Нет розы без шипов. "Услышь мой рёв!"

Эммон уговаривал ее почти весь день, но Дженна так и не дала согласие занять спальню Хостера Талли. Муж искренне не понимал, почему ей так хочется отказаться от положенных привилегий, но разубеждать его женщина не стала. Приказав приготовить спальню Минисы Уэнт, она принялась бродить по замку. В последнее время она редко спала. Да и заснешь ли тут — стоит закрыть глаза, как во сне приходят Клеос и Тион, живые и здоровые… Если Дженна потеряет еще одного своего ребенка, то точно сойдет с ума. А все Тайвин виноват, пекло его побери! Девочкой она была любимицей отца. Единственная дочка, красавица, умница… Впрочем, Дженна всегда знала, что не внешность ее козырь — и сейчас женщина знает, что принадлежность к дому Ланнистер была ее главным приданым. У нее могли быть женихи более знатные, но лорд Фрей насел на отца и не слезал, пока тот не сдался. Матушка молчала и только Тайвин сказал свое слово против. Тайвин всегда был ее главным другом и защитником, другие братья не имели такой твердости и силы, как она считала. Это сейчас она понимает, что братом двигала неуемная гордыня. То, чего в их отце никогда не было. Эммон ей категорически не понравился — красотой не блистал, ростом не вышел. Первая ночь также разочаровала Дженну — супруг стеснялся ее, не смотрел ей в глаза и голым женщина его не видела по сию пору. Она отчаянно скучала рядом с ним: косноязычный, скучный, вряд ли прочитавший более трех книг в своей жизни. Постель тоже не приносила удовлетворения и, слава Семерым, что она нашла радость во вкусной еде, танцах и общении, а не в мужчинах. Сказать по правде, мужчины Дженну разочаровали. Со временем ей больше нравилось общество Джоанны, а не Тайвина — из любимого брата и друга тот превратился в совершенно чужого человека. Несмотря на скуку и нелюбовь к мужу, она четырежды одарила его сыновьями и никто не сомневался в их отцовстве. Хотя до нее доходили слух, что фамильные черты Фреев в ее детях — это заслуга одного из братьев Эммона, а не его самого. Узнав, кто распространяет слухи, она самолично оттаскала за волосы одну из сестер Эммона, налила слабительного в питье одному из его братьев-сплетников и пригрозила им гневом Утеса Кастерли. Слухи пропали. - Ты не боишься, что однажды я найду мужчину? - спросила как-то Дженна за ужином. Эммон уронил вилку. - Можно, я ничего не буду об этом знать? - пролепетал он, потеряв аппетит. Что и требовалось доказать, он слабак. Она вертела им, как хотела, а он наивно верил, что важные решения в семье принимает сам. Детей она старалась воспитывать так, чтобы супруг имел на них как можно меньше влияния, только вот Клеос, к сожалению, многое унаследовал от отца. Дженна старалась воспитать его другим, но уже к двадцати годам все с ним было ясно. Что ж, если ей не удалось пробудить в нем львиную кровь, то женщина будет работать с тем, что есть. Авось, не посрамит… С тяжелым вздохом она перевернулась на другой бок. Джейме сказал, что Клеос храбро сражался и лишь численное преимущество врага не позволило ему уйти живым. Джейме всегда плохо врал. Получше, чем Серсея, но все равно не дотягивал до цветистого вранья Гериона или полуправды Тигетта. Рождением близнецов Тайвин гордился, рождение Тириона заставило его возненавидеть невинное дитя, прихотью богов родившегося таким. Дженна искренне жалела брата и горевала по умершей Джоанне. Ей пришлось заменить близнецам мать, Тайвин словно забыл о них. Разрываясь между своими сыновьями и племянниками, женщина порой на многое закрывала глаза. Странно, но маленький Тирион пришелся ей по душе, как и Тигеьту, Гериону и Кивану. Любознательный, шустрый, даром, что уродец. Она пыталась обратить внимание старшего брата на нелюбимого младшего сына, но Тайвин в такие моменты становился глухим. Джейме с интересом с ним возился, Серсея потрясала кулачками, грозя малышу всеми карами. - Тайвин, поговори с Серсеей. Она часто угрожает Тириону. Я слышала от служанки, что это было при принце и принцессе Мартелл. Кстати, почему дорнийцы все еще здесь, вроде они ищут жениха для принцессы Элии? - Их мать имела наглость соврать, что они с Джоанной сговорились поженить кого-нибудь из наших детей. Джейме не нужна эта Мартелл, я найду ему жену из другого, более подходящего дома. И Серсея не для дорнийца, она для принца Рейгара Таргариена… - Для Рейгара? Король Эйрис в курсе твоих планов? - Если понадобится, я заставлю его принять такое решение. - Когда-то вы были друзьями, - с усмешкой заметила женщина. - Это было давно. Время вносит свои коррективы, - ответил брат. Но Серсея не стала женой принца Рейгара. Словно в насмешку, он женился на той самой, отвергнутой Тайвином Элии Мартелл. Тайвин лютовал и бесновался, но внешне был холоден. Срывался он на Тирионе, и тут сердце Дженны не выдержало. - Ты слишком строг к этому ребенку. - Иного он и не заслуживает. - Он твой сын. - Его смерть порадовала бы меня сильнее, чем жизнь. - Тайвин, твоего характера и твоей силы в нем куда больше, чем в Джейме и Серсее, - сказала Дженна. - Не думаю, что Джоанна позволила бы тебе произносить такие слова. - Она сама отказалась бы от этого чудовища! - рявкнул Тайвин. - Ты сам понимаешь, что это не так. Тайвин, ты погряз в своей ненависти к мальчику. И, что хуже всего для тебя, ты прекрасно понимаешь, насколько он похож на тебя. Отринь гордыню, брат. - Вон. Вон из Утеса Кастерли. Полгода они не общались. Дженна тоже умела обижаться не хуже, но больше всего ее грызла досада — как Тайвин не видел очевидного? Уже потом он смог забыть (по крайней мере, женщина так думала) все обидные слова, сказанные ей и смог пойти на мировую. Но сказал, что она его разочаровала. Что той девочки, которая была его любимицей, больше нет. - Нужно помнить, кто не хотел твоего брачного союза с Фреями. Ты быстро забыла мою поддержку. Вот такая пощечина. Спасибо, что называется, за все. Дженна так и не смогла заснуть. Встав с постели, Дженна спустилась в кухонное помещение и велела сонной служанке принести подогретого вина. В помещении кухни сидел странствующий певец, которого муженек пригласил, дабы их новоселье стало более торжественным, и на Дженну с недоумением. - Сыграй что-нибудь. - «Рейнов из Кастамере»? - спросил он, настраивая арфу. - Нет. Никаких песен во славу Ланнистеров. Что-нибудь грустное, - сказала женщина. Настроение у нее было паршивым.