Истинная любовь воистину зла

      Взбурливший в крови адреналин, сбивчивое дыхание и сердце, готовое вот-вот выпрыгнуть из груди, заставляют Юджи сесть на кровати слишком резко. Жгучее чувство опасности колоколом бьёт в ушах, подростку хочется либо начать отбиваться, либо бежать без оглядки. Только вот к этому чувству примешивается ещё и терпкое предвкушение чего-то особенного, морским узлом связывающее по рукам и ногам. Как будто прикосновение истинного было жизненно необходимым препаратом, оседающим трепетным теплом где-то в области желудка. Самая настоящая зависимость, которая обязательно разовьётся, стоит один раз дать слабину. Противоречивые чувства в собственном сознании сбивают с толку.       Итадори прижимает руку к груди, стараясь успокоить собственное сердцебиение. «Чертов Двуликий со своими признаниями», — сердито думает Юджи, — «так ведь и умереть можно. Кстати, о смерти…»       Наконец восстановив дыхание, подросток поднимается с кровати и оглядывается. Глаза не сразу привыкают к темноте помещения, а когда привыкают — понятнее не становится. Похоже на медицинскую палату, где пациент только один — Итадори Юджи. На прикроватном столе заботливо оставлены стакан с водой и таблетки от головной боли. Часы показывают двенадцатый час ночи, полумесяц за окном отчётливо освещает покосившийся циферблат на стене. Юджи был в медблоке всего один раз в жизни, и отсюда он знает путь только до злосчастного подвала. Туда-то ему и надо. Но сначала Итадори хочет немного прогуляться и отвлечься от назойливых мыслей о своём личном проклятии. Встретить другую живую душу, не знающую о его «воскрешении», да ещё и в медблоке — шансы ничтожно малы.       Холодный свет безжизненного коридора режет глаза с непривычки. Каждый шаг отдаётся эхом от пустых стен, чем-то похожих на магическую завесу. Такие же бездушные, непроницаемые и блеклые, запирающие любые звуки внутри себя. Пробиться из внешнего мира можно, но нужно ли? Да, местный интерьер яркими красками точно не радует. Впрочем, вряд ли это обычное медицинское отделение. Во-первых, оно как минимум магическое. Во-вторых, похоже скорее на специальное — только для персонала.       За одной из приоткрытых железных дверей Юджи находит морг. Ноги сами ведут его внутрь. Вдоль стен грязно-серого оттенка — мрачные ряды из чёрных застёгнутых на молнию пакетов. Освещением служат восковые свечи над железными кушетками. В трупных мешках — жертвы с последней миссии, доставленные доктору Сёко на вскрытие. Люди, которых Итадори Юджи без раздумий убил своими руками. Они не заслуживали такой участи… — Я думал, тебе велели отдыхать, Итадори-кун.       Погрузившись в невеселые раздумья, Юджи не слышит шагов за спиной. К счастью, у Нанами Кенто нет цели подкрадываться, поэтому от Сукуны тоже никаких внутренних звоночков по этому поводу не поступает. Ну, или Королю Проклятий сейчас просто наплевать на безопасность своего драгоценного сосуда. — Вы пришли сюда отчитать меня? — Юджи нехотя поворачивает голову в сторону собеседника, который равняется с ним около перил железной лестницы. Выражение на лице Кенто остаётся непроницаемым. — Какой человек станет отчитывать своего спасителя?       Одежда Нанамина почти не изменилась — та же голубая рубашка и бежевые брюки, но почему-то без галстука, пиджака и очков он выглядит совершенно по-новому. Как-то менее строго и закрыто, что ли? Светлые волосы давно потеряли дневную укладку, из-за чего теперь кажутся живее, но небрежнее. Под выцветшими глазами пролегли глубокие синяки, а щёки окончательно впали, подчёркивая остроту скул Кенто Нанами. Вот уж кому точно не помешает отдых. Желательно на несколько недель. — Не очень понимаю, о чём вы? — Тихо отзывается Юджи и отворачивается, возвращаясь к печальному созерцанию трупов. Многострадальное сердце сжимается в тисках тоски. — Техники проклятия Махито позволяют ему играться душами людей, — терпеливо начинает объяснять Нанамин, — вторгнувшись на его территорию ты заставил его прикоснуться к душе Рёмена Сукуны, благодаря чему я оказался спасён.       Итадори прокручивает в памяти тот короткий момент между пробитием проклятого барьера и ранением Махито. Всё произошло так быстро… — Я не менялся с ним местами. — В этом и не было необходимости. Проклятый дух сам вторгся на территорию Двуликого, чем его и разозлил. — В таком случае, вам нужно благодарить не меня, а того, кто внутри.       Юджи тяжело вздыхает и инстинктивно прижимает руку к пластырю на щеке. Странно, зачем он там нужен? Рана уже давно затянулась благодаря повышенной регенерации организма. Он же сосуд Сукуны, а по совместительству ещё и его соулмейт. Настоящая головная боль для Короля Проклятий, мать его. Если у Двуликого есть слабость — то её имя Итадори Юджи. Подросток вдруг чувствует острую необходимость выговориться кому-то хотя бы о части проблем, что беспрестанно гложут его душу. В конце концов, кроме Сукуны, секретов у него нет. — Нанамин… сегодня я убил человека. Знаю, ему ничем нельзя было помочь, но я не могу перестать думать об этом… Всё чего я хочу — чтобы каждый умирал «правильной» смертью. Я не хотел пересекать границу, но теперь, сделав это, я больше ничего не понимаю. Что вообще такое «правильная смерть»? — Вопрос философский, — немедленно отзывается Нанами, — и даже я не знаю на него ответа. Если рассуждать с точки зрения морали, то хорошим людям должна доставаться спокойная и безболезненная смерть, в то время как плохие будут умирать в страшных муках. Но люди, как и наш мир, не делятся только на чёрное и белое. Они не добрые и не злые. Смерть — финал, который ожидает каждого из нас, но он не может быть одинаковым для всех. Направить всех к достойному концу невозможно, я бы тебе не советовал пытаться. Но ты ведь всё равно будешь поступать по-своему, верно?       Юджи неопределённо качает головой и вновь поворачивается к собеседнику. На этот раз их взгляды сталкиваются. В тёмных глазах Нанами ни холода, ни отчуждения. Только едва заметно пляшущие искры понимания, любопытства да душевной теплоты. «Без очков он кажется не таким уж строгим. Мне нравится», — Юджи невольно улыбается шаману и ловит его слабую улыбку в ответ. Впрочем, очень скоро выражение лица Кенто возвращается к привычному. Немного отчуждённому, строгому и непроницаемому. — Не вздумай умирать, Итадори Юджи. Не бери с меня пример. Сегодня я чуть не погиб из-за своей неосторожности, но благодаря тебе остался в живых. В мире ещё много людей, кому может понадобиться твоя помощь. Именно поэтому ты шаман.       Последние слова Нанами произносит на развороте, явно намереваясь оставить подростка наедине с новой порцией пищи для размышлений. Юджи приятно, что его признали. Однако новый источник шума заставляет обоих шаманов напряжённо замереть на месте. До их слуха долетает приближающийся топот чьих-то широких шагов из коридора. Звук кажется смутно знакомым. Впрочем, нарушитель покоя появляется в дверях раньше, чем до сознания подростка доходит его имя. — Юджи-и-и, Нанами-и-и-и!!!       Характерно растягивая гласные буквы, Сатору Годжо подобно урагану налетает на Юджи и Нанами, едва ли не снося коллегу с ног и сжимая в крепких объятиях своего любимого ученика. У Итадори аж кости трещат. Ну ничего, Сукуна всё починит. Возмущённо крякнувший и не успевший сбежать вовремя Кенто тоже быстро оказывается во власти необъятно широких и ловких рук Сильнейшего. — Годжо-сенсей! — Юджи искренне прижимается к форме учителя в ответ, в то время как Нанамин над макушкой ворчит что-то нечленораздельное про понятие «личного пространства». — Рад, что вы вернулись почти целыми и невредимыми. Хотя птичка нащебетала мне, что кое-кто очень старался погибнуть.       Сатору выпускает своих собеседников из объятий, красноречиво смотрит на Нанами и непринуждённо поправляет очки на переносице. С лица сенсея не сходит лучезарная улыбка, и Юджи в очередной раз очень быстро заряжается его позитивной энергией. С Годжо всегда легко и весело, даже когда на душе скребут кошки. — Интересно, какая такая птичка решила пощебетать раньше моих отчётов? — Кисло интересуется Нанами Кенто, прекрасно зная ответ на свой вопрос. — Иджичи, — также легко сдаёт коллегу Годжо, теперь поворачиваясь к Юджи. — Вот видишь, Итадори-кун! Поэтому я и отправил тебя на эту важную миссию. За Нанами-саном нужно постоянно приглядывать. — Очень смешно, Годжо.       Нанамин раздражённо закатывает глаза, когда Юджи прижимает ко рту ладонь и старается прыскать от смеха как можно тише. Подросток попеременно смотрит то на Кенто Нанами, то на Сатору Годжо. Выражение лица Сильнейшего слишком наигранно серьёзное — явно передразнивает манеры бывшего офисного работника. А вот всегда собранный Кенто неумолимо сдаёт позиции. Наверное, только Годжо-сенсей способен смутить кого угодно. Или же дело не только в его мастерстве красноречия?.. — А вы что здесь делаете? — Интересуется Итадори, всё же останавливаясь на лице учителя. — Вообще-то шёл проведать тебя, Юджи, но по дороге услышал голоса здесь. Как самочувствие? — Лучше некуда, — улыбается подросток. И сейчас это чистейшая правда. — Отлично! Но всё же рекомендую вернуться в палату. Доктору Сёко будет проще завтра наблюдать за тобой, прежде чем она убедится, что с тобой действительно всё хорошо. — Будет сделано, Годжо-сенсей! — Нанами-сан, для вас у меня тоже есть новости.       Сатору переводит всё внимание на раздражённо нахохлившегося Кенто, явно горящего желанием как можно скорее покинуть общество своего бестактного коллеги. Шаман первого ранга молчит и отводит взгляд куда-то в сторону. Его руки скрещены на груди, а пальцы нервно теребят ткань на рукавах, выдавая некоторое волнение. Природа этого чувства Юджи неизвестна.       Годжо продолжает свою мысль без одобрения собеседника: — Поскольку проклятие до сих пор не ликвидировано, находится неизвестно где, да ещё и, вероятно, теперь имеет с вами личные счёты — директор Яга рекомендует временно переехать на территорию токийского магического техникума. Исключительно для вашей безопасности, разумеется. — Дайте угадаю: вы лично натолкнули директора на такую рекомендацию?       Кенто выразительно вскидывает брови вверх и недовольно кривит губы. На лице Сатору лишь возникает новая красноречивая ухмылка, и ничего более. Юджи, так неудачно оказавшийся меж двух огней, буквально чувствует кожей раскалённые потоки воздуха. Вряд ли это он такой горячий парень. Мужчины буравят друг друга взглядами некоторое время, прежде чем Нанами обречённо выдыхает. — Должен признать вашу абсолютную правоту, Годжо. Я сейчас же пойду и выберу себе помещение для проживания. Подальше от вас. — О, можете не беспокоиться об этом. Директор Яга уже одобрил вам комнату. Будем соседями! — Ками-сама, да за что мне это наказание?! — Окончательно срывается Кенто, беспомощно вскидывая руки.       Одна искра — и помещение вспыхнет, как облитое бензином. Таким расстроенным Юджи Нанамина никогда не видел. Солнцезащитные очки Сатору скатываются на кончик его аккуратного носа, и смеющиеся голубые глаза сенсея теперь видны, как на ладони. Годжо игриво подмигивает своему ученику, прежде чем деловито нацепить аксессуар на место. — Помочь вам со сбором вещей, Нанами-сан? — Спасибо, и так уже помогли чем могли, — рассерженно шипит Нанами в ответ, решительным шагом обходя Сатору и направляясь к выходу. — Я на такси. — Право, зачем же такси, если можем телепортироваться вместе! — Годжо невесомо, но настойчиво смыкает пальцы на чужом запястье. — Сатору! Я терпеть не могу теле-…       Кажется, Юджи случайно моргает. Иначе как объяснить тот факт, что он напрочь пропускает момент, когда оба силуэта пропадают с глаз долой. Только едва заметный след от проклятой энергии служит напоминанием, что в этом помещении был кто-то кроме Итадори. Подросток выдыхает с некоторым облегчением. — Да, ну и дела… — растерянно протягивает Юджи, убирая руки в карманы. Даже страшно думать о том, почему вокруг этой загадочной парочки такая убийственная аура. Зато можно подумать о более простых вещах: — Наверное, круто уметь телепортироваться куда угодно. — Ничего особенного. Я тоже умею, — бубнит Сукуна сквозь пластырь на щеке.       Короля Проклятий всегда задевает восхищение Юджи своим сенсеем. Завидует ему, наверное. Итадори раздражённо пожимает плечами, вовсе не желая возвращаться к мыслям об истинном. — Правда? Тогда, надеюсь, однажды ты телепортируешься куда-нибудь подальше от меня. — А скучать не будешь, сопляк? — Буду.       Правда вырывается из уст неконтролируемо, скорее на автомате. Как же Юджи хочется провалиться сквозь землю после сказанного. Но слово не воробей.