Истинная любовь воистину зла

— Иногда мне кажется, что тебе просто нравится, когда я бегаю за тобой.       Голос Юджи гулким эхом отражается от холодных стен и будто бы тотчас возвращается к своему растерянному хозяину, но больше местные владения ничем ему не отвечают. Сукуна слышит его — всегда слышит — жалко только, что сам Юджи так не умеет, и ему приходится вновь искать своего истинного в хитросплетениях этого дворца эпохи Хэйан. К счастью, здание не очень большое и не то чтобы сильно замудренное. Скорее просто незнакомое пока.       Короля Проклятий Юджи находит во внутреннем дворе спустя несколько минут поисков. Сукуна вальяжно устроился в своём горячем источнике. Причём, кажется, буквально горячем — от воды вьётся пар, нестройными клубами да мягкими завитушками заполняя всё пространство над бассейном и рядом с ним. Как только Итадори ступает на проклятую землю, взглядом невольно скользя по покатым мышцам татуированных плеч, у него тут же спирает дыхание от восторга. Красивый. Сукуна красивый до умопомрачения. Однажды Юджи привыкнет к неповторимой красоте своего личного демона-искусителя, но точно не сегодня. И вряд ли завтра. Принять тот факт, что это всё его — практически нереально для самого обычного и заурядного человека. Такого за всю короткую жизнь не заслужишь, не заработаешь и не добьёшься. Повезло, если хоть раз увидишь.       Двуликий, очевидно, ощущая приближение Юджи, неестественно гибко откидывает голову назад и алыми глазами сверкает ярко-ярко, сквозь мутные клубы пара будто бы прорезаясь взглядом да без труда различая фигуру поражённо замершего на пороге подростка. Блеск клыков, самоуверенная ухмылка — Король Проклятий всегда наслаждается вниманием своего соулмейта. Упивается им и вкушает до самой последней капли. — Может быть. — Ась? — Итадори выходит из короткого транса и забавно наклоняет голову, мысленно отгоняя непрошенное наваждение. Сукуна нереально красив, конечно, но красоту его вовсе не нужно заслуживать. Юджи родился с предназначением красотой этой владеть полноправно. С ума сойти, как же сильно ему повезло. Кто бы мог подумать? — Может быть и нравится, — снисходительно поясняет Сукуна, на манер своего истинного наклоняя голову в ту же сторону.       Понятнее Юджи не стало — у него из дырявой башки все здравые мысли повылетали напрочь. А Двуликий вряд ли будет дальше себя утруждать лишними разъяснениями — он не любит глупых вопросов. Поэтому Итадори решается на тактическое отступление и переключение темы разговора. — Ты чего тут в источнике развалился? Давай, одевайся! Ты обещал мне экскурсию по своим императорским хоромам. — А может лучше ты — раздевайся? — Невинно предлагает Сукуна. Юджи понимающе фыркает. — Ну уж нет, Суку. У тебя тут жара стоит, как в аду. Воду даже потрогать страшно. — Тц. Слабак. Она ещё даже не кипит.       Двуликий демон закатывает все четыре глаза и красноречиво потягивается, сцепив руки над головой. Из воды теперь выглядывает вся верхняя часть рельефной спины, дразня каждым выразительным движением лопаток. Дабы не залипать дольше положенного, Юджи насильно отводит свой жадный взгляд от фигуры соулмейта и переключается на его аккуратно сложенную одежду чуть поодаль искусственного бассейна — на декоративном костяном постаменте.       Территория Сукуны разительно изменилась с тех пор, как Итадори впервые на ней оказался. У Короля Проклятий всегда была эта тяга к архитектурному выпендрёжу? Почему-то кажется, что навряд ли. Проклятые духи обычно разрушают, а не создают. Подросток подходит ближе к постаменту, берёт в руки тёмно-синюю однотонную юкату и тут же протягивает её в сторону Сукуны. — Одевайся. — Не хочу, — вредно отзывается Двуликий демон, полностью вылезая из источника.       Юджи неосторожно оглядывается на него и тут же жалеет о своём необдуманном решении. Сердце заходится в бешеном ритме — настолько волнительным кажется один только вид на оголённое тело Короля Проклятий. Похож на Юджи — и в то же время совсем не похож. Другой. Сукуна будто из камня выточенный: образ его ближе к божественному — идеальному, нежели к человеческому — реальному. Точно не от мира сего.       И вчера Юджи отдал ему всего себя без остатка. В крепкие руки демона вверил свою человечью натуру — по сути, хрупкую и уязвимую, если сравнивать с твёрдостью камня. Плоть и кровь не живёт веками. Веками живёт Сукуна и ему подобные твари.       У Юджи же счёт на дни. — Эй, ты как? — Голос Двуликого раздаётся прямо над ухом, заставляя подростка невольно вздрогнуть и поёжиться. Итадори не слышал его приближения. — Я? Странно, если честно. — Признаётся Юджи, сглатывая собственное беспокойство.       Жарко. Рядом с Сукуной всегда безумно жарко, если задуматься. — Я заметил.       Со стороны Короля Проклятий слышно характерное шуршание махрового полотенца по разгорячённой коже — откуда оно только взялось у Сукуны? Магия, не иначе. Юджи вновь хочет обернуться, но не решается. Какая-то непонятная неуверенность душит его изнутри, оплетает шипастыми побегами трахею и давит, давит, давит на тонкий орган. Волнение тугим узлом скручивается внизу живота. Или это не волнение? Хрен сейчас разберёшь. Юката соскальзывает с пальцев Итадори и плавно перемещается на плечи своего статного хозяина. — Юджи. — М? — Юджи послушно поднимает глаза на мрачное лицо собеседника. Сукуна отчётливо чувствует его замешательство, природа которого неясна им обоим.       Одежда Короля Проклятий всё ещё распахнута, но Итадори честно не смотрит вниз. Пытается не смотреть. Честно пытается… — Всё в порядке? — Голос у Сукуны спокойный, размеренный и обволакивающий. С едва различимой нотой беспокойства, но это беспокойство можно прочитать и в глубине его огненных глаз. Итадори искренне улыбается, без страха заглядывая в «чёртов» омут напротив. Чертей своих Двуликий никогда не скрывает — они без устали пляшут в его зрачках, чем-то напоминающих бездну.       Юджи скрывать нечего. От Сукуны — точно нет. — Да. У меня просто… был богатый на события день и совершенно не было времени на… подумать? Наверное. Ну, знаешь, переварить события прошлой ночи, типа, или что-то вроде того.       Двуликий демон серьёзно кивает в ответ, одновременно с этим окончательно запахивая свою шёлковую юкату. Испытание на выдержку пройдено успешно. Юджи расслабленно выдыхает. — Я могу не трогать тебя, если не хочешь-… — Хочу, — на выдохе перебивает Юджи, тут же густо краснея. — Просто… что-то внутри меня сейчас словно сходит с ума. По тебе. Ты такой…       Итадори неопределённо разводит руками, пытаясь хотя бы примерно обрисовать значение слова «такой», но у него не получается. И не получилось бы — сам ведь не знает, что хочет сказать. Просто «такой». Иногда слов в лексиконе всего человечества катастрофически не хватает для описания чего-то простого, а в то же время неуловимого.       Сукуна понимающе фыркает и вдруг притягивает подростка за бёдра, прижимая к себе близко-близко, но не жадно и не страстно. Юджи инстинктивно обхватывает шею Короля Проклятий, однако первым не целует — ждёт дальнейших действий своего ведущего партнёра. Их лбы мягко соприкасаются, и больше Сукуна ничего не делает. По телу Юджи разливается приятная нега, намертво усыпляя остатки бдительности. Он слабовольно тонет в их общей нежности. — Чего ты хочешь? — Приглушённый баритон Двуликого будто бы обрастает бархатом. — Просто побыть рядом, — так же тихо отвечает Юджи, жмурясь от удовольствия, как кот. — Можно ещё обещанную экскурсию… — Да помню я, помню.       Итадори тихо смеётся на ворчание своего истинного, руками окончательно обвивает его татуированную шею и губами мягко вжимается в заманчивые уста. Просто целоваться с Сукуной — уже верх блаженства. Рай на земле для Юджи. И при этом совершенно необязательно пытаться друг друга трахнуть на ближайшей горизонтальной поверхности.       Один из главных страхов Юджи оказался беспочвенным бредом, стоило только позволить Королю Проклятий открыться с новой, никому доселе неведанной стороны. Сколько же совместно проведённого драгоценного времени они потеряли из-за холодной стены недоверия Итадори Юджи… сейчас он почти ненавидит себя за это. Как глупо… — Мог бы и перестать закапываться хотя бы когда целуешь меня. — Двуликий демон безжалостно окатывает соулмейта своим ледяным тоном. Эффект отрезвляющий до ломки в костях. — Прости. — Раздражаешь меня.       Подросток тут же виновато вздыхает и носом доверчиво вжимается в открытую шею партнёра, как бы повторно извиняясь. Сукуна не отстраняется, но и не поощряет действия Юджи. Действительно раздражён. Когда Двуликий чем-то недоволен — проклятая энергия так и кипит внутри его сосуда. — Идём уже. Не хочу, чтобы ты окончательно распустил сопли на моё прекрасное одеяние. Не для твоих «слабачьих» слёз наряжался.       Капризно-надменный Король Проклятий невольно вызывает у Итадори скромную улыбку. — Как скажете, Сукуна-сама. — Пф. Засранец. Не называй меня так. — Встаёт? — Нарываешься? — Понял, молчу.       Юджи послушно отстраняется, и Сукуна отряхивает свою юкату с воистину императорским величием. Когда Двуликий плавно направляется ко входу во дворец, полы его одеяния характерно развеваются с каждым выверенным шагом. Красивый. Взгляд Юджи не сразу цепляется за такую деталь, как откровенно отставленный в сторону локоть — безмолвное приглашение идти бок о бок с Королём Проклятий. Вперёд и вместе — на равных, как благородные супруги.       Итадори с внутренним благоговением принимает его.

***

      Сукуна никогда не считал себя хорошим рассказчиком, да и рассказывать о проклятом дворце было особо нечего. Конечно, общий проект он «честно» украл у одного знакомого аристократа, чьими владениями был впечатлён больше тысячи лет назад. Сейчас Двуликий даже имени этого жалкого человека не вспомнит — они точно не были близки. Да и здание, собранное по крупицам памяти о прошлом, вряд ли получилось идентичным тому самому. В общем, можно сказать, что у Сукуны был скорее источник вдохновения для творчества, нежели реальный прототип.       Они с Юджи неспешно идут рука об руку по широким коридорам, изредка останавливаясь около живописных картин, сгенерированных сознанием Короля Проклятий, и заглядывая в полупустые тёмные помещения. Интерьер дворца выполнен не совсем в классическом цветовом сочетании — в нём преобладают чёрные и бордовые оттенки, а холодный магический свет отражается от бледных костяных поверхностей неестественно тускло. Воистину удручающе. Любому человеку стало бы некомфортно жить в таких условиях, вечно напоминающих о скоротечности жизни и о неизбежности смерти. Но владелец дворца — не человек. Смерть для него созвучна с благословением, а не страхом.       Сукуна вскользь рассказывает о малозначительных фактах из своего тёмного прошлого, по которым совершенно невозможно понять, кем он был на самом деле. Юджи всё равно жадно внимает им, задавая наводящие вопросы. — Так значит, ты был человеком? — Мальчишка внимательно заглядывает в глаза Короля Проклятий, с безмолвной надеждой ища в них проблеск ответа на свой вопрос. Сукуна криво усмехается, благосклонно поворачивая голову в сторону любопытного собеседника. — С натяжкой, можно сказать. Человеком меня мало кто считал — из-за безграничной жестокости и полного отсутствия эмпатии к любым живым тварям. В целом, это недалеко от правды — обычным человеком я точно не был. Но меня по праву считали сильнейшим шаманом своего времени.       Юджи обидчиво морщит милый нос и отворачивается в сторону, в тщетной попытке скрыть настоящие эмоции. — Не доверяешь мне, да? Говоришь о себе только общими фразами, полунамёками или загадками. — Я не хочу рассказывать о себе. — Это потому что я могу передать всё Годжо-сенсею и остальным, да? — Итадори возмущённо вспыхивает. — Ну, конечно, современным шаманам ведь мало что известно о дохрена загадочной личности Короля Проклятий, и даже его грёбанный истинный недостоин знать правду, не так ли? — Я знаю, что ты ничего не расскажешь другим шаманам, если я попрошу. — Тогда в чём проблема открыться мне? — В твоей безопасности. — Беспрекословно отрезает Двуликий.       Юджи расстроенно хмурится, и через некоторое время Сукуна всё же решает оправдать свою позицию: — Магический мир намного сложнее, чем тебе кажется. Помимо слабых шаманов этой эпохи у меня есть другие неприятели. И чем меньше ты знаешь обо мне… тем сложнее им будет добраться до нас. Я не хочу, чтобы ты стал их целью. Поэтому даже о нашей «истинности» лучше не пиздеть налево и направо. Понимаешь меня?       Король Проклятий красноречиво притягивает локоть Юджи плотнее к себе и осторожно, краем глаза скользит по его напряжённому от негодования лицу. Ни с кем Двуликий не был так обходителен, как с этим милым сердцу мальчишкой. Никогда в своей грёбанной жизни. Сукуна буквально физически ощущает бурную мыслительную деятельность Юджи. Через некоторое время черты его благосклонно разглаживаются, и подросток согласно кивает. — Ладно уж. Храни свои секреты.       После короткой презентации тронного зала, Двуликий наконец-то доводит Юджи до его собственной комнаты, пока что ничем не отличающейся от беспросветного мрака остальной проклятой территории. Только мельком заглянув в помещение, Итадори уже заметно тушуется и немного смущается, одолеваемый свежими горячими воспоминаниями. Узнаёт место. Ухмылка сама собой расцветает на идеальных губах Короля Проклятий. — О. Здесь я тоже был… — Ага. Твоя комната, — кивает Сукуна в сторону аккуратно заправленной постели и наконец отпускает Юджи на свободу.       Итадори действительно выскальзывает из-за плеча своего демона в центр небольшой спальни, дабы получше осмотреться. Любопытный и милый. — Так это моя комната? Она просто отвратительна. — У червяков, вроде тебя, никогда не было вкуса. — Моментально огрызается Сукуна, снисходительно скрестив руки на груди и неотрывно следя за суетливо вертящимся Юджи. Смотреть на истинного можно бесконечно. — И, между прочим, вчера эта комната почему-то не вызвала у тебя абсолютно никаких вопросов. — Вчера я… вообще не смотрел по сторонам! — Тут же смущённо вспыхивает подросток на радость своему довольно ухмыляющемуся демону-искусителю. Дразнить Юджи очень приятно. Он так мило смущается. — Ну расскажи мне тогда, куда ты смотрел. — Сукуна…       Подростковое непостоянство Юджи временами забавляет и неминуемо умиляет Короля Проклятий. Вчера мальчишка откровенно вешался ему на шею, а сегодня уже строит из себя невинного недотрогу. Впрочем, наверное, для людей это нормально — некоторое время переваривать свой «первый раз», избегая новых сексуальных контактов. Сукуне, на самом деле, совершенно не жалко дать Юджи всё необходимое время. Ему вообще для Юджи ничего не жалко. За Юджи можно и горы свернуть.       За Юджи можно даже умереть. — Здесь слишком мрачно, — изрекает очевидную истину мальчишка, — я как будто умер и очнулся в аду. — Спасибо. Я очень старался над угнетающей атмосферой местного антуража. Тебе понравилась экскурсия? — Полный отстой. — Не груби мне, сопляк. — Не экскурсия — комната. Я хочу сам её обставить. Можно? — Мы можем заняться этим прямо сейчас. Но у меня есть одно условие, — Двуликий демон привычным жестом выставляет вперёд указательный палец, — постельное бельё в любом случае остаётся чёрным. Не спрашивай — так надо.       По очаровательно вздёрнутым бровям Юджи видно, как сильно ему всё-таки хочется спросить. — Лады, с этим ещё можно смириться. — Хороший мальчик. — Ой, Суку… завались и принимайся лучше за дело. — Продолжишь пытаться мной командовать — попрощаешься со своей аппетитной задницей на чёрном постельном белье. — Как скажете, Сукуна-сама. — Всё-таки нарываешься.