Истинная любовь воистину зла

      Коричнево-бежевая стена с трёхцветной панелью, выполняющей исключительно декоративную функцию, в номере-люкс — первое, что появляется перед глазами Годжо Сатору. Однако «обычным» глазам он давно уж не верит, поэтому внимание в ту же секунду после телепортации переключается на поиск всех источников проклятой энергии в округе. Сильнейший из них — прямо за спиной Сатору, в паре метров или ближе даже, но его Годжо узнает из тысячи и миллиона других проклятых источников. Больше в помещении никого опасного. И в ближайшей тысяче метров тоже. Сатору коротко выдыхает и «схлопывает» в руке угрожающе набирающий обороты «синий». За ненадобностью. — Ты в курсе, что я мог не признать твою проклятую энергию сразу и кастануть технику раньше? — Нервно усмехается Годжо, поворачивая голову как-то чересчур резко для своей привычной беспечной манеры. Голубизна ничем неприкрытых глаз опасно сверкает в полутьме незнакомой комнаты. — Если бы ты кастовал бездумно, тебя бы уже давно отстранили от дел за неоправданные жертвы среди гражданских. — Спокойно возражает Нанами Кенто, и голос его глухой, но приятный слуху тут же усыпляет в Сатору всякую бдительность, мнительность и возмущение за «ложный вызов». Потому что скучал он на самом деле ужасно: и по этому голосу, и по этому человеку. И это всё — несмотря на собственную ежедневную всепоглощающую рутину.       На Кенто махровый халат и такие же белые пушистые тапочки, в одной руке всё ещё зажат амулет, а в другой — стакан виски со льдом. Волосы светлые зачёсаны назад и выглядят ещё влажными, как будто Нанами не так давно вышел из душа. Он повёрнут в противоположную от Сатору сторону — к панорамному окну, раскинувшемуся полотном на всю стену. В ночи, на улице сверкает подсветкой декоративный балкончик да тёмные деревья грузно раскачивают своими тяжёлыми ветками.       Рядом с Кенто кофейный столик, на нём красуется откупоренная бутылка американского виски, пустой бокал из-под вина и лёгкие закуски — виноград, сыр, морепродукты. Свет в самом помещении интимно приглушённый — включены только небольшие боковые светильники. Где-то там, в соседней комнате, из-за скромной арки выглядывает шикарная расправленная кровать. Обстановка кажется более, чем располагающей к романтичному свиданию с приятным продолжением.       Вот только воспоминание о том, почему онлайн-встречу с самим Сатору отменили, ещё свежо в памяти, и неприятное подозрение болезненно скручивается внизу живота. Он собирается задать вопрос, ответ на который знать совершенно не хочет, но который срывается с уст сам собой.       Наверное, склонность к мазохизму присуща всем шаманам из знатного клана Годжо. Или всем шаманам в принципе. — Где Ино Такума? — Холод в интонацию Сильнейшего просачивается невольно, но скрывать его и так никакого смысла.       Кенто напротив неопределённо хмыкает и наконец поворачивается всем корпусом в сторону своего застывшего на месте собеседника. Только сейчас Сатору замечает лихорадочный румянец на чужих щеках — Нанами явно выпил, и далеко не один бокал. Глаза его тоже блестят как-то необычайно странно. Они кажутся тёмными-тёмными, отчего случайный свет отражается в зеркальной поверхности зрачков особенно ярко. А ещё на губах у Кенто улыбка. Он вообще улыбается редко, хотя Сатору казалось, что рядом с ним — всё-таки иногда улыбается. Искренне. Но не как сейчас. Сейчас улыбка у Нанами скорее нервная, оттого немного кривая. — Я не знаю. Может быть, в баре? А может, никуда не пошёл. Честно, я не очень думал об этом, и у него особо не интересовался. — Кенто безразлично пожимает правым плечом, а Годжо вновь ловит необъяснимый ступор, впрочем, внешне в лице не меняясь. — Но ты же сказал-… — И я удивлён, что ты так легко поверил! — На выдохе сознаётся Нанами. — То есть, частично это, конечно, правда — Ино-кун действительно звал меня выпить после смены. Но у меня ведь… уже были другие планы на вечер, и я отказал ему даже не задумываясь. Я собирался устроить тебе, хм, небольшой сюрприз, но из-за сверхурочной работы не укладывался в обговоренные ранее сроки, и поэтому я попытался отложить нашу онлайн-встречу на неопределённый срок, чтобы связаться с тобой как только… я буду готов.       Кенто говорит достаточно много и сбивчиво — крепкий алкоголь явно развязывает язык. И чем дольше он смотрит на непроницаемое лицо Сатору, тем влажнее становится его без того томный взгляд. Годжо по-настоящему обескуражен — ему одновременно здорово полегчало от осознания, что злосчастным Такумой в этом отеле всё-таки не пахнет, и при этом спёрло дыхание от неподдельного возмущения, что ему так бесстыдно наврали!       Нанами продолжает свою скромную исповедь: — Я написал вообще первое, что пришло в голову — полуправду. А потом корил себя за самую неубедительную отговорку на свете, потому что мне казалось, что ты очень быстро раскроешь этот неудачный обман и начнёшь допытываться до реальной причины. Я даже подумать не мог, что ты… ну… поверишь? И будешь игнорировать меня остаток вечера.       На последних словах Сатору с любопытством тянется к телефону, мирно покоящемуся в широком кармане растянутых домашних штанов. На экране действительно пять пропущенных звонков и несколько сообщений от Нанами в разных социальных сетях. И правда старался достучаться. Зачёт. — Когда я иду плакаться в плечо Мегуми, я всегда ставлю на «беззвук». — Зачем-то оправдывается Годжо. А потом серьёзно и строго хмурится: — То есть ты — нагло меня обманул и заставил изрядно приревновать ради сюрприза?       Нанами несколько смущённо шмыгает, делает маленький глоток своего обжигающего горло виски, ставит стакан на столешницу, ощутимо звякнув дном, и начинает медленно приближаться. При этом взгляда от Сатору Кенто не отводит ни на секунду. Вожделеет и жадно пожирает глазами, будто смакует каждый «кусочек» соблазнительного образа на языке. Блеск в его зрачках, ненавязчиво алеющие щёки подливают масло в огонь — Нанами краснеет воистину красиво, и сопротивляться собственному, всё больше нарастающему возбуждению, Годжо с каждой секундой становится только сложнее. — Тебе кто-нибудь говорил о том, насколько сексуально ты ревнуешь? — Ну, так на меня точно ещё не смотрели. — Напряжённо усмехается Сатору, любуясь заискивающе приближающимся Кенто и сам делая уверенный шаг вперёд. — Славно.       Пальцы Нанами откровенно требовательно впиваются в белоснежные волосы на затылке высокого партнёра, наклоняя лицо к своему, но Годжо полностью разделяет этот его мимолётный порыв, грубо вбиваясь ладонью в уязвимо подставленное бедро. На языке отчётливый привкус виски — Сатору дочиста слизывает его с чужих губ, языка и даже зубов — вообще отовсюду, докуда дотягивается вездесущая натура. В голове звенящая пустота — ничего, кроме омута пошлости и разврата. Сейчас их хаотичным, страстным, глубоким до головокружения и тотального помутнения рассудка поцелуем правят только обнажённые не долгой, но мучительной разлукой животные инстинкты.       Годжо чувствует себя окрылённым, воспарившим буквально до небес ангелом благодаря полученной дозе эндорфинов. Одна только возможность говорить с Кенто — стоит полмира для Сатору. Что уж говорить о возможности касаться, обнимать, целовать и трогать, где душе угодно…       Нанами первым находит в себе силу воли хоть немного отстраниться, шумно выдыхая, и только тогда Годжо тоже ненадолго включает уже расплавившийся мозг. — Я… у меня есть закуски, но если ты сильно голоден-… — Я ужасно голоден, и мне совершенно не до твоих дурацких закусок. — Пьяно соглашается Сатору, утыкаясь носом в тёплое основание шеи партнёра и одновременно с этим красноречиво сжимая его ягодицы. — У тебя есть смазка?       Кенто откровенно охает, пальцами цепляясь за чужую без того задранную чуть ли не до сосков кофту и требовательно стягивая её. Годжо послушно подставляется и выпутывается из оков ткани, самостоятельно отбрасывая ненужную одежду на ближайшее кресло. Халат на самом Нанами держится разве что на добром слове — пояс уже почти развязан, а «плечи» давно съехали с покатых и крепких бицепсов. Картина маслом.       Загребущие руки Сильнейшего нагло проникают под мягкую махровую «преграду», стекая по разгорячённой пояснице обратно, к самому сладкому и желанному. Кенто похотливо льнёт, прижимается всем телом в ответ и губами ласкает подставленную шею, но теперь Сатору сам слегка его отстраняет. — Я не услышал ответ на свой вопрос, солнце. Есть смазка? — М-м… нет, — сипло хрипит Нанами, а потом будто спохватывается. — То есть… есть, н-но… она уже не нужна. — Кенто нетерпеливо ёрзает, слабо впивается короткими ногтями в широкую спину и вновь смущённо утыкается в изгиб идеальной шеи. — Я подобрал… сувенир.       Без лишних слов Годжо сжимает одной рукой левую ягодицу, а второй тянется чуть-чуть дальше, кончиками пальцев нащупав идеально круглую, слегка выпуклую силиконовую пробку с наверняка вульгарным камнем у основания. Сатору тут же ловко ухватывается за неё и на пробу оттягивает, вызывая у ярко порозовевшего Кенто возмущённо-возбуждённый вздох и последующее около-недовольное роптание. — На эту красоту мы сейчас посмотрим, — игриво обещает Годжо, подхватывая в конец разомлевшего Нанами под ягодицы и усаживая на собственную талию. А затем понимающе хихикает: — это получается, мой сегодняшний сюрприз — пробка в твоей заднице? — Вообще-то твой сюрприз — номер люкс на окраине Киото, романтический ужин, вино, закуски и на десерт я — с пробкой в заднице, как приятным дополнением. Но тебе же как обычно всё надо было перевернуть с ног на голову, придурок, дубина неотёсанная. — Беззлобно ворчит Нанами. — Что-то вина я уже не застал. — Да. Не повезло.       Сатору беспрепятственно перемещается в спальню со своей приятной ношей, благо, широкие пространства позволяют развернуться сполна, и аккуратно сажает полуголого Кенто на кровать. Прежде чем Нанами успевает утянуть его в новый затяжной поцелуй, Годжо окончательно срывает пояс халата. Рука Сатору по-собственнически ложится на член Кенто, вызывая у него слабовольный стон в губы самодовольно ухмыляющегося партнёра. Нанами, в свою очередь, упрямо стягивает хлопковые домашние штаны Годжо, с чем, не без помощи, всё-таки успешно справляется. Если в Киото также холодно, как и в Токио, то Сатору сейчас совершенно этого не замечает. Он вообще больше ничего не замечает вокруг себя — мир сузился до одного непрерывного жаркого поцелуя и безгранично блуждающих по телу любимых шершавых ладоней. Каждое прикосновение отзывается будоражащей сознание волной наслаждения.       В какой-то момент Кенто особенно яро тянет партнёра на себя, и Сатору теряет равновесие, чуть ли не заваливаясь прямо на тело под собой. Вовремя подставленная рука в качестве надёжной опоры стабилизирует ситуацию, но Годжо всё равно смешливо фыркает, отрываясь от алых губ Нанами. — Такой нетерпеливый… — будто в подтверждение своих слов, Сильнейший размашисто проводит ладонью от основания чужого ствола до самого его кончика, стимулируя умелыми массирующими движениями чувствительную головку, и с нескрываемым удовольствием ловит откровенно громкий вздох. Сексуальное напряжение Кенто ощущается почти физически — оно жгучими иглами заползает под кожу к самому Сатору. Мучительно и беспощадно. — Сатору, пожалуйста! — Хриплая просьба Нанами сносит крышу напрочь.       Кенто тут же прикусывает нижнюю губу и дугой выгибается под ласкающей член ладонью, симулируя хоть какое-то подобие столь желанных фрикций. Годжо, кажется, забывает, что вообще такое «дышать». Зрелище, абсолютно несовместимое с жизнью простых смертных. К счастью, Сатору — смертный непростой, поэтому он находит в себе силы всё же оторвать взгляд от привлекательно извивающегося под ним Нанами и дотянуться до ближайшей подушки, которую позже подкладывает под услужливо приподнятые над постелью бёдра. — Ты ещё не похвастался сувениром, сладкий. — Нежно напоминает Годжо, обоими руками перехватывая ноги партнёра и мягко разводя их в стороны.       Кенто нечленораздельно мычит и податливо расслабляется, глазами ореховыми сверкает из-под светлых опущенных ресниц и несдержанно прикусывает указательный палец правой руки. Левая же скользит вдоль рельефного тела, ещё больше раздразнивая без того взведённого до предела Сатору.       Кто-то сегодня точно получит на орехи. Годжо мысленно обещает себе не выпускать Нанами из постели до самого утра. В каком именно плане — тут уж как пойдёт.       Серебристый, полупрозрачный, имитирующий драгоценность стеклянный камень игриво сверкает своим холодным отблеском. Сатору жадно втягивает воздух, раздувая ноздри, а потом медленно выдыхает, тщетно успокаивая собственное сердцебиение. Помилуй, Ками-сама, за такие ракурсы… — Какого он цвета? — Вопрос Кенто немного застаёт врасплох. Сильнейший удивлённо переводит взгляд чуть дальше, на смущённое лицо собеседника. Он неохотно поясняет: — Продавец тоже был незрячий, поэтому мы не уверены, какого цвета на самом деле должен быть камень. Какой он? — Да, собственно, серый и есть. — Насмешливо улыбается Годжо, первым поцелуем уже опускаясь на внутреннюю сторону бедра партнёра. Нанами откровенно ведёт. — Мне идёт? — Тебе всё идёт, — убедительно шепчет Сатору и наклоняется ещё ниже, обжигая чувствительную кожу Кенто дыханием и тут же её прикусывая. Последний сдавленно охает в ответ. — Мх, ладно. Х-хорошо.       Постепенно и размеренно выцеловывая свой путь, Годжо наконец добирается до долгожданного «десерта». В нос прокрадывается ненавязчивый аромат смазки, следы которой можно обнаружить около пробки, если присмотреться. У Сатору присматриваться никакого желания, ведь на глупости нет ни времени, ни выдержки — он уже зубами цепляет основание игрушки и плавно тянет на себя. Обильно смазанная, она с тихим хлюпаньем выходит почти без сопротивления, зато Кенто, в свою очередь, позволяет себе новый мучительно-сладкий стон, невольно откидывая голову. Годжо нетерпеливо сглатывает, осторожно откладывает пробку на край постели и меж пальцами растирает случайно собранную смазку. Он бережно вводит сразу два, второй рукой поглаживая напряжённый член партнёра, но Нанами, кажется, растянут практически идеально. — Просто вставь, — требовательно рычит Кенто, стиснув зубы, а потом глухо добавляет: — пожалуйста. — Кто я такой, чтобы отказывать тебе после «пожалуйста».       Сатору парой движений размазывает остатки смазки по собственному члену и устраивается поудобнее, крепко перехватывая Нанами за упругие бёдра. Стоит только первый раз войти до предела, выбив из Кенто облегчённо-довольный выдох, как остановиться или сбавить неумолимо нарастающий темп уже не представляется возможным.       Нанами Кенто очень мало даже сейчас — царапающего спину Годжо Сатору и болезненно кусающего его за шею или плечи, жадно сжимающегося вокруг него и восторженно шепчущего заветное имя на ухо: в перерывах между влажными всхлипами, тягучим мычанием или короткими стонами до хрипоты. Мало, всё ещё слишком мало. Нанами настолько редко позволяет себе быть шумным, что сдерживаться рядом с ним таким Годжо кажется тяжёлым, непростительным преступлением.       Сегодня они целиком и полностью отдаются только друг другу, с головой ныряя в скрытый от посторонних мир. Мир, разделённый лишь на двоих: Сатору и Кенто.

***

— Знаешь, почему я стараюсь не телепортироваться в соседние города, а всё-таки езжу на транспорте, как все нормальные люди? — Сильнейший по-лисьему хитро прищуривается, удобнее перехватывая широкую грудь под собой и заглядывая в умиротворённо-заёбанное лицо давно притихшего собеседника.       Нанами неопределённо фыркает в ответ, но глаза всё-таки открывает, старательно вникая в предмет завязавшегося разговора. — Полагаю, дело в проклятой энергии? — Тоже верно. Чем дальше расстояние «прыжка» — тем больше проклятой энергии затрачивается. Но для меня это совершенно не проблема. Подумай ещё. Почему я не телепортируюсь в соседние города? — Ты меня тестируешь, Сатору? — Раздражённо уточняет Кенто. Настаёт его очередь подозрительно прищурить пару ореховых глаз.       Годжо лишь обезоруживающе мягко улыбается в ответ. — Только пытаюсь логически подвести к тому, почему не стоит пользоваться моим амулетом без веской причины. Тем более, будучи так далеко. Не пойми меня неправильно, я тоже очень скучал! И я действительно счастлив быть сейчас рядом. Но всё же, мне постоянно приходится думать о дурацких последствиях, что бы я ни делал — таково бремя сильнейших. И я просто хочу, чтобы люди меня понимали. Хотя бы кто-то. Хотя бы ты.       Нанами некоторое время молчит, смотрит в потолок и размеренно дышит. Очевидно, размышляет — это заметно по его сосредоточенному выражению лица и поджатой полоске ранее зацелованных губ. Сатору совершенно его не торопит, только нежно поглаживает по вздымающейся груди и смотрит так ласково-ласково. Трепетно и любовно. Любуется, как в последний раз. Несмотря на естественную сонливость после секса, спать пока что не хочется. Хочется разговаривать до утра, а ещё быть рядом.       Быть рядом хочется до конца жизни. — След от проклятой энергии. Всё дело в нём, — наконец разрезает тишину Кенто, и уверенность в его голосе вновь заставляет Сатору улыбнуться. — Да. Чем сильнее техника, тем больше энергии тратит, и тем ярче остаётся след. Телепортация из Токио в Киото… потратила очень много проклятой энергии. И достаточно наследила. То, что моё прибытие — уже не секрет для местных шаманов, я и не сомневаюсь. Думаю, даже «окна» почувствовали этот мощный всплеск. Но сейчас дело не в том, что меня легко отследить. Дело в том, что сильный проклятый след-… —… привлекает проклятых духов. — Обречённо заканчивает Нанами. Годжо активно кивает. — Скорее всего, наше утро начнётся с эвакуации этого прекрасного отеля из-за нападения проклятий первого-второго ранга.       Кенто слегка разочарованно цыкает и закатывает глаза. — Что ж. В таком случае, надеюсь, им хватит ума заявиться не раньше десяти. Не хочу работать сверхурочно.       Сатору понимающе смеётся. А потом шаловливо тянется за новым терпким поцелуем, уже эхом отдающим тяжестью в паху, и, конечно, заслуженно его получает. Нанами вообще охотно отвечает на любую провокацию, под чутким руководством ведущего партнёра вскоре меняет позицию и чувственно седлает бёдра Годжо.       Этой ночью сна ни в одном глазу. Как будто утром не им придётся разгребать последствия своего ночного рандеву.