Истинная любовь воистину зла

      Разгорячённое тело Сукуны, являющееся своеобразным маяком в беспросветной тьме послеоргазменной неги, резко сменяется холодом воздушных потоков. Юджи не сразу включается в происходящее, когда его голодное до новых ласок тело приземляется на мягкую поверхность, напоминающую перину. Ещё секунды назад он сминал жадными поцелуями чужую шею и ногтями короткими цеплялся за жар влажной кожи, а теперь его отбросили, словно пушинку. Итадори недовольно стонет, выгибается скользким ужом на постели и открывает глаза, тут же сталкиваясь взглядом с настоящим венцом своего творения.       Двуликий демон возвышается прямо над ним: алые рубины, кажется, способны выжечь своим неконтролируемым огнём всё вокруг в радиусе сотни километров, сверкая так ярко и лихорадочно, как будто Король Проклятий уже безвозвратно сошёл с ума. Волосы у Сукуны соблазнительно сбиты набок, кожа лица блестит, а татуированная грудь, оголённая из-под ткани распахнутого беспорядочными поглаживаниями кимоно, вздымается и опадает так яро, как будто сердце вот-вот пробьёт клетку из рёбер. Юджи пожирает глазами своего истинного, стараясь запечатлеть в памяти как можно больше деталей, но сильнее всего ему хочется вновь притянуть Сукуну к себе.       Король Проклятий будто читает мысли (хотя, скорее, так оно и есть), сбрасывает с себя остатки ненужной ткани одним отточенным движением и тут же сокращает ненавистное расстояние между ними — кожа к коже, тело к телу. Юджи блаженно выдыхает, изгибаясь навстречу и прижимаясь к партнёру так плотно, насколько хватает его возможностей. Сукуна божественно великолепен — на вид, на вкус, на ощупь, на запах. Прекрасен во всём. Итадори обхватывает руками его широкую спину и беспрестанно поглаживает, лишь бы подольше сохранять между пальцами жаркие искорки своего неуёмного обожания.       Лицо Сукуны застывает в нескольких дюймах. Юджи каждой клеточкой тела чувствует его взгляд — глубокий, поразительно проницательный, подогревающий интерес. Двуликий демон любуется им. Итадори не решается помешать, хотя ему до одури хочется прикоснуться губами к чужому подбородку. Или носу. Или щекам. Или губам. Впрочем, Сукуна сам считывает каждую эмоцию с лица соулмейта, улавливает каждую лихорадочную мысль, чувствует каждый удар загнанного в бешенном ритме сердца, как свой собственный. Поэтому Король Проклятий первым пересекает невидимую черту между ними и целует головокружительно нежно.       Юджи от удовольствия стонет прямо в поцелуй, бёдрами машет навстречу и размазывает предэякулят по каменному стояку партнёра. Каждое касание истинного отдаётся волнительной дрожью по ноющему лёгкой болью телу. Всё же грубые ласки не прошли даром, однако нынешняя мягкость Короля Проклятий окупает его прошлую дикость сполна. Руки Сукуны блуждают именно там, где мысленно хочет Юджи — по рёбрам, плечам и шее. Сам же Итадори тянется к заветному, чувственному, интимному.       Когда ладонь опускается на оба члена, обхватывает их и проводит по всей длине на пробу — Сукуна рвано выдыхает и разрывает поцелуй. Юджи открывает глаза, с любовью вглядываясь в эти искажённые сдержанным стоном губы. Безумно красивый. Сексуальный. Желанный. Итадори прозвал бы своего истинного скорее Королём Искушения, нежели Королём Проклятий, будь у него хоть какое-то право нарекать других. — Хочу тебя, — восторженно шепчет Юджи, кончиками пальцев проводя по татуировкам вдоль овала лица партнёра. — Я почувствовал, — снисходительно соглашается Двуликий демон, вдруг поднимая глаза куда-то наверх. В следующую секунду он уже сам поднимается на руках и неумолимо отстраняется, под недовольно-хмурым взглядом Итадори. — Ты куда? — Капризничает Юджи. — За смазкой. — Ты же сказал, что у тебя нет смазки? — Я напиздел, понимаешь? Напиздюнькал, наебал тебя, соврал, обманул, налгал. Сказал неправду. — Нараспев тянет Двуликий, ухмыляясь себе под нос. Рука его действительно исчезает за полкой над кроватью.       Юджи в ответ только смешливо фыркает и беспардонно тыкает собеседника под бок, вызывая у последнего недовольное шипение. — Бессовестный, — притворно обидчиво сетует Итадори. — Ах, никогда такого не было! И вот опять…       Когда в поле зрения Юджи возвращается когтистая ладонь с зажатым между пальцами небольшим бутыльком, подросток с интересом склоняет голову набок и зачем-то уточняет: — Это смазка? — Если тебе волнует точное содержимое — то это ароматическое масло с экстрактом сакуры. — Терпеливо поясняет Сукуна, усаживаясь между ног Итадори и плавно откупоривая сосуд. Двуликий явно красуется собой, но тактика, чёрт побери, работает. Каждое ловкое движение его соблазнительных рук влюбляет Юджи по-новому. — Но ведь сакура практически не пахнет… — В этом, блять, и смысл. Терпеть не могу резкие запахи. — Содержимое бутылька бесшумно льётся на пальцы без когтей. Случайные капли масла скатываются по покатым мышцам и замирают на выпуклых венах, рисунок которых так часто преследовал Юджи во снах. Он инстинктивно сглатывает и немного раздвигает ноги, тут же внутренне сгорая от чужого терпкого взгляда, скользнувшего вдоль его разведённых коленей и ниже. Как же Сукуна смотрит на него, с ума сойти можно. — Н-да, — тихо цокает языком Юджи и закатывает глаза, старательно делая вид, что это не он сейчас тает от любого телодвижения своего возбуждающего истинного. — Ничего посовременнее нашаманить не мог? В каком там веке вообще пользовались маслом?       Двуликий демон скептически прищуривается, продолжая растирать жидкость между пальцами. — Странно слышать подобные претензии от того, кто буквально пару минут назад был готов отдаться мне без всего. — Свободная ладонь, ухватившись за поджарые бёдра, властно подтягивает Итадори ближе. — Справедливо, конечно.       Влажные фаланги Короля Проклятий с лёгкостью проскальзывают в разработанный проход, и Юджи издаёт удивлённый полувздох-полустон, выгибая поясницу навстречу щадящим ласкам. Получается, страдания не являются обязательной частью прелюдии для пассивов? А он то думал… — Твою ж-… хочешь сказать, что так можно было с самого начала?!       Сукуна насмешливо фыркает и гаденько ухмыляется, равномерными движениями распределяя масло по внутренним стенкам. — Нет, нельзя. В тронном зале у меня не было смазки. — Ты грёбанный сукин сын, Суку! — Влажно всхлипывает Юджи, параллельно утопая в игривых поглаживаниях по наружному бедру и сжимая простыню между пальцами. — Твоя жестокость действительно не знает границ, люди говорят правду… — Приятно слышать такие тёплые комплименты от фанатов.       Несмотря на шутливый тон, в голосе Сукуны прослеживаются стальные нотки напряжения. Итадори с любопытством приоткрывает один глаз, чтобы вновь насладиться растрёпанным видом своего возлюбленного. Двуликий демон почти на пределе — он и не скрывает вожделенной жадности во взгляде, с которой смотрит на собственные пальцы в нутре Юджи. Как послушный цепной пёс, готовый сорваться с места в любой момент, только дай отмашку. Главное, чтобы в твою же ногу не вцепился. — Думаю, я готов, — осторожно отзывается Итадори, вновь закрывая глаза и намеренно расслабляясь. Где-то внутри него невольно сворачивается тугой ком волнения. — Думаю, ты понятия не имеешь, о чём говоришь. — Рвано возражает Сукуна, но его пальцы с хлюпом выскальзывают, заставляя мышцы внизу живота болезненно сжаться в предвкушении. — Я доверяю тебе, — слабо улыбается Юджи. — Напрасно. Я бы себе не доверял.       В глубине души Юджи хочет надеяться, что Двуликий демон просто по привычке спорит с ним — по поводу и без. Слух улавливает знакомый звук откупоривающегося бутылька. Время неумолимо растягивается — каждая секунда теперь ощущается как минута. В голову потихоньку закрадываются сомнения — навязчивые мысли о том, что нихрена он, на самом деле, не готов… но отступать, кажется, уже слишком поздно. — Нет, не поздно. Никогда, — наперекор всему терзающему отрезает Сукуна.       Юджи виновато улыбается, доверчиво распахивая карие глаза. Двуликий склоняется прямо над ним, сжимая и приподнимая бёдра Итадори так, чтобы войти до самого основания в любой момент. Но он не делает ничего — лишь глазами алыми всматривается в волнующие сердце черты лица напротив. Беспокоится. От такой обходительности внутри подростка всё трепещет и расцветает. — Я люблю тебя, — просто признаётся Юджи, поддаваясь своему мимолётному соблазну, улыбаясь ещё шире и щуря сверкающие глаза от нахлынувшего вдруг прилива счастья.       Зрачки Сукуны поражённо расширяются. Сначала брови его взметаются, складываясь домиком, потом чуть ли не смыкаются над переносицей, выдавая крайнюю степень недовольства, а затем побледневшее лицо Короля Проклятий и вовсе омрачает какая-то беспомощная растерянность в сложившейся непредвиденной ситуации. Признания в любви никто из них друг от друга точно не ожидал. Тем более в подобной щепетильной позе. — Ты дурачок что ли? — Наконец-то взрывается Двуликий под нервный смех Юджи. — Чё ты ржёшь?! Ты не можешь нормально словами через рот обозначить, что с тобой делать??? Твои мысли дурацкие противоречат сами себе! — О, Ками-сама, просто возьми меня уже, — окончательно сгорает Итадори, не выдерживая своей же пытки неловкостью.       В следующее мгновение Юджи уже давится собственным стоном, потому как одна рука Сукуны красноречиво перемещается на его шею и смыкается на хрупких костях ощутимой хваткой, одновременно с первым же неровным толчком. Член входит легко — спасибо обильно нанесённой смазке, — но всё равно достаточно болезненно. К подобным охватам невозможно подготовиться с первой попытки. Итадори инстинктивно дёргается, разводя ноющие бёдра ещё шире. Краска заливает щёки — осознание происходящего бьёт эйфорией по воспалённому восторгом мозгу. — Будешь нервировать меня — придушу, как цыплёнка. — Любезно предупреждает Король Проклятий, сохраняя иллюзию контроля над собой с перманентным успехом. — Если сомкнёшь ноги за моей спиной, станет удобнее нам обоим.       Юджи в ответ сдавленно хрипит, но слушается. Ватные ноги кое-как сплетаются над поясницей истинного, и Сукуна, продолжая пристально вглядываться в раскрасневшееся лицо партнёра, через некоторое время приступает к осторожным толчкам. По Двуликому, в целом, заметно острое желание окончательно потерять голову (либо снести её кому-то другому, тут как повезёт). Юджи же по началу чувствует себя… безумно странно.       Противоречивые эмоции и смешанные ощущения разрывают его изнутри, но сильнее всего выделяются фантомное жжение внизу живота, вероятно, из-за такого непривычного явления, как член в заднице, и когтистая рука, жёстко спирающая кадык на шее. Чувство «лёгкого» удушения вбрасывает в кровь приличную дозу адреналина — сердце гоняет кровь по венам с удвоенной скоростью, а чувствительность к внешним воздействиям немного притупляется. Вместе с тем перед распахнутыми глазами постоянно плывёт лицо Сукуны — такое сексуально сосредоточенное и серьёзное, что хочется кончить от одного только эстетического удовольствия.       Юджи, совершенно не зная куда девать руки, опускает одну на крепкое плечо партнёра, а вторую — на ладонь у собственной шеи. Он настойчиво притягивает Двуликого к себе, и демон поддаётся. Их горячее дыхание интимно смешивается, но недостаток кислорода определённо сводит Итадори с ума. Безумно хочется целоваться, хоть подобное и будет чревато для жёстко вжатого в постель подростка окончательным удушением. — Не сдерживай… себя… — призывно сипит Юджи сквозь собственные жадные до жизни вздохи. — Не много ли на себя берёшь в первый раз, Юджи? — Новый толчок вдруг отдаётся внутри Итадори ярким импульсом, будто по всей нервной системе ударили молоточком, и это заставляет парня охнуть, уязвимо дёрнувшись. От Сукуны ничего не скроешь. — Впрочем… как скажешь, мой дорогой истинный.       Двуликий с новой нечеловеческой силой вцепляется когтями в многострадальное бедро и действительно немного отпускает себя, позволяя чуть больше дозволенного. Толчки становятся чаще, глубже и грубее — под стать своему необузданно горделивому обладателю. У Юджи искры из глаз каждый раз, когда горячая головка члена прокатывается по краю мягкой подушки простаты. Сдерживать стоны, всхлипы и прочие неконтролируемые звуки попросту не получается. Итадори теряется в них, не слыша вокруг ничего, кроме себя и своих грязных мыслей. Сукуна перед ним — великолепнее любого воображаемого образа.       До новой разрядки, по ощущениям, остаётся всего ничего, но это «всего ничего» длится уже достаточно долго для того, чтобы Юджи в конечном итоге захотелось взвыть от нетерпения. Жа́ра, плотной дымкой застывшего между разгорячёнными телами, становится катастрофически недостаточно. Рука инстинктивно тянется к собственному напряжённому до белого каления члену, но тут же безапелляционно перехватывается Сукуной.       Шея теперь свободна. Внезапная возможность для организма сделать глубокий вдох тут же им используется, из-за чего Юджи неумолимо давится резко хлынувшим в лёгкие воздухом и заходится в приступе мучительного кашля. Но отдышаться всласть Двуликий не позволяет, моментально накрывая губы Итадори своими. Тем временем перехваченная ладонь Юджи жадно прижимается к постельному белью, требовательно переплетаясь пальцами с рукой самого Короля Проклятий.       От такого головокружительного передоза коктейлем из грубости, страсти и нежности, внутренние предохранители у Юджи слетают окончательно. Каждое прикосновение к обнажённой плоти кажется болезненно чувствительным, поэтому он больше не сдерживает ни громких криков, ни провокационных стонов, ни восторженных слёз, мигом брызнувших из глаз. Оргазм настигает разбитое чужим напором тело целым цунами, величественным и разрушительным, сметающим на своём пути всё возможное и невозможное. — Блять, да нельзя же так тесно сжиматься вокруг меня! — Глухо выругивается Сукуна в пухлые от поцелуев губы, но Юджи, кажется, вообще теперь не с ним. Парнишка отправился прямиком в астрал, из которого его предстоит потихоньку вытаскивать.       Ни на секунду не сбавляя достигнутого темпа, Двуликий клыками осторожно прикусывает мочку уха партнёра. Ответом ему становится новый жалобный стон, перемешанный с влажным шмыганьем. — Суку!..       Одного этого возбуждающего восклицания вдруг становится более, чем достаточно для Сукуны, чтобы неожиданно для себя самого достигнуть пика острого наслаждения. Король Проклятий со сдавленным шипением изливается прямо в нутро безостановочно дрожащего в собственном оргазме Юджи, до крови когтями впиваясь в его аппетитное бедро. Итадори под ним, похоже, уже совершенно наплевать на происходящее вокруг — он доведён до чистого исступления. Но Сукуна всё равно быстро приходит в себя и сразу же чувствует укол вины за случайно сотворённую грязь. — Блять, прости, я не должен был-… — М-м, угу. — Неопределённо мычит в ответ Юджи, невольно перебивая своего истинного и на ощупь зарываясь пальцами в его взъерошенные волосы. — Н-ничего… страшного, думаю. В другой р-раз…       Но что будет в другой раз, Юджи уже не договаривает. Он вновь доверчиво тянет Двуликого демона на себя, чтобы носом уткнуться в его взмыленные ключицы и больше ни о чём не думать. Сил на что-либо другое совершенно не остаётся. К счастью, Сукуна понимает любимого без лишних слов — сам инициативно перехватывает его руками и укладывается рядом, по-собственнически смыкая податливое тело в непривычно нежных объятиях. Убаюкивающее тепло разморяет Юджи окончательно. — Классно поговорили. — Понимающе фыркает он «пред-сонным» мыслям, после чего неумолимо проваливается в беспокойную дрёму.       Сукуна лишь задумчиво прожигает глазами пространство перед собой, вслушиваясь в тихое и равномерное сопение соулмейта.       Снов Юджи больше не снится.