***
Подумав о том, что Гермиону лучше к себе привязать, просто на всякий случай, Гарри достал ремень. Девочка, увидев ремень точно-тонко завизжала, расширив глаза и не удержавшись. Мальчик сообразил, что произошло, переодел Гермиону и начал объяснять: — Тебя больше никто и никогда не тронет, пока я жив, понимаешь? — смотрел он в залитые слезами глаза. — А зачем ты… Зачем достал это? — даже через артефакт девочка говорила с большим трудом. — Чтобы привязать тебя к себе, — объяснил он. — Ну прости меня, я не подумал, как ты среагируешь. — Я тебе верю, — ответила Гермиона. — Просто очень страшно стало. Проверив сумку, мантию, привязав вздрагивающую девочку к себе, Гарри свернул палатку, деактивировав артефакты. Поднявшись вверх, мальчик еще раз проверил, нет ли фашистских самолетов или метел, после чего сверился с картой, накрыл их мантией и рванул, постепенно увеличивая скорость, вперед. Возможно, из-за страха, возможно, по другой причине, но Гермиона почувствовала слабость уже часа через два. Но Гарри ничего говорить не стала — им очень надо было добраться до Бельгии. Она закрыла глаза, опираясь на Гарри, чтобы не отвлекать его, ну и чтобы не упасть, если… Первая часть пути была рассчитана часов на пять-семь, если карта не врала и Гарри правильно рассчитал скорость метлы, которая уже летела на пределе своих возможностей. Над морем летели так же быстро, хотя страшно было даже Гарри, особенно когда он увидел неподалеку серый корабль фашистов, а еще в небе временами пролетали серебристые стрелы, которых тоже нужно было опасаться. Они летели уже почти четыре часа; Гермиона совсем ослабела, каким-то чудом удерживаясь в сознании, когда внезапно появился берег. Гарри очень удивился, по его расчетам до берега было не меньше часа, но он углубился в территорию, пока не увидел небольшой лес, где и решил остановиться. Развернув палатку, Гарри попытался пересадить девочку, но это не удалось, она просто падала. Испугавшись за Гермиону, мальчик на метле добрался до кровати, куда и сгрузил тяжело дышащую девочку. После чего быстро активировал артефакты щитов, полностью защищая их от всех мыслимых и немыслимых угроз. — Что случилось? — тревожно спросил Гарри. — Тебе плохо? Страшно? — Очень страшно и слабость, — ответила плачущая девочка. — Я немощная… Может быть, лучше… Лучше… А ты… — Я тебя не оставлю, — мальчик как-то понял, что хочет сказать Гермиона. — Или вместе, или никак, поняла меня? — Спасибо, — тихо произнес артефакт на шее девочки. — Просто я так испугалась, что сейчас умру… — Ты не умрешь, — голос Гарри был тверд и оттого внушал Гермионе доверие. — Мы здесь переночуем, а потом будем решать, хорошо? — Хорошо, — кивнула она. — Полежи рядышком, пожалуйста. Гарри прилег, чувствуя, что поселившаяся внутри боль потихоньку отпускает. Свою боль и головокружение мальчик игнорировал, не обращая никакого на них внимания. Война идет, не до болячек тут. Убедившись, что Гермиона уснула, мальчик пошел готовить обед, когда палатка будто дернулась и его повело в сторону. Включив обзор, Гарри ничего не увидел, палатка стояла все там же… Решив подумать об этом попозже, мальчик сконцентрировался на готовке. Скоро проснется Гермиона и ее надо будет покормить. Слабость девочки не давала покоя Гарри, но сделать сейчас они все равно не могли ничего, надо было добраться до своих. «Сначала — добраться до своих». Точка на карте четко показывала, что план на сегодня Гарри даже перевыполнил. С трудом вспомнив арифметику, мальчик получил скорость метлы, которая была больше двух сотен километров в час, то есть больше, чем у ПО-2! — Давай ложечку за Победу, — уговаривал Гарри проснувшуюся девочку съесть еще каши. Гермиона кушала очень плохо, но не плакала, держась, хотя ей было очень страшно, но она верила мальчику, что защитил и не бросил. — А докуда мы долетели? — поинтересовалась слегка пришедшая в себя девочка. — Вот досюда, — показал пальцем на карте Гарри. — Завтра еще километров пятьсот пролетим вот сюда, между Бременом и Ганновером, это самое сердце фашистов, там надо будет быть вдвойне осторожными. — А потом? — спросила Гермиона. — А потом мы пролетим вот здесь, — Гарри взял карандаш, ведя им вдоль предполагаемого маршрута. — И будем уже у союзников. — Они на нас не нападут? — Гермиона испуганно задрожала. — Если союзники, то нет, — уверенно ответил мальчик. — Тут главное не ошибиться. А там уже и до «наших» доберемся. — Ага, — мечтательно сказала девочка. — Помоешь меня, а то я что-то очень слабая сегодня. — Помою, малышка, — очень по-доброму улыбнулся Гарри. Нужно было кушать и спать, чтобы рано поутру полететь дальше. По самому сердцу фашистской страны, где своих не может быть по определению. Двое детей готовились к своему следующему шагу, а советская страна извещала союзников о том, что такие дети могут появиться.Часть 7
21 февраля 2022 г. в 18:10
Гермионе было не очень хорошо, но она держалась. Хотя, когда Гарри уложил девочку в кровать, слабость потихоньку начала уходить. Припомнив, что рассказывали вырванные из рук эсэс люди, он понял происходящее. Гермиону пытали и мучили голодом, от этого она ослабела, видимо, поэтому и слабость. Значит, надо ее больше кормить, чтобы девочка набралась сил, потому что им предстоит очень нелегкий путь на Родину.
— Ты ослабела просто от голода и пыток, — объяснил Гарри, гладя опять заплакавшую Гермиону. — Недельку будем очень хорошо кушать, чтобы у тебя были силы, хорошо?
— Хорошо, — кивнула обрадовавшаяся девочка. — А то очень страшно от этой слабости.
— Не бойся, я тебя не брошу, — твердо сказал мальчик. — Мы со всем справимся.
— Обязательно справимся, — слабо улыбнулась девочка, закрывая глаза.
Сказано – сделано, Гарри принялся кормить Гермиону по пять раз в день, не принимая отказа, зачастую беря ложку в свои руки. Сначала манной и гурьевской кашей, а потом уже и мясом, чтобы она могла справиться и живот не болел. Гермиона много спала, потому что так Гарри сказал, а мальчик сидел над картами, пытаясь понять, как добраться до своих.
Морской путь до Ленинграда был сразу забракован, потому что они точно не выдержат, да и в море корабли и авиация фашистов, от которых не убежишь, а оружия у них нет. Получалось, наиболее просто — это на метле до Бельгии, как-то обмануть пограничников, и дальше в Германию, Польшу, а там уже и «наши». На карте все выходило довольно просто, но Гарри знал, что «гладко было на бумаге, да забыли про овраги», поэтому у него был и запасной план.
Пока девочка преимущественно лежала, слабость отпустила ее, Гермиона стала более веселой и радостной. Это внушало надежду, что дети смогут добраться до своих. А в это время в советском посольстве шла работа. Похожих по описанию детей заметили возле посольства, но те близко не подошли, зато направились в канцтовары, резко изменив направление движения. Значит, что-то их испугало. Но что?
— Ну, как твои дела? — спросил Гарри, когда Гермиона проснулась.
— Уже совсем хорошо, — улыбнулась девочка. — Можно, я тебя обниму?
В последнее время девочка стала еще сильнее тянуться к Гарри, почему это происходит, мальчик не задумывался. Он обнимал Гермиону, гладил ее, а она ещё больше улыбалась. Это было очень хорошо, потому что Гарри было крайне важно, чтобы девочка улыбалась и не плакала, как можно реже вспоминая те застенки гестапо, которые назывались «приют».
За неделю упорного откармливания девочка немного набрала вес, по ощущениям таскавшего ее на руках мальчика, значит, надо было собираться в путь. Собрать консервы, запастись водой, засушить мясо и разметить маршрутные точки на карте. Гарри очень внимательно относился к планированию, его так учил дядя Коля, значит, так было правильно; а Гермиона по умолчанию считала, что Гарри не может делать неправильно.
— Давай попробуем полетать и посмотрим, как тебе будет? — Гарри решил сделать тренировочный вылет.
— Давай, — обрадовалась девочка. — Пересаживай меня.
— Вот так удобно? — поинтересовался он, пересадив её на метлу.
— Да! — Гермиона улыбалась очень радостно, ведь скоро они улетят отсюда.
Тренировочный вылет показал, что фашистов вокруг нет: они долетели до ближайшей дороги и вернулись обратно; слабости не было, а какое-то беспокойство в груди Гермиона просто проигнорировала. На следующее утро был назначен вылет. Они выступали в поход, который должен был завершиться или смертью, или победой.
— К борьбе за рабочее дело — будь готова!
— Всегда готова!