Эмоции — главная движущая сила в истории человечества. Из-за них развязываются самые жестокие войны, совершаются фатальные ошибки, рождаются худшие из проклятий. Из-за них появляется хоть какой-то смысл жизни, создаются прочные союзы и мир меняется к лучшему. Яркая положительная эмоция способна возвысить человека до небес, вдохновить его на правильные поступки, направить на путь праведный. Сильная негативная эмоция способна ослепить и оглушить человека, убить всё живое вокруг, втоптать его в грязь без возврата.
Даже физическая боль не играет никакой роли, когда тонкая нить, связывающая Юджи с реальными миром, обрывается в одночасье. Крупные иглы шикигами Джунпея впиваются в тело подростка насквозь, но он не ощущает их остроты. Шаман задыхается от боли оппонента, своя больше не имеет никакого смысла.
— Прости.
Сердце громко стучит в груди, обливается кровью, будто слезами. Голос у Итадори Юджи сиплый, но нет в нём ни страха, ни злобы. Одно только сожаление:
— Я наговорил тут… не зная всей ситуации, — шаман осторожно садится на колени перед Йошино, — расскажи, что случилось? Я больше не позволю никому проклясть тебя.
Глаза напротив — пустая бездна, эфемерно сотканная из человеческого горя. Дорожки слёз покрывают щёки Джунпея, и Юджи инстинктивно заключает его руки в свои, пытаясь защитить друга от внешнего мира. Но есть ли в этом хоть какой-то смысл, если главным врагом человека был и остаётся его внутренний демон? Он толкает людей на ложный путь, сеет в их жизни мрак, хаос и страх. Заставляет делить мир на чёрное и белое. Первогодке токийского магического техникума такой демон знаком не понаслышке.
Болью с товарищем не поделишься. Если бы было можно — Юджи забрал бы из мира столько боли, сколько способно выдержать его бренное, но выносливое тело. Может быть, принял в себя даже больше, чем можно. До состояния болевого шока, до онемения и амнезии, до полной остановки сердца и точки невозврата — лишь бы всё это имело значение для других. Лишь бы к тёмно-зелёным глазам напротив вернулась хоть крупица жизни…
Для себя Юджи ничего не нужно.
— Джунпей… пойдём со мной в магический техникум. Там сильные наставники и надёжные товарищи, готовые всегда прийти на помощь. Вместе мы сможем найти того, кто проклял твою семью. Обещаю, он получит по заслугам. Давай сражаться вместе?
Эхо приближающихся шагов заставляет тревожно вскинуть голову, потому что эта походка
Сукуне незнакома. И Юджи она тоже незнакома, но у проклятия внутри подростка слух острее и реакция лучше. Незваный гость беззаботно смеётся, спускаясь по лестнице. Тело его испещрено зашитыми шрамами.
— Кто ты?
«Человек?», — ошалело пролетает мысль в голове Юджи, за которую он тут же получает внутреннюю оплеуху.
Нет, оно не может быть человеком. Проклятие. Лоскутный дух. Подсказка от «любезного» соулмейта?
— Рад нашей встрече, сосуд Рёмена Сукуны.
В следующую секунду рука нового оппонента деформируется и под протестующий крик Йошино Джунпея вжимает Итадори Юджи в поверхность за его спиной. Без сомнения, тот самый проклятый дух, с которым имел дело Кенто Нанами. Особый ранг? Уж если эта тварь сумела ранить шамана первого ранга, у Итадори серьёзные проблемы. Как бы то ни было, для Юджи играет роль только жизнь его нового друга. Не собственная.
— Беги, Джунпей!
— Итадори-кун, успокойся! Махито-сан не злой.
«Махито-сан», — имя это почему-то прочно врезается в память, печатью растекается по крафтовому письму.
— Прошу тебя, в каких бы отношениях вы с ним не были,
просто беги!
От плохого предчувствия сводит скулы и вена вздымается на виске. Юджи пытается выбраться из мертвой хватки, но рука проклятия уже ложится на плечо Йошино.
— Знаешь, Джунпей, я считал тебя умным малым… — Голос у Махито бархатистый, отдалённо похожий на шуршание лоскутов дорогой ткани. — Но, как и все глупые люди, ты делаешь слишком поспешные выводы. На самом деле ты такой же дурак, как и люди, которых презираешь. Вот почему тебя ждёт та же участь.
Юджи впервые видит трансформацию человека воочию. И, кажется, он отдал бы всё на свете, чтобы больше никогда не видеть подобных ужасов в реальной жизни. Рука Махито отпускает остолбеневшее тело подростка. Глухой удар ботинок об пол, плывущая перед глазами картина мира. Сознание отказывается принимать очевидный факт. Монстр, который когда-то был Джунпеем, бросается вперед.
— Джунпей… — деформированный кулак Йошино промахивается, — Джунпей, приди в себя! Я помогу тебе!!!
Слова вырываются раньше мысли, но это неважно. Подростку хочется верить, что всё ещё можно исправить. Однако страх сковывает движения Юджи, а волны ужаса мурашками пробираются по позвоночнику, иглами впиваются в мягкую плоть. Наконец-то Итадори чувствует физическую боль. Невыносимую, щемящую в груди боль за товарища, которую не выскрести, не вытряхнуть, не вынуть. Которой не поделиться ни с кем, хотя она и доводит до онемения. Дальше только точка невозврата.
— Сукуна…
Обратиться за помощью больше не к кому.
— СУКУНА-А-А-А, — голос подростка срывается на отчаянный крик, до спазмов в горле от сорванных связок.
— Чего тебе, сопляк?
— Я сделаю всё, что ты скажешь. Забирай моё тело, делай что хочешь, только прошу… верни Джунпею прежний вид! Как в тот раз, когда ты починил моё сердце…
По телу подростка прокатывается новая волна, но эти эмоции принадлежат уже не Юджи. Беззвучный смех Двуликого, отдающийся оглушительной пулемётной очередью сначала в голове, а затем вырывающийся наружу через клыкастый рот на щеке.
—
Нет. Я не хочу.
— Ты… ублюдок! — Из лёгких подростка словно выбивают воздух.
Отказ истинного рассекает горло ножом с зазубринами. Рана остаётся рваная, нестерпимо болезненная, фатальная. Несовместимая с жизнью. Кажется, внутри Юджи в этот момент что-то окончательно надламывается, границы разумного теряются, а мир переворачивается с ног на голову и скручивается, словно банка пепси под воздействием проклятой энергии учителя Годжо.
— Очаровательно, ты уже готов принести в жертву всё, что у тебя есть: своё тело, гордость и будущее. Хочешь полагаться на меня, когда рядом никого не осталось, и сам никого спасти не можешь? — Каждое слово Короля Проклятий — новый порез на побледневшей коже. — Я заберу всё вышеперечисленное, когда сам того пожелаю. А ты
просто жалок, сопляк. Можно ли пасть ещё ниже?
Краски мира теряются в глазах Юджи, смешиваясь в одно беспросветное грязное месиво. Чужой смех беспощадно раскатывается по мышцам, выбивает дух, оглушает. Смеётся ли один Сукуна или к его танцам на костях подростка присоединяется кто-то ещё — не играет никакой роли. Джунпей умирает на руках Юджи, и он ничем не может помочь.
Чувство беспомощности — одно из худших, на самом деле. Хуже, наверное, только предательство от кого-то близкого сердцу.
«Я ошибся», — отстранённо думает Итадори Юджи, — «и эта ошибка стоила мне всего. Во всём происходящем только моя вина. Как Джунпей доверился Махито, так и я доверял Сукуне. Мы оба ничем не лучше других людей».
В конце концов, проклятия всегда остаются проклятиями.
— Ах, он уже умер? — Ненавистный голос Махито выводит подростка из своеобразного транса. — Какая жалость. Наверное, я слишком грубо изменил форму его души…
«Я выпотрошу его».
Договорить проклятию Юджи не позволяет, яростно бросаясь в атаку.
***
«
Снова хочешь подвергнуть себя опасности? Ты жив только потому что я постоянно исцеляю твоё тело. Имей хоть каплю благодарности и прекрати получать раны, несовместимые с жизнью.»
— Отъебись. Я не прошу тебя об этом. И мне наплевать.
«Чёрт, почему только Нанамин оказался заперт?!»
Юджи продолжает упрямо долбиться в плотный барьер территории Махито, но тот не поддаётся. И всё же Итадори не имеет права сдаваться. Только не сейчас. Он не может потерять второго нечужого человека за сегодня.
Сердце просто не выдержит.
«
Ты же понимаешь, что ничего там не сделаешь без моей помощи?»
— Заткнись.
«
Всё равно продолжаешь мне доверять…»
— Завались, Сукуна! Я
не доверяю тебе.
«
Но ты хочешь.»
— Больше нет.
Назойливый соулмейт сейчас раздражает Юджи, но зато эту негативную эмоциональную энергию гораздо легче конвертировать в силу проклятых ударов. Чем точнее бьешь в одно место по барьеру — тем отчётливее слышится треск магической материи. Пробиться сквозь него возможно. А это значит, что все старания не зря.
Шум в ушах Юджи заглушает звуки окружающего мира. Но, к сожалению, не внутренний голос Сукуны.
«
Дурной мальчишка, хочешь покончить с собой? Ты умрёшь так же, как и тот жалкий шаман внутри барьера.»
Треск.
— Я не умру. А если умру — то со знанием, что сделал всё возможное.
Новая серия ударов. По костяшкам бегут струйки крови.
«
Смерть за идею? Удел глупцов и плебеев. Впрочем, кому я говорю…»
Магический барьер крошится на глазах.
— Тебе ли не наплевать? Найдёшь себе новый сосуд и продолжишь влачить свою вечную жизнь без смысла.
Двуликий хмыкает, когда кулак Юджи наконец-то пробивает завесу насквозь. Итадори без всяких раздумий прыгает в тюрьму Махаяна. Что-то липкое прикасается к его душе, обволакивает её, замораживает. Но в следующую секунду фантомное ощущение исчезает, левая рука проклятого духа Махито рвётся, словно хрупкая ткань под ножницами, а его территория разваливается на тысячу острых осколков.
— Что произошло? — Недоумение целиком и полностью охватывает Юджи, заставляя его бесцельно замереть на месте. Но лишь на пару мгновений.
Тысячи мыслей проносятся в голове: о проклятой территории и магическом барьере; о кровотечении противника и собственных ссадинах; о Нанамине, который опять мог погибнуть; о том, что сам подросток
всё ещё живой. И, конечно, об особенно уязвимом сейчас Махито, которого следует убить.
Итадори Юджи на полном ходу кидается в атаку. Противник в свою очередь увеличивается до невероятных размеров, но оболочка его тонка, как кромка льда. Никогда ещё Махито не был так беззащитен. «Цель огромна, но поток его проклятой энергии угасает. Я не промахнусь».
— Кулаки дивергента!
Проклятье лопается слишком быстро, чтобы это было похоже на правду. Сквозь пелену азарта боя Юджи начинает чувствовать усталость. Сколько уже длится это сражение? Счёт времени давно утерян. Итадори слишком поздно замечает лоскутного духа, скрывающегося за решёткой канализации. Нанамин же наносит удар только по железу.
— Ино-кун, цель сбежала в канализацию, — шаман первого ранга оперативно набирает номер какого-то незнакомого Юджи человека, — он слаб, даже ты сейчас сможешь его изгнать. Пожалуйста, осматривайся внимательнее.
Шаг. Ещё один шаг. Тело Итадори Юджи охватывает какая-то странная лёгкость и чувство невесомого полета. Он не сразу понимает, что это было падение. А когда понимает — глаза уже слипаются.
«Шевелись… мы должны убить это проклятье… я забью его до смерти, а потом…»
***
— Вот до чего доводит переоценка своих жалких возможностей.
Смотреть в сторону Сукуны даже не хочется. Юджи на дрожащих руках отталкивается от мутной поверхности и медленно поднимается на ноги. Король Проклятий оказывается ближе, чем хотелось бы. Его одновременно хочется и обнять, и задушить.
— Левая рука Махито — твоя работа? — Юджи хмурится, но поднимает глаза на собеседника.
Он так близко…
— Мне наплевать на жизнь Йошино Джунпея, Махито или Нанами Кенто. Между небом и землёй ты — единственный, чьё физическое состояние мне не безразлично. И я буду оберегать тебя, хочешь ты того или нет. Твоих драгоценных друзей — нет.
Сердце подростка трепетно пропускает удар, но затаённая обида и горечь от предательства сильнее. Двуликий делает шаг вперед. Юджи — шаг назад.
— Я не нуждаюсь в твоих подачках. Клянусь, однажды я отомщу тебе за всю боль, которую ты приносишь этому миру.
— В таком случае, когда я выберусь из твоего тела — оберегать тебя будет, конечно, сложнее. — Шаг вперёд.
— Если ты выберешься из моего тела — я стану твоим личным палачом. Я убью тебя, Сукуна. — Шаг назад.
Алые глаза сужаются в смешливые щёлочки. Истинный остаётся чертовски привлекательным, даже когда хочется ненавидеть его каждой клеточкой своего тела. Юджи безнадёжно проигрывает самому себе. А Сукуна вновь шагает, будто подкрадывается к своей жертве.
— Что, если я останусь в твоём теле? Позволишь этим самонадеянным магам тебя казнить? Наложишь на себя руки?
Юджи останавливается, подпирая незримую стенку за спиной. Он резко вскидывает подбородок и нагло встречается с бушующим пожаром в зрачках напротив. «Как же хочется тебе переебать. А потом поцеловать. Я презираю себя. Я
ненавижу тебя
так сильно…»
— Я пойду на казнь с гордо поднятой головой, зная, что моя смерть не будет напрасна.
Король Проклятий улыбается мягко, но это выражение лица весьма обманчиво.
— Смотри не передумай, сопляк. Я тоже
сильно тебя люблю.
Земля уходит из-под ног Юджи прежде, чем когтистая лапа проклятого духа успевает коснуться его щеки.
