упоительно хлюпают, прикольно лопаются и забавно трещат костями, когда их ломаешь. Проклятия же тупо скучно испаряются и всё… никакого кайфа. Даже отпор достойный дают единицы из них, примерно раз в сто лет. То ли дело опытные шаманы. — Угу, спасибо, я реально не хотел этого знать, — кисло отзывается Юджи, с укором смотря на беззвучно смеющегося собеседника. — И всё же, я дал себе обещание защищать людей от подобных тебе тварей, а не убивать их… — Поверь, рано или поздно тебе бы пришлось это сделать, сопляк. Как минимум, у проклятых духов тоже бывают союзники люди. И как максимум — люди часто убивают других людей ради выгоды. В твоем случае, скорее всего, убийство человека стало бы вынужденной самообороной, прямо как сегодня. Спроси у любого шамана, и скоро узнаешь, что практически у каждого из них руки испачканы кровью. Таков ваш бессмысленный путь. — Наверное, в некоторых своих мыслях ты прав…       Чем больше Юджи говорит, тем легче ему становится на душе. Конечно, никакие цели не оправдывают подобные средства, но когда драки не избежать — лучше бить первым. Общеизвестная истина. И если кровь на руках неизбежна в праведном жизненном пути Итадори, то нет смысла корить себя за это слишком долго. Верно?..       Очень скоро мысли подростка переключаются на будничные вещи, вроде сравнения лёгкого на подъём Годжо-сенсея со строптивым и закрытым от внешнего мира Нанамином. Сукуна оказывается не таким уж плохим слушателем — зачастую он даже находится с ответом, и, увлеченный собственными рассуждениями, Юджи далеко не сразу замечает медленное приближение собеседника. А когда замечает, Король Проклятий уже находится в каком-то жалком метре от него. От осознания произошедшего у Итадори внезапно перехватывает дыхание, и он напрочь забывает, о чём говорил до этого момента. Глаза Сукуны хитро горят согревающим огнём — он даже позы своей не меняет, смотрит на Юджи снизу-вверх так буднично, словно ничего необычного не происходит. Словно между ними нет той стены, которую так старательно выстраивает подросток. Словно бесконечная пропасть постепенно исчезает, затягиваясь, как старая рваная рана. — Ты слишком близко, — тихо выдыхает Юджи, в отчаянной попытке подтянуть к себе коленки. — Ох, правда? Я и не заметил, как это произошло.       Наглая ложь, но настолько естественная, что хочется безропотно верить. Сукуна сам на себя не похож. Расскажи кому, что Король Проклятий покорно сидел у тебя в ногах — рассмеются в лицо и будут правы. Двуликий демон не знает пощады, не умеет любить и никогда не пойдёт на компромисс. Таков он настоящий. Верно?..       Беспомощные мысли птицами бьются в клетке нагруженной головы. Слишком близко. Только протяни руку — и всё пропало. Юджи уже не спасётся, не выберется из этого места никогда. Навсегда растворится в чёрной бездне сверкающих напротив глаз. — Попытаешься дотронуться до меня — и я тебя ударю. — Мы оба прекрасно знаем, что твой кулак коснётся меня только если я сам того пожелаю.       Проклятый дух чертовски прав. Снова.       Всё что остается у Юджи — только немая молитва. И слабая надежда на милосердие безжалостного монстра. — Пожалуйста…       Король Проклятий полностью расслаблен и открыт. Глаза Итадори хаотично бегут по родным чертам лица, по широким плечам и сильным рукам, по запястьям, прилипшим к ткани черного, как воронье крыло, кимоно. Сегодня одежда Сукуны примечательна особым узором, по цвету так идеально совпадающим с его радужкой глаз. Если присмотреться, может даже показаться, что он пульсирует. Словно кровь, без остановки бегущая по венам. Конечно, пока ты ещё жив. — Я не буду прикасаться к тебе, — вдруг приглушенно заверяет Рёмен Сукуна, — взамен на твое обещание побыть здесь со мной ещё немного. Я отдалюсь настолько, насколько ты захочешь. — «Немного» — это сколько?       Губы Двуликого трогает понимающая ухмылка. Детали договора всегда имеют значение. — Хотя бы пять минут. — Я пробуду с тобой десять. Взамен на твое обещание не отдаляться от меня.       И эти долгие десять минут протекают в кромешной тишине, но она совершенно не давит. Даже наоборот: кажется, Юджи никогда до этого не чувствовал себя настолько «в своей тарелке», как здесь и сейчас. Рядом со своим истинным, послушно замершим на месте и ни на секунду не отрывающим от него пылающих любящих глаз. И ничего толком не разберёшь, не прочитаешь в этих чёрных глубоких зрачках — слишком много всего и сразу бьётся в мятежной душе у проклятого духа. Итадори ощущает то же самое.       Но их время неумолимо истекает.