***
– Neen! Не трогай цветы! – испуганно кричала с крыльца черноволосая эльфийка в перепачканном мукой платье. Кмет не отвечал, продолжая с яростью вырывать бархатцы и анемоны из большой круглой клумбы. Его пористое лицо раскраснелось, на рукава плаща налипла свежая земля. Огненно-пунцовая гора цветов быстро росла рядом с ним. – Не имеешь права! Тебе было пожаловано новое жильё, – эльфийка подскочила к клумбе, но не решалась помешать огромному, точно бык, мужчине с залысинами. – Заткнись, шлюха! – рявкнул он. – Этот дом мой! И всегда будет моим. Алые георгины полетели к анемонам, с треском переломленные пополам. Сухонькая женщина у калитки отвернулась и прижала к себе полного мальчугана, что-то вполголоса объясняя ему. Эльфийка вытянула руки вперёд в умоляющем жесте. – Оставь их! Перестань! Я уйду. Дайте время… – Чёрта с два. Проваливай сейчас! Вам же недолго осталось, ты понимаешь, остроухая? Сегодня я прошу подобру – а завтра тебя поимеет и вздёрнет какой-нибудь тип... Он протянул испачканную руку в центр клумбы, туда, где горели огненно-полосатые лилии, именуемые у эльфов айнсэрэйями. Пламенный бутон качнулся на сломанном стебле – эльфийка вдруг сморщилась и согнулась, точно рука человека сломала и её. – Стой! – на этот раз кричала не эльфийка. Грузное тело качнулось от мощного пинка в бок. Мужчина в бешенстве подскочил, готовясь смести мелкую дрянь – но вдруг застыл. Осунулся, точно проколотый шар. Глаза его стали пустыми. – Ты возьмёшь деньги. Уйдёшь. И больше не вернёшься. Мужчина с усилием моргнул, будто изо всех сил пытаясь отвести взгляд. – Ты ещё, мать твою, кто… – хрипло проговорил он. Истошный визг заполнил сад. Сухонькая женщина у калитки кричала, глядя круглыми глазами на незваную гостью. – Воцек! Назад! Сейчас же! Она бросилась к мужу и вцепилась в воротник. – Глаза! Шрам! Ты видишь? Видишь? Это она! Фалька! – женщина подвывала не хуже деревенской вещуньи. – Призрак! Тем, кто увидит её…Боги, боги! Кметка всхлипнула и закрыла лицо руками. Потом огляделась – метнувшись к забору, схватила опалённое длинное бревно и наставила на незнакомку, прикрывая мужа. – Изыди, Смерть! Ты не получишь его! Ясно? Бревно прыгало в дрожащих руках. Отступая, кметка умудрилась стукнуть локтем по макушке мальчугана – тот сел на землю и оглушительно заревел. Толстяк продолжал пялиться в одну точку. Огромный чёрный кот вдруг возник возле клумбы и с мурчанием стал тереться о ноги гостьи. Женщина вновь оглушительно завизжала. Выронила бревно. Когда истовые молитвы, рёв мальчугана и цокот копыт затихли вдали, Цири подошла к эльфийке – та уже собрала в передник сломанные цветы и теперь бережно расправляла бутоны. В уголках миндалевидных серых глаз не было морщин, но сам взгляд – застывший и будто стеклянный – выдавал груз лет и горестей, что они неизбежно несли. – Его любимые цветы, – эльфийка бережно провела пальцем по рыжим лепесткам лилии. – Фланн нашёл их на горных лугах и посадил возле нашего дома в Фэйнэфене. И даже когда нас изгнали в горы, он дарил их Арианэль. Находил их где-то...Увы, серебряная краса не остановила его. Ни её ласки, ни мои слёзы, ни мольбы отца. – Он ушёл в скоя`таэли? – Ушёл. Мы умоляли…но он смеялся и говорил, что посадит целое море айнсэрэй у нашего дома, как только очистит Долину от dh`oine. А когда его убили, ушёл мой Лейес. Ушёл отомстить. Эти розы – его. Он всегда дарил мне розы… Цири коснулась отцветавшей белой розы. Она совсем не была похожа на крупные розы в Шаэравэдде. И не было рядом жестоких скоя`таэлей, их криков и стрел – лишь сгорбившаяся эльфийка, пустой дом да мурлычущий кот. – Иди сюда, mabea, – шепнула хозяйка, проводя по чёрной спинке. – Наш дом в Фэйнэфене давно сгорел, а этот слишком велик для меня одной. Но весной детишки притащили мне его. Теперь мы вдвоём. Садимся вечером к цветам. Я говорю с ними…с маленьким Фланном, с моим Лейесом. Они слышат меня, я знаю. Ветер качнул огненные лилии, розы, астры, россыпь колосьев – они зашептались, закивали разноцветными головами. Кот свернулся на коленях хозяйки, сощурив травянистые глаза. Совсем молод – при заботе проживёт ещё долго. Лет десять. Но что такое десять лет для эльфов… – О чём вы расскажете им сегодня? – спросила Цири. Вместо ответа эльфийка потянулась вглубь клумбы. Развела в стороны пышные астры – Цири увидела рядом с камнями два круглых цветка с множеством лепестков-стрел, как у одуванчика, но больше, круглее, с янтарными прожилками. Они пылали золотом – ярче огненных лилий, бархатцев и рыжих рябин, окружавших сад. – Feainnewedd, – прошептала эльфийка. – Раньше они росли всюду, от Огненных гор до северного моря. Всюду, где жили мы. Теперь же остались лишь здесь, в Дол Блатанна. И в ещё одном месте – там, где погибла твоя мать. Лара Доррен аэп Шиадаль. Старшая кровь, пролитая людьми, взрастила те цветы. Цири не успела ответить – хозяйка дома уже протягивала ей янтарный шарик. – Сегодня я скажу им, что надежда эльфов вернулась, – стеклянная тоска на миг ушла из серых глаз, точно растопленная жаром лепестков. – Скажу, что они погибли не зря. Кот повернул морду. Цири успела увидеть у забора тень, которая тут же исчезла. Эльфы. Они были здесь всюду – незримые, бесшумные. Наблюдали за ней. И не странно ли, что люди, существа одного с ней вида, видели в ней проклятие, а чуждые ей эльфы чуть ли не боготворили? Увы. В ней нет того, что они пытаются найти... Цири нахмурилась, вспомнив о собственных целях. Спрятала янтарный цветок под плащ. – Я буду хранить его. В память о Фланне и Лейесе. А сейчас – расскажите о них. Какие песни любил ваш сын? Где вы познакомились с мужем? Ветер подхватил пару лепестков с увядающих роз. Кот шмыгнул на траву, заинтересовавшись невесть откуда взявшимся солнечным зайчиком. За забором прекрасная голубоглазая эльфийка поправила бриллиантовую застежку плаща, бросив множество солнечных бликов. Её спутница с ярко-рыжими распущенными волосами повернулась к дороге, на которой минут с десять назад скрылась повозка. – Если они поедут жаловаться в Аэдирн…могут быть проблемы, – тихо проговорила она. – Проблем не будет, – кратко ответила Энид ан Глеанна, не отрывая взгляда от цветочной клумбы у дома.***
С заключения Цинтрийского мира минуло четыре года; несмотря на итоги кровавой войны, не удовлетворившие никого, нужно было продолжать жить – в Редании, Аэдирне и здесь, в княжестве эльфов и людей. Засевать сожжённые поля, торговать, утрясать жилищные споры – хотя большая их часть решалась по ночам ножами. К счастью для Францески, мало кто из людей желал возвращаться в разорённую Дол Блатанну: разве что сумасброды вроде Воцека. Погожий осенний день приправлял золотом листвы городские улицы – и всё же в глаза бросалось, что многие дома были пусты и заброшены. В проулках валялись скисшая солома и сор. Пуст был и овощной рынок: лишь в углу бранились краснолюды, затеявшие безденежный обмен товаров на товары. За рынком голосили пьяные забулдыги, лёжа прямо на брусчатке. И над всей этой бедностью и безобразием успокоительно плыли медовые звуки лютни – эльф с молодым лицом и глазами старика перебирал струны, сидя на краешке фонтана, а взъерошенные воробьи дрались за пару крошек, не слушая его. Энид ан Глеанна, привычная к этим картинам, невозмутимо ступала по брусчатке. Тончайшая магическая завеса скрывала от немногочисленных прохожих лик владычицы Дол Блатанны, её прекрасно скроенное пунцовое платье и ряд жемчужных нитей на шее. – Зачем мы здесь? – прервала молчание ведьмачка. – Наши братья желали бы, чтобы ты видела, – мелодично отозвалась королева, обходя мраморный позеленевший фонтан. Цири усмехнулась. Колупнула пальцем глаз морского дракона – когда-то здесь был драгоценный камень, но все их давно повытаскивали. – Вы так спешите исполнить желания Народа Ольх. А что они сделали для вас? Разве пришли на помощь, когда вас изгнали отсюда? Рыжеволосая Ида Эмеан аэп Сивней протянула унизанную серебряными браслетами и кольцами руку к клыкастой пасти – туда, где раньше била струйка воды. – Между нашими мирами лежит запутанный клубок миров и времён…лишь Старшая кровь способна преодолеть его. Уходя из этого мира, Aen Elle знали, что покидают его навсегда. Но братья не забыли о нас. Они не оставляли попыток распутать клубок…лишь однажды это удалось. Ауберон Муиркетах сумел открыть портал и отправить сюда своих лучших воинов. Это они превратили Гвиндейт в неприступную крепость. Наш последний оплот. Без них не было бы ни моего дома – ни меня. Цири взглянула внимательнее на высокую эльфийку из Синих гор. – Вы – одна из них? – Наполовину. Францеска жестом позвала их следовать за собой к каштановой аллее. – В те годы вокруг Долины свирепствовали войны и вражда, а горы были наполнены дикарями. Dearg Ruadhri очистили горы. Дошли до Эльскердег, заключив договор с гааками и Империей. Так появился город Гвиндейт... Но цена оказалась высока. Из сорока воинов, которыми командовали Ястреб и Сокол, осталось лишь одиннадцать. Ида склонила голову. В густо подведенных глазах мелькнула на миг стеклянная тоска. – Мы виделись лишь однажды, – вновь заговорила Францеска, и голосе её отчего-то зазвучал робко. – Но я хорошо запомнила его. Огонь жизни горит в нём ярче любого… – Почему братья оставили вас? – перебила Цири. – Когда наши миры соприкоснулись вновь, они вернулись домой. Дав нам шанс. За рощей начиналась улица c аккуратными белыми домами, окруженными заросшими садами – почти все они были пусты, кроме одного, рядом с которым звучал рассерженный голос высокого беловолосого эльфа. – Не смей, Фиэн! Ты наследница рода Гвин`эймэйт. Не смей мешать нашу кровь с bloede dh`oine…иначе быть тебе проклятой! Прелестная белокурая эльфийка держалась за его плечо и судорожно вздыхала, сглатывая слёзы. Девица, похожая на неё как две капли воды, стояла, подбоченившись, с дорожным мешком в руках. В её глазах не блестела вода – лишь пылала бесшабашная злость. – Fier yn ваш род! – сплюнула она на землю почти по-человечески. – Что от него осталась? Пыль да плесень! Я жить хочу! Жить, а не прозябать! Va fail, moir! Развернувшись, девица бросилась прочь, едва не сбив с ног Цири. Родители молча глядели вслед, и стеклянная тоска потекла по скулам белокурой эльфийки. Она всхлипнула в голос. – Neen, elaine. Эльфам не престало плакать. Она сделала выбор, – глухо проговорил эльф, но жена, не слушая его, ревела всё громче, и мраморные щёки ее покрывались некрасивыми красными пятнами. Францеска свернула на широкую улицу. Они зашагали к центральным кварталам. – Науриэль была права, – вдруг глухо проговорила королева. – Мы утратили тех, в ком горел огонь…и оказалось, что этот мир прекрасно обойдется без нас. А нам остаётся лишь стать плодородной почвой. Несправедливо, fier aep! Но истории нет дела до справедливости – она шагает да шагает вперёд ... Ида вновь склонила голову. И тихо пояснила в ответ на недоуменный взгляд Цири. – Науриэль Итуривэль – так звали чародейку, изучавшую историю в академии Лок-Муинна. В своей выпускной работе она заявила, что судьба народа не зависит от уровня его развития, культуры и магических знаний, как было принято считать. Лишь от жизненной силы. Науриэль считала, что vivlaveide сосредоточена в отдельных личностях. Огонь жизни – так она называла способность прыгать выше головы, жертвовать всем и вести за собой. Когда отдельные огоньки соединяются в пламя, объединённые большой общей целью, они развивают цивилизацию. Толкают её вперёд. Но если нет единой цели, нет того, что побуждает гореть – огонь жизни слабеет и покидает народ. Науриэль зашла в своих рассуждениях столь далеко, что заявила, будто есть расы, в которых огонь жизни горит сильнее эльфов – и они способны стать угрозой для нас. Как ты понимаешь, работу разбили в пух и прах, а потом втихую запретили – остались лишь копии, которые восстановили по памяти её последователи… Францеска молчала, уйдя в свои мысли. Дворец сиял вдали, утопая в золотых садах, и над ним уже разгоралась медная каёмка заката. – И что же стало с Науриэль? – спросила Цири, неожиданно увлечённая историей. Ида усмехнулась и взглянула на винный камень, блестевший поверх плаща ведьмачки. – О, её ждала незавидная доля. Работа в архиве, на скучнейших исследованиях Старшей крови…но судьба распорядилась иначе. Спустя несколько лет после выпуска Науриэль случился куда больший скандал. Настоящая катастрофа. На Конклаве Aen Saevherne слово неожиданно взял молодой чародей. Некто Ауберон Муиркетах. Он заявил, что спустя сто пятьдесят лет народ эльфов ждет неизбежное столкновение с иной цивилизацией, которое завершится поражением. Примитивные чужаки займут наши земли, реки эльфийской крови наполнят Континент, а Hen Ichaer покинет нас навеки. Юноши будут скитаться по лесам как звери, старцы – ютиться в горах, а девы – обслуживать звериную похоть чужаков за пару монет… – Точного описания не сохранилось по понятным причинам, – добавила Францеска, – но судя по тому, что всем участникам Конклава была стёрта память, речь произвела впечатление. – Эльфы изгнали его, – кивнула Цири. – Это была мягкая мера. Представители Dhu Seidhe настаивали на публичной казни. Их крайне оскорбило то, что он предсказал самому могущественному народу необратимое исчезновение…Но Ауберон был удивительным эльфом. Он верил в свои слова, и ему было плевать на то, что весь остальной мир ему не поверил. Ступая в аллею, заполненную мраморными статуями, Цири на миг вспомнила бесконечную тоску в светлых глазах Короля Ольх. Трудно было представить, что когда-то он был совершенно другим. Решительным. Полным жизни. Она поправила браслет под рукавом. Её срок истёк – но змеиная цепочка была подозрительно спокойна. – Ауберон Муиркетах нашёл тех, кто услышал его, – продолжала Знающая. – Молодых эльфов – самолюбивых, жаждущих подвигов, непонятых… и, конечно, не мог пройти мимо неё. Науриэль быстро стала ближайшей сподвижницей Ауберона. Она помогала в самых сложных задачах – в частности, привлекла в его кружок многих эльфов Старшей крови. Также она умудрилась продавить строительство трёх Башен якобы для научных целей. Но была и ещё одна, тайная: в них находились порталы, активировать которые могла лишь Старшая Кровь. Порталы связали воедино три башни. Башню Чайки на Таннедде. Башню Ворона здесь, в Лок-Муинне. И Башню Ласточки. Главную. – Так значит, здесь есть Башня, через которую можно попасть в Стоозёрье? – быстро спросила Цири. – Была, – ответила Францеска. – Башня Ворона разрушилась при неизвестных обстоятельствах сорок лет назад. Точнее, просто исчезла. Остались лишь несколько камней из фундамента. С исчезновением Башни вышла из строя и система порталов, работавшая почти пятьсот лет. Увы, тебе пришлось испытать последствия на себе. Цири невесело усмехнулась. Так значит, она оказалась в пустыне благодаря Науриэль? Или неизвестному катаклизму, разрушившему Башню Ворона?.. – Позже был обнаружен ещё один тайный портал в горах Амелл, – вновь вступила Ида. – В общем, Науриэль обеспечила главное – надёжную систему связи. Всё больше эльфов приходило к башням в назначенный день и выходило в Стоозерье. В глухом ольховом лесу Ауберон собирал всех, кому надоел существующий порядок вещей. Там началась история нового народа. Эльфов Aen Elle. Они были разными – умными и глупыми, жадными и щедрыми, добрыми и злыми. Возможно, они и не верили, что нашу цивилизацию ждёт гибель... Но все они жаждали перемен – вот что их объединяло. Эльфийки остановились. В углу аллеи показалась на миг тёмная тень, шелохнулась ветка – и вновь всё стихло, утонуло в закатном воздухе. – Так что стало с Науриэль? – вновь спросила Цири. – Она ушла с Аубероном? – Одним ранним утром в сонных городах и деревнях зазвучала мелодия флейты.– нараспев проговорила Ида. – Одна и та же мелодия разливалась над Лок-Муинном и Миртом, над Ариантор и заливом Пракседы…она звучала для тех, кто решился. Мелодия флейты вела их, пока они хватали вещи, прощались с изумлёнными родными и седлали коней. А три дня спустя в Стоозёрье семья низушков стала свидетелем удивительной картины. На берегу озера они узрели башню, над которой разливалось сияние. Гладь воды была точно зеркало – и в ней тоже была башня, вот только пейзаж вокруг был совсем другим. Из леса появился высокий пепельноволосый эльф. Он играл на флейте и шёл прямо к озеру, а за ним – десятки и сотни других эльфов. В разной одежде, разного роста, разного облика…но все, как один – молодые. Воды озера накрыли их с головой – и больше их никто никогда не видел в нашем мире. Королева Дол Блатанны дотронулась до одной из статуй. Бриллиант на пальце остро блеснул в красных лучах. – Q`edd, q`edd, – вздохнула Знающая. – Мне, кстати, доводилось слышать любопытную сказку, которую до сих пор рассказывают непослушным детям в Назаире. О музыканте, который наказал надменных жителей города и увёл за собой их детей в озеро. – Легенд и у нас не мало, – отозвалась Францеска. – Вся соль в том, что Науриэль оказалась права, чертовски права. Мы проиграли не во время резни в Лок-Муинне. Не в Шаэрраведде. Мы проиграли, когда тысячи юношей и девушек, желавших что-то поменять, скрылись в водах озера. Огонь жизни покинул наш народ – и мы стали немощными стариками. Эльфийка умолкла. Она долго вглядывалась в мраморный лик стройного юноши – а может, глубокого старца – пока наползавшие сумерки окутывали его тенями. Цири смотрела вниз, на городские кварталы. Дома белели в сумерках, и не было на улицах ни души – верно, все обитатели столицы уже сидели у огня, скрываясь от зябкого осеннего вечера и тоскливых мыслей, что неизбежно навевало угасание природы. – Шеала не простит вам этого. Не простит, что вы унизили её в собственном замке, – вдруг сердито сказала Цири. – Вы лишь навредили…своему народу. Энид ан Глеанна склонила прекрасную голову, соглашаясь с очевидным. – У каждого из нас есть тот самый момент. То, что должен сделать ты и только ты. В нужное время. В нужном месте. Многие проживают жизнь, так и не узнав, где же был их момент. Удалось ли дождаться, не струсить, поступить правильно?… Мне повезло. Теперь я знаю свой. Из–за деревьев показались хвостатые тени: два крупных оцелота вышли к ним. Сердце на миг ёкнуло – но хищники были спокойны. Один из них потёрся о край пунцового платья королевы, точно заправский кот. Цири вновь огляделась. Поджала губы. Нет, она не понимала этих существ. Не умела жить знаками судьбы, погружаясь в тени былого. Странная щемящая злость наполнила её. – Дайте мне нож, – потребовала она. Каждая эльфийка носила с собой оружие – Ида Эмеан аэп Сивней не была исключением. Она молча подала ведьмачке изяшный нож с инкрустированной сапфирами рукоятью и острым как бритва лезвием. В светлой стали Цири увидела своё смутное отражение. Оцелоты наблюдали за ней, приоткрыв золотистые щёлочки. – Сабрина сказала кое-что… Эмгыр не может допустить, чтобы вскрылся его обман. Правда про императрицу-самозванку, – быстро проговорила она. – Ваши юноши и девы отдали жизни за его игры, а взамен получили лишь бесславную смерть. Заставьте его вернуть долг! Ведь речь теперь идёт о его собственном выживании. Пепельная прядь, срезанная одним движением, опустилась на ладонь. Цири протянула руку – и что-то скользкое вдруг кольнуло её. Разве это её слова? Разве она говорила так раньше? Знающая бережно взяла скомканную прядь. Спрятала под плащ. – Мы долго ждали тебя, Обещанная Ласточка. Не верили, что ген возродится вновь. Быть может, в жилах твоего отца текла кровь эльфов… Цири покачала головой. – Князь Дани был человеком. Просто…хорошим человеком. Внизу в домах зажглось пара огней. Над аллеей поднимался киноварный шар света. Оцелот потянулся, вывалив шершавый язык, – и шмыгнул во тьму. Ида подошла ближе, и Цири ощутила в воздухе аромат кориандра и сливы. – Мы утратили силу Единого Народа, Зиреаэль, – шепнула Знающая. – Конъюнкция разъединила нас – мы оказались заперты, а многие наши собратья так и остались блуждать в клубке времени и пространства. Но, быть может, мы ещё способны разжечь огонь жизни? Позволь эльфам взглянуть на тебя, дитя Лары. Позволь им поверить вновь. Цири молча смотрела вдаль – за освещённой аллеей начиналась тьма. Осенняя ночь, безлунная и ветреная, чернее всех чернил: в такие ночи с небес являются призрачные тени, именуемые Диким Гоном. Когда-то и они были живыми: так сказал Илльриэн. Призраки остались от тех, кто запутался в клубке времени и пространства…И всё-таки огонь ещё горит в них – холодный синий огонь в пустых глазницах. «Быть может, этого они хотят? Чтобы я вернула их домой? Но где он, их дом?..» Ветер шелестел в верхушках, не принося ответа. Кровавые тени легли на мраморные эльфийские лица, но это были лишь тени – ныне всё было спокойно и тихо в отцветающем Тирнэвэйдэ, столице Дол Блатанны.***
Море было неспокойно, море было настороже, море чувствовало беду. Тяжелые волны без толку бились о каменный берег, сердито взрываясь пеной. Чайки метались в предгрозовой тьме – нарастающий ветер подхватывал и швырял их, словно клочки бумаги. Напуганные птицы искали приют среди скал и в нишах огромной каменной башни; всё меньше силуэтов оставалось в небе с каждой минутой. Цири с восторгом вдыхала давно позабытые запахи – морской воды, выброшенных на берег трав и ракушек, мокрого песка. Полёт не было чем-то новым для неё – ей уже приходилось видеть землю далеко внизу и ощущать себя лёгкой, точно бумага. Но никогда ещё не было такого…контроля. Серое тело чайки принадлежало ей полностью: она взмывала ввысь, ощущая тугую силу штормового ветра, стремглав бросалась вниз, ловя солёные брызги. Запахи моря, свинцово-зелёные краски, свист ветра – всё это наполняло её, и не было ничего лучше, чем летать свободной птицей. Башня на вершине скалы неумолимо влекла её. Она была громадной по сравнению с Tor Lara; в зеленоватом лавовом камне были вырезаны тонкие колонны, галереи и балюстрады. Цири поспешила к скале, едва не перекувыркнувшись от очередного порыва ветра. Описав широкий круг, она нашла открытую террасу и села в самый угол гранитного парапета рядом с массивным цветочным вазоном. Влажный камень холодил сморщенные лапки. Стая серебристо-серых товарок металась под крышей, крикливо ругая грозу. Повернув голову с острым клювом, Цири увидела два высоких силуэта в углу террасы. Тут же скрылась за вазоном. Выглянула вновь. Луна, выпрыгнув из-за мокрой антрацитовой ваты, поспешила ей на помощь – и она узнала обоих. Однажды они уже стояли друг напротив друга. Свет и тьма. Добро и зло. Но тогда она ошиблась: добром не был ни один из них. Ведьмачка напрягла весь доступный ей птичий слух, чтобы разобрать отдельные слова в тихом певучем голосе эльфа, одетого в синий камзол, вышитый серебром. – ..на болотах. Уже второй раз. – А кто просит шляться по болотам? – с заметным раздражением отвечал его собеседник в чёрном походном плаще. – Завтра направим отряд. Подлатаем барьеры. – Благодарю, – с учтивым холодком отвечал чародей, называвший себя Аваллак`хом. – Но как ты догадываешься, кое-что волнует нас куда больше, чем болотные твари. Единороги. – А что с ними? – с искренним участием спросил его спутник. – Скоро у них будет повод вернуться, не так ли? – И куда же им возвращаться? Все пастбища перекрыты нашими барьерами. Илль постарался на славу. Лошадкам, видишь ли, тоже надо кушать… – Не стоит их недооценивать, Эредин. В прошлый раз они нашли способ. – В наших силах не повторять ошибок, верно? Наступила долгая пауза – тишину наполняли лишь гул ветра и вскрики чаек, пока оба эльфа смотрели на бушующее море. – Поговорим о главном, – наконец сказал Знающий. Лицо его спутника оставалось привычной надменной маской. – Какого чёрта ты отпустил её? – тихий голос звякнул льдом. – Она была в твоих руках! – Была и есть. – Оставь свою браваду. Я вновь спрашиваю – почему ты не привёз её? Этого требовал приказ. Этого требовал твой долг. Благо нашего народа. – Креван, Креван…Ты всегда отличался от твоих собратьев – раздувшихся, точно жабы по весне. Помнишь ласточек в нашей деревне? Как мы наблюдали за ними? Они не живут в неволе. Им нужна свобода. Синее небо. – Ах, какая поэзия! Оставь её для столичных дам. А я напомню, что твоим делом было лишь доставить её. Принимать решения не входит в твои обязанности. Конклав… – Конклав, – подхватил воин. – Всемогущий Конклав Aen Saevherne, призванный решать за нас…Но у всякого решения есть последствия. Их легко увидеть. Большинство носителей Старшей крови мертво. Ауберон мёртв. Девчонка не испытывает к нам ни малейшего доверия. Вот к чему привели ваши решения. – Прямо-таки обличительная речь. Побереги её для столицы – и не забудь отрепетировать в укромном уголке перед госпожой советницей... Итак, глупые Знающие не ведают что творят, а ты всех спасёшь? Напомнить, что случилось в прошлый раз, когда ты решил всех облагодетельствовать? Эльф в чёрном не ответил. Скрестив руки на груди, он смотрел вдаль, где уже пару раз вспыхнули зарницы. Цири осторожно выглянула из-за вазона. – Узник собственной гордыни. Жалкий, лишённый сил после взрыва…ты скитался среди dh`oine, пока я не вызволил тебя. Ты ничего не сделал, Эредин. Никого не спас. Лишь погубил, – Знающий возвысил голос до острого льда. – Она умерла из-за тебя. – Ложь, – прошипел Эредин. Она? Кто такая она? Цири сделала ещё один шаг. В новой вспышке она увидела, как рука с перстнем-перчаткой корябнула камень, точно надеясь разодрать его. – Прошло три года. Мы все поверили в то, что ты сгинул на Континенте. И она поверила. Она никогда бы не вызвалась, никогда бы не отправилась туда, если бы…если бы ты не осмелился взвалить на себя чужое предназначение! Эльф в чёрном плаще резко развернулся. – Раз уж ты вспомнил про Континент, – медленно и низко заговорил он. – Как-то мы столкнулись с одним горным народцем. У них была поговорка: если воин вытаскивает меч – должна пролиться кровь. В тот день действительно пролилось много крови. Их крови. Вы, ведуны, любите говорить, что слово – ваше главное оружие. Стоит ли обнажать его понапрасну?.. – Ты угрожаешь мне? Знающему? – рассмеялся Аваллак`х. Эредин вновь отвернулся к морю, заложив руки за спину. – Что ты. Всего лишь рассказываю историю. Ты же Знающий. Тебе полезно знать. Расскажу и ещё одну. О пташке, бежавшей от Конклава. От вашего долга. Вашего блага. И от того, кто должен был защищать её. – Прекрати…Ты был ребёнком. Маленьким, глупым ребёнком. – Верно. Маленьким глупым свидетелем событий, которые позже оказались стёрты отовсюду. Тогда я видел следствия. А позже понял причины. Лара Доррен умерла в глухих лесах чужого мира, отвергнутая и покинутая. Но на самом деле её убили вы. Вы знали, видели…и ничего не сделали. Вы оставили её умирать. Как оставляли всех своих Ласточек, всех, кому удалось сорваться с вашего крючка! – Ложь. Наглая чудовищная ложь. – Но самое худшее – её бросил ты, – Эредин провёл рукой по камню. – Ты мог пробраться в их мир...мог уже тогда. Вот она, правда, которую ты прячешь даже от себя. Ты никогда не любил её. Лишь свою роль. Великое предназначение. Ты хотел, чтобы она страдала… – Замолчи, – глухо сказал Аваллак`х, резко меняясь в лице. – Ещё слово – и я убью тебя. Плевать, что сделают потом твои головорезы… Тонкое жужжание наполнило террасу. Над виском Эредина закружился крошечный бирюзовый шар – но эльф даже не шевельнулся. Он смотрел вдаль, и ярких глазах его не было ни страха, ни злости. Лишь бесконечная стеклянная тоска. – Чудовище, – спокойно сказал Знающий. – Надо было оставить тебя среди dh`oine. Ты не один из нас – ты один из них…Мясник с Севера. – Надо было убить чудовище, пока оно было маленьким. Сотворить благо. Шар погас, рассыпавшись искрами. Аваллак`х подошёл к парапету. Очередная вспышка зарницы высветила его тонкие губы, поджатые точно в досаде. – Зачем ты явился, Эредин Бреакк Глас? Отнимать моё время? – Времени утекло много, – задумчиво сказал Эредин. – Помнишь, как мы стояли здесь же? Тогда? Ты был таким же уверенным. Так же говорил про благо. Про долг. – Я помню всё. Тогда у тебя ещё был шанс не совершить худшую ошибку… – Ошибку? Это было решение. Решение, запустившую целую цепь последствий. То, кем я стал. Кем ты стал. И даже рождение девочки с геном Лары. – Ах! Самомнение Эредина, которое выше этой Башни! – Знающий картинно зевнул. Блеснула голубая вспышка, загрохотал гром, захлопало множество крыльев. Морские охотницы беспокоились, наблюдая за бурей из-под крыши Tor Lara, нынче именуемой Башней у моря. Цири чувствовала, как сознание птицы пытается вытолкнуть незваную гостью и улететь подальше с холодной террасы, забиться к подругам в тёплую бойницу. – Я пришёл заключить сделку, – глухо проговорил Эредин. – Сделку! Ты многому научился у dh`oine. Не только разделывать туши, но и торговаться как они… – Итак, всё это маскарад. Фикция. Ваши поиски. Шанс посадить на трон марионетку от крови Ауберона и легендарной Ласточки вы уже прохлопали. Других его потомков не осталось – вашими стараниями, так что… – Оставлю тебя наедине с твоими домыслами. – Так что теперь твоя роль – лишь наблюдать, как мотылёк попадёт в паутину. Или быть может, роль мусорщика. Когда понадобится отвезти то, что останется от девчонки, на Остров… Крошечное чаячье сердечко забилось быстрее, реагируя на страх, охвативший Цири. Силуэты перед глазами размывались – чайка всё настойчивее пыталась выкинуть странного паразита. Остров. Быть может, там и находится лаборатория, о которой говорил Ауберон? Но Аваллак`х не желал подтвердить её опасения – он молча смотрел вдаль. Гром гремел всё ближе. – И пусть ты ничего не забываешь, напомню: ты мой должник. Видишь? Долг и благо сошлись воедино. Долг чести и благо дочери Лары. – Какая трогательная забота о юной Зиреэаль! Кажется, ты называл её куском перегноя? Угрожал мечом? Долг и благо велят мне одно – держать её как можно дальше от тебя. Уходи, Мясник. Тебе нечего предложить мне. Эредин Бреакк Глас прошёлся по террасе и вновь подошёл к парапету, облокотившись на него. Теперь он был гораздо ближе. Цири отчётливо видела его хищный профиль, чёрные как смоль волосы, перстни. Аваллак`ха же она не видела совсем. – Перед тем, как отпустить Зиреаэль, я пообещал ей свою защиту. Anrheg. Мы приставим к ней одного из Всадников. Он будет с ней всюду. Будет защищать её от всех угроз, явных и тайных. Быть может, эта задача станет даже опасней службы на Рубежах и на Спирали…Так будет, потому что за всеми вашими мнимыми знаниями скрывается бессилие. Не упускай свою выгоду, Креван. Правящий Совет отдаст Конклаву право определить судьбу Зиреаэль. Всё, что от тебя требуется – обеспечить правильный состав. И правильное решение. Цири не видела лица Знающего – и прошло не меньше пяти вспышек, прежде чем она услышала вновь его тихий голос. – Я не стану спрашивать, зачем тебе понадобилась девочка. Не стану – потому что уже знаю. Я просто предупрежу тебя: ничего не получится. Подумай хорошенько, Эредин. О решениях. Последствиях. И о паутине, которая плетётся для тебя. Молния ударила прямо в Башню – грохот грома был оглушительным. Чайку буквально сорвало с места от ужаса: Цири едва удержалась в её теле. С небес хлынули мощные струи дождя. – Славная буря намечается! – ухмыльнулся Эредин. – Я рад, что мы поняли друг друга. Не смею больше тратить время Знающего. Аваллак`х быстрыми шагами пошёл вглубь террасы. Потом обернулся. – Ты никогда не слушал, – заговорил он, проглатывая окончания. – Но я должен сказать. Я видел твою смерть, Эредин Бреакк Глас. Она была страшной. – Как и полагается чудовищам. – Недавно ты ходил за дозволенную границу. За Спираль, – так же быстро продолжал Аваллак`х. – И сейчас уйдёшь опять. Зачем? Что ты ищешь там? Довольно, Эредин. Хватит гневить судьбу! – Оставь страшилки для маленьких пташек. Я знаю свою судьбу – Врёшь. Не можешь ты знать! Ты лишился дара. Лишился, когда перестал верить! – Esse. Я не верю в то, чего нет. Но знаю – потому что всё, что случится, станет моим решением. Va fail, Aen Saevherne Crevan. Силуэт Знающего растворился во тьме коридора. Ливень заливал косыми мощными струями террасу. На каменном парапете уже блестели лужи. В два шага Эредин оказался с другой стороны от каменного вазона, за которым пряталась маленькая нахохлившаяся ласточка. – Древнее, почти забытое искусство, – тихо произнёс эльф, разглядывая птицу. – Доступное только эльфам с особым талантом к проникновению в чужой разум. Но есть одна деталь. Если носитель умрёт – разум чародея уже никогда не вернётся обратно в тело...Ты знала об этом? Молния оглушительно ударила в скалы, спугнув стаю чаек. Эредин протянул руку к птице – та сорвалась с парапета, наконец обретя свободу. …Цири открыла глаза. Над головой белел стрельчатый потолок. Шум ливня стал тише – спустя мгновение она поняла, что это журчит фонтан в дворцовом саду. Ведьмачка долго лежала, перебирая и запоминая всё услышанное. Потом резко поднялась и потянулась за плащом. Перед глазами мелькнуло последнее, что она видела глазами чайки – белое от зарницы небо и несколько чёрных галочек на нём. Точь-в-точь такие же, как изумрудная галочка на его кольце.***
Статус гостьи предполагал, в числе прочих привилегий, щепотку доверия. Быть может, поэтому на двери комнаты, выходившей в дворцовый сад, не оказалось амбарного замка и десятка охранных заклинаний – она была всего лишь заперта ключом. Тонкое лезвие ножа, инкрустированного сапфирами, легко вошло в замочную скважину. Цири стала осторожно проворачивать дверную ручку. – Ну же…давай. Давай, – прошептала она сквозь зубы. Ей почудился шум – она быстро вытащила нож. Ничего. Лишь шум фонтана. Замок поддался с лёгким щелчком. Петли даже не скрипнули: гостье действительно выделили лучшие покои. Коридор был погружен во мрак и абсолютно пуст. Скользнув за угол, Цири увидела дверь в сад – она была не заперта. Ведьмачка ступила на извилистую разноцветную дорожку. Вода успокаивающе журчала, выливаясь из разбитого кувшина мраморной девы. В безлунной ночи силуэты деревьев смыкались в одну тёмную массу. Сад уходил далеко во тьму. Цири сошла на траву под сень деревьев. Ни души. Наверняка охрана находится у ворот. Можно, конечно, подойти…но эльфы наверняка услышат её. Неслышными шагами она перебежала из-под груши под большой каштан. Выглянула из-за ствола – фонтанчик едва угадывался в темноте. Сейчас бы зажечь шар света, но нет – это худшее, что она могла сделать. Цири двигалась от дерева к дереву невыносимо медленно, погружая ноги глубоко в ржавую листву: к счастью, ночная роса уже намочила её. Дерево. Передышка. Ещё. Дворец по-прежнему белел за деревьями. Проклятому саду конца и края нет! Ведьмачка глубоко вдохнула, сдерживая порыв рвануть напрямик. Скомкала в руке бумажный ком – так себе защита против бесшумных оцелотов, ведь нужно ещё успеть поджечь…но лучше, чем ничего. Есть! За следующим поворотом она увидела портик с колоннами, мраморными ступенями и треугольным скатом крыши. Раскидистый платан возвышался у крайней колонны – с его ветки можно было перескочить на крышу. Множество мраморных статуй по краям станут хорошим укрытием. Она получит обзор и время... Быть может, вновь сумеет использовать камень. Вперёд! В три перебежки Цири оказалась у платана. Остановилась, обняв дерево. Огляделась – перед портиком раскинулась лужайка с прудом в глубине. Чисто. Никого. Первая ветка довольно высоко – хватит ли верёвки? Шшшшшх! Что-то зашуршало, зашумело вокруг – Цири вскрикнула, выбросив вперёд руку с ножом. Шар света, вспыхнувший над левой, осветил тёмные фигуры. Эльфы. Они были всюду. Трое окружили её под платаном. Двое стояли на лестнице. Ещё двое – вдали у пруда. Шар осветил их дорожные куртки, колчаны за спиной и воротники, отороченные пышными беличьими хвостами. Лица скоя`таэлей были спокойны. – N’aen tearth, – мягко проговорил ближайший, с тёмной косой волос на беличьем воротнике. – N’aen tearth, luned aep Lara. Шар погас. Ни звука не было слышно во тьме – лишь её собственное сбитое дыхание. – Вас используют, – шепнула Цири, – даже теперь используют…понимаете вы или нет? Командир скоя`таэлей не ответил. В пруду плеснули рыбы – она вздрогнула всем телом. Дрожь разбегалась по спине, но она заставила себя выровнять дыхание. – Отведите меня к вашей королеве. Энид ан Глеанна тоже не спала этой безлунной ночью. В квадратном дворике с шахматным полом по углам стояли кадки с апельсиновыми деревьями. В центре на мраморном постаменте мерцал кусок кварца величиной с голову; изнутри его затягивал золотисто-молочный дым. Королева внимательно смотрела в камень; магический свет наполнял золотом её распущенные длинные волосы. – Cead, Zireael. Сегодня на небе мало звёзд, – улыбнулась эльфийка. – Это были вы, – глухо сказала Цири. – Вы распустили слухи о моём возвращении. Сдали меня Ложе. Когда вы узнали? – Как только ты вышла из Башни. Мы не давали тебе сбиться с пути в Стоозерье и далее. Но в Нойнройте потеряли твои следы…Пришлось подключить Шеалу и её связи. Цири молча глядела на кварц. Золотистые искорки играли в нём – камень на её шее, отзываясь, вспыхнул винными огнями. Она со злостью дёрнула цепочку. – Я должна была сразу выбросить его, – горько шепнула она вслух. – Тогда ты совершила бы худшую ошибку из возможных. Цири не слушала – отвернувшись, она уставилась взглядом в белоснежные колонны, пока на щеках разгорались злость и стыд. Как она могла быть такой глупой? Попасться так просто? Он загнал её, точно зайца… Сжав кулаки, Цири решительно повернулась к эльфийке. – Худшую ошибку из возможных совершите вы, – медленно отчеканила она, – если не оставите меня в Дол Блатанна. Только я могу помочь вашему народу. Открыть Врата в безопасный мир. Эредин лжёт, как и его собратья. Они не желают вас спасти. Они и не думают о вас! Эльфийка слушала, склонив голову набок. Цири сделала шаг к золотому кварцу. – Не сомневаюсь, что вы регулярно выходите с ними на связь. Секретный портал в Тир-на-Беа Араинне. Там, где Аваллак`х встречался с моим отцом Геральтом. Об этом вам известно, не так ли? Что ж, расскажу ещё пару вестей. Ауберон Муиркетах мёртв. Он умер, не оставив наследника. Я была рядом с ним в последние минуты. Хотите знать, кто убил его? Это сделал Эредин. – Ложь, – тихо сказала эльфийка. Цири рассмеялась. – Он предлагал мне отравить короля ядом из пузырька. В обмен на свободу. А потом этот же пузырек выпал из рук умирающего Ауберона. Я могу описать его в деталях. Трудно выдумать такое, не правда ли? – она шагнула вплотную к камню. – Эредин пытался убить меня, когда я бежала из Тир-на-Лиа. Все эти годы он искал меня, чтобы убить. Потому что я могу раскрыть его! И потому, что он…ненавидит меня. За своё поражение. Понимаете, что это значит? Если я окажусь в его руках – вы никогда не спасёте свой народ! Королева смотрела в волшебный кварц с непроницаемым лицом. Потом вдруг мягко улыбнулась. – Дочь Лары…чтобы описать то, что между вами, есть много слов в человеческом языке, и ещё больше – в нашем. Но слова «ненависть» среди них нет. Шурша пунцовыми складками, эльфийка подошла к ней и взяла в ладонь мерцающий рубин. Аромат пионов вновь окутал их. – Подобной драгоценности нет ни в Лок Гриме, ни в Энсенаде…уверена, и в Тир-на-Лиа нет. Anrheg. Священный дар. Отдавая anhreg – самую дорогую вещь, которую ничем не заменить – эльф обещает свою вечную защиту и помощь. Редкий обряд…но теперь ты в безопасности, Зиреаэль. Он защищает тебя. – Защищает? – Цири со злостью взглянула в прекрасное лицо без единого изъяна. – В последние годы у Seidhe проблемы…с достойными мужчинами, верно? Но ваши желания затмили вам разум. Он не тот, за кого себя выдаёт! Она отошла, вырвав камень из рук королевы. – Эредин был в этом мире дважды. Он приходил сюда вновь. Один. И ничем не помог вам! Я знаю это точно. Аваллак`х рассказал мне! Это он вытащил его. Цири торопливо оглянулась. За пределами дворика была тьма: лишь светлела вдали на холмах традиционная эльфийская башня. В голове вдруг зашумело. – Башня Ворона, – процедила она сквозь зубы. – Башня разрушилась сорок лет назад…из-за него. Потому что Эредин пришёл сюда. Он сокрыл правду от вас! Как скрывает и теперь! Францеска продолжала глядеть в золотой кварц, но Цири видела – тень сомнения набежала на её лицо. Уголки пухлых коралловых губ чуть опустились. – Жизнь вашего народа на кону, – с вызовом повторила ведьмачка. – Вы пляшете под дудку убийцы короля. Вспомните слова Шеалы, с которыми вы согласились! Пророчества – лишь инструмент манипуляций. И теперь он манипулирует Вами. Королевой эльфов… – Пророчества не лгут, – перебила Францеска, глядя на камень торжественно и печально. – Пророчества зреют, набирая силу – и сплетаются воедино в точке, которая становится историей. Мы скрыли от dh`oine неизбежный ход истории. Но я вижу знаки. Обещанная Ласточка явилась в наш мир – вопреки всему. И он... Он – тот, о ком сказано в пророчестве. Красный воин. Красный король. Камень наливался золотом, пульсируя всё ярче. Цири не могла отвести взгляда – ей чудилось, будто в дымчатом мареве появляются золотистые силуэты. Воины в нагрудниках шагают ровными рядами. Пожар накрывает всё – войско, башни города, облака – и остаются лишь два крошечных живых пятна в самом центре кварца. Чёрное и красное. – Что, если вы ошибаетесь? – Цири подняла пылающий взгляд на эльфийку. – Что, если утратите последний шанс, отдав меня в руки убийце? Ты простишь себе это, Энид ан Глеанна? Та стояла напротив, глядя с такой же упрямой злостью – и в холодных прекрасных глазах медленно разгоралось пламя. – Я была слабой. Трусливой. Я виновна, – прошептала королева Дол Блатанны, и уголок коралловых губ дёрнулся точно от укола. – Но это мой момент. Мой шанс сделать что-то…правильно. И я не упущу его! Цири долго шумно дышала, глядя в горящие голубые глаза. А потом опустила голову. Под тканью плаща что-то светилось – она достала круглый жёлтый цветок. Цветок feainnewedd сиял, точно крошечное новое солнце, только что вспыхнувшее во тьме.